Heliotropes

— Так вот, это роза. Ты знаешь её значение, не так ли, Санни? Ну, ты, должно быть, думаешь, что знаешь всё о них, но есть куча других трактовок каждой розы! Я начну с красной, чтобы было проще! Красные розы — те, о которых все знают! Санни молча смотрел, как его друг-садовод рассказывал о каждой розе: начиная с типа, заканчивая самим цветом. Бэзил всегда любил рассуждать о цветах, но другой не мог отрицать, что ему нравилось наблюдать за этим или, тем более, слушать. Первый всегда говорил, что второй был хорошим слушателем, и ценил того за это. А также по другим причинам, которые Санни, как ему казалось, не мог назвать. — Это фиалки! — объяснил блондин. — Они олицетворяют память! Память — это всегда то, чем нужно дорожить, понимаешь? Санни кивнул, позволив юноше продолжить. Брюнету всегда нравилось смотреть на фиалки: цвет напоминал ему о сестре, что всегда успокаивало его. Он любил её. — А это подводники! Ещё один цветок, напоминающий ему о сестре? Чёрт… Санни смотрел, как тот держит растение, поясняя свойства. Он не мог не улыбаться, когда солнце сверкало на сияющем лице Бэзила, даже несмотря на то, что пот немного стекал по его лбу в жаркую летнюю погоду. Он так же был очарователен, вопреки этому. Санни глядел, как Бэзил взъерошил свои светлые волосы, когда поднял другой, но более экзотического вида. — Этот называется хризантемой, — толковал он дальше, выглядя весьма восторженным, словно сам впервые видит. — Их прислала Полли, они очень редкие и обычно не очень хорошо растут в таком климате, но они выросли! Разве я не везунчик, Санни? Он кивнул, даже не замечая, что они подошли к последним цветам, которые другой, казалось, сомневался показывать, вдыхая и выдыхая почти мечтательно. — А эти… Ну, так скажем, мои любимые, понимаешь? " — Подсолнухи,» — подумал брюнет, но предпочёл не говорить. Он не хотел портить веселье Бэзила, особенно учитывая, насколько тот был счастлив. Он даже не заметил румянца на лице блондина, когда тот встал и застенчиво протянул растение. Удивлённый Санни моргнул, ибо это был не подсолнух, а тот цветок, который он реально не узнал. Санни медленно указал на него, молча спрашивая что это. Бэзил, казалось, ещё больше взволнованный, поправил розовый цветок, что всегда носил в волосах. — Гелиотроп! — сказал он, медленно передавая его почти растерянному Санни, который взял его, но покраснел из-за контакта с руками Бэзила. — Они представляют собой вечную любовь… И… Ну, мне тоже есть что сказать по этому поводу, правда… Санни посмотрел садоводу в глаза. Прежде чем его голубые глаза встретились с карими глазами первого, на его лице появилась улыбка, пока он пытался найти правильные слова. — Санни, я… — начал Бэзил, прикусив губу, прежде чем продолжить. — Ну, я… Я действительно, знаешь… Чувствую это… Ну, к тебе. Говорил ли Бэзил… Действительно ли он говорил… —… Я люблю тебя, Санни, — тихо прошептал Бэзил парню, чьи глаза расширились ввиду признания. — Я очень сильно люблю тебя. Ты хочешь быть моим парнем? Блондин аккуратно пнул землю, его лицо вспыхнуло, когда он смотрел тому в глаза, ожидая ответа и не зная, что именно этого вопроса ждал Санни. Брюнет стоял молча, прежде чем обнял Бэзила и поцеловал в губы. Глаза второго удивлённо расширились, и он медленно обхватил первого за плечи, погружаясь в поцелуй. Оба парня точно знали ответ.