И не вздумай исчезать

Сёко не находит себе места. Сёко выкурила почти полпачки сигарет и ее тошнит. То ли от такой дозы никотина, то ли от того, что Сугуру сказал днем, то ли от того, что она не ела ничего. Кусок в горло не лезет после всех новостей о Гето, пропадавшем непонятно где и объявившимся, с его же слов, только чтобы вновь исчезнуть и на этот раз с концами. Не успели они простится с Хайбара, как натворил дел Сугуру. Сёко волнуется за Нанами, который закрылся в себе пуще обычного. Сёко меряет шагами свою непривычно тихую комнату, боясь, что Сатору так и не вернулся сегодня на кампус. И ругает себя за то, что набрала его номер, когда объявился Гето, но понимает, что не поступила бы иначе. Рой из обрывков чужих фраз, её собственных мыслей бьет по черепной коробке изнутри. Иэйри задумывается пойти после Магического на врача, только чтобы собственноручно провести себе лоботомию и выковырять наружу весь этот клубящийся удушливым дымом ужас происходящего. Но даже в долгосрочной перспективе это труднореализуемо. А что сейчас? Сёко не выдерживает, срываясь с места. Время далеко заполночь, но это такая мелочь после такой череды событий. Такая мелочь по сравнению с тем, что не оставляет в ней камня на камне. Иэйри быстрым шагом торопится в мужское крыло общежития. Сёко жизненно необходимо убедится, что он вернулся, что он еще тут, что он не отправится вслед за Гето. Что она не потеряла и Сатору во всем этом безумии. Она проходит мимо комнаты Сугуру и болезненно морщится. Если Сатору нет в его комнате, она обязательно сунется к Гето. На всякий. Мало ли Годжо решил попробовать поспать в его комнате, в попытке удержать мнимое присутствие Сугуру наподольше. Разбитое сердце больно сжимается, грозясь проломить тлеющую грудную клетку внутренним кровотечением изнутри. Два идиота, — ругается в мыслях Сёко, смаргивая бусинки слез. — И я сама не лучше. Потому что голова полыхает лесным пожаром, грозящим сжечь Сёко до обугленных, неузнаваемых останков. Таких что даже Шесть глаз Сатору не смогут опознать их, как принадлежащие ей. Она не стучится. Да плевала Иэйри на вежливость, не до неё сейчас. Она распахивает дверь в комнату Сатору, чтобы обнаружить его сидящим на кровати к выходу спиной. И все стихает на пару секунд. В голове становится так тихо и слишком громко одновременно. После распаленно носящихся по черепной коробке мыслей их отсутствие оглушает ничуть не меньше. Но Сёко благодарна небу и за такие жалкие крупицы спокойствия. Поникший силуэт оборачивается на ночную пришелицу. Извечные темные очки сползли на кончик аккуратного носа, обнажая мягко светящиеся в темноте радужки необычных глаз, где плещится удивление вперемешку с беспокойством. — Иэйри? — непривычно мягко зовет Сатору, чуть хриплым от долгого молчания голосом. Выпав на пару секунд из реальности, Сёко понимает, что неплохо было бы выдавить из себя какие-нибудь слова. Может даже слова поддержки, может стоит объяснить свой внезапный визит, но Иэйри, зажмурившись, лишь перелетает порог комнаты и, приземляясь на кровать, вскидывает руки на плечи друга. Сатору практически ловит Сёко в свои объятия, неловко пошатнувшись от того, что она чуть не упала на него. Годжо приходится упереться одной рукой в мебель, перенося весь вес на неё, чтобы не растянутся неуклюже, уронив их обоих на кровать. Воздух, выбитый из его легких натиском Сёко, скользнул по волосам, сорвавшись с бледных губ тихим, смеющимся «ох». Крепко обняв Сатору за шею, Сёко прячет лицо в её теплом изгибе. Шумно, глубоко вдыхает едва слышимый на его коже знакомый запах геля для душа, которым пользуется Сатору. Тиски ужаса чуть разжимаются на многострадальной мышце, трепыхающейся в проженной тревогой груди. Здесь, живой и не растаял в воздухе. Может и Сугуру не ушел бы, или хотя бы посомневался в своем решении, заваливайся они с Сатору к нему вот так почаще, думает Сёко. Ведь личное пространство друг друга никогда не было для них преградой. Сатору убеждает ее в этом снова, пряча слабую улыбку в её волосах, проводя широкой ладонью по спине — я рад тебе — несмотря на то, что Сёко вломилась к нему посреди ночи. — Ну что ты, невозмутимая наша? — горько, но по-доброму насмехается Сатору над несвойственным для Сёко сердечным порывом, успокаивающе растирая свободной ладонью обнимающие его руки. — Только не говори, что ты волнуешься. Конечно же он будет язвить. Это же Сатору, и Иэйри благодарна ему за это. Она елозит, подбираясь ближе, сгибая ноги в коленях и садясь на них, чтобы у Сатору рука не затекла под ее весом. Шутливо раздражается, тихим смехом щекоча ему выглядывающие из-под ворота футболки ключицы: — Заткнись, придурка кусок, и не вздумай исчезать куда-либо. Сатору послушно затихает. Медленно сдается присутствию Сёко, сокрушенно опуская содрогнувшиеся плечи. Он с судорожным вздохом стягивает с себя темные очки, швырнув их куда-то на постель, чтобы уткнутся лбом в местечко над ключицей Иэйри и пробыть так, может, вечность-другую, пытаясь отстроить себя заново в чужих руках. — Я никуда и не собирался, Сёко, — рвано выдыхает Сатору, уязвимо зарываясь лицом в тонкую ткань её домашней кофты, сминая плечи подруги в крепком объятии. Иэйри облегченно выдыхает, опуская ладонь на мягкие белые пряди. Может, когда они совсем повзрослеют, когда сердца огрубеют изнутри, переживать потери, отпускать друзей будет легче. Может потом, но сейчас Сёко не выдержит потерять кого-то еще.