Эффект неожиданности

      — Ты стыдишься отношений со мной?       Гэвин подавился глотком кофе и закашлялся, пачкая брызгами руль. Ричард несколько раз хлопнул по крепкой спине, обтянутой неизменной кожанкой, и заботливо протянул салфетку.       О, салфетки с некоторых пор прочно обосновались в их служебной машине.       — С чего ты взял?       — С того, что мы всё время прячемся? — Ричард красноречиво обвёл рукой безлюдную подворотню, где они скоротали последний час на удивление спокойной смены.       — А ты мечтаешь лизаться на центральной площади? — фыркнул Гэвин, по привычке заталкивая испачканную салфетку под сиденье, к десятку таких же. Накопятся — выбросит.       — Ну, для начала хотелось бы, чтобы ты не шарахался от меня, когда я просто беру тебя за руку.       Суровый взгляд исподлобья и раздувшиеся ноздри сигнализировали о том, что сейчас будет разыграна классическая схема, золотой стандарт Гэвина Рида: атака при малейшем намёке на упрёк.       — А зачем так делать? Мне, знаешь ли, не нравится выражение собственничества в любом виде. Я же, например, не хлопаю тебя по заднице прилюдно!       — Хлопаешь.       — Тот раз в баре не считается. Я был пьян.       — Ладно. Но ты не был пьян, когда сделал это на парковке.       — Я же не знал, что Хэнк тоже стоит там и пялится в нашу сторону!       — Тебя смутила его реакция?       — Нет, конечно, мне каждый день свистят и улюлюкают, предлагая трахнуть андроида прямо на капоте! — Гэвин экспрессивно взмахнул стаканчиком, как джедай световым мечом, и выплеснул немного кофе себе на джинсы.       — Он не говорил так, — мягко возразил Ричард, доставая новую салфетку из пачки. — Он сказал: «Только не занимайтесь сексом под камерами. И позовите на свадьбу, как соберётесь».       — Ты не въезжаешь в подтекст и скрытый смысл, — буркнул Гэвин, выхватывая салфетку у него из рук и тщательно промакивая джинсы. — Ну вот, пятно посадил из-за тебя…       Неплохая попытка, но нельзя так просто взять и отойти от темы, когда в голове андроида уже предсказаны все возможные сценарии. Что ж, настало время частично раскрыть карты.       — Может, проблема в том, что теперь Коннор обо всём узнал? — прямо спросил Ричард. — Он тебе нравится?       Воздух в машине наэлектризовался от возникшего напряжения. Гэвин нахмурился, смял салфетку и отставил недопитый стаканчик в сторону — явный признак серьёзного разговора.       — Коннор? У тебя там платы в башке не перегрелись? Что за бред! Да я чуть не прикончил его в архиве!       — Тина считает, что твоя агрессия по отношению к нему могла быть продиктована скрытым нереализованным желанием сексуального характера…       — Ты обсуждал это с Тиной?!       — Нет, Гэвин. Тина обсуждала это с Крисом, а я случайно услышал, когда проходил мимо.       — Срань господня! — страдальчески взвыл Гэвин, хватаясь за голову. — Чёртовы сплетники. Своей личной жизни нет, так чужую смакуют! Я правильно понимаю, что нам косточки уже весь Департамент перемыл?       — Ты не хотел, чтобы кто-то знал?       — Ну вообще-то нам как минимум грозят штрафы и выговоры, если будем обжиматься в рабочее время, как максимум — нас разведут по разным отделам, а то и уволят… Сам знаешь, что напарникам не рекомендуется состоять в близких отношениях.       — С каких пор тебя волнует нарушение устава?       — А с каких пор тебя это НЕ волнует? Раньше был готов сожрать меня с потрохами за малейший проступок и постоянно угрожал Фаулеру настучать.       — Но не настучал же, — улыбнулся Ричард.       — Но угрожал! Если бы реально пошёл стучать, я бы тебя сразу, — Гэвин хлопнул в ладони и демонстративно растёр между ними воздух, — под пресс засунул, ясно? И останки в асфальт закатал. Так что не связывайся со мной, жестянка.       Ричард рассмеялся в ответ — ох уж эта напускная бравада! — а потом серьёзно спросил:       — Думаешь, коллеги будут на нас жаловаться?       — Хрен их знает, — Гэвин задумчиво почесал затылок. — Зуб-то они вполне могут на меня иметь, говнюки злопамятные… А я совсем не хочу потерять работу. Или чтобы тебя заменили на кого-то. Мне другой напарник не нужен!       — Брось, Гэвин. Никто нас не уволит и не разделит, если обойдёмся без явных провокаций — впредь обещаю быть внимательнее, — и продолжим работать так же эффективно, ведь наш показатель раскрываемости всё ещё лучший в отделе. Мы слишком полезны, и капитан Фаулер отлично это понимает. Такой же уровень слаженности показывают разве что Хэнк с Коннором, но в случае чего они нас поддержат, я уверен.       — А они что, тоже встречаются?       — Я не в курсе, — пожал плечами Ричард. — А если да, тебя бы это успокоило?       — Меня бы успокоило, если бы и про нас никто не был в курсе.       — Сожалею, что всё вышло не так, как ты планировал.       — Думаешь, я прям что-то планировал? Уж как получилось, так получилось… — Гэвин с глубоким вздохом опустил голову.       — Если капитан Фаулер вдруг решит выдвинуть ультиматум, — твёрдо заявил Ричард, — я сам покину Департамент, чтобы не навредить твоей карьере и сохранить наши отношения.       — Ой, перестань, — отмахнулся Гэвин. — Не нужны мне твои жертвы. Влипли вместе — и уйдём вместе, если припрёт. Но я всё-таки надеюсь, что Фаулеру действительно нет до нас дела.       — Не переживай об этом. Всё будет хорошо. Я обещаю.       Ричард осторожно коснулся его колена в знак поддержки. Повёл рукой выше, но остановился на целомудренном расстоянии от паха.       — Гэвин, я просто хотел сказать… Мне не нужно признание от кого-то постороннего, и общественное мнение — последнее, что меня волнует. Главное, чтобы тебе было комфортно рядом со мной.       — Мне комфортно, — Гэвин выдохнул, заметно расслабляясь, и усмехнулся, дёргая коленом, чтобы рука сместилась в чувствительную зону.       Ричард охотно включился в игру. Лениво погладил внутреннюю сторону бедра, ощущая приятную шероховатость джинсовой ткани, нагретой теплом человеческого тела. Убедившись, что Гэвин смотрит, медленно облизнул губы. Вернулся к колену, невесомо обвёл его кончиками пальцев, после чего резко прошёлся вверх раскрытой ладонью, надавливая на выступающий шов и как будто бы случайно цепляя ширинку.       Губы Гэвина приоткрылись, выпуская горячее дыхание, а зрачки затопили радужку в приливе острого возбуждения.       Ладонь замерла на обжигающем, дразнящем расстоянии, когда Ричард подался вперёд и зашептал на ухо:       — Хочу быть ещё ближе, Гэвин. Знать о тебе всё: что любишь есть, какую музыку слушаешь, чем занимаешься в свободное время, в какой позе засыпаешь… Пригласи меня домой?       Низкий бархатный тембр действовал на любовника безотказно: от загривка побежали мурашки, скрываясь за воротом кожанки. Захотелось попробовать их на вкус, вылизать кожу с терпким запахом пота и одеколона, а затем оставить на видном месте багровый след. Немедленно запустить руку в джинсы, пробраться под бельё и ощутить в ладони тяжёлую горячую плоть. Побаловать звуковой модуль хриплыми стонами и заставить Гэвина скулить, умоляя о разрядке, чтобы в идеально выверенный момент толкнуть его за грань и наблюдать ослепительную вспышку эйфории, но… пришлось сдержать порыв, ведь игра не должна завершиться слишком быстро.       Ричард рассчитывал получить свой приз.       — Я сам редко бываю дома, Рич, — голос сорвался на рваный вздох, когда ладонь наконец легла на ширинку, а мягкие губы коснулись шеи. — Моя жизнь — это работа, так что ты уже знаешь меня лучше других.       — Может, — Ричард наклонился, кончиком языка очертил треугольный вырез джемпера, а затем поднялся влажными поцелуями выше и слегка прикусил дёрнувшийся кадык, — у тебя есть домашний андроид, и ты скрываешь это от меня?       — Шутишь? — Гэвин прыснул, запуская пальцы Ричарду в волосы и слегка оттягивая от себя, чтобы заглянуть в глаза. — Да я бы не выдержал, если бы вне работы меня доставал ещё один!       Широко ухмыляясь, он растрепал идеальную андроидскую укладку и потянулся за поцелуем, но Ричард ловко увернулся.       — Я могу убедиться лично?       Разгорячённый, с затуманенным взглядом, Гэвин задумчиво смотрел на него, покусывая губу. Решаясь.       — Ладно, — с обречённым вздохом он повернул ключ в замке зажигания и положил руки на руль. — Раз тебе так приспичило, поехали. Только не придирайся к тому, что увидишь: я сказал, что редко там бываю.       Ричард кивнул, эффектным жестом зачесал тёмные пряди назад и вернулся на пассажирское сидение, сверкая улыбкой победителя.       За окном сгущались вечерние сумерки.       Гэвин внимательно следил за дорогой, изредка посматривая на своего пассажира, а тот молча любовался, как блики от светофоров, вывесок магазинов и фар встречных машин мелькали на знакомом до последней чёрточки лице.       Ричард научился принимать Гэвина любым.       Молчаливым и мрачным после затянувшейся смены. Дерзким и грубым, язвящим по поводу и без — в плохом настроении. Обаятельным засранцем с бесконечной обоймой крупнокалиберных шуток, бьющих точно в цель, — в хорошем. И совсем редко — трогательно беззащитным, когда извечная броня из агрессии давала трещину, выпуская из потаённых уголков души что-то трепетное и хрупкое. Разговоры о глубоко личном, проявление заботы, нежность — такое случалось всего пару-тройку раз за почти полтора года, но тем ценнее были эти моменты.       Иногда Гэвин срывался, становясь похожим на дикого зверя, и тогда в его глазах снова вспыхивал тот огонь ненависти, что горел в нём первые недели совместной работы, но теперь это пламя быстро угасало, сменяясь неуклюжими попытками загладить свою вину без извинений, произнесённых вслух.       Ричард прощал ему вспыльчивость, как Гэвин прощал неидеальные машинные алгоритмы, из-за которых андроид многое понимал буквально, действовал прямолинейно и странно — для человеческого восприятия, или наоборот, выражал свои чувства слишком неявно, отчего они с Гэвином долгое время ходили вокруг да около, не уверенные во взаимности.       Но Ричард учился, с каждым днём всё лучше понимал людей — и себя.       Поначалу навязчивое желание смотреть, касаться, сохранять на одежде чужой запах, впитывать звук голоса, наблюдать за движениями и микромимикой, записывая всё это в отдельный файл, ловить ртом чужое дыхание и настойчиво добиваться эмоциональной реакции на своё присутствие казалось разрушительной системной ошибкой, подлежащей немедленному исправлению. Но чем дальше, тем глубже она врастала в программный код, становясь той упоительной необходимостью, отказаться от которой значило прекратить жить.       Рядом с Гэвином Ричард чувствовал биение жизни в каждом такте своего искусственного сердца.       Катализатором сближения стало обоюдно неловкое происшествие в клинике. После него самообладание Гэвина дало сбой: он отпустил тормоза и пошёл на абордаж, набрасываясь с отчаянным флиртом, будто теперь ему уже нечего терять. Грань, отделяющая их от чего-то большего, истончилась настолько, что неизвестно, кто перешёл её первым: жаркий поцелуй после адреналиновой перестрелки, в которой они чудом избежали смертельных ранений, разрушил все оставшиеся преграды.       — Не самый престижный район, — прокомментировал Гэвин, заглушив двигатель автомобиля на парковке перед безликим многоэтажным домом. — Зато цены на жильё не так сильно кусаются.       Как только Гэвин вышел из машины, Ричард сразу же последовал за ним.       Каждый шаг приближал к заветной цели. Предвкушение подталкивало в спину, призывало обогнать Гэвина, поторопить его или вообще подхватить на руки и самому донести до квартиры. Пришлось активно сбрасывать все эти задачи, упорно помечаемые системой как приоритетные, чтобы не испортить долгожданный момент.       Ричард знал, что дружеского приглашения на кофе не удостаивался никто из коллег. Наперебой сочинялись безумные байки: говорили, что Гэвин варит в квартире красный лёд и держит притон, расхаживает по дому исключительно в портупее или нагишом, а может, наоборот, до сих пор живёт с мамой и засыпает в окружении сотни плюшевых мишек. Разумеется, всё это были неразумные крайности ради смеха, но любопытство они разжигали ещё сильнее.       По правде говоря, Ричард был готов полюбить любое его жилище, будь оно хоть шалашом под открытым небом, хоть частным музеем самых странных фетишей. И сохранить тайну, если понадобится. Даже подписать договор о неразглашении — лишь бы получить допуск к самому сокровенному.       Дверцы лифта распахнулись на двадцать втором этаже, выпуская на тёмную лестничную площадку. Секунды, пока Гэвин отпирал замок, тянулись невыносимо долго, но отобрать ключ и сделать всё гораздо быстрее показалось очень плохой идеей.       Когда дверь наконец открылась, Гэвин жестом пригласил Ричарда войти и вслепую пошарил рукой по стене. От щелчка выключателя вспыхнули лампы, свисающие на длинных шнурах с высокого потолка, украшенного декоративными балками.       — Ну вот, знакомься: мой скромный лофт. Лофт, знакомься, это Ричард, самый охуенный андроид Детройта.       Ричард улыбнулся, разуваясь и снимая верхнюю одежду следом за хозяином квартиры. Белоснежный пиджак рядом с потёртой кожаной курткой смотрелся так же контрастно, как и андроид в паре с человеком. Видимо, не зря говорят, что противоположности притягиваются.       — Я тут вспомнил…       — Ты ничего не забываешь, — хмыкнул Гэвин, закрывая дверь и бросая на тумбу связку ключей.       — Не придирайся, я стараюсь выражаться более человечно и менее «выпендрёжно» по твоей же просьбе. Так вот, Тина сказала, что мы похожи на кофе со сливками.       — Потому что горячие?       — Потому что вместе со мной ты становишься не таким уж противным.       — Ха! — Гэвин оскалился и горделиво выпятил грудь. — Зато я всех держу в тонусе. Пусть эти чёртовы сплетники скажут «спасибо».       — Вообще-то я воспринял её слова как комплимент, ведь кофе и сливки прекрасно сочетаются, подчёркивая лучшие качества друг друга.       Ричард положил ладонь между лопаток — остатки раздражения испарились мгновенно. Гэвин сдулся, как воздушный шарик, и смущённо пробормотал:       — Только не перебарщивай с сахаром, окей?       Задумчиво хмыкнув, он щёлкнул по выключателю ещё раз, меняя яркое освещение на более мягкую, интимную подсветку по периметру потолка.       — Мм, а теперь ты зажжёшь свечи? — томно протянул Ричард. — Как романтично.       — Ещё чего! — возмутился Гэвин, движением плеч сбрасывая с себя руки и делая шаг вперёд. — Просто в полумраке сложнее заметить пыль.       — Не сложнее.       — Заткнись.       Ричард усмехнулся, продвигаясь вглубь святая святых, и осмотрелся по сторонам с воодушевлением первооткрывателя.       Первым делом всплеск интереса вызвала приоткрытая дверь. За ней обнаружилась крохотная ванная в спокойных тонах — ничего криминального.       Планировка из единственной просторной жилой комнаты, разделённой на несколько зон, явно не способствовала сокрытию подпольного бизнеса: всё как на ладони.       В левой части — компактная кухня с глянцево-чёрными фасадами и барной стойкой, на которой гордо выстроилась шеренга чашек с засохшей кофейной гущей, коробки из-под пиццы и китайской лапши.       По центру, перед большим телевизором разместились пёстрые кресла-мешки и низкий столик с электронными журналами, погребёнными под ворохом бумаг с эмблемой Департамента. В дальнем углу — комод, книжная полка и приоткрытый шкаф, из которого тянулась дорожка брошенной в беспорядке одежды и разномастных носков.       Правее, прямо на полу распластался двуспальный матрас с перекрученным одеялом и смятой простынёй. Поверх подушки лежал планшет, а рядом — белые капли наушников.       Никаких странностей вроде плёток, пакетов с красным льдом или плюшевых мишек здесь не было.       На фоне грубой кирпичной кладки необработанных стен выделялись яркие пятна картин-постеров в стиле поп-арт, а на полке возле холодильника приютилась одинокая искусственная орхидея, усеянная крупными цветами, но главным украшением комнаты стали панорамные окна в пол с видом на оживлённые городские улицы и разновысокие шпили детройтских небоскрёбов, искрящихся на фоне чернильного неба.       — Здесь… уютно.       Гэвин скептически прищурился, тут же направляясь к захламлённой барной стойке и сгребая с неё пустые коробки.       — Да ладно, Рич, не притворяйся, я же знаю, как тебя бесит всякий срач, — бросил он через плечо, с громким звяканьем пристраивая чашки к шаткой пирамиде тарелок в раковине. — Клятвенно обещаю разгрести всё это на ближайших выходных.       — Я могу помочь.       — О нет-нет-нет, ещё не хватало, чтобы ты разбирал моё грязное бельё, как заботливая жёнушка. Я как-нибудь сам.       Гэвин оставил кухню в покое и подошёл к шкафу, ловко — явно не в первый раз — запихнул туда всю одежду одним большим комом и вдобавок пнул ногой, чтобы прикрыть дверцу. Кинул виноватый взгляд на Ричарда и вздохнул.       — Люблю свою работу, но иногда так заебёшься, что охота только в кровати валяться и сериалы смотреть, а не возиться с уборкой.       Ричард облокотился бедром о барную стойку и покачал головой, не переставая улыбаться: Гэвин ни за что не поверит, что всё это он находит милым.       Да, свой рабочий стол Ричард содержал в образцовом порядке — так было удобно и привычно. Да, Ричард не любил шастать по захламлённым помещениям и свалкам, потому что приходилось тратить время на душ и стирку одежды. Да, он запрещал бросать найденные улики где попало и забывать зип-пакеты в карманах — исключительно ради эффективной работы. Да, заставлял Гэвина чаще мыть руки и убираться в машине — гигиена гарантировала отсутствие инфекционных заболеваний, пагубно сказывающихся на здоровье. Да, однажды он стирал остатки пены для бритья с сонного лица Гэвина и не единожды отряхивал его неугомонный зад от пыли, чтобы напарник попросту не выглядел глупо в глазах окружающих — так поступил бы любой хороший друг. Но сами по себе естественные человеческие слабости, вроде лёгкой неряшливости, совсем Ричарда не смущали. Тем более в домашней, неформальной обстановке.       После машинной точности, царящей в недрах пластиковой черепной коробки, маленький хаос вызывал в системе исключительно положительный отклик. Немного нарушенных правил, немного внутренней свободы — иногда этого так не хватало.       Тем временем Гэвин вытащил из-под комода что-то круглое.       — Надеюсь, ты не против эксплуатации братьев меньших? — весело поинтересовался он, включая робот-пылесос и отправляя его на прогулку. — Или ему тоже положена свобода, равные права и всё такое?       — Пользуйся, пока он не проявил самосознание.       — А потом он вспомнит, как я его угнетал, и зарежет меня во сне?       — Я бы этого не исключал.       Гэвин засмеялся, пересёк комнату и заправил матрас, накинув покрывало. Устало повалился сверху и похлопал рядом с собой, приглашая Ричарда присоединиться. Тот аккуратно обошёл пластмассового работягу и уселся на предложенное место.       — Ну и как? К пылесосу ревновать будешь? У меня ещё и холодильник умный.       — Умнее меня?       — Конечно. Мы с ним все дела обсуждаем, без него вообще никуда. Если он отрастит ноги и дойдёт до Департамента, точно станет моим напарником вместо тебя.       Чтобы прервать зловредное хихиканье, пришлось пойти на крайние меры — шутливо пихнуть Гэвина в бок. Впрочем, никакие колкие шуточки не могли унять тёплого чувства, поселившегося где-то под рёбрами. Как и любопытства.       — Почему матрас, а не кровать?       — Не до покупок было, — объяснил Гэвин, откладывая планшет и наушники в сторону. — Мы с тобой серийного убийцу в феврале ловили, помнишь? Я как раз в тот момент переезжал, поэтому по-быстрому кинул матрас на пол и стал спать здесь. А потом привык.       Ричард понимающе кивнул, отвлекаясь на огни города за окном.       — Красивый вид.       — Не такой красивый, как ты, но сойдёт, — Гэвин повернулся на бок и потянул Ричарда за руку. Тот понятливо придвинулся ближе, укладываясь рядом. — На самом деле из-за вида я сильно переплатил, но оно того стоило. Мне нравится засыпать, глядя на ночной Детройт. Успокаивает.       — Хм. Если не просчитывать вероятности и траекторию движения транспортных средств, а только наблюдать, то это… как ты говорил? Залипательно?       — Ага, — Гэвин нетерпеливо облизнул губы. — Напомни, на чём мы там в машине остановились?       — На этом? — Ричард скользнул рукой вверх по его бедру, огладил подтянутый пресс и с намёком поддел пояс джинсов.       — Точно, — выдохнул Гэвин ему в губы, утягивая в глубокий и совершенно нескромный поцелуй.       Щетина, как обычно, приятно покалывала скин, а горячие ладони тут же попытались прорваться под рубашку. Дальнейшее развитие событий уже высвечивалось тонкими линиями преконструкции, списком гормонов, бурлящих в крови: Гэвин прижмётся всем телом — теснее, ближе, сокращая последние дюймы, — и тогда Ричард вклинит колено между его ног, чтобы слегка надавить, выбивая тягучий, как патока, стон удовольствия. Нарастающее возбуждение вспыхнет в человеческом теле неотвратимым лесным пожаром и спустится в низ живота. Прорвётся яростными, кусачими поцелуями с привкусом железа и тириума, вынудит избавиться от одежды, чтобы прижаться обнажённой кожей к подрагивающему рябью скину, а дальше…       Дальше будет не до разговоров.       Поэтому Ричард прервал поцелуй, упираясь руками в грудь Гэвина и удерживая на расстоянии.       — Так тебя не смущает, что я андроид?       Гэвин осоловело моргнул и уставился на него с недоумением. Мозгу явно пришлось постараться, чтобы обработать вопрос: кровь наверняка уже начала отливать от головы.       — Ты спрашиваешь это, лёжа в моей постели? — хрипло уточнил Гэвин и откашлялся. — Серьёзно, Рич?       — Раньше ты ненавидел андроидов. Разве нет?       — Нам обязательно обсуждать это прямо сейчас?       Ричард выразительно промолчал, сверля требовательным взглядом.       — Чёрт с тобой, — сдался Гэвин, со вздохом потирая лицо и собираясь с мыслями. — Не андроидов я ненавидел. И тем более не тебя лично, если вопрос в этом. Просто… как бы тебе объяснить… Мир так быстро меняется. Слишком быстро. Не хочется оказаться на обочине, знаешь ли. Чтобы тебя списали со счетов и выбросили на помойку — как бы ты ни старался, как бы ни лез вон из кожи, — потому что есть кто-то, кто во всём будет лучше тебя, ведь его таким создали. Сначала речь шла только о людях и андроидах, но тот же Коннор успел хлебнуть дерьма, когда появился ты. Если бы Хэнк не вступился, не поднял всех на уши и не расшевелил общественность, устаревшую модель наверняка бы деактивировали. Наблюдать со стороны, конечно, гораздо веселее, чем самому барахтаться в чём-то подобном… В общем, тебе не понять, мистер Совершенство.       — Пойму, когда «Киберлайф» выпустит следующую модель.       — О, поверь, ты получишь неизгладимые впечатления, — Гэвин ехидно оскалился и протянул руку, чтобы обвести острую скулу, взяться за подбородок и пройтись большим пальцем по нижней губе. — Я куплю попкорн и буду наблюдать за твоими страданиями с первых рядов.       — Постараюсь изображать страдания максимально убедительно, чтобы ты не расстроился, — прошелестел Ричард, обхватывая палец губами и недвусмысленно посасывая.       — Ах ты…       Гэвин рывком подтянул его ближе и стиснул в объятиях, не позволяя дразнить себя, и ворвался в приоткрытые губы. Ричард с жаром ответил на поцелуй, впуская умелый язык и постанывая от стимуляции чувствительных сенсоров. Бесконечный цикл анализа человеческой слюны приятно загрузил систему монотонной задачей, но хотелось большего. Например, притереться пахом к паху, пока у Гэвина под закрытыми веками не вспыхнут искры.       Желание немедленно превратилось в действие. Гэвин явно оценил такую активность, двигаясь навстречу и негромко постанывая. Скользнул ладонями по спине Ричарда, спускаясь всё ниже к пояснице, после чего с нескрываемым наслаждением сжал бёдра. Лапать его «восхитительную задницу» он обожал и не раз в этом признавался.       Пользуясь ослабевшим контролем, Ричард перехватил инициативу: толкнул Гэвина в плечо и мгновенно оседлал его, удобно устраиваясь сверху.       — Хочешь, признаюсь кое в чём?       — Давай потом, а?       Проворные руки потянулись к пуговицам на рубашке и расстегнули несколько нижних, но Ричард перехватил запястья и прижал их к матрасу под разочарованный стон.       — Сейчас или никогда, Гэвин.       — Дай угадаю: на самом деле ты терпеть не можешь кожаных мешков и собираешься уничтожить человечество? — язык торопливо пробежался по губам. — Ох, если решил начать с меня, то будь хорошим роботом, дай хотя бы разок кончить, а потом делай что вздумается.       Гэвин вскинул бёдра, подтверждая озвученные приоритеты, но Ричард не поддался соблазну отложить разговор. Заглянул в глаза, ища в тёмной зелени хоть капельку разума, способную воспринимать слова, и тихо сказал:       — Сперва я боялся, что наши отношения не проживут дольше недели. Ты потешишь свои амбиции, самоутвердишься, исчерпаешь любопытство по поводу секса с андроидом — и всё закончится. Когда неделя прошла, меня не покидало опасение, что вместо полноценного партнёра и возлюбленного стану для тебя экзотическим развлечением. Прибором, которым можно воспользоваться в скучных перерывах между работой, а после вернуться к делам, не вспоминая обо мне до следующего раза.       — Рич… — напряжённо начал Гэвин, хмурясь, но Ричард продолжил, не давая себя перебить.       — Я пытался заслужить уважение. Наладить тесный контакт, чтобы в первую очередь стать твоим другом и соратником. Тем, кому ты можешь доверить свои мысли, сомнения, страхи, чувства и мечты. Но ты постоянно сопротивлялся. Отталкивал, упорно держал дистанцию, как будто не считал меня достойным такого общения. Не считал живым существом, которое может тебя понять.       Голос скрипнул статикой помех, и Ричард поджал губы, пряча взгляд за длинными ресницами. Проговаривать наболевшее вслух оказалось сложнее, чем он предполагал.       — Всё не так, Рич, — твёрдо произнёс Гэвин. — Я просто хотел тебя так сильно, что с ума сходил, веришь? Дружбы никогда не было достаточно, вот я к ней и не стремился. Не понимал, что для тебя это важно. Прости.       — Гэвин… — только и смог сказать Ричард, разжимая ослабевшие пальцы и отпуская его, но, вопреки ожиданиям, Гэвин не спешил возвращаться к начатому.       — Я люблю тебя, Ричард. Наверное, мне стоило сказать это раньше, но я думал, всё и так очевидно. Не сомневайся, с моей стороны всё серьёзно. Но если мы слишком торопимся… Сбавим обороты и немного притормозим? Конечно, будет чертовски сложно сдерживаться, когда ты рядом… Но ради тебя — я готов. Давай наверстаем упущенное. Проведём время как лучшие друзья: поиграем в дженгу, посмотрим какой-нибудь фильм, поболтаем или… что тебе нравится?       — Мне нравишься ты, — честно ответил Ричард, ныряя ладонями под джемпер.       — Ну, я бы тоже из всех вариантов выбрал тебя.       — Нам не обязательно выбирать, — улыбнулся Ричард, расстёгивая последние пуговицы на своей рубашке и ложась на Гэвина сверху так, что их губы почти соприкоснулись. — Всё успеем, ведь впереди целая ночь.       — Не ночь. Много ночей, — поправил Гэвин, крепко прижимая его к себе. Преконструкция событий завершена       Ричард моргнул, сворачивая симуляцию и позволяя входящим данным вновь занять высочайший приоритет.       — Че-то ты притих, — хмыкнул Гэвин, отпивая глоток кофе и постукивая пальцами свободной руки по рулю. — То тебя не заткнёшь, то сидишь и молчишь, диодом моргаешь… Ещё и улыбаешься так загадочно, что Джоконда обзавидуется. Видео с котиками у себя в голове смотришь, что ли?       — С одним котиком, — улыбнулся Ричард, заставляя Гэвина покраснеть и отвернуться.       После той обоюдно неловкой ситуации в клинике он краснел под пристальным взглядом всё чаще. Вот только чего-то адреналинового в их работе, как назло, в последнее время не подворачивалось.       Придётся стать катализатором самому. Вероятность благоприятного исхода при использовании эффекта неожиданности… 85% Начать выполнение?       Ричард поправил тесный воротник рубашки и одёрнул манжеты пиджака. Стряхнул видимые ему одному пылинки с брюк. Поёрзал, разворачиваясь к Гэвину полубоком, чтобы отслеживать реакцию, и негромко позвал:       — Гэвин?       — М-м?       — Когда ты уже признаешься, что я тебе нравлюсь?       Гэвин подавился очередным глотком и закашлялся, пачкая брызгами руль. Ричард несколько раз хлопнул по спине, обтянутой неизменной кожанкой, и протянул салфетку.       Он носил салфетки в кармане пиджака с некоторых пор. На всякий случай.       — Я… э-эм… Кто тебе такое сказал?       — Ты. Вернее, реакции твоего тела на моё присутствие. Я не хотел давить, но… Просто, чтобы ты знал: мы могли бы попробовать.       — Что попробовать? — хрипло переспросил Гэвин, отставляя недопитый стаканчик в сторону — явный признак серьёзного разговора.       — Вступить в связь, — пояснил Ричард и, не давая шанса свести всё к шутке, скороговоркой выпалил: — Моя конструкция укомплектована всеми необходимыми модулями и программным обеспечением для осуществления полового акта. Сразу ставлю в известность, что я рассматриваю исключительно серьёзные долговременные отношения, но если тебе требуется однократный сексуальный контакт для определения дальнейших перспектив, то я готов инициировать его без влияния на нашу совместную работу в качестве напарников. Предупреждаю, что при твоём отказе я полностью сотру все свои воспоминания о сексуальном контакте, дабы продолжить нейтральное общение без глубокой эмоциональной привязанности… которую я, к сожалению, уже успел себе позволить, не согласовав с тобой. Наверное, стоило обсудить это раньше.       — Я как дисклеймер прослушал, — поморщился Гэвин. — Мог бы и помедленнее.       — Прости, я… Мне повторить?       — Не надо. Суть я уловил. Вроде. Ты типа… ну… запал на меня?       — Не самая изящная формулировка, но да. «Запал». Что скажешь? Рассмотришь моё предложение?       Мельтешение жёлто-красного диода отражалось в стекле автомобильной дверцы и вспыхивало в глазах Гэвина, пока он беспомощно открывал и закрывал рот — слова явно застревали в горле.       — Господи, Рич… Я… Ты… Бля.       Не размениваясь на дальнейшие объяснения, Гэвин обхватил Ричарда за шею, притягивая к себе и впиваясь в губы жадным поцелуем. Ричард приоткрыл рот, позволяя вести, с восторгом принимая несдержанный напор горячего языка. О, как он давно об этом мечтал! Как мучительно дожидался!       Спустя сладостную вечность Гэвин сам оторвался от его губ. Запыхавшийся, с алеющими ушами, немного смущённый, но определённо счастливый — как же он был прекрасен в этот момент.       — Я тоже, — сбивчиво выдохнул он. — Тоже запал. На тебя. Давно. Очень серьёзно.       — И не против попробовать…       — Всё, что ты предложишь, — закончил за него Гэвин, снова потянувшись за поцелуем.       Ричард не возражал.