Второй шанс начинается

Вэй Усянь вздрогнул, когда Цзян Чэн положил руки на его плечи. Запах альфы заполнил пространство вокруг, оттесняя сладкий лотосовый аромат пруда. — Цзян Чэн? — он повернул голову к брату и положил руку на его. Цзян Чэн выражал поддержку. Его лицо было полным раскаяния, хотя Вэй Ин ни в чем не винил его. Он предполагал, что в этой жизни, где он расцвёл омегой, дорога в Облачные Глубины ему закрыта. Что б их, глупые правила! — Ты не виноват в том, что омегам запрещено учиться в Облачных Глубинах. Не волнуйся обо мне. Поезжай, дядя и тетя будут рады твоим успехам. Цзян Чэн обнял его со спины и потерся носом о затылок и лёгким поцелуем коснулся плеча. Тело Вэй Усяня покрылось мурашками, он сжал зубы, чтобы не издать томного звука. Прошло много времени, с тех пор как кто-либо касался его. В этом теле он прожил шестнадцать лет, его омега проснулась совсем недавно и была на пике своего созревания. — Вэй Ин, дождись меня, хорошо? — попросил Цзян Чэн. Вэй Ин хотел привычно ответить, что он дождется, ведь ему больше ничего не остается. Пропустит пару интересных событий, сражений с нечистью, попойки втайне от Лань Чжаня. Он не познакомится с Лань Чжанем перед воротами, они не сразятся на стене. Не Хуайсан… Вэй Усянь вскрикнул, когда Цзян Чэн коснулся губами его шеи. Кожа рядом с пахучей железой горела огнём после прикосновения губ. Цзян Чэн бережно убрал распущенные волосы через плечо, на грудь, и продолжил вылизывать шею. В ход шел мокрый язык, который прошелся по всей длине шеи, до линии роста волос. В этой жизни между ними нет обид. Их поселили в разные части поместья. Цзян Чэн жил в крыле наследника, а Вэй Усяня — омег, поэтому они не делили одну комнату. Вэй Ина оставили на Пристани Лотоса родители, которые выжили той роковой ночью. В тот день отец подтолкнул его поиграть с сыном старого друга, а сам скрылся, Вэй Усянь издалека приметил Цзян Чэна, играющего с собаками. Он думал, что поборол страх перед ними, потому что мог переносить присутствие Феи, но понял, что поспешил с выводами. Жасмин побежала к нему, лаем прося, чтобы он присоединился к игре, а он едва не потерял сознание. Жасмин была с него ростом и дышала, раскрыв большую зубастую пасть. Цзян Чэн отогнал ее с серьезным видом, а потом заставил погладить, но несмотря на закрытые глаза и грубую шерсть под пальцами, он не мог перестать бояться — открывая глаза, он видел острые клыки, истекающие слюной. Цзян Чэн, на удивление, не отреагировал обидой, когда собак сослали, может подсознательно почувствовал в нем омегу и хотел понравиться, поэтому тут же сделал всё для его комфорта. Окружил заботой и вниманием, иногда был излишне опекающим. Вэй Усянь считал это лишним, но ему нравилось. Он был избалован Лань Чжанем, поэтому очень любил, когда его баловали. Родители ушли, погостив в Пристани неделю, оставив его учиться в Ордене Юньмэн Цзян. Они обещали вернуться за ним через несколько месяцев. Вэй Усянь с внутренним чувством стыда устроил истерику. Мысль о том, что они могут снова умереть на ночной охоте, страшила даже пятидесятилетнего него. Мама понимающе гладила его по голове. Вроде бы упомянул «снова» во время своих рыданий. Они не послушались его слез и ушли. К счастью, они до сих пор живы, и Вэй Ин видел их в прошлом месяце. Несмотря на статус омеги, он обучался боевым искусствам. Он не мог обойти Цзян Чэна в них, все же в телах омег имелось мало физической силы, и мышцы он не мог нарастить, сколько бы не тренировался. Это огорчало. Зато его золотое ядро было сильным как прежде. При желании он мог бы сделать его сильнее. В его планах было приучить темную энергию и слить обе ци в единую. В Ордене Юньмэн Цзян не было иерархии альф и омег, как в Гусу. Это было то, ради чего он не раздумывая, вернулся бы в Юньмэн в прошлой жизни, в Гусу омеги жили за стеной и обучались лишь ведению хозяйства и уходу за детьми — когда он был мужем Лань Чжаня, омегой в теле Мо Сюаньюя, имел лишения в передвижении и возможностях. Он не мог гулять без сопровождения альфы, приходить в столовую, выходить за переделы Облачных Глубин и спускаться в портовый город, чтобы купить вина. О, омегам вовсе не положено пить вино! Вэй Усянь нагло использовал Сычжуя для своих вылазок из дома, когда муж был занят. В Юньмэне он мог делать всё, что угодно. Имелось ещё одно различие с его прошлой жизнью: Мадам Юй относилась к нему снисходительно, не бранилась, но иногда указывала на то, что он ведет себя неподобающе омеге, и его могли понять неправильно. Речь шла о Цзян Чэне, возможно, она нашла для него подходящую омегу. — Ох, А-Чэн, — должно быть, он слишком громкий. Цзян Чэн зажал его рот, чтобы заглушить звуки. Кожа вокруг железы и основание шеи стали щедро смазанным слюной, будто Цзян Чэн готовился пометить его. — Люблю тебя, — прошептал Цзян Чэн ему в ухо. Цзян Чэн любит его. Весь его мир перевернулся с ног на голову. Одно дело видеть намеки и принимать их за инстинкты, другое — слышать признание. В прошлой жизни ему признавались в любви? Он помнил, как Лань Сичэнь сказал ему об чувствах Лань Чжаня, когда Цзинь Гуаньяо держал в плену Цзинь Лина. Он действительно хотел бы услышать об этом лично от человека. Этот момент настал. Цзян Чэн терпеливо ждал ответа, обнимая его поперек живота. Вэй Ин наконец отошёл от шока. — Я буду ждать тебя, — тихо сказал Вэй Ин, он не думал, что его голос прозвучит надорвано. Его глаза заполнились слезами. В ответ Цзян Чэн крепче сжал объятия. — Ты пахнешь так сладко, — раздался приглушенный одеждой голос. Вэй Ин положил руки на его и развернулся в объятиях. — Цзян Чэн, я… — начал он и ошеломлённо застыл. Цзян Чэн смотрел на него с нежностью и любовью. Вэй Ин положил ладони на щеки Цзян Чэна и с трепетом посмотрел, как альфа потерся о них. — Я тоже, — это удалось сказать очень тихо, но достаточно, чтобы Цзян Чэн услышал. Это было достаточно, чтобы Цзян Чэн начал целовать его по-настоящему. Их поцелуи были неумелые и неловкие. Вэй Ин старался тыкать открытыми губами, чтобы показать свою неопытность, Цзян Чэн наоборот делал то, что нужно, сминал губы, обсасывал и двигал языком. — Я очень хочу тебя, — зарычал он. Вэй Усянь почувствовал, как по спине разнеслась вибрация. — А-Чэн, — прошептал он. — Я тоже хочу тебя. Он провел по лацканам ханьфу, не зная, как куда деть руки. Что сделает Цзян Чэн? Набросится на него? Лань Чжань после таких слов становился неистовым и тщательно заполнял его спермой, чтобы Вэй Ин точно забеременел. Цзян Чэн приподнял его лицо за подбородок и мягко коснулся губ. — Я сделаю это, — Цзян Чэн положил руки на его бедра и приподнял. Вэй Усянь обхватил руками шею. Дыхание перехватило. Вэй Ин заставил себя не сжаться, ожидая проникновения без подготовки, как это мог сделать Лань Чжань, но его понесли вглубь беседки, где Вэй Усянь соорудил диван с подушками, чтобы в удобстве пить вино и рисовать талисманы. Он думал, что его трахнут на тонких перилах, без опоры, глубоко и грубо, но вместо этого его положили на диван. Против воли губы растянулись в улыбке. Он не удержался и целовал Цзян Чэна, всем телом показывая, как доволен положением. Цзян Чэн устроился между ног и оторвался от губ. Его взгляд скользнул по его телу. Вэй Ин вышел подышать свежим воздухом в ночной сорочке, которая едва скрывала что-либо, она была тонкой и полупрозрачной. Сейчас она съехала с его плеча и держалась на слабо повязанном поясе. Цзян Чэн в свою очередь был в дневном ханьфу, будто даже не ложился. Весь вечер спорил с дядей Цзян? Не дядя ведь решает, кто едет в Гусу, а кто — нет. Вэй Усянь приподнял бедра, на столько сколько может, но не достал до Цзян Чэна, и издал разочарованный звук. Цзян Чэн, очнувшись от созерцания, нетерпеливо начал раздевать его. Пояс отлетел в сторону с протяжным звуком, кажется, порвался. Его штаны отправились туда же, с ними тоже не обошлись бережливо, сначала сильно потянули, затем разорвали. Вэй Ин искренне наслаждался нетерпеливостью партнера. Цзян Чэн приподнял его ноги и придержал одной рукой, так ему открывался вид на ягодицы омеги. Вэй Ин почувствовал, как палец коснулся мокрой дырочки. Он был очень мокрым, это был первый раз, его тело не знало альфы. — Так много, — прошептал Цзян Чэн и без предупреждения просунул палец внутрь. Вэй Усянь вскрикнул от контраста холодного ночного воздуха и горячих пальцев, которые растягивают его. Растяжка похожа на пытку, он ёрзал и изнывал, длинные пальцы двигались внутри с громкими хлюпами, заходя под разными углами и лаская стенки. Он вертелся на скамье, скидывая подушки на пол, не зная, как успокоить ураган ощущений. Его течка закончилась пару дней назад, он был гиперчувствительный, так как не трогал себя. — Цзян Чэн! — вскрикнул он, когда палец задел чувствительное место. Ещё он точно кончит, а он хотел получить толстый узел. Наконец Цзян Чэн вошел. Вэй Усянь хватал ртом воздух, стараясь расслабиться, большой член растягивал его, подготовки не было достаточно. Его настоящее тело, не изуродованное Мо Сюаньюя, оказалось чувствительнее в сотни раз. Ощущения переполняли его. Цзян Чэн двигал бедрами в глубоких быстрых толчках, подбрасывая его над подушками. Вэй Ин утопал, громко отзываясь на прикосновения, его не заботило, что они занимаются этим на открытом пространстве, в уединенной беседке. Цзян Чэн над ним обрамлен розовым сиянием, восходящего солнца, его распавшийся пучок болтается с боку, челка пропитана потом. Вэй Ин завороженно потянулся к его лицу, Цзян Чэн воспринял это, как приглашение на поцелуй. Цзян Чэн обхватил его ноги рукой и начал вбиваться резко, каждый раз попадая по чувствительному месту, Вэй Усянь мог лишь отвечать стонами . Цзян Чэн резко протолкнул узел. — Нет, нет, — Вэй Усянь попытался оттолкнуть его, но он бессилен против напора альфы. Цзян Чэн использовал свободную руку, чтобы придавить его к подушке за шею. Вэй Ин раскрывал и закрывал рот, без возможности вздохнуть или закричать. Он не хотел сцепки сейчас, после течки прошло два дня, яйцеклетка еще не погибла и была готова для оплодотворения. Горячая жидкость заполнила его внутренности, узел становился больше с каждой секундой. Его тело, отдельно от паникующего разума, ответило на сцепку сильным оргазмом. Судороги пронзили тело, боль и удовольствие смешались в одно, Вэй Ин сцепился с чужую руку, которая перекрывала его дыхание, и боролся с оргазмом, но ничего не мог поделать. Ему нравилось. Он был полным и удовлетворенным. Вэй Усянь остановил руку Цзян Чэна, нежно гладящую его лицо и волосы. Спазмы внутри живота стали настолько сильные, что он завалился на бок, пытаясь уменьшить боль, но на узле это было сложно делать. Нужное положение было бы на боку, когда омега лежал спиной к груди альфы, клыки должны проткнуть ароматическую железу, тогда боль исчезнет. Цзян Чэн расценил его позу именно так, клыки прокусили железу, оставляя метку на теле невменяемой омеги. Когда он привык к узлу и повернул голову к альфе, то наткнулся на нежный взгляд Цзян Чэна, внимательно следящий за его состоянием. Вэй Усянь отвернулся. Альфа с рычанием сомкнул зубы на метке ещё раз. Вэй Усянь задрожал снова, раздутый узел в этот момент доставлял ему удовольствие. — Ты мой, — прошептал он. Вэй Усянь ответил ему довольным стоном, говорить он не был в состоянии.

***

Утром его тело приятно ныло, ему было спокойно, будто он сбросил груз с плеч. Хотя это было обманом его омежьей сущности, которой долгожданная разрядка и метка была важнее не планируемых последствий. Вэй Ин приложил руку к животу, золотое ядро ответило на прикосновение. Цзян Чэн спал рядом. Спокойное спящее лицо брата было еще молодое с мягкими щеками. Никаких морщин от вечной хмурой мины на лице. Грудь Цзян Чэна чистая, без огрубевших следов от дисциплинарного кнута. Вэй Усянь заворожено провел по ней кончиком пальца. Он не знал, насколько шрамы стали не заметны спустя годы. Они с Цзян Чэном встречались очень редко, так как Усянь, подобно любой другой омеге ордена Лань, не смел покидать цзинши и принимать гостей альф без мужа. А Лань Чжань не переносил Цзян Чэна, поэтому всегда под предлогом плохого самочувствия Вэй Ина, отказывал во встречах. Губы Усяня растянулись в улыбке от воспоминаний, как Цзинь Лин с важным видом заставлял Вэй Ина рассказать, как он поживает "не по просьбе дяди". От воспоминаний о племяннике и мелких Ланях стало тепло. Как бы не повернулась его жизнь сейчас. Он сделает всё, чтобы А-Юань жил счастливо с самого начала. Вэнь Нин и Вэнь Цин выжили. Со знаниями, которые есть, у него получится предотвратить падение Пристани Лотоса, смерть дяди и тети и трагедию Мэн Яо и Сяо Синчэня.