О чужих травмах

Звуки сталкивающихся мечей, яркие вспышки железа и элементарных сил, поглощенность боевой ситуацией и полное отсутствие хоть капли здравого смысла, намека на осознанность происходящего. Холодные ледышки, которые еще даже холодящий душу пар не успели как следует показать, со свистом, одна за другой, словно заточенные клинки, вонзались в гидро щит вокруг мага бездны. Тот только противно хихикал и взмахивал тростью с каплевидным концом, чтобы отправить в полет несколько преследующих пузырей. Некоторые из них достигали цели, сокрушая построенные глыбы льда и ловя обладателей глаза бога в ловушку, другие лопались совсем близко, но не достигая цели. Иногда огонь окутывал гидро-щит, пытаясь прожечь его внутрь, но выходило с переменным успехом, отчего снова приходилось долбить его клеймором что есть мочи. Да, не впервой, но сейчас как никогда страшила мысль упасть без сознания на глазах союзника, который непременно бросит свое оружие, чтобы забинтовать кровоточащие раны, которые, между прочим, не на одном только Дилюке находились. Сам Кэйа, с тяжелой одышкой и полу-стеклянными глазами, уже еле стоял на ногах. И ведь он даже не пьян. Максимум: рюмочку для храбрости перед встречей с названным братом, но не более, это абсолютно точно. Когда раздраженный рев дал понять, что сегодня от этого щита им не избавиться, Снежинка заставил куски льда смело вальсировать вокруг себя, создавая идеально ровный круг, с каждой секундой все сильнее и желанно завлекающий. Обычно размеренный танец льда превратился в немыслимую гонку друг за другом, в которой каждый из созданных существ старался выложиться на полную, проявить себя не только перед хозяином, разбрасывая капельки снега, осыпаясь им на неровный пол, но и перед неожиданными гостями, с которыми им предстоит встретиться. Гидро-щит громко треснул и Кэйа бешено улыбнулся, скалясь, сверкая клыками. Дилюку даже показалось, что сейчас его дорогой брат мог бы даже зубами раскромсать оставшуюся скорлупу на их противнике. Мог бы, да есть более удобные способы. Дикое пламя взмыло в воздух когда Люк ударил клеймором по земле, оставляя там шлейф подгоревшей гальки. Все в метре от него покрылось невыносимо плавящим огнем, который, казалось, в силах растопить даже влажные пещерные стены. Маг бездны выпал из своей безопасной зоны недосягаемости и повалился прямо на оставшиеся осколки щита, который вдребезги разлетелся по сторонам. На него тут же налетел распаленный Кэйа, с раскрасневшимися от долгого боя щеками, вонзая в него свой ледяной меч, будто бы остужая последствия контролируемого пожара. Издав предсмертный хрип, элементарное существо выронило из рук трость и щекой врезалось в колючие остатки былой защиты, которые теперь были повсюду. Спустя каких-то пару секунд маг бездны растворился, осыпаясь на землю пеплом. Осталось от него только жгучее напоминание в виде врезавшихся в кожу осколков, что видом похожи на разбитое зеркало, чьи ошметки безразборно отображали весь свет поступающий в них. Кэйа вскинул голову к небу, но его над макушкой не оказалось. Только опаленный пламенем брата потолок и бесконечная темнота. Резкая боль по всему телу пронзила как ядовитая стрела, заставляя закатывать глаза до покрасневших белков, напрягаться до судорог, еле двигаясь, тянуться руками к поплывшему месту, что из-за мешанины крови и одежды даже невозможно рассмотреть сразу. Кэйа свалился на колени, поднимая угольную пыль. Закашлявшись не то от нее, не то от крови в горле, Снежинка одной ладонью уперся в рану под ребром, а другой еле как удерживал тело на весу, чтобы его хладный труп хотя бы не был испачканным в этой бесконечной грязи. Получалось из рук вон плохо, отчего тело все сильнее склонялось к полу, будто придавленное тяжелой атмосферой. Дилюк с грохотом оставил массивный меч на месте убийства и подбежал к полу-мертвому, еле как стягивая свою перчатку зубами, свободной рукой копаясь в поясной сумке. Кровь стала стекать по бедрам, обтянутым по-офицерски синей тканью, струями переходя на сапоги и в конце концов устремляясь на пол. Мокрая от водяных атак рубашка стягивалась с тела по сантиметру. Кровь сочилась куда угодно, но останавливаться явно не желала даже когда Дилюк прижал ладонью истекающую рану, хлюпающую от количества воды в ткани. Белая рубашка тут же налилась алым. Самое массивное и яркое пятно испускало десятки розоватых лучей, пропитывая все вокруг пугающим цветом. Кэйа, почувствовав поддержку своего ближайшего товарища, сдался и свалился ему прямо в руки, пачкая промокшие вещи угольной пылью и жидкостями, смешанными с грязью. Головой врезавшись Люку в живот, Кэйа задушенно процедил воздух сквозь зубы, корчась от боли, но не толкаясь. Знает, что если убрать ладонь от раны, то станет еще хуже. Намного хуже. Крупная рана, похожая, будто, на неаккуратно разрезанную ткань тупыми ножницами, вобрала в себя несколько сияющих осколков и не будь они сейчас в такой ситуации, Дилюк бы наверняка полюбовался этой картиной немного дольше. — Кэйа. Сейчас будет очень больно. Люк вылил из небольшой бутылочки теплой воды на рану и Снежинка зашипел как кипяток, кулаками упираясь в бедра, сжимая пальцы до синяков на грубой коже. Розоватая мешанина из крови, питьевой воды и комочков грязи полилась следом за бордовой дорожкой, после теряясь в темноте одежды. Когда рана из грязно-коричневого превратилась в хотя бы немного бордовый, Дилюк стал забинтовывать ее, перекладывая одну руку так, чтобы бинт всегда был в напряжении. От него отлетали небольшие белые ниточки и приземлялись туда, до куда успевали дотянуться, пока Люк резко не взмахивал рукой, чтобы перехватиться. Когда ранение было плотно зафиксировано под десятком слоев, Кэйа попытался перевалиться с бедер товарища на пол, но его удержали на себе, ласково поглаживая руками по голове и плечам. — Тебе нужен покой, лежи. Кэйа на это только надул щеки и посмотрел исподлобья, сильно хмуря брови. — Твои колени упираются мне в спину. Дилюк вздохнул и аккуратно раздвинул ноги, придерживая напарника за плечи, чтобы тот и не убежал, и никуда не съехал, что в текущих мокрых обстоятельствах было бы самым логичным вариантом. Вся их одежда насквозь промокла, а что уж говорить о брюках и ботинках: те просто топли в грязи. Смотреть то страшно, не то что дотронуться. И как они только все это отстирывать будут? Они, потому что Дилюк не собирался выпускать Кэйю из рук, как минимум до того момента, как его не положат в лазарет. А может и там за ручку держать будет. Исключительно для смелости. Былые времена, все таки, вернуть сложно, вот они и налаживают контакт потихоньку: то как хромые лошади неловко флиртуют, еле касаясь пальцами на барной стойке в «Доле ангелов», то с разбегу прыгают в пропасть, даже не оглянувшись: оба знают, что другой полетит за ним, какую бы глупость они не придумали. Вчера, например, они собирали ракушки у побережья, а потом Кэйа спрыгнул с большого камня в соленую воду. Прямо в рабочей одежде. Чего ее жалеть, правда? Новую сошьют, а эмоции ни сшить, ни купить, ни даже подарить не получится. И Дилюк, даже не думая о том, что рубашка новая и только-только стиранная (специально для свидания выбранная и выглаженная), сложив ракушки в песок рядом, нырнул следом. Только у Кэйи голова сухая и трезвая осталась, а вот насчет Дилюка момент спорный. Он, громко смеясь, вынырнул из воды и припал мокрым и соленым телом к своему спутнику. Тот только крепко обнял и прижался щекой к макушке, не задавая вопросов. Наслаждаясь. Опьяняющее чувство, такое манящее и теплое. Такое приятное и нежное. Неописуемо хорошо. Кэйа покряхтел и устроился между бедер Дилюка, виском притираясь к мягкой части. Хотел было попросить что-то совсем неуместное и пошлое, но вовремя вспомнил, что перед ним никто иной как его возлюбленный, а не просто какой-то знакомый для дружеского флирта. Произносить такое всерьез было не просто смущающе. Слабоумие и отвага — то, что сопровождало Кэйю последние несколько месяцев, когда он, не скрываясь, старался втереться как можно глубже, задеть как можно больше и, в конце концов, хотя бы чмокнуть в щеку. Так невинно и по-детски, чтобы Дилюк точно понял. А то этот несчастный дурак совсем голову потерял, а именно сейчас особенно сильно, когда видит Кэйю с почти продырявленным животом. — Нам нужно в город. — Снежинка попытался стряхнуть свою челку с живого глаза, но Люк перехватил его руку и нежно отвел прядь к уху. — Если ты сядешь на лошадь сейчас, то истечешь кровью и я тебя потеряю. — Я в любом случае истеку, если ты меня не доставишь до врача. — Я нанес мазь на твою проблему, она подзатянется и через десяток минут мы сможем поехать обратно без рисков. Согласен? Кэйа подумал несколько секунд, а после аккуратно кивнул, чтобы не сползти еще ниже. Все таки, лежать телом на влажной почве, которая так и норовит впитать чернильные пятна в выглаженную одежду, занятие не из приятных. Сколько же отстирывать все это безобразие…Кэйа попытался исправить ситуацию, на локтях придвигаясь ближе к Дилюку, лопатками упираясь ему по обе стороны раздвинутых ног, прямо в сильные бедра. Вот бы…м. — Тебе неудобно? — Просто одежду жалко. Тут так неприятно… Дилюк понятливо промычал. Из-за столкновения пиро и гидро тут действительно было…душно. Дышать сложно, да и грязь вокруг комками неприятно упиралась в места, которые касались гальки. Люк поднял Кэйю на руки и заботливо погладил по спине, вроде бы успокаивая. Пока они пробирались сквозь темноту и рослость пещеры, Снежинка непривычно долго молчал, почти даже не дыша. Будто затаившись, съежился в руках товарища и покорно принял заданный маршрут. Свет стал пробиваться в еле видимый проход, который издалека можно было уловить только внимательному глазу. Листочки у «каменных» деревьев, проросших между горной породой и суховатой от сезона землей, колыхались на едва ли ощутимом осеннем ветре, содрогаясь от каждого мимолетного порыва, будто им смертельно холодно. Выглядели они не сильно сочно, даже как-то жухло (хотя чего еще ожидать от сентября), но тряслись так активно, будто действительно живые и чувствуют изменения природы. Уложив брата на сухую траву, возле только начавшего желтеть дерева, Дилюк выжал огненные волосы, собранные в высокий хвост. С них струей полилась элементарная вода, которая, не успевая дотронуться до зарослей, испарялась в воздухе. — Тебе там за шиворот не натекло ещё? Кэйа страдальчески вздохнул и кивнул. Точно натекло. И оно, почему-то, ощущается бесконечным. Падает на разгоряченную кожу прохладными каплями, как вздумается, без темпа, заставляя вздрагивать. А дотянуться сложно: если поднять руки, рана откроется и снова кровоточить начнет, Кэйа знает, точно и в деталях. Такое остановить еще труднее. Дрожащими, от скорой потери крови, пальцами, пытаешься зажать скользкую рану и даже ругаться сил нет, потому что чертовски страшно. Пока алые струйки текут даже и не разобрать справился ли ты с задачей, просто с замершим дыханием и стеклянным взглядом пялишься на место ранения, молясь Архонтам, потому что это может быть твоя последняя вылазка. И никто даже в помине не узнает сбежал ли ты далеко и надолго в Ли Юэ для новой и счастливой жизни или, может быть, погиб с честью в бою. Искать, конечно, будут. Но не факт что найдут до того момента, как дикие звери кости не растащат. Может только они и останутся, но обглоданные. Кэйа встряхнул головой от мыслей и мурашек из-за очередной капли за шиворот, а потом сморщился, потому что в боку неприятно зарезало. Осколки все еще там, надо быть аккуратнее. — Давай помогу. Дилюк обошел товарища и присел сзади него на одно колено, робко касаясь мокрой рубашки на спине. Взяв в обе ладони тонкую промокшую прядь волос, Люк ласково выжал капли воды в траву, стараясь собрать как можно больше влаги на кончике, чтобы потом они исчезли по пути к земле. — Какой ты сегодня нежный. Кэйа не сильно завел руку назад и погладил бедро Дилюка. Тот захлопал ресницами и неосознанно сильнее сжал пальцы на синей пряди, пялясь на жест спутника. — Какого это трогать любовь всей твоей жизни? Люк отпрянул назад, неосознанно пытаясь уйти от прикосновения, потому что это было непривычно для их отношений в настоящем. Раньше…да, но не сейчас. Кэйа сильнее сжал ладони на ткани, зная, что вырываться Рангвиндр не станет, потому что сделает больно. — Приятно. — Дилюк подался вперед, пересиливая себя, и с красными щеками оказался почти так же близко, как и был, когда помогал Кэйе выжать волосы. — Что приятно? — Трогать тебя. У тебя великолепные формы и бархатная кожа. Кэйа хихикнул и блаженно прикрыл глаза, устало роняя голову к груди. Влажные завитки волос ниспадали на щеки, прилипая к ним необычными спиралями и волнами, сбегая дальше по подбородку и скрывая вишневый румянец. Ресницы робко подрагивали, будто моргая, но при этом оставляя глаза закрытыми, как если бы Кэйа смотрел какой-нибудь фильм у себя в голове, представляя замысловатые картинки перед собой на черном полотне. — А у тебя очень милые красные щеки, так и хочется расцеловать. Вытерев пот с ладоней о свои брюки, Дилюк сел перед Кэйей и выжидающе уставился на него. — В детстве ты был робее, чем я. — Люк уперся подбородком себе в колени, обняв руками ноги. — И ниже. — И слабее. Рангвиндр спрятал лицо в щели между двумя коленями, отчего челка вздыбилась и растрепалась, встав полукругом. И когда только Кэйа успел так вырасти? Он, конечно, несколько лет был беспризорником, заводя знакомства то тут, то там, пока Дилюк не вернулся в Мондштат после многочисленных месяцев вне стенах города, но кто же знал, что люди меняются так неузнаваемо. Да еще и в настолько противоположные стороны. Из такого робкого за исключением тех дней, когда маленький Кэйа сам зажимал Дилюка по углам, целуя его так по-взрослому, милого настоящего дьявола во плоти, потому что его руки творили невозможные вещи, стремясь познать чужое тело и стеснительного в любые моменты кроме беспорядочных вздохов друг другу во рты, когда члены трутся друг о друга подростка, Кэйа превратился в красивого мужчину со статусом, которого тайно желают даже замужние женщины в возрасте. Его невозможно не хотеть. Иногда даже не в пошлом смысле: смотришь и сразу приятно сердцу, чувствуется сила и забота, которую он несет открытой грудью миру, защищая родной город от несчастий. Совсем как сегодня. И смотря на его глубокую промытую рану под ребром мысль только одна: хочется быть рядом. Защищать, ублажать, ухаживать, ласкать, любить, подначивать, заботиться. Что-нибудь, отчего Кэйа сможет засиять еще ярче и громче, хотя, казалось бы, уже и так глаза выжигает порывами, куда еще? Но для героев ведь нет невозможного, правда? Дилюк подался вперед телом и тихонько выдохнул последнюю неуверенность в сухую траву, на которой они сидели. Кэйа одарил его игривой улыбкой и едва ли заметным наклоном головы. Приняв это за своеобразное согласие, Люк невесомо сомкнул их губы, ладонь протягивая к лицу Снежинки, чтобы аккуратно подтолкнуть к себе поближе. Кэйа накрыл руку спутника своей, пальцами сжимая партнерские костяшки и поглаживая суставы. Прикрыв звездный глаз, ресницами загораживая вид на дрожащий зрачок, который не знал за что ухватиться: то ли в нежные медовые радужки вглядываться, то ли на бархатную кожу смотреть, а может вообще на огненно-красные пряди, путающиеся у лица. Такие мягкие и кудрявые, хотелось зарыться в них лицом и уснуть как на подушке, чтобы щекотали нос и щеки. Дилюк отстранился, держа ладонь Кэйи в своей руке и пялясь на их любовь, как на восьмое чудо света: с широко раскрытыми глазами, одуревше моргая, поджимая сухие губы и с абсолютно беспокойным сердцем, которое с каждой секундой ускоряло темп, собираясь, видимо, разбиться вдребезги. Вопреки суетному состоянию молодого бизнесмена, Кэйа спокойно дышал и так нежно вглядывался в красное лицо брата, что они оба вот-вот растают: первый от нежности, а другой от бесконечной вселенской любви, такой теплой и непередаваемой, что своими размерами заглушала даже звуки вокруг, будто бы даже создавая над ними тесный мыльный пузырь. И оба даже были бы не против посидеть там друг с другом часок-другой. — Мило то, что даже спустя столько лет тебя все равно смущают мои прикосновения. — Разве ты не чувствуешь себя…неловко? Кэйа легко улыбнулся и мечтательно закрыл глаза. О, нет. Ни грамма смущения не присутствовало, особенно сейчас, когда все вокруг так и плывет от любви. — Я думал о тебе слишком много и долго, чтобы это рано или поздно не перестало бы меня смущать. Дилюк гладил ранки на пальцах Кэйи, сверля взглядом их сцепленные руки. Ему это не помогло, сидит как помидор и перебирает в голове возможные варианты остановки сердца. Сейчас оно последний раз пугливо сожмется и капитан кавалерии вынужден будет ловить бездыханное тело, иначе Люк укатится вниз по склону к реке. — Почему ты позвал именно меня сегодня? В ордо фавониос достаточно талантливых новичков в твои спутники, каждый юнец мечтает драться с тобой в паре. — А почему ты согласился? Иметь дела с ордо фавониос не входило в твои планы на жизнь, не так ли? Кэйа, хищно прикрыв глаза и уперевшись щекой в свое плечо, рассматривал Дилюка, который прятал смущенное лицо за алыми прядями, беспорядочно ловя взглядом любое движение партнера. Только ради злорадного интереса Снежинка выудил указательный палец из под ладони Рангвиндера и положил его сверху бархатной кожи, легко постукивая. Глаза Люка немного приоткрылись и он грузно вдохнул, будто задерживая дыхание, а когда Кэйа накрыл второй рукой их сплетенные пальцы, застыл на месте, словно боясь спугнуть. — Расслабься, Люк. Мы тут одни. Но вопреки словам капитана, Дилюк только сильнее напрягся, потому что они тут и правда были одни и если бы не серьезная травма под ребром у Кэйи, то точно бы потрахались прямо здесь, на сухой траве возле смертельно опасной пещеры, в которой их почти пришил гидро маг бездны. Что делать в ситуации, когда руки трясутся от желания, а сердце пугливо жмется ко внутренним органам, потому что ситуация очевидно очень плохо продумана? Мозг вообще отключило на этапе первого невинного чмока, он расплавился и стек по возведенным между братьями решеткам вниз, прямо к ногам Кэйи. — Мы и еще несколько миллионов букашек вокруг. — Надеюсь, их наличие тебя не смущает. Дилюк склонился над Кэйей, который уперся спиной в ствол дерева, чтобы не потерять равновесие, если спутник вдруг решит напасть на его губы. А судя по голодному медовому взгляду, который смотрел дико влюбленно, события собираются развиваться в крайне приятном направлении. Рангвиндр аккуратно заправил синюю прядь волос за смуглое ушко и чмокнул Кэйю в щеку, чуть ниже глаза. — Собирайся, нам нужно обратно в город.