Смотри

— Открой глаза, эргэ. Голос А-Яо звучал так мягко и ласково, что он не смог воспротивиться, открыл глаза, тут же встречаясь с ним взглядом и вспоминая, почему вообще решил не смотреть. Эти двое вместе выглядели непозволительно греховно. Тёмные глаза А-Яо, его улыбка, немного лукавая и снимающая все запреты. И дагэ. Ох, дагэ. Его глаза слезились, а губы, растянутые вокруг его, Сичэня, члена, покраснели невероятно чувственно, будто они с А-Яо целовали его часами. Лань Сичэнь застонал, не в силах сдержаться. А-Яо поощрительно улыбнулся ему, крепче сжимая руку в волосах Не Минцзюэ. — Вот так, дагэ, не останавливайся. Посмотри, как хорошо ты ему делаешь. Минцзюэ промычал что-то невнятно одобрительное и двинул головой, принимая глубже под чутким руководством А-Яо. Они оба сидели на полу перед ним, и Лань Сичэнь готов был сгореть просто от взгляда на них: он редко видел, как Минцзюэ нервничает, но в самом начале он отводил глаза, едва заметно теплея скулами и сжимая в кулаки сложенные на коленях руки — ему всегда с трудом давалось отпускать контроль даже наедине с ними, но каким же расслабленным тот выглядел потом, заласканный и подаривший им столько удовольствия в ответ. Он всегда с подозрением выслушивал их идеи, но в итоге никогда не оставался разочарован. Что же до А-Яо… Ему нравилось смотреть, с каких сторон могли открыться его названные братья, всегда такие собранные и серьёзные на людях — Лань Сичэнь ясно видел это в его жадных взглядах, не упускающих ни одну реакцию, пусть он всегда старался оставаться невозмутимым. Ему нравилось приносить что-то новое в их спальню, за что потом смущённому до крайности Сичэню хотелось зацеловать его в благодарность за доверие, лишний раз напомнить, что здесь никто и никогда не осудит его, не упрекнет за прошлое и обстоятельства, неподвластные ему. А-Яо помнил, но его улыбку, когда он наклонялся поцеловать в ответ, едва заметную, но очень искреннюю, Сичэнь любил до боли в сердце. Но отвлечься надолго ему не дали — А-Яо будто невзначай уложил руку на его бедро, ласково касаясь тонкими пальцами обнажённой кожи. Он гладил его мягко, вверх и вниз, направляя Минцзюэ двигаться в том же ритме. Тот не сопротивлялся, скользил важными губами вдоль его члена, заставляя Сичэня задыхаться. — Не сдерживайся, эрге. Он примет все, что ты захочешь дать ему сегодня. А-Яо смотрел на него и улыбался так, что тяжело было вынести. Лань Сичэнь закрыл глаза, комкая в руках покрывало, и застонал, чувствуя, как губы подбираются к самому основанию члена. Не толкаться в горячий, ласкающий так хорошо рот было непосильной задачей, даже его выдержка не справлялась с натиском этих двоих, и он приподнял бедра, загоняя глубже, до самого конца, выбивая из Не Минцзюэ тихий сдавленный стон. Он уже и так был на грани, и тихое, искушающее: — Ну же, я знаю, как сделать тебе приятно, знаю, как тебе нравится. Дагэ хорошо справляется? Ты ведь хочешь поблагодарить его как следует? — оказалось для него слишком. Он толкнулся ещё раз, задевая заднюю стенку горла, и излился внутрь, не успев сказать ни слова предупреждения, только вцепился в волосы дагэ, сталкиваясь с ладонью А-Яо, который тут же накрыл его пальцы своей рукой, спутывая волосы Минцзюэ ещё сильнее. Он же и потянул его за них, снимая с обмягшего после оргазма члена, пока Лань Сичэнь задыхался, с трудом приходя в себя. — Не хочешь посмотреть на результат своих трудов, эргэ? Поборов жгучий стыд и поддаваясь его голосу в очередной раз, Лань Сичэнь открыл глаза и сразу же вспомнил, почему вообще решил не смотреть.