круассаны со сливочно-ореховой начинкой

Из-за давнишнего бедствия Кирилла Леня решил приютить своего друга в своей московской квартире. Тогда Кир находился в полнейшей апатии, предпринял несколько попыток суицида, питался раз в несколько дней от нехватки денег и уходил в долгие запои. Был готов продать все за бутылку, скитался по съемным хатам, из которых его раз за разом выгоняли по причине того что он водил туда всяких алкашей и шлюх, потом громил хату, а отдавать деньги за ущерб, он, конечно же, не мог. Все его проблемы решал Ленечка, хотя и не говорил Анатольеву, кто отдает все его долги. Это утро, казалось бы, ничем не отличалось от сотен предыдущих: Стяжкин сидел на балконе, смотрел на серую Москву и представлял, куда торопятся все эти люди. Он любил так проводить начало дня, с чашкой какао и сигаретой в руке. Зная, что в соседней комнате спит весь его мир, он абсолютно ни о чем не беспокоился, и тихонечко радовался своему счастью, укутавшись в плед. Вот идёт девушка, по виду, встала полчаса назад. Ее волосы растрепаны, и одета она была, судя по всему, в то, что первое попалось под руку. Она пришла в кофейню, которая находилась на первом этаже жилого дома напротив. Леня часто там бывал, и вообще, сколько себя помнит, каждую неделю там сидел, завтракал любимыми круассанами со сливочным кремом и мелко измельчённым фундуком, и жизнь становилась лучше. Все первые встречи, гулянки, и, наконец, свидания его с Анатольевым проходили именно в этом месте. Поэтому это заведение стало для него очень родным, будто вторым домом. Ну а первым домом для мальчика было именно "сука, будильник..", доносящееся из спальни. На удивление, сегодня этого обращения к будильнику не было. Кирилл вышел из спальни немного сонный, но выспавшийся. Увидя его, мальчик раскинул руки для объятий. - Доброе, малой, - ворошит его волосы, а затем оставляет короткий поцелуй на губах. - Доброе. Я тебе там завтрак приготовил, - показывает взглядом на сковородку, находящуюся на плите. Открыв крышку, Палм увидел там сырники. - Ммм, а что случилось? Обычно ты не готовишь ничего, - достает сметану из холодильника. Младший слезает с подоконника и обнимает парня сзади, встав на носочки. - Сегодня два месяца как мы встречаемся, - Стяжкин улыбается и закрывает глаза, прислонившись щекой к чужой спине. Хотелось кричать от радости. Самый лучший парень на свете - его, - я так тебя люблю, - тянется к его щеке, оставляет на ней нежный поцелуй, и опять улыбается. - Педик, - закусывая сырником, произносит Анатольев, усмехнувшись. - И ты тоже - И я тоже. Ленечка опять сел на подоконник и начал вглядываться в лица прохожих, фантазируя об их жизни. Пока Кирилл завтракал, он пару раз уронил вилку, пролил на себя каплю сметаны, уронил тарелку в раковину и хлопнул холодильником, поэтому полностью погрузиться в себя у младшего не получилось. - Слушай, я тут подумал... не пойду сегодня никуда. Давно я не тискал своего Малого, - Палм ставит чистую тарелку в шкаф, а Леня расплывается в ещё большей улыбке. - У тебя же сборы через две недели, готовиться надо, - пусть Стяжкин и не очень любил работу Кира, но все же понимал, что Анатольев живет этим делом. Он ходил на тренировки раз в два дня, а иногда и каждый день, потому что должен был поддерживать статус чемпиона России по паркуру в своей категории. Эх, да, Юнона тогда была хороша... Из раздумий младшего вывело неожиданное прикосновение в районе талии, Анатольев подхватил парня на себя, а затем посадил на кухонный гарнитур. Леня ловит его взгляд, обвивает чужую шею ладонями, а внутри все взрывается, сука, к чертям. Господи, ну это уже не в какие рамки. Изящные пальцы поглаживают идеально стриженый затылок, татуированные руки ловко забираются под огромную черную толстовку. В воздухе витает аромат безбрежной радости, и такого большого маленького счастья. Каждое движение, каждый вдох, каждое слово будто кричало, кричало на всю вселенную о бесконечной любви. Они не могут совладать с чувствами. Да и это, собственно, незачем. Вся вселенная сводилась к этой светлой небольшой квартире, в которой они устроили рай только для двоих. Никто никогда не сможет помешать этому, никто никогда не сможет прервать это идилию хотя бы на секунду. Это слишком... слишком... Татуированные пальцы, словно щупальца, наводили свои порядки под огромной толстовкой, а губы тем временем хозяйничали в районе чужих ключиц. Сантиметр за сантиметром нежная лебединая шея покрывалась ярко-алыми пятнами, которые тут же вспыхивали, словно свеча. Каждое касание отзывалось приятным ощущением, которое разливалось по всему телу, и перетекало из одного в другое. Будто бы они обменивались энергиями, будто бы сливались в одно целое. Это настолько, блядь, непередаваемо, что ни один поэт никогда не сможет описать всех ощущений. Будто ты всю жизнь жил без желания, собственно, эту жизнь проживать, и вообще уже сотни раз пробовал свести счёты, но в один миг появилось что-то неосязаемое, что моментально взрастило в тебе все наилучшие качества, которые могут быть. Будто ты сразу стал проживать жизнь на все двести процентов, сразу стал радоваться каждому дню, каждой бабочке, пролетающей мимо, и даже сильный ливень не вздернет ни одну мышцу на твоём лице. Тебе настолько похуй на все окружающее тебя, что это "что-то" становится всем миром, всем, что у тебя есть, и благодарность этой неосязаемости никогда не сможет быть отдана в полной мере. А вот Ленечка как раз таки в полной мере и был отдан. Без остатка, без последней капли, без осадка. Под чистую. И это, мать твою, так.... По-детски. Так наивно, но в то же время так по-взрослому. Он доверил ему себя, вручил свое сердце в большие ладони со словами, мол, делай, что хочешь, чувак, я тебе верю. И он принял это сердце, положил его рядом со своим, и стал оберегать, как свое. Оно в безопасности. И оба в этом уверены. - Кир.. - тонкие губы дрожат, коленки сгибаются, лопатки уже коснулись деревянной столешницы, пальцы роются в черных как смоль волосах. Тяжёлое дыхание опаливает нежную кожу везде, где только можно, а влажные поцелуи добрались туда, о чем не следовало бы говорить. Звонок в дверь. - Что? Ленечка вскакивает со столешницы и бежит в прихожую, попутно напяливая на себя толстовку, которую пять минут назад с него сорвал Анатольев. - Сука, это ещё кто? - бурчит старший себе под нос. Стяжкин возвращается в кухню с крафтовым пакетом и двумя стаканчиками какао. - Круассаны.. - он тяжело дышит, проводит ладонью по лбу и улыбается, - со сливочно-ореховой начинкой, - ставит пакет на стол, Кир открывает коробку и видит открытку, на которой изображены два лещажих вместе котика, а рядом надпись "педик, спасибо за эти два месяца"