Спи спокойно, Драко

Праздник все никак не заканчивается, а первокурсников уже давно несет. Кого-то на пошлые анекдоты, а кого-то в горшок с фикусами. Малфой кривится в отвращении и добивает свой бокал – от огневиски щиплет раны на губах. Он лениво осматривается: Астория и Дафна Гринграсс шепчутся в углу, и Драко отмечает про себя, что не зря встречается с младшей из них – Астория привлекает внимание кавалеров со всего зала; Блейз Забини и Грегори Гойл пьют на спор, и это их пятые шоты – на счет их компании Малфой уже не так уверен. Друзей, конечно, осуждать не принято, но эти двое определенно знают, как приворожить в жизнь побольше проблем. Драко поджимает губы и невольно ищет взглядом еще одну, находит ее почти сразу: Пенси Паркинсон пытается избежать разговора с Винсентом Крэббом, но ей это плохо удается – Винсент успел выкурить несколько сигарет и теперь плохо понимает язык ее напряженного тела. Малфой фыркает и решает игнорировать ситуацию: Пенси не маленькая девочка, она может сама за себя постоять. Внезапно начинает звучать музыка, и на паркет выходят пары. Малфой благодарит Мерлинову бороду за то, что Астория не любит танцевать, потому что он не любит позориться. Вспоминает четвертый курс, бал Трех Чемпионов, и кривит губы в усмешке – они с Пенси были самой красивой парой слизерина. Снова косится в сторону Паркинсон, и от сердца отлегает: Винсент ушел за добавкой алкоголя, и Пенси удалось сбежать. В центре зала появляются Уизелби и Грейнджер, и Малфой морщится. Он обещал себе, что перестанет ненавидеть святую троицу, но лобызания пары вызывают в нем волну отвращения. Все становится еще хуже, когда Уизелби лезет к партнерше с поцелуями – выглядит так мерзко, что Малфой отворачивается. Такой позор может и присниться. Он вдруг видит в толпе Теодора Нотта: друг стоит у стены, вальяжно прислонившись, и внимательно наблюдает за танцующими. На лице Нотта – полный штиль, и это не предвещает ничего хорошего. Драко решил бы, что Теодор ревнует, но это глупо. Возможно, Теодор просто не хочет признавать, что проиграл спор, потому что Грейнджер отдала предпочтение рыжему идиоту. На самом деле Малфою плевать. – Еще виски? – спрашивает Пенси. Она протягивает ему стакан, но в глаза не смотрит. Малфой молча берет напиток. – Видел, как Тео на них смотрит? – хитро спрашивает она. – Он просто проиграл спор, – Малфой усмехается. – Спор? – Идиот решил, что затащит Грейнджер в постель раньше Уизелби. Я сказал ему, что он скорее затащит в постель русалку из черного озера. Пенси высовывает язык и морщит нос: – Не знаю, что хуже: Грейнджер, которую вылизал Уизли или русалка. – Ты злая, – замечает Драко, а алкоголь в крови заканчивает за него: – Мне нравится. Паркинсон тихо смеется. Пары расходятся. – Астория не хочет потанцевать? – вдруг неуклюже спрашивает Пенси, и Драко делает вид, что не слышит вопроса. Вместо этого он стремительно пробивается сквозь толпу, чтобы добраться до Грейнджер быстрее Теодора. Малфой пока еще не знает, о чем будет с ней говорить; но все лучше, чем обсуждать с Паркинсон его личную жизнь с Гринграсс. Гермиона Грейнджер мило беседует с Полумной Лавгуд. Две странные. – Интересный танец был, мне понравилось, – привлекает внимание Малфой. Гермиона резко оборачивается и сверкает глазами: – Чего тебе, Малфой? – Как грубо. А я просто подошел сказать, что мне понравилось, – он замечает Теодора в объятиях Дафны у стола с напитками. Теодор тоже его замечает, и на его лице отражается недовольство. План рождается сам собой: Малфой вдруг решает помочь Нотту и издевательски спрашивает у цели: – Уизелби, надеюсь, чистит зубы? – Тебе что, заняться нечем? – негодует Грейнджер. Теодор уже стремительно направляется в их сторону. – Да брось, я просто к тому, что это было эффектно, Грейнджер, – Драко глумится. – Если бы вы еще к прелюдии приступили… – Пошел нахрен, Малфой, – цедит она. – У-у, кого-то задели за живое, – Драко оборачивается на Пенси, Блейза и Винсента; те в ответ ухмыляются. Нотт стоит у гриффиндорки за спиной, но она его не замечает. – Да ладно, Грейнджер, мне вот понравилось ваше… выступление, – продолжает Драко и делает шаг к ней ближе. Теодор хочет вмешаться, но Гермиона опережает его порыв: – Ты пожалеешь, Малфой. – Да ла-адно тебе, – слизеринец в ответ наиграно задирает руки. – Я тут просто подумал, может, ты и со мной не против выступить? Теодор морщится, кривит губы, сводит брови – Малфой знает, что бесит его. – Я скорее тебя кастрирую, – выдает Грейнджер, но все же пятится. Друзья разрываются хохотом, и слизеринец бросает на них озлобленный взгляд. – Храбрости набралась? – спрашивает он, щурясь. Делает еще шаг и пальцами цепляет выбившийся кудрявый локон. Нотту этот жест не нравится, и он заступает Грейнджер собой еще до того, как успевает понять, что сделал. Лицо Драко вытягивается в удивлении; напиток из его бокала разливается от резкого движения. – Твою… новые брюки. Вторая пара за неделю, – он закатывает глаза. – Ты долбанулся, Тео? – Держи руки при себе, хорошо? – очаровательно, но требовательно проговаривает Нотт. Малфоя это веселит: – А то что? Расскажешь моей маме? – Помою тебе рот с мылом, – огрызается Теодор. – Драко, думаю, тебе хватит огевиски на сегодня, – несмело говорит Астория у него за спиной. Он мысленно закатывает глаза – Тори слишком много на себя берет. – А я думаю, у Нотта появилась новая подружка, – нарочито громко объявляет Малфой. Нотт сжимает зубы и оборачивается, а у Грейнджер краснеют щеки. Еще секунду она буравит Малфоя злобным взглядом, в следующую же – срывается с места и теряется в толпе. Драко самодовольно ухмыляется, но Нотт вдруг подлетает и хватает его за руку. – Что ты делаешь? – шипит он. – Помогаю в твоем нелегком деле, – усмехается Драко и шепотом добавляет: – Теперь Уизли подонок, а ты – герой в ее глазах. Дерзай, Тео. – Ты придурок, – злится второй. Малфой знает, что Нотта бесит своеволие, но у Драко на это личный фетиш. – Да что происходит, чтоб Мерлин вас отдрючил? – негодует Блейз. За спиной Теодора вдруг выплывает старшая Гринграсс, и в ее хищном взгляде бушует ревностное недовольство. Она не входила в планы Малфоя, но он чувствует, что Нотт нуждается в помощи. – Дафна! – Драко обходит друга стороной и протягивает Гринграсс свой бокал. – Тебя то я и искал! Веселишься? – Веселюсь, – раздраженно цедит она. – Отлично, – он наигранно улыбается, чувствует себя дурачком. – Сходи со мной за напитками. – Но, Тео… – противится она. – Тео, Тео, – фыркает слизеринец. – Ты у него из постели не вылезаешь, нахрен он тебе? Идем, я покажу тебе, что такое настоящий коктейль, не это поило, – они почти уходят, когда он вдруг вспоминает и о своей девушке: – Тори, ты с нами? Астория торопится за сестрой; Блейз пожимает плечами, мол, хрен с вами; Пенси недоверчиво щурится, но ее отвлекает Винсент – начинает очередную речь; Теодор торопится догнать Грейнджер. – И что это значит? – никак не унимается Дафна. Она выискивает глазами возлюбленного, но Малфой разворачивает ее к себе лицом. – Прекрати ты уже с ним нянчиться, – недовольно выдает он. – В самом деле, как его мамка. – Это их личное дело, – встревает Астория. – Ты бы не хотел, чтобы Нотти учил меня, как тебя ублажать? Малфой кривит губы. – При чем здесь это? – спрашивает он. – Я говорю о том, что Дафна перекрывает ему весь кислород. Они постоянно вместе, меня уже тошнит. – Ну так не смотри, если тошнит, – обиженно выдает Астория. – Это, между прочим, нормальные отношения влюбленных людей. Дафна хочет добавить еще аргументов, но передумывает. Она отпивает виски и внимательно следит за ссорой; Малфой негодует. – В смысле нормальные? – уточняет он. – Тебе не хватает внимания? – А ты думаешь, что у нас все в порядке? – Да с чего ты вообще завелась, Тори? – Потому что ты задаешь глупые вопросы, – заявляет она. – Но ты хоть раз спросил у меня про мой любимый цвет? Или какие цветы я люблю? – Желтый, ирисы, – машинально выдает Малфой и сам себе удивляется: он не знал, что так умеет. – Ладно, проехали, – Астория фыркает и одним глотком осушает бокал с огневиски. – Полегче с этим, – Драко пытается отобрать у нее вторую порцию, но безуспешно: Гринграсс осушает все до дна. – Тори, возьми себя в руки, – строго настаивает сестра. – А кто возьмет в руки его? – обиженно спрашивает вторая. – Паркинсон, может быть? Малфой делает шаг назад и беглым взглядом находит Пенси на том же месте. – При чем тут Пенс? – спрашивает он. – Она весь вечер тебя обхаживает! – И что? На меня весь вечер облизываются первокурсницы, может ты и их приревнуешь? – язвит Драко. – Какой же ты… жалкий! – Астория закипает, но Малфоя это почти не волнует. – Какой есть, – отвечает он. Младшая Грингасс хватает воздух губами от возмущения, но не комментирует; она выдавливает из себя несколько фальшивых слез и быстро уходит из зала. – Ты обидел ее, – недовольно замечает Дафна. – Мне жаль, – врет Малфой и оставляет собеседницу. Он уходит в самый дальний угол и прислоняется к стене. Мимо маячат студенты, парочки целуются в темноте, музыка действует на нервы и бабочка давит горло. Драко морщится и распускает галстук; он вообще не понимает, зачем пришел. Хотел развлечься и забыться, но вместо этого лишь сильнее взвинтил себе нервы. Не нарочно, он снова находит глазами Паркинсон в компании Винсента, и копания Винсента начинает раздражать Малфоя. Пенси выглядит потерянно: она смотрит сквозь собеседника и качает головой под музыку. Драко ловит себя на мысли, что сегодня Пенси особенно очаровательна: на ней изумрудный гипюр, облегающий выдержанные изгибы, и черные кружевные чулки; ее короткие волосы подобраны вельветовыми заколками, а глаза подведены зелеными тенями. Она выглядит привлекательно – Малфой не может этого отрицать, но осознание загоняет его в ментальную ловушку, и он нервно сжимает кулаки. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил его похотливый взгляд. – Малфой! – раздается рядом, и Драко смотрит в упор на Рональда Уизли. – Не смей подходить к Гермионе, слышишь? Малфой вытягивает губы, сводит брови и клонит голову вбок: – А то что? – Просто держись от нее подальше, – плюется Уизли. – Придурок, – добавляет он уже не так уверенно. Драко показательно закатывает глаза и терпеливо ждет, когда рыжеголовый идиот наконец уйдет. Среди танцующих Малфой находит Теодора – снова в объятиях Дафны – и пытается протиснуться к ним. Когда он подходит ближе, Гринграсс уже уходит, а Нотт задумчиво смотрит в сторону. Там бешеный Уизелби хватает за руку Грейнджер. – Он одержимый, – выносит вердикт Малфой. – Вообще не может оставить ее в покое. Подошел ко мне пару минут назад и оплевал мне пиджак. Сказал, что видел, как я подкатываю к его грязно– Драко осекается и прочищает горло; за него начинает говорить алкоголь. Тео окидывает друга осуждающим взглядом, но не успевает ничего сказать. Главная драма гриффиндора набирает обороты: Грейнджер разводит руками и мотает головой; Уизли пытается изображать авторитет. – Похоже на родовые потуги, – подмечает Драко. – Тебе откуда знать? – кривится Тео. – Не задавай мне вопросов, на которые не хочешь получать ответ, – Малфой усмехается. – Что у вас с Тори? – Нотту действительно интересно, но Малфой не в настроении. – Не сошлись в выборе имени для сына. Ненавижу «Михаэль». – Назовите сына Теодором, – весело предлагает друг. – Будет папина гордость. Малфой одаряет его взглядом «одного идиота для этого мира достаточно». Уизли вдруг хватает Грейнджер за руку и выводит за собой в коридор. Рядом слышится недовольство Паркинсон – Винсент не дает ей пройти. – Приглядишь за Пенс? – нервно спрашивает Тео. Малфой молча кивает и уходит в сторону Крэбба. – Пожалуйста, хватит, – просит Паркинсон. – Я тебе уже сказала: диалог закрыт. Перестань меня мучать. – Но ты не закончила… не кончила… не закончила, – у Винсента заплетается язык. – Я тебе обещал, что я попробую иначе. – Пожалуйста, дай мне пройти, – она хмурится, пытаясь подвинуть слизеринца, но тот не поддается. Малфой появляется вовремя. – Тебе пора на боковую, Винс, – говорит он, сжимая плечо Крэбба. – Серьезно? – тот явно негодует. – Серьезно, – Малфой звучит строго. Он говорит это тоном, не требующим возражения. Винсент обиженно смотрит сначала на Драко, потом на Пенси, издает приглашенный звук и уходит, раскачиваясь из стороны в сторону. – Ты как? – спрашивает Малфой, пока Паркинсон нервно одергивает платье. – В порядке, – резко отсекает она. – Ты? – Нормально. Она хмыкает и поджимает губы. – Он сказал, что я выгляжу доступно, – вдруг выдает она. – Дешево. Драко удостаивает ее ленивым взглядом и пожимает плечами. – На вкус и цвет, – говорит он совершенно беспристрастно. Потому что он боится сказать лишнего. – Серьезно? – голубые – почти серые – глаза Паркинсон наполняются обидой. Малфоя начинает бесить тотальное недовольство этого вечера. – Ты ждешь комплимента или что? – хамит он. – Мне сказать, что ты красивая? – Лучше просто заткнись, – выплевывает она. – Понятно, почему Астория вечно жалуется на твой мерзкий характер. Малфой закатывает глаза и стискивает зубы; хватает Паркинсон под локоть и теперь уже сам выводит ее из зала. – Отпусти меня! – негодует она, но почти не пытается вырваться. Они проходят несколько коридоров и останавливаются только когда голоса и звуки смолкают. Малфой требовательно ставит ее перед собой; считает до десяти, чтобы унять яростную дрожь. – Теперь рассказывай. На что тебе жалуется Астория? – цедит он. Паркинсон кривится, как будто видит перед собой паука – Малфой знает, как сильно она их боится. – Я тебе что, игрушка? – взрывается она. – Думаешь, меня можно схватить за руку и выволочь за собой? И что я лягу к твоим ногам по щелчку? – Причем здесь это? Я задал простой вопрос. Пенси вдруг замолкает и приближается к нему почти вплотную – так близко, что Малфой слышит ее аромат: это лилия и пряность, которую сложно угадать. – А я тебе отвечать не стану, – заявляет она и отстраняется. Хочет уйти, но Малфой снова хватает ее за руку. – Отпусти меня! – выкрикивает она и пытается царапаться, но он впечатывает ее в стену. – Успокойся! – кричит он в ответ. Он не понимает, почему так сильно злится, но так сильно заводит его только она; только Пенси может пробить его холодную защитную стену за считанные секунды. – Отпусти, отпусти меня! – теперь она настроена серьезно. – Иди отымей Асторию, сними стресс, если тебе нужно. Оставь меня в покое! – Не смей говорить об Астории, – перебивает Малфой. Понимает, что неправильно выразился: – Просто не упоминай ее, вообще никак. – Чего еще мне не делать? – сокрушается Паркинсон. – Не мозоль мне глаза, – вырывается у Малфоя, и он не может остановиться: – Перестань ходить вокруг да около, перестань строить мне глазки, перестань провоцировать меня… Звонкая пощечина заставляет его замолчать. Теперь он смотрит на Пенси без сожаления: яростно, дико, с нотками привычной ему ненависти. – Я ненавижу тебя, – кричит она ему в лицо. – Наглый, беспринципный, конечный ублюдок! Я ненавижу тебя! Триггер в голове Малфоя срывается с предохранителя: он хватает Пенси за щеки и целует ее в губы. В его голове разрываются сотни мыслей, но он не думает уже ни о чем – только о привкусе огневиски, который остается у него на языке. Паркинсон теряется, пытается оттолкнуть его, но вдруг замирает – перестает дышать. Малфой напирает сильнее: углубляет поцелуй, языком проводит по сжатым зубам; одной рукой упирается в стену, второй – не отпускает ее лицо. Она неразборчиво мычит, и вдруг отвечает на его ласку почти так же пылко. Он пугается, отстраняется на мгновение и смотрит в ее глаза – они полнятся ужасом, презрением и… желанием. Он бегло осматривает коридор – пусто – и снова возвращается к ее губам. Пенси обвивает его шею руками, прижимается плотнее, ногтями царапает кожу. Ему все равно: алкоголь в крови закипает и разгоняет бешеное возбуждение. Малфой хватает Паркинсон под бедра, и она подпрыгивает, обвивает его ногами. Он прижимает ее к стене, руками шарит по кружеву тонкого платья. Чертов гипюр, думает он, проникая глубже в ее рот. Ему не хочется портить ее наряд, но он больше не может сдерживаться. Пенси добирается до пуговиц на его рубашке: расстегивает их жадно, умело, бессовестно; она прерывает поцелуй и тянется к мочке его уха, прикусывает нежную кожу и виновато проводит языком. Ее горячее дыхание разгоняет волны эйфории от шеи к рукам, по легким, вниз живота. Малфой хочет сказать, но не помнит, что именно; он лихорадочно водит рукой вдоль по ее бедру, оттягивает чулки и думает, что готов взять ее прямо здесь, в пустом коридоре. Он слишком сильно подвержен ее влиянию. – Ненавижу тебя, – шепчет Пенси, и слова больно ранят мужское эго. Он наклоняется к ее шее и оставляет долгие поцелуи. Она начинает дрожать от удовольствия, покрывается мурашками, больнее впивается ногтями ему в спину. Малфой достает палочку из кармана брюк, продолжая упиваться запретной близостью, и отпирает замок ближайшей двери. Он вносит Пенси на руках, и щеколда запирается изнутри. Теперь их никто не найдет, не услышит и не потревожит. Он усаживает ее на парту и быстро справляется с замком платья: ткань соскальзывает с дрожащих плеч, но Паркинсон перехватывает ее руками. – Драко, – шепчет она, и от звуков ее голоса у Малфоя кругом идет голова. Он целует ее ключицу, проводит носом по бархатной коже, руками путается в коротких волосах и оттягивает их назад – Пенси покорно выгибается, подставляя шею настойчивым губам. Он разводит ее руки, и зеленая ткань наконец беззвучно опускается ей на бедра. Теперь Паркинсон сидит перед ним совершенно нагая – уязвимая, хрупая; настоящая. Драко переводит дыхание, пытается успокоить бешеный поток мыслей; но Пенси смотрит на него так внимательно и томно, что у него не остается самообладания – он сжимает упругую грудь ладонями, и она мучительно стонет в ответ на пытку. – Ты красивая, – шепчет он ей на ухо, продолжая изводить ее. Теперь он играется с ее ощущениями – подушечками пальцев едва касается голой спины. – Очень, очень красивая. Пенси берет его лицо в руки и смотрит ему в глаза; она целует его сама, глубоко, несдержанно, настойчиво. Она кусается и даже не думает извиняться. Малфой отстраняется, рассматривает ее со стороны, а потом укладывает ее на парту. Неторопливо, он стягивает один чулок, оставляя дорожку из поцелуев там, где ткань открывает гладкую кожу. Пенси глубоко вздыхает, внимательно наблюдает за каждым его движением. Малфой берется за второй чулок, закидывает обе ноги себе на плечи и наклоняется ниже. Он целует ее в живот; вдыхает каждый миллиметр ее тела, пальцами считает выпирающие ребра – Пенси настолько худая, что можно проследить за голубыми нитями вен на ее руках. Мурашки покрывают ее кожу, волнами разбегаясь из-под его жадных поцелуев. – Прекрати мучать меня, – просит она, впивается пальцами в его светлые волосы и больно тянет. Драко шипит, но даже не думает останавливаться. Пальцами он подбирается к сокровенному и проникает в нее без спросу. Пенси выгибается дугой и до крови кусает губы, когда он продолжает ласку. – Мерлин, Драко, – шепчет она; сжимает ноги, но Малфой ей не позволяет. Он упивается каждой эмоцией на ее хорошеньком личике – Пенси стонет от наслаждения, жмурится и руками хватается за край стола. – Я хочу тебя, – протягивает – признается – он. – Возьми, – разрешает Пенси. Она дышит сбивчиво и рвано, и окончательно сводит его с ума. – Не могу, – он настойчиво целует ее груди, ладонями сминает разгоряченную кожу. – Астория… Паркинсон хватает его за волосы и сжимает руку в кулак, Малфой морщится от боли. – Заткнись и сделай это, – требует Пенси, и она не шутит. Ее тело потряхивает от дрожи, она напрягается – он чувствует ее изнутри; он судорожно сглатывает и торопливо избавляется от одежды. Прижимается к ней оголенной кожей, и разряд прошибает его насквозь. Пенси снова мычит, требовательно тянется за новым поцелуем. Драко не может больше ждать и завладевает ей без предупреждения. Короткий вскрик отражается от стен. Малфой двигается сдержанно, наращивает темп постепенно, целует ее глубоко и бессовестно; он почти забыл, как хорошо ему может быть. Он почти забыл, как хороша Пенси Паркинсон, когда она извивается в его руках. Она коротко вскрикивает, впиваясь в него ногтями; он прикусывает ее подбородок, руками упирается в стол. Он чувствует ее полностью, и теперь в нем говорит опьянение – он мало что понимает, не отдает себе отчета, отказывается думать. Он наслаждается каждым вдохом, упивается ее рваными стонами, погружается в омут из страсти, похоти и дикой жажды. Становится резче, требовательнее; Пенси запрокидывает голову, в наслаждении закрывая глаза. Малфой прерывается на мгновение, переворачивает ее на живот и теперь берет ее сзади. Он помнит, что им так нравится. Пенси хватается ладонями за край стола, когда он сжимает в кулак ее волосы, тянет на себя. – Пожалуйста, Драко, – умоляет она, и он ускоряет темп. Еще мгновение, всего одно касание – и его накрывает волна дикой эйфории; наслаждение сладкой патокой растекается у него по венам. Пенси достигает пика следом, почти сразу – она сдерживает крик и обмякает на столе, как тряпичная кукла. Малфой падает ей на спину и прикрывает глаза. Оставляет невидимые узоры на ее нежной коже. Первая мысль, которая посещает его голову – ему хорошо. Ему всегда хорошо, когда Пенси Паркинсон рядом; когда она плавится в его руках, как воск и когда смотрит на него так – бесстыже и с вызовом. Он думает, что никакая Астория не может сравниться с этим чувством; он думает, что не справится с этим ощущением – он слишком зависим от аромата дикой лилии. – Не нужно этого, – тихо отзывается Пенси, и Драко открывает глаза. – Я знаю, о чем ты думаешь, – говорит она. Он молчит. – Мы оба этого хотели, мы это получили, – продолжает Паркинсон, но в ее хриплом голосе звучат ледяные нотки. Малфой оставляет на ее спине невесомый поцелуй – самый искренний из всех, подаренных за этот вечер, – и поднимается. – Я помогу тебе одеться, – говорит он. Он застегивает ее платье, пока она собирает волосы в неряшливый хвостик на затылке. Получается паршиво, и волосы рассыпаются по плечам. Драко забирает резинку у нее из рук и неторопливо собирает беспорядок на ее голове в шишку. Он смотрит на вырез платья, оголяющий спину до самой талии, и стискивает зубы – у него почти не осталось самообладания. Пенси успевает нанести противозачаточное заклинание и оборачивается. – Где твоя рубашка? – спрашивает она и находит его одежду глазами. – Я справлюсь, – отрезает Малфой и все же позволяет ей помочь. Она ловко справляется с пуговицами и подворачивает длинные манжеты. Черная Метка вдруг выглядывает из-под рукава, и Драко одергивает руку. – Одно клеймо на двоих, да? – печально усмехается Пенси и трет свое предплечье – Малфой знает, что под слоем косметики она прячет такое же увечье. – Нам не построить новую жизнь, если мы останемся вместе, Пенс, – оправдывается Малфой. Теперь он чувствует себя виноватым, и это чувство убивает его изнутри. – Я не идиотка, – перебивает она. – Я прекрасно это знаю. – Прости, – Малфой поджимает губы. Паркинсон качает головой и отводит взгляд – между ними смущение, недосказанность и огромная бездонная пропасть несбыточных желаний. – Спи спокойно, Драко, – прощается Пенси и первой выходит из кабинета. – Доброй ночи, – отзывается он в тишину и запрокидывает голову к потолку. Они все такие – поломанные; и каждый страдает в одиночестве.