***
Работа вынуждает быть беспрерывно расчетливым, сосредоточенным, хладнокровным. Ведь места преступлений бывают разные. Морти встает и бросает мимолетный взгляд в окно: вечерело. Небо красилось в оттенки алого и рыжего в считанные минуты, отчего казалось, будто по небу стремительно раскидывалось самое настоящее пламя. Закат, непривычный для сентября. Смит снимает ветровку с крючка, выключает свет и выходит из кабинета, поворачивая в сторону выхода из офиса, который уже покинуло большинство коллег. Прокашлявшись, Морти толкает парадную дверь здания и щурится, вдыхая носом свежий воздух: особенный, по-осеннему бодрящий. Его путь к дому лежит через несколько кварталов, и в какую-то минуту, отбрасывая все намеки на жутчайшую усталость, Смит колеблется, думая, что пройтись пешим ходом не окажется лишним. Поэтому он выдвигается в сторону дома, минуя светофоры, пешеходов, сухие ржавые листья и высотные здания, сверкающие в последних лучах заходящего солнца, мысленно прокручивая рабочие моменты в голове. Ему остается пройти от силы метров семьсот, как вдруг его внимание привлекают странные звуки, доносящиеся откуда-то из-за угла. Он медленно останавливается и долго колеблется, сверля взглядом затененный закоулок. Тревожный поток ветра дует в спину. Стоит ли вмешаться? А вдруг… Вдруг именно сейчас нельзя отступать? Вдруг, сейчас ему удастся уличить преступника, и дело, наконец, сдвинется с места? Смит сжимает кулаки. И черт бы побрал его любопытность. Благо, при нем имеется табельное оружие. Морти сворачивает в сторону доносящихся звуков. Будучи достаточно опытным и зная, как вести себя в таких ситуациях, он, не выглядывая и не показываясь на виду, тихо примыкает к самой ближайшей стене и начинает слушать. — Где товар? — с расстановкой спрашивает голос. В ответ — долгая, звенящая тишина. Мужчина в объемной кожаной куртке раздраженно выдыхает ноздрями. — Где килограмм сраного кокаина?! — грубое, устрашающее рычание отскакивает от стен. Короткостриженный мужчина хватает парня за грудки и с глухим ударом придавливает к стене, выбивая из него сдавленный болезненный стон. — И где тот ублюдок, которому ты его продал? — Но вы же сами хотели!.. — молодой дрожащий голос прерывается новоиспеченным звуком боли. — То, что мы хотели — тебя интересовать не должно. Морти выглядывает одним глазом и внезапно опознает ранее прижатого к стене парня, небрежно скрючившегося на земле от сильного удара под дых. Внутри неприятно ухает. Этим несчастным парнем оказывается тот самый провозглашенный «курьер». Смит бегло осматривает присутствующих и быстро отмечает, что второго человека с фото среди них нет, снова примыкая всем телом к стене, стараясь слиться с ней, мимикрировать под кирпичную кладку, не издавая лишнего звука. Он мысленно ставит галочку пометке об организованной преступной группировке, шустро думая: из отрывисто услышанного разговора казалось, будто бы парень, представленный «курьером», серьезно подставился. Будто бы то, что происходило на тех снимках с его участием — являлось лишь частичной правдой. Значит ли, что дело было во втором человеке?.. Морти с досадой кривится, мысленно ругаясь. Это усложняет задачу. Выходит, что наводки не соответствуют реальности. Нужно было приступать к кардинальной смене действий и составлять новый рапорт. Смит снова выглядывает краем глаза из-за стены. Может, стоит пригрозить арестом, а следом — вызвать наряд полиции? Вдруг получится вывести на дельный разговор на допросе? Кровь горячо приливает к лицу и голове, ритмично пульсируя под действием адреналина. Едва Смит становится в полуоборот и машинально кладет руку на кобуру пистолета, как вдруг в затылок прилетает мощный оглушающий удар, о котором он даже не успевает подумать. Следом наступает кромешная тьма.***
Морти с трудом открывает глаза и пытается осмотреться. Окружающие его предметы смазываются сплошным цветастым пятном, голова идет кругом: последствие от удара, предположительно тяжелым тупым предметом. Он тут же сглатывает ком, ставший поперек горла. Его вот-вот стошнит. Едва он успевает поднять голову и подумать, где он и что с ним произошло, в лицо прилетает тяжелый кулак. Смит выдавливает приглушенный стон то ли от неожиданности, то ли от звенящего оглушения, заработанного болью, то ли от самой разливающейся по лицу алгии. Он не успевает одуматься, как новый удар приходится на новую сторону. С мощнейшей силой. И снова. И снова. И снова. С большей и большей силой. — Как бы до тебя дошло с первого раза, сука, — раздается глубокий, хриплый, сдавленный от прилагаемых усилий голос, кажется, откуда-то сверху, Морти не может определить: он сбит со всех ориентаций и толков. Новый удар приходится точно под дых — Смит кряхтит, ощущая лишь месиво вместо лица. Кровь, горячая, густая и омерзительная, стекает в горло, липнет к коже, забивает ноздри, застилает глаза и надсадно откашливается вперемешку со слюной. Очередной удар приходится в то же место. Дыхание сбивается, а в глазах является белый шум. Кажется, жизнь проносится перед глазами с невероятной скоростью. Кажется, его органы вот-вот полезут наружу. Кажется, он вот-вот умрет. Кажется, желание выжить как никогда превышало свои показатели. Когда шквал побоищ неожиданно стихает, Морти с неимоверным трудом поднимает голову и, наконец, видит перед собой человека: перед ним стоит рослый возрастной мужчина и ворочает окровавленной кистью, почти сразу бросая ее вниз. Его лицо испещрено глубокими морщинами, отпечатками времени, однако ни единая его мышца не двигается. Выражение хладнокровного убийцы. Он молча вытирает кровь с кулака белым платком. — Истина гласит, — облаченный в черные одежды человек, наконец, говорит: — Свидетель должен сдохнуть… Его вытянутая ладонь непоколебимо обхватывает рукоять пистолета, другая — накручивает глушитель. Морти не думает о том, сколько прошло времени (явно больше суток: об этом дают знать онемевшие конечности и многозначительные абдоминальные боли). Не думает о работе, о последствиях, а именно — что было бы, если бы ранее не свернул в сторону. Смит лишь успевает подумать о том, как же, сука, страшна смерть в обличии, представшем перед ним: с безумными холодными глазами, полными безразличия к чужой жизни. — …Скоропостижной смертью, — растянув последние слова, заканчивает монотонный монолог человек, наставляя дуло точно меж бровей. Боль от ударов внезапно уходит на второй план, сменяясь необъяснимым, стынущим в жилах животным страхом. Все тело сковывает тисками, едва ли не до атомных размеров. Голову пронизывает болезненная необъятная пустота. И где есть Бог, когда он так нужен? Морти хватает сил лишь жалостливо содрогнуться и промычать от вида наставленного оружия, корча болезненную кровавую гримасу от последствий ударов и от тяжелого нежелания сдохнуть. Холодный пот ручьем бежит по спине. Мысли путаются. В стеклянных глазах стынут скупые слезы. Подсознательно возникает такая мизерная, ничего не значащая, позорная мысль: сам на себя не похож. Не похож. Обычно Смит собран, тактичен, рассудителен и расчетлив; не раз приходилось присутствовать на местах преступления. Но когда ты на волоске от того, чтобы самолично стать местом преступления — мозг сходит с ума. Неужели он умрет при таких обстоятельствах? Неужели в эту же секунду его мозги размозжат по земле? Морти жмурится и молится. Жмурится и молится. Жмурится и молится, приготовленный к злосчастному выстрелу, ощущая, как место, в которое, предположительно, целился человек, загорелось огнем. Молитвенная мантра не стихает. Даже когда убийца медлит. Даже когда снимает оружие с предохранителя. Особенно когда снимает с предохранителя. Но не стреляет. Нижняя губа заметно дрожит, когда Смит поочередно разлепляет грязные окровавленные веки и смотрит вверх. На мгновение ему кажется, будто нечто колеблется в возрастном лице. Морти не знает, было ли дело в чересчур сведенных бровях, или чрезмерно ходящих желваках на чужих скулах, но спустя мгновение устрашающее дуло опускается. А с души падает камень. Мужчина чересчур громко и недовольно вздыхает и разворачивается, вкладывая пистолет в футляр портупеи за пазухой. Взамен он достает портсигар и металлическую зажигалку. Морти тут же опускает голову и выдавливает тихий сиплый смешок вперемешку с нервным срывом, стараясь делать это больше в себя, чтобы не спугнуть ублюдочную судьбу. Все происходит в мгновение ока. Смит теряется во времени, но ему кажется, что добрые три часа данного дня никогда не проходили так быстро. Смит слышит характерный щелчок складного ножа. Сердце замирает вместе со всем его существом, будто у напуганного оленя, когда мужчина размеренным шагом обходит сзади. Новая волна страха приливает к голове, успев пронзить грудную клетку, однако все в миг исчезает от услышанного звука рвущейся веревки. В ту же секунду он ощущает свободу в ноющих запястьях. Мужчина встает с колена и, отряхнувшись одним движением руки, отходит к машине, бросая: — Вали нахер, пацан, пока я не передумал. Морти моргает, с тяжестью встает с места. Невыносимая разлитая боль дает о себе знать: он чертыхается и горбится, прищуриваясь, чтобы мужественно сдержать болезненный стон. Вышесказанные слова тут же ударяют в гудящую голову. Ему не послышалось? Так просто? Морти кое-как выпрямляется, жмурится, трет тыльными сторонами кистей веки, чтобы с трудом сфокусировать свой взгляд на чужой, слегка сгорбленной спине, находящейся от него в двухсот метрах. А может и в трехсот. Порыв шквалистого ветра оглушает, сбивает с ног, остужает сбитый всмятку мозг. Смит осматривается и думает о том, что он может сбежать прямо сейчас, словить попутное такси, вернуться домой и доложить о ситуации в участок. Но он почему-то этого не делает. Все в этой ситуации предельно настораживает: тревожный шелест листьев, гнетущая сумеречная пора, грозно урчащая машина, предупреждающий свет фар, скопившиеся фильтры выкуренных сигарет под чужими подошвами и весьма непредсказуемое поведение убийцы. Кажется, окружение говорит само за себя: «ловушка. тебе некуда бежать. умрешь». Морти, прикованный тяжестью своего веса к взрыхленной почве, с ощущением своей полной ничтожности, подает голос: — Почему?.. — руки невольно дергаются. Вопрос, заданный для того, чтобы убедиться в своих догадках. И он не требует пояснений. Мужчина размеренно затягивается и становится вполоборота, чтобы Морти находился в его поле зрения. Сигаретный дым скоропостижно растворяется в воздухе. — Потому что мне не составит труда убить тебя в любой удобный момент, — ровным голосом отвечает мужчина, втаптывая бычок в землю, опуская руки в карманы. — Проваливай. Пока мужчина разворачивался и выдвигался в сторону машины, сердце Морти успело пропустить удар и выпрыгнуть в глотку. Единственное, о чем Смит мог думать — он в полном дерьме. И если сейчас же, в считанные секунды до открытия водительской двери, он не сможет придумать выход из этой сраной западни — с ним простятся на кладбище. — Стойте! — бездумно кричит Морти, машинально выставляя руки вперед, напрягая извилины. Сердцебиение сдавливает легкие. Думай. Мужчина останавливается у капота автомобиля и насмешливо выгибает бровь. — Стойте, — повторяет Смит и рвано выдыхает, выигрывая для себя считанные миллисекунды. — Чего тебе?! — злостно рявкает мужчина, нехотя возвращаясь к одинокой потрепанной табуретке. — Не испытывай мое терпение, пацан, ничего хорошего из этого не выйдет. Мужчина сокращает расстояние до опасного, отчего Морти медленно пятится назад, следя за чужими руками, спрятанными в карманы брюк. Беглый взгляд цепляется за мусор на земле, и сквозь напряженный поток мыслей он выуживает одну единственную, гениальнейшую. В голове звучит щелчок. — Я могу помочь вам. Секунда, и с оскаленного рта срывается громкий смешок. — Ты-то? — возрастное лицо вмиг становится серьезным. Что-то нездоровое мелькает в его взгляде. По хребту стремительно бегут колючие мурашки. — Мне нужен… — едва дрожащие пальцы тянутся к карманам штанов, со стороны слышится шелест плотной ткани, следом — знакомый щелчок. — Руки! — рев и направленное в голову черное дуло заставляют Морти уродливо промычать и отдернуть руки вверх. — Мне нужен телефон! — громко и отчетливо проговаривает Смит. — Мне нужен телефон, — спустя пару секунд, снизив голос, повторяет парень с тяжелой одышкой, наблюдая за холодным взглядом, за непоколебимой, отточенной стойкой. Изучив напуганное лицо Морти, мужчина кивает головой. — Доставай. Последовал рваный, измотанный вздох. Кое-как выудив мобильное устройство из кармана непослушной рукой под жестоким надзором и наставленным пистолетом, Смит открывает фото с опознанными лицами и поворачивает телефон. — На землю, — холодно диктует мужчина. Смит непонимающе моргает. — Телефон на землю! Морти бросает мобильное устройство на траву с небольшой высоты, после чего оно оказывается в чужих руках. В то время как убийца начинает рассматривать фотографию, Смит подает голос: — Я состою на госслужбе в следственном комитете и веду расследование давнишнего дела о массовой наркоторговле и серийных убийствах, — лицо мужчины постепенно меняется. — Эти люди были уличены в транспортировке и передаче наркотических веществ. Предполагаю, вам нужен второй, тот, что в правом углу фотографии, да? — Вот же сукин сын… — тихо хрипит мужчина, хмуро кривясь, будто бы Морти попал «в яблочко». Он бросает телефон на пожухлую траву. — Свободен. И снова выдвигается в сторону автомобиля, практически залезая на водительское место. Опешивший парень переминается с ноги на ногу, удерживаемый лишь провозглашенным святым духом. — Так…вы меня не убьете? — задает он вполне уместный вопрос. В голосе звучит жалость и надежда. — Это вопрос времени, — спустя пару секунд прилетает в ответ. — Я служу в следственном комитете! — зачем-то снова настойчиво повторяет Смит, подсознательно желающий избавиться от того чувства животного страха, который ему довелось испытать. — Я… — он недолго думает о следующих словах: — …Я смогу обеспечить вам полную безопасность. Звучит уверенно. Мужчина, на секунду замерев, фыркает, удивленно вскидывая брови. — Хочешь сотрудничать? — слова звучат больше утвердительно, чем вопросительно. Он обнажает неровные зубы в кривой улыбке. — Как я могу убедиться в том, что твои слова — не пиздеж, пацан? Морти выуживает жетон из другого кармана штанов и кидает в чужие руки. Ловко словив металлический знак следственного комитета, пролетевший через машину, и убедившись в его достоверности, мужчина ухмыляется, возвращая вещь вышеупомянутым способом. — Садись в машину. Водительская дверь захлопывается, на долю минуты оставляя Смита наедине с сумбурными мыслями. Пока он двигается к автомобилю, у него есть время передумать. У него есть время достать пушку и пристрелить убийцу, вернуться домой и доложить обо всем в чертов участок. Но Морти снова не делает ничего из вышеперечисленного. Почему-то ему кажется, что таков правильный исход, и он совершенно не сходит с ума, садясь в салон черной ауди, по уши ввязываясь в дерьмо. Смит думает, что из этого возможно извлечь решение кейса, нужно лишь терпеливо балансировать на грани здравия и безумия. Когда машина двигается с места, он четко убеждает себя: все происходит осознанно. — Мы едем… — Ага, — бурчит мужчина, — к тому засранцу. В чужом голосе звучит толика насмешки. Так говорят о давно забытых друзьях. — Знакомы? — более спокойно, но с трудом спрашивает Смит, стараясь не думать о боли, пронзающей все лицо. — Угу, — неохотно мычит мужчина, — типа того. Та еще заноза в заднице… — машина сворачивает с песчаной дороги на асфальтированную трассу. — Но сейчас выходит так, что он на заказе у придурков из группировки, если ты еще помнишь, как они выглядят, — мужчина ехидно усмехается, потирая щетинистый подбородок. — Ублюдок подкупил одного из сопляков и украл товар. А ты нехило подсобил мне с информацией, — мужчина выдерживает секунду молчания. — Те парни ни за что не нашли бы его. — На заказе? — осторожно переспрашивает Морти. — Вы с ними не заодно? — Нет, — руки ловко выворачивают руль влево. В груди что-то с ужасом екает. Лицо внезапно загорается от возобновленной острой разлитой боли. Смит хмурится и тихо мычит, прикладывая охладевшие от страха пальцы между бровей, чтобы хоть как-то снять напряжение в тканях, ощущая под кончиками запекшуюся, бугристую, еще свежую и неустойчивую горячую корочку, как вдруг под носом возникает платок. — Вытри рожу, пацан, тошно смотреть. Помедлив, Морти недоверчиво принимает светлую квадратную ткань. Кровь отпечатывается на кремовом хлопке. Ситуация постепенно приобретает сюрреализм. Смит невольно думает, как все происходящее аукнется на его ближайшем будущем? Правильно ли он поступает? Что, если все это — разыгранный спектакль, и его вот-вот прикончат? В считанные часы? Минуты? Секунды? Человек за рулем пахнет смертельной опасностью. Морти часто думает о том, почему убийцы вдруг находят мотивы для совершения преступных злодеяний, но в данный момент поверх этих мыслей накладываются другие: насколько сильно эти руки запятнаны кровью? Сходит ли человек с ума каждый раз, когда убивает, или это случается лишь однажды? Инстинкт самосохранения подсказывает бежать, бежать, бежать, потому что бояться — это абсолютно нормально для психически уравновешенных людей, но сила воли заставляет оставаться наплаву. Смит никогда не ощущал себя в большей опасности, чем сегодня. Сколько бы ни приходилось бывать на местах преступлений, это — иной уровень садизма. Хорошо, что его табельное оружие всегда… Морти хмурится, ощупывая пустующий карман на поясе. Какого хрена? — Я временно конфисковал его, — говорит мужчина, не отводя взгляда от дороги. — Пока не удостоверюсь, что ты достаточно уравновешен, чтобы не грохнуть меня, — он снова смеется, громко, с издевкой, заставляя Морти вжаться в кресло. — Не парься, пацан. Обещаю вернуть после того, как накроем воришку. Возможно, мимолетно думает Смит, пока они повязаны сомнительным неопределенным сотрудничеством, смерть ему не грозит. Ведь убийцы, как говорится во многих документальных докладах, люди слова. Возможно, его слова об обеспечении безопасности определили ход его дальнейшей судьбы. Возможно, это слегка успокаивает. — Как я могу обращаться? — спрашивает Морти спустя долгие минуты гнетущего молчания. — Рик. — Морти Смит. — Мне похер. Парень тушуется. Уверенности в достоверности имени нет, но «Рик» всяко лучше, чем думать о нем как об обезличенном. Спустя томительный час езды с натянутым молчанием, машина проезжает коттеджный квартал и, доехав до окраины, сворачивает направо и выезжает на побитую асфальтированную извитую дорогу, окруженную нависающими верхушками хвойных деревьев, словно внушительной величественной аркой. Спустя еще долгие тридцать минут автомобиль останавливается поодаль одноэтажного дома, спрятанного в густых зарослях. — Приехали, — глухо констатирует Рик, отстегивая ремень безопасности. — Сиди, — вдогонку бросает односложное указание, хлопает дверью и выдвигается в сторону компактного дома со скошенной зеленой крышей, оставляя Морти наедине со своими кромешными мыслями, в полной звенящей тишине. Он мог лишь молча наблюдать за тем, как рослый мужской силуэт, предварительно прихватив нечто бесформенное из багажника, широко переступает через обваленный гнилой древесный ствол и исчезает в разросшихся кустах и травах.***
Рик уверенно ступает по размягченному лесному настилу. Нет смысла красться. Нет смысла шагать тише. Нет смысла скрываться. Смерть была неизбежна. Даже если бы этот парнишка не попался под руку и не указал на него первее. Подойдя ближе к пошарпанным и посеревшим от дождя и вечной сырости стенам, Рик накручивает глушитель, одновременно поднимаясь по скрипучим просевшим деревянным ступеням. Он делает три шага на крыльце и выбивает дверь с ноги. Она едва не слетает с петель под тяжестью его ботинка, жалобно содрогаясь от удара об стену. Взору мужчины открывается весьма неприличная картина: голостенный первый этаж был полон бумажного мусора и гнили вперемешку с использованными шприцами и жгутами, валявшимися повсеместно. В помещении стоял затхлый тошнотворный дух, смешанный с запахами чужих тел и жидкостей, а в воздухе, практически у потолка, витал видимый невооруженным глазом мелкодисперсный дым, по запаху напоминавший недавно скуренную траву. Рик бросает беглый взгляд в сторону и замечает несколько рулонов туалетной бумаги с использованными медицинскими иглами, торчащими канюлями вверх; он даже смог разглядеть в них капли крови. А в центре всей богадельни, развалившись на огромных кислотно-цветастых пуфах, восседал нагой мужчина, окруженный такими же нагими женщинами. Они испуганно охают, когда Рик сокращает расстояние и наводит ствол снятого с предохранителя оружия четко в голову мужчины. Раздается визг. Девушки, напуганные и обомлевшие, впопыхах стремятся укрыть свои тела, чем попадется под руку, пока цель под наводкой пистолета молча изучает Рика укуренным раскрасневшимся взглядом, застыв от неизбежности. — Здорово устроился, — сухо бросает мужчина, возвышаясь над человеком. — Расскажешь напоследок, на кой хрен тебе столько краденой наркоты? Повисает молчание, соизмеримое с вечностью, прерываемое гулом ветра, входящим через парадную дверь. Девушки смиряют восседавшего в пуфах мужчину обеспокоенным взглядом. Едва одна из них раскрывает рот, чтобы что-то крикнуть в ответ, как стены сокрушаются громким, болезненным, надсадным смехом: — Смерть пришла по мою душу… — с широкой золотой улыбкой тянет человек в цветных пуфах, вальяжно закидывая руки назад. — Рик Санчез, дьявол во всем его обличии. В его голосе нет страха. — Давай, прикончи уже, не томи, — «я, что, зря упоролся?» мысленно продолжает Рик и шумно вздыхает. — Сначала ответь на вопрос. — Засунь в жопу свой вопрос. — Я не церемониться пришел. — Как будто не понятно, нахрена ты пришел? — Заебал, — рычит Рик и, сделав два резких широких шага вправо, ловко хватает одну из девушек, придавливая локтем за горло; вырваться невозможно. В то же мгновение раздается сдавленный крик, а из глаз брызгают слезы: ее лицо болезненно искажается. Прикрывающее ободранное покрывало сползает вниз и падает на пол. Холодное дуло прислоняется к ее виску. — Какого хрена?! — мужчина подскакивает, но не приближается: он наг и безоружен. — Ответь на вопрос, тогда обойдемся одной смертью, — «твоей», снова домысливает Санчез, покрепче удерживая заложницу, ощущая ее слабые, тонкие, дрожащие от беспомощности пальцы на своем предплечье и сбитое в истерике дыхание, граничащее с надрывистыми рыданиями. — Ладно, ладно! — в панике кричит человек, тяжело выдыхая воздух ртом. — Только не трогай их. Прошу. Оставь их в покое. Рик молча хмурится, но продолжает сдерживать девушку. Людская психология до смешного проста: человек носит в себе бесценный багаж слабостей. Достаточно счесть хотя бы одну, умело и безжалостно воспользоваться ею и, браво, — вы на шаг ближе к психопатии. Санчез кивает подбородком — одобрительный жест. — Я… нашел того парня, которого вы грохнули на днях, — начинает мужчина. Да, Рик припоминает. Тот парень из шайки. — Мы связались в «Софт Дримс» — закрытый форум в даркнет. Он толкнул мне этот чистый кокс по смешной цене. Точнее, мы нехило сторговались… но я не знал, что он предназначался для… Рик с силой стискивает зубы. — Ты хоть представляешь, в какие проблемы ты влип? Помедлив, мужчина опускает взгляд, полный отчаяния, куда-то в пол. — Раз ты здесь, то, вероятно, дерьмовые? — Полностью! — шипит Рик. — Я вынужден убить тебя. Из-за них. Глаза нагого человека вдруг округляются в немом, леденящем недоумении. Санчез отпускает девушку, молча переставляя пистолет на смеренного мужчину. — Они все были заодно, если ты понимаешь, о чем я, — говорит мужчина, намекая на парней из группировки. Рик стискивает зубы. — Увидимся на том свете, Санчез. Слова не требуют пояснений. Секунда, и пуля беззвучно вылетает через глушитель, устремляясь точно в лоб, прободая черепную коробку насквозь. Тело тяжело рушится на пол. Девушки вскрикивают, жмурятся, закрываются руками: чужая кровь покрывает их волосы и кожу. Рик, не поведя ни единой фациальной мышцей, смеряет пустующим взглядом багровую лужу, быстро впитывающуюся в половицы. Наступает гнетущая тишина.***
Рик смотрит, как части тела медленно сгорают в металлической бочке, превращаясь в пепел. Он шмыгает носом, давно свыкшимся с запахом сожженного мяса. Мешок в крепкой хватке удерживает голову: на его дне уже образовалось влажное пятно крови. В преступном мире есть одно правило: убиваешь «своих» без повода, открыто выступаешь против поставленных ультиматумов — безоговорочно становишься врагом. А это могло означать лишь одно: вся преступность обернется против тебя. И будет объявлена охота. Рик старался работать чисто и аргументированно, чтобы не возникало лишних вопросов. Но знаете, как это бывает. И после случившегося разговора у него появляется новый мотив для осады. «Одними ублюдками станет меньше», — думает Рик, возвращаясь в дом с заднего двора. Проходя через весь этаж по направлению к выходу, он бросает: — Вы свободны, — а затем, остановившись на пороге вполоборота, добавляет: — Но если кто-то из посторонних узнает — пеняйте сами на себя. И уходит, оставляя призрачный дом позади.***
Морти смотрит на часы. Прошло уже много времени с того момента, как Рик покинул автомобиль. Не то, чтобы он переживал, но… вдруг что-то случилось? Может, стоит выйти и осмотреться? Но Смит тут же вспоминает, что его оружие было конфисковано, поэтому он лишь раздраженно вздыхает и отводит взгляд в боковое зеркало, успев неоднократно пожалеть о содеянном. Лицо начинает болезненно ныть. Надо было бежать в первый раз, когда Рик отпустил его. Надо было бежать во второй раз, когда Рик предложил сесть в машину. И когда Морти думает о побеге в третий раз, то оказывается поздно: парень обращает свое внимание на суровую фигуру, вышедшую из леса. Его настороженный взгляд приковывается к черному тканевому мешку в одной руке и дорожной увесистой сумке — в другой. — Что в мешке? — спрашивает Смит, когда Рик садится на водительское место и прикуривает. — Пятьдесят тысяч баксов и охренительный план, — мужчина закрывает дверь и заводит машину. — Куда мы едем? — слишком много вопросов. Морти прикусывает язык, когда боковым зрением замечает чужой косой взгляд. — Увидишь, пацан. Пристегнись, — бормочет мужчина с сигаретой между губ, вдавливая педаль газа.***
Машина останавливается во дворе захудалого района. — Пойдешь со мной. Морти оборачивается с немой настороженностью на лице. — Без лишних вопросов. Рик выуживает табельное оружие и ловким броском возвращает его хозяину. Как и обещал. Смит, быстро среагировав, ловит пистолет и, чуть помедлив, прячет его в футляр. Держи друзей близко, а врагов — еще ближе. Поэтому Морти притворно послушно выходит из салона, следуя за Риком, окутанный осенним холодом и специфическим смрадом, стоявшим меж блеклых девятиэтажных домов, смотрящих друг другу в окна. Откуда-то, из приоткрытых форточек, доносился скрежет столовых приборов, отдаленно слышалась отборная ругань. Морти ежится, но не от гнетущей обстановки. Идя чуть поодаль, он успевает покоситься на молчаливого мужчину, замечая свежие пятна крови, застывшие на лице. Теперь-то Морти понял: в мешке — пятьдесят тысяч долларов, а Рик действительно выглядел так, будто у него был невероятный план. Чуть замедлив шаг, мужчина ровняется со Смитом, слегка наклоняясь для того, чтобы сказать: — Сначала говорить буду я, — чужой голос звучит близко. — За тобой останется слово. — Какое? — парень косится. — Сам поймешь, — Рик кивает головой в сторону неприметной деревянной двери. — Идем. Морти тяжело выдыхает, заталкивая нехорошее предчувствие поглубже в себя. Чрезмерная секретность давит на мозг и заставляет искать ответы из пустого места. Рик не болтает лишнего — он и не должен. В прочем, как и Морти не должен оставлять за собой эфемерное последнее слово. Однако негласно речь шла не о доверительных отношениях. Смит все еще не удосужился оповестить участок о происходящем, подвергаясь опасности. А ведь было столько возможностей. Но благо к нему вернулся пистолет: тяжесть на поясе уравновешивает. Хлипкая скрипучая дверь со стертой надписью «Мастерская» открывает проход в плохо освещенное помещение. Заходя внутрь, Рик наклоняется, сберегая голову от столкновения с косяком дверного проема. Морти ровно заходит следом, и в эту же секунду глотку саднит от пыльного воздуха. Лучшая маскировка — спрятаться на виду. Непримечательное место оказывается самым что ни есть настоящим притоном: по углам шныряются люди; кто-то примостился на полу, угашенный вусмерть, а поодаль — некие лица, облаченные в костюмы, восседают в креслах, вполголоса обсуждая коррумпированный бизнес; играет весьма неприятная приглушенная музыка, а при таком красном тусклом освещении полностью нарушается работа органов зрения, отчего оставалось двигаться только вслепую. Острые взгляды пилят чужую фигуру в лице Морти, и выглядит это так, словно стая голодных прожорливых бродячих псов вот-вот набросится на высмотренную жертву. Ведь все они вооружены, в этом Смит не сомневался ни секунды. Нутро Морти болезненно сжимается. Работать с бумажной волокитой и пребывать на местах преступления с нарядом полиции и бригадой судмедэкспертов, констатируя смерть, никак не сравнится с тем, что он переживает воочию. Сейчас, в пределах этих стен, ему не на кого положиться. Когда они минуют первый зал, проходят узкий коридор и попадают в следующую комнату, Рик выставляет ладонь назад — жест ожидания. Следом мужчина сокращает расстояние между собой и импровизированной стойкой, за которой стояла миниатюрная девушка с испещренным татуировками телом. Ее густая черная бровь скептически выгибается, когда она оглядывается на переминающегося с ноги на ногу Морти. — Кто это с тобой? — Рик кривится. — Зови их сюда, — бесцеремонно бросает мужчина. Девушка послушно разворачивается, не забыв окинуть их двоих насмешливым взглядом. Или, точнее сказать, только Смита — ему явно дали понять, что он здесь чужак. Спустя пять минут, которые, казалось, тянулись бесконечность, из-за двери появляются пятеро человек крупного телосложения. Морти хватает пары секунд, чтобы распознать их лица. Он вмиг напрягается всем телом, натягивается, как нейлон, следя взглядом за движениями мужчин. Рик небрежно бросает черный мешок на стол, рядом ставит запечатанный товар, упакованный в сумку, и пристально смотрит, скрестив руки перед собой. Повисает напряженное молчание, в котором темноволосый мужчина армянской наружности, одетый в кожаную куртку, бегло осматривает предмет, обернутый в ткань, затем товар, а следом — самого Санчеза. — Он мертв? — Можешь убедиться, — спокойно отвечает Рик, указывая ладонью на мешок. Мужчина открывает мешок и кивает. И тут же бросает взгляд за спину, встречаясь глазами с Морти. Страх, словно пуля, простреливает насквозь. По спине бежит поток электроимпульсов, приковывая тело всем весом к полу: кажется, он вот-вот проломится под подошвами. Мужчина ехидно смеется, не отрываясь от парня. — Что это за школьник, а, Санчез? — сквозь громкий смешок проговаривает бандит, качая головой. — Он тебе в подметки не годится. — Босс… — вполголоса говорит другой, низкий человек с широкими плечами. — Это… Осознание накатывает леденящей волной спустя несколько мучительных секунд. Глаза округляются. — Какого хрена?! — главный тут же вспоминает. Это тот свидетель, который должен был умереть. — Какого хрена ты его не убил?! — шипит бандит. — Заказ выполнен, — в свою очередь твердо отвечает Рик, наклоняясь к стойке. — Деньги вперед. — Мы так не договаривались. Санчез выдыхает, залезая одной рукой в пиджак. — Парни, вы меня знаете. Если я чего-то не делаю — значит, есть на то веские причины, — он зажимает сигарету губами и в то же мгновение бросает скучающий взгляд исподлобья, когда раздается многозначительный лязг пистолетов. Главный бандит машет рукой. Пушки опускаются. — Вам бы не помешало пересмотреть отношение к товару, который вы толкаете. — О чем ты? — человек в кожаной куртке скалится. — Не надо строить из себя придурков, — раздается металлический клик — комнату озаряет пламя зажигалки. Рик прикуривает и возвращает ее в карман. — Вы украли товар, который предназначался для транзитного транспорта. Да, ваш пацан знатно провинился: стащил и толкнул уже краденый кокс, однако, вы сами были готовы отправить его на экспорт. А затем натравили меня на ваших «врагов», чтобы остаться без свидетелей и отвести от себя подозрения, — мужчина затягивается. — Вы в полной жопе, ребята, и вы ведь понимали, что я приду по вашу душу. Так что, вы либо платите, либо я разъебу это место. Это не составит большого труда. Морти сглатывает. Кажется, помещение вот-вот разорвется на куски от того статического напряжения, что стояло в атмосфере. Воздух был словно наэлектризован, и дышать было с каждым разом тяжелее. Но ситуация казалась подконтрольной. Рик хорошо справляется. Ну конечно. Это ведь его работа. И, кажется, Смит начинает догадываться, о чем будет его «последнее слово». — На кой хер тебе сдался этот пацан? Санчез ухмыляется. — Скажи им, кто ты, — не оборачиваясь, громко и четко произносит Рик. Смит, к своему удивлению, уверенно поддается вперед, выуживая металлический жетон из кармана. До него доходит. Все в миг складывается в цельную картину. Око за око. — Старший лейтенант юстиции Морти Смит, вы будете арестованы в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом по обвинению в незаконном распространении наркотических веществ и совершении серийных убийств, — голос не дрожит. Слова отточено вылетают изо рта, как «отче наш». Люди в смятении пятятся назад, озадаченно переглядываясь. — Сукин сын… — не понятно, было ли это адресовано Морти или Рику, но последний довольно ухмыляется. В уголках глаз проступают четкие длинные морщины, сравнимые с тонкими паучьими лапами. Санчез затягивается и выдыхает дым, стряхивая искрящийся пепел на пол. — Решайте: либо платите бабки и валите за решетку, либо в следующую минуту от вас останутся лишь имена. Помедлив, все единогласно поднимают руки вверх.***
Красно-синий свет полицейских мигающих ламп врывается в ночную мглу. Машины, оккупировав бывшую мастерскую, заполняются правонарушителями. Район был оцеплен металлическими ограждениями, а его улицы заполонили представители правоохранительных органов. Морти стоял чуть поодаль, делая запись по делу кривым почерком в небольшой блокнот, найденный во внутреннем кармане ветровки. Сделав разворот и ступив несколько шагов вперед, он неожиданно натыкается на Рика. — Держи, — мужчина бесцеремонно прикладывает нечто увесистое к груди парня и тут же отпускает. Смит, не растерявшись, ловит предмет и охает. Его глаза в ужасе округляются при виде пачки долларов. — Я не возьму! — отрезает Морти, протягивая обратно, на что Рик лишь угрюмо отмахивается, разворачиваясь в противоположную сторону. — Бывай, — он поднимает ладонь в знак прощания. — Устрой им допрос с пристрастием. Смит чертыхается, смеряя деньги, а следом — быстро удаляющуюся фигуру ошеломленным взглядом. Голова могла вмещать лишь бездонную пустоту. — Морти Смит! — голос звучит откуда-то из-за спины. Парень беззвучно ругается и не успевает предпринять ничего лучше, кроме того, как спрятать эту злосчастную пачку в куртку, когда его настигает начальник отдела. — Хорошая работа, молодняк! — статный мужчина в пальто крепко жмет руку и хлопает его по плечу. — Благодарю… — Смит выдавливает кривую улыбку, все еще не до конца осознавая произошедшее. — Тебя не было слышно четыре дня, с тобой все в порядке? — без вступлений спрашивает мужчина, не отпуская чужую руку. Смит секунду моргает. — Я… был занят расследованием, — он откашливается. — Как видите, не безрезультатно. И это чистая правда. Однако если подумать серьезно, он жестоко потерялся во времени. — О, еще как! Об этом уже все говорят! — удовлетворительно возглашает начальник, наконец, отпуская руку. — Мы хотели уже объявить в розыск, но… — внезапно он запинается. Его брови ползут к переносице, а лицо вытягивается от застывшего ужаса. — Морти, что с твоим лицом?.. Смит чувствует, как из-под ног выбивается почва. Он бегло смотрит на свое отражение в рядом стоящей машине, обращая внимание на огромную гематому, расплывшуюся на лице косым пятном. — Это… — он уводит руку за шею и нервно усмехается. — Так, ничего серьезного. Рабочие моменты. Начальник вмиг становится серьезным. — Если у тебя проблемы, лучше скажи сейчас, — вполголоса говорит мужчина, заглядывая в замученные усталостью глаза Смита. — Все в порядке, — «я в полном дерьме», думает Морти. — Вам не о чем беспокоится. Секунду мужчина изучающе смотрит. — Хорошо, — начальник кивает и трепет парня за плечо. — Езжай домой, отдых тебе не помешает. И удаляется. Смит тяжело выдыхает и, продрогший от холода, вызывает такси.***
Морти, грузно передвигаясь по коридору седьмого этажа, беспамятно достигает квартиры. Пошарив по карманам, он выуживает громкую связку, благодаря высшие силы за то, что не удосужился лишиться дома за эти… сколько? Четыре сумасшедших дня? Смит тяжело вздыхает и качает головой. Он с усилием проворачивает ключ в замочной скважине и попадает в небольшую квартиру. Закрыв за собой дверь и включив свет только на одной стороне потолка, Морти бессознательно выдвигается в центр гостиной и медленно опускается на диван, не снимая верхней одежды. Звонкая тишина ударяет по барабанным перепонкам. «Что это было?» — первое, что возникает в мыслях. В голове, заполоненной свинцовой болью, начинают возникать картинки, восполняя канитель событий, произошедших с ним за несколько прошедших суток. Пальцы зарываются в спутанные кучерявые волосы и смыкаются на затылке. Зрительное поле сужается до видимой части стоп. Он, что, взаправду работал с убийцей? Морти хмурится, всматриваясь в пятно грязи на ботинке. Шел с работы, услышал звуки, увидел… Мысль прерывается, и Смит нехотя лезет во внутренний карман, чтобы подтвердить или опровергнуть все свои догадки одним доказательством всего произошедшего. — Боже… — безысходно высказывается Морти и жмурится, когда только нащупывает пачку долларов. Он взаправду работал с убийцей. Деньги небрежно падают на стеклянный журнальный столик напротив. Смит смыкает ладони в замок перед лицом, сверля купюры мрачным взглядом, желая стереть себе память и сделать вид, что все произошедшее на самом деле никогда не происходило. Что же он наделал? Что подумают коллеги из участка, если узнают? Морти мысленно отмахивается. Не узнают. Никто никогда не узнает, во что он ввязался. Но что, если у них возникнут подозрения?.. Смит с тревогой оглядывается, невольно думая, что, если бы по дому были расставлены скрытые камеры, к нему бы уже стучались. Он отчаянно выдыхает, проглатывая страх. Что было, того не миновать. В ту же секунду Морти через силу признает, что в этом, на самом-то деле, был толк — он смог открыть для себя поле для дальнейшей работы в злосчастном кейсе. Однако больше полагаться на эти сомнительные связи ни в коем случае нельзя. Да и были ли это связи?.. Да и кто решит, был ли, собственно, конец? Смит устало ведет ладонью по лицу и решает открыть блокнот, чтобы свериться с записями и бессознательно отвлечься от проблем, в которые он себя втянул. Он проглядывает слова, криво вписанные через несколько строчек, и натыкается на одно, обведенное в овал: «транзит». То-то же.***
После произошедшего двухнедельного случая жизнь Морти делится на «до» и «после». — На конфискате указан зашифрованный адрес доставки. Кому предназначался товар? — монотонно задает вопрос Смит, постукивая ручкой по столу. Четвертый допрос на неделе. Он повторяет одно и то же. Снова и снова. Мужчина напротив злостно усмехается. — Хрена с два я вам сказал, — он наклоняется вперед, звеня наручниками. — Допрашивайте хоть под дулом пистолета — ничего не скажу. Морти откидывается на спинку стула, потирая усталые веки, пытаясь уловить проскользнувшую вялую мысль. Он бросает беглый взгляд на циферблат: девятнадцать сорок пять. Допрос длится пять часов. — Вы начали опасную игру, лейтенант, — мужчина скалится, склоняя голову в бок. Смит настороженно поднимает голову. — Этот кошмар не кончится никогда.***
Морти выходит на крыльцо офиса и лезет в карман ветровки, выуживая свежую пачку «Чапман» и пластиковую зажигалку. Он вытягивает сигарету и молча прикуривает, спускаясь с лестницы к мусорному баку, стоящему поодаль. С первой тягой парень чувствует, как тяжелая мысль утопает в никотине. Смит прикрывает глаза, подставляя лицо потоку мягкого освежающего ветра и вечерним неярким лучам солнца. Хорошо ни о чем не думать. Хорошо стоять здесь, за пределами здания, и представлять, что все проблемы с их неразгаданными решениями остались где-то там, на пятом этаже. Но в реальности так, конечно, не бывает. И именно в этот момент раздается звонок. Морти достает мобильное устройство и хмуро смотрит на экран: неопознанный номер. Парень медлит, задерживая большой палец над экраном, и это мгновение ощущается как затишье перед бурей. Недоброе чувство гложет эпигастрий. — Слушаю, — Смит осторожно подает голос. — Привет, пацан. Кровь мгновенно застывает в жилах. — Я выслал адрес. Встретимся через час, — бесцеремонно констатирует Рик. — Откуда… Что? — Морти давится воздухом от ужаса и возмущения. — Я никуда не поеду. — Что ты сказал? — с усмешкой спрашивает мужчина по ту сторону телефона. Его голос искрится, искажается шипением связных волн. — Тебе напомнить, что ты обещал? — молчание затягивается, и внезапно парня окатывает жутким осознанием. Он хватается за голову и мысленно ругается. Сука. — Так выполняй. Или ты думал, что это на один раз? — в ухе снова звучит ехидный смешок. Смит кривится от собственной глупости и желает исчезнуть, а Рик, в свою очередь, воспринимает паузу за знак согласия. — Уж извини, пацан. За язык тебя никто не тянул. «В других случаях я бы умер», — думает Морти, мученически выдыхая, стараясь оправдать свою безрассудность. Ну вот. Теперь ему точно не отвертеться от сомнительных связей. — Жду по адресу. Следующее, что слышит Смит — монотонные гудки законченного звонка. Морти отчаянно стонет, пряча лицо в ладонях: проблема как-то скоропостижно наслаивалась одна на другую. Ненависть вперемешку с гневом поднимаются от пупка к пищеводу и становятся в горле, прожигая подлежащие ткани практически насквозь. И противясь своему существу, он силой заставляет себя вернуться в офис, закончить рабочий день, сдать смену, взять такси и отправиться по указанному адресу под покровом ночи. «Это вынужденная мера», — думает Морти. — «Исключительно вынужденная мера».***
Смит выходит из салона автомобиля, осматриваясь: вызов привел его в достойный частный сектор, погруженный в крепкий сон — свет не горел ни в одном из домов. Когда машина разворачивается и уезжает, Морти остается наедине с густой тишиной и кромешной, замыленной тьмой, пробиваемой точечным светом люминесцентных фонарей. Пройдя немного вперед, парень, наконец, видит ссутулившуюся фигуру Рика, стоящую под одним из фонарных столбов: изо рта размеренно валит сигаретный дым, а на плечах пальто оседает неприятная морось. Белый разлитой свет отрисовывает четкие вертикальные тени на суровом лице и просвечивает седые волосы, отчего его существо кажется более грозным, непостижимо таинственным. Мужчина бросает короткий молчаливый взгляд в сторону подоспевшего парня и тушит третий бычок о крышу мусорного бака. Смит ежится. Пустота навевает представление о том, что они единственные посетители коттеджной застройки: все в округе кажется застывшим во времени. Лишь гул небосвода, высокая влажность и люминесцентный треск напоминали о том, что это место находится наяву, а не в хорошо разыгравшемся воображении. Смит заставляет себя думать, что все под контролем. Рик, все такой же немногословный, кивает головой в определенном направлении, и они выдвигаются в сторону указанного дома. Говорит он тогда, когда нога Морти переступает через невысокий порог. — Когда я прибыл, труп уже лежал на полу, — сухо констатирует мужчина, заходя следом за парнем. — В заказе было обозначено только место, никаких четких характеристик, но… — Рик медленно подходит к лежащему телу, освещаемому потоком тусклого света из дверного проема, становится в огромное впитавшееся коричнево-багровое пятно и мрачно опускает голову. — Походу, кто-то пытается нас наебать. «Нас?» Смит хмурится своей мысли, обходит с другой стороны и, присев на корточки, осматривает труп: чуйка Рика как никогда кажется правдивой, как бы ни хотелось это признавать. Совершенное убийство совпадает с чередой тех, которые относятся к расследуемому делу. Но зачем кому-то делать заказ на место, где уже было совершено убийство? Что-то не сходится. Что-то подсказывало, что это могло оказаться засадой. Нездоровое чувство тревоги ударяет Морти в спину с силой, соизмеримой силе падения с высоты девятого этажа, но он старается не подавать вида, сосредотачиваясь на трупе. Характерной чертой данных убийств был тот факт, что все люди выглядели так, будто их долго и мучительно душили предметом, схожим с удавкой, на что указывала глубокая странгуляционная борозда и характерное расположение гематом. Однако… Морти подается вперед, нависая над посеревшим лицом. — Есть перчатки? Рик внимательно изучает чужую напряженную позу, покрытую длинной тенью его собственной фигуры. Мужчина молча, не задавая лишних вопросов, вытягивает пару медицинских перчаток и бросает вниз. Смит подбирает их и ловко натягивает: латекс мягко шуршит на коже и обволакивает руки защитной оболочкой. Санчез терпеливо вздыхает. — Ты бы долго не возился, пацан… — он озирается, замечая подозрительно припаркованный поодаль автомобиль. — Секунду, — бубнит Морти, придвигая лицо к шее умершего. — Здесь… Смита что-то смущает. Что-то было странное в этой рваной ране на шее и в этих гематомах, и на эту деталь он обратил внимание еще раньше, когда только взялся за дело. И он решает проверить свои затаенные подозрения. Морти открывает рот трупа и просовывает пальцы, чувствуя на себе следящий взгляд Рика. В голове неожиданно загорается мысль: таких игр с огнем жизнь ему еще не подкидывала. Оставаться наедине с убийцей, вслепую доверять его словам, прямо сейчас открывать свою спину… Смит осторожно косится на мужчину, спрятавшего руки в карманы штанов. О чем он думает, стоя там, у входа, как-то по-зверски настороженно озираясь на улицу? Думает ли о том, чтобы прикончить Морти здесь и сейчас? Вязкая слюна застревает в зеве. Проникая глубже, к задней стенке уплощенной глотки, в ход идет вся кисть. Трупное окоченение уже началось, поэтому в ту же секунду слышится хруст нижнечелюстного сустава. Хладнокровный рассудок заставлял игнорировать все: страшащий вид умерщвленной кожи, телесные ощущения, специфический запах разлагаемых тканей и чужое, опасное присутствие. Продвигаясь рукой вверх, Смит внезапно нащупывает неестественное отверстие в черепе, схожее с большой трещиной. «Бинго», — мысль скользит так же быстро, как пронизанные легкой дрожью пальцы пролезают в трещину с прилагаемым усилием. Консистенция свернувшейся крови и мозговой ткани ощущается сквозь перчатки, сквозь дробящуюся трещину. Парень, находясь в очень неудобной позе, прикусывает губу, выворачивая руку в неестественное для нее положение. Еще немного. И неожиданно для себя он действительно хватается за вытянутый твердый предмет, стараясь вытащить его, как можно быстрее, пока тот не ускользнул глубже. Морти тихо охает, когда рука возвращается наружу: в окровавленной перчатке возлегала блестящая пуля. Парень встает с колен и выуживает из заднего кармана штанов герметичный пластиковый пакет, упаковывая важнейшую улику, мысленно ликуя. Маленькая победа. — Если в этом заключается твоя работа, то ты ничем не лучше меня, — серьезным тоном отшучивается Рик. Едва Морти успевает открыть рот, чтобы возмущенно возразить, как вдруг из-за угла раздается топот, а следом — пуля со свистом пролает у виска и застревает в бетонной стене, оставляя после себя следы пыли, взмывающей в воздух. Оба проходят проверку реакции и успевают быстро уклониться. Осознание приходит моментально на пару: это засада. Рик ругается так, будто знал с самого начала, что это случится. В эту же секунду в крепкой хватке мужчины оказывается пистолет. Морти не дремлет — достает пистолет из футляра и направляет вглубь дома. В следующее мгновение, из смольной черноты выныривает мужчина в тканевой маске и начинает бежать на них. Рик целится и практически спускает крючок, но в дверной проем влетает второй человек в идентичной маске и с громким криком наваливается на мужчину всем весом. Санчез вовремя группируется, едва потеряв равновесие, и перекидывает бандита через себя со всей имеющейся силой, быстро ретируясь вправо, чтобы подхватить свое оружие, проскользившее по полу к стене. Дальше, как в замедленной съемке: Морти направляет дуло на лежачего и целится в правую руку, пока тот пытается встать, сверкая ножом. Рик целится в плечо человека, бегущего на Смита с поднимающимся вверх пистолетом. Раздается громкий, резонансный выстрел. Нож звонко отлетает вместе с кровавыми ошметками. Бегущий человек с болезненным стоном валится на пол. Рику и Морти хватает секунды, чтобы переглянуться и оценить ситуацию. В следующее мгновение они медленно, почти одновременно опускают оружие. Наступает гнетущее звонкое молчание, разрываемое стонами: свежая алая жидкость густыми каплями сочится на пол. Кровь стучит в висках чугунными молотами и отдается странной болью в животе — там, где проходит брюшная аорта. Давление распирает голову. Смит шумно вздыхает, чтобы выровнять учащенное дыхание, пряча пистолет в футляр.***
Они связывают руки бандитам найденными узкими стяжками. Рик молча сокращает расстояние перед сидячими у стены мужчинами. Морти успевает заметить психопатически нездоровый блеск в его глазах, прожигающий дыры в двух телах на полу. Одним движением Санчез стягивает маски с двоих мужчин поочередно, наблюдая на лицах болезненно скорченные гримасы. Морти косится: лицо мужчины, однако, оставалось таким же непоколебимым. — Какого хрена? — спокойно спрашивает Рик, слабо вскидывая руками. — Тебе проблем мало? Один из бандитов сипло смеется. — А ты, я посмотрю, заделался хорошим киллером? — он кивает в сторону хмурого Смита. — Теряешь хватку, Санчез. Металлический клик заставляет мужчину сжаться. Кровавое подобие улыбки сползает с лица. — Закрой рот, — холодно отрезает Рик и кивает в сторону другого бандита. — Отвечай, или хочешь, чтобы дружок остался без яиц? Дуло целится прямо в пах, навевая липкие воспоминания на подкорке черепной коробки. Морти ежится, проглатывая чувство тошноты. — М-мы просто выполняли работу, — жалобно тянет второй человек, вжимаясь в стену всем своим телом. Этих слов было достаточно для того, чтобы Смит обнаружил странное омрачненное понимание на чужом затененном лице. Провисает долгое, давящее на мозг молчание. — Вызывай копов, — вполголоса говорит Рик, прячет пистолет за пазуху и разворачивается к выходу. Морти, заглядевшись на измученных ослабевших мужчин, медлит. — Почему вы помогаете? — громко спрашивает Смит с порога вдогонку уходящему мужчине. — Услуга за услугу, — помолчав, многозначно отвечает Санчез, прикуривая сигарету. Мужчина уходит до того момента, как в район врывается гнетущий красно-синий свет, оставляя Морти наедине со спутанными мыслями. Что это могло значить? Смит не успевает продумать догадки на свой вопрос. Бросив взгляд на соседние дома, Морти замечает редкий загоревшийся свет и мелькающие в окнах силуэты зевак, осторожно отодвигающих шторы и кромку жалюзи. Люди видят все.***
Морти садится за стол, тяжело вздыхая. Он выкладывает герметичный пакет на стол и мрачно пилит свинцовый объект, скрывающийся в кровавых складках пластика. Плохо было только то, что он самостоятельно провел осмотр тела. Но это полбеды. Он сейчас же отнесет улику на экспертизу. Блеск металла завораживает, и Морти вдруг задумывается: что бы это, все-таки, могло значить? Зачем вдруг Рик так охотно согласился идти на контакт? Вызвал ли он его нарочно для того, чтобы Смит констатировал смерть? Чтобы что-то нашел? Сам настоял вызвать наряд полиции…дважды. Морти вспоминает пачку денег, к которой он так и не удосужился притронуться за это недолгое время и вспоминает, что еще ни разу не платил за предоставляемую информацию. Еще и бескорыстно. Кажется, подобные повадки не характерны для людей его категории. Чего он добивается? Ищет ли выгоду? Странное кислотное чувство становится комом в животе и поднимается выше. Морти натужно сглатывает, сцепляя пальцы в замок у лица. Мысль прерывается внезапным стуком в дверь, от которого Смит мелко вздрагивает. — Да? — он разворачивается в кресле и встает. — Войдите. — Смит, — в кабинет входит молодой светловолосый парень. — Давно не виделись. Морти кивает. — Как работа? — спрашивает парень и тут же практически отвечает на свой вопрос: — Слышал, ты хорошо продвигаешься в деле. — Да. Неплохо, — коротко отвечает Смит и снова кивает. Наступает неловкое молчание. — Что-нибудь еще? Какая-то информация? Что-то было в этом парне опасное, Морти чувствовал своим нутром. Он был словно окутан едва осязаемой аурой предателя и был похож на того, кто сдаст тебя с потрохами при первом же удобном случае. Смит напрягается, когда долговязый худощавый человек в висящем на плечах пиджаке подходит ближе, почти вплотную. — Наслышан о вчерашнем выезде, — говорит он, склоняя голову вбок. — Ты в курсе, что у тебя могут быть большие проблемы? — он кивает подбородком на пакет с уликой в чужих руках. — Судмед будет в ярости. Морти хмурится. Этот парень умел наводить смуту. — И вообще, какой-то ты странный в последнее время. Молчишь постоянно, как в воду опущенный, на обеды не ходишь… и этот синяк на пол лица, — парень шутливо наклоняется, чтобы лучше рассмотреть сине-фиолетовую гематому, расплывшуюся на носу и под глазом. Смит чуть отклоняется назад. — С кем-то дрался? Или же… — он растягивает губы в зубастой улыбке. — С кем-то связался? Как-то уж больно удачно все у тебя складывается. В животе болезненно ухает. Морти делает приставной шаг назад. Он пытается вывести его на эмоции. Нужно срочно что-то ответить, иначе подозрения поползут дальше, разрастаясь в слухи. — Нет, — отрезает Смит уверенно. — И вообще, — подконтрольно продолжает, — работа старшего лейтенанта вас в данный момент не касается, офицер. Будьте добры отставить разговоры. Морти обводит взглядом остолбеневшего от такого резкого ответа парня и выходит за пределы своего офиса, тяжело выдыхая. Нет. Никто не узнает о его связях с Риком Санчезом, ни при каких условиях. Иначе это чревато огромными проблемами как с одной, рабочей, стороны, так и с другой.***
Проведенная экспертиза показала отсутствие сходств в оружии, которое использовалось большинством арестованных бандитов по этому делу. Тогда кто же стоит за многочисленными убийствами? Оружие нужного калибра, которое подходило бы для пуль подобного диаметра, не удалось обнаружить среди множества зарегистрированного. И самым примечательным во всей этой истории было то, что при всех умерших был найден тот самый злосчастный транзитный пак кокаина. — Вы знаете, кому предназначался товар? — спрашивает Морти. Снова и снова. Снова и снова. Пока спустя, кажется, миллион неудач фортуна, наконец, поворачивается к нему лицом. — Не знаю, — жалостливо говорит бородатый мужчина средних лет. — Знаю только место, где его получают. Смит придвигается в стуле с обивкой вперед. — Подробнее. Немного помолчав, мужчина продолжает монолог: — Это заброшенное здание логистической компании — той, в которой произошел теракт полгода назад, слышали? Стоит на окраине, — Морти хмурится. — Никто ни разу не видел поставщика. Посылку оставляют где-то на территории, а на телефон высылают координаты. Больше я ничего не знаю, — мужчина жмет плечами. Смит долго молчит, смотря в желтые блокнотные листы. И внезапно в голове заиграл вопрос: кто-то же приказал им устроить засаду? Но… чтобы что? Убить Рика Санчеза? Убить его самого? Вероятно, эти вещи могли быть связаны, и вопрос об этом так мучительно просился наружу, но Морти прикусывает язык, зыркнув в затененное окно, за которым находились другие сотрудники. Не сейчас. Слишком опасно. — У меня все, — коротко отвечает Смит и встает с места. — Спасибо за сотрудничество.***
Морти придвигает плотно запечатанную упаковку кокаина к себе, предварительно надев перчатки, долго сверля глянцевую клеенчатую поверхность. Поворочав упаковку со всех сторон, Смит напрягает извилины. Должно же быть что-то, помимо адреса, который невозможно расшифровать: тот был густо замазан маркером. Парень задумчиво прикусывает губу, обводя взглядом небольшой кабинет. Морти не был наделен гением, однако зачастую его голову посещали толковые мысли. Смит берет небольшого размера ультрафиолетовый фонарик с полки за спиной и включает, тщательно просвечивая каждый миллиметр упаковки и… Бинго. На одной из сторон, где жирный смолянистый маркер перекрывал адрес, Морти смог обнаружить какой-то знак, но его так же захватило частью перекрытия, поэтому разобрать было сложно. Но ничего. Есть другие упаковки. Проверив пять, лишь на шестой удалось разглядеть знак получше. Это было небольшое изображение змеи, поглощающей саму себя. Знак уроборос. Морти сокрушенно выдыхает. Такой символ был распространен повсеместно, и казалось, что ворошить архив или, в крайнем случае, интернет в поисках ответов было совершенно бессмысленно. Для Смита был рациональным лишь один вариант: связаться с Риком. «С каких пор связываться с убийцами — рационально?» — следом задается логичным вопросом парень, но тут же отмахивается от него. Это был весьма странный, противозаконный симбиоз, который за прошедшие недели быстро, скорее, от неизбежности случившегося, вошел в привычку. Недели?.. Смит бросает взгляд на календарь. Конец ноября. Октябрь пролетел незаметно. Парень хмуро отодвигается от стола. Да, страх преследовал всегда. Страх быть в одночасье обманутым, подставленным, уличенным, убитым. Однако, как Морти и предполагал, из этих не самых здравых отношений он смог выудить полезную для себя информацию, пускай и в небольших количествах. Смит бегло смотрит на циферблат настольных часов. Время переваливает за конец рабочего дня. Поэтому прежде, чем вызывать Рика, он должен кое-что разузнать. Покидая кабинет, Морти натыкается лишь на пустующие, тускло освещенные места. Отлично, думает парень, это лишь сыграет на руку.***
Предварительно убедившись, что аппаратура в прослушке выключена, Смит опускается в кресло напротив того же бородатого мужчины. — Почему так поздно? — спрашивает человек. — Есть один интересующий вопрос, — Морти скрещивает пальцы в замок на столе. — Кто приказал вам устроить засаду? Мужчина косится в сторону затененного стекла. — Там никого нет. Парень проворачивает подобный допрос нарочно. Чтобы обезопасить себя. Чтобы обезопасить Рика, пока тот является достоверным информатором. Чтобы не задавалось лишних вопросов и не создавалось новых проблем. Замявшись, мужчина отвечает: — Однажды, нам поступил звонок с приказом убить… — он запинается, не уверенный, стоит ли произносить имя Рика, но Смиту не требуется продолжение. Он кивает. — Но абонент был зашифрован. А голос был… изменен. Не понятно, кто говорил. — Совсем ничего не скажете о звонящем? Может, хотя бы по половому признаку? — Трудно сказать. Возможно, голос походил на женский, но не ручаюсь за достоверность. Извините. Морти вскидывает бровь, делая запись в блокноте. — Почему вы с легкостью делитесь информацией? — Потому что я не хотел участвовать в этом. Смит понимающе кивает. Невольный заложник обстоятельств.***
Морти останавливается на углу улицы и лезет в журнал звонков. Пролистнув немного вниз, он находит зашифрованный номер, с которого звонил Рик. Парень набирает и с замиранием вслушивается в долгие гудки. По телу бежит нервная холодная дрожь, отчего указательный палец норовит оторвать злосчастный болезненный заусенец с большого. Смит поворачивает направо, нечетким взглядом всматриваясь в неровную кладку пешеходной аллеи, хорошо освещенной уличными фонарями. Что, если Рик успел сменить номер? Что, если сейчас поднимет кто-то другой, и он не успеет вовремя донести важную информацию? А стоило вообще доносить? Навязчивые вопросы вмиг улетучиваются, когда на том конце слышится знакомый голос. — Да, — статика взрывается над ухом Морти. — Рик, — тихо говорит парень, — надо поговорить. Наступает минутное молчание. В трубке слышится тяжелое шуршание: Смит представляет, как мужчина косится на время, ведь он явно отвечал спросонья. И неизвестно, сколько он успел поспать: час, или два, или три, от силы. Ведь работа не дремлет, ненароком думает Морти. — Срочно? Смит на секунду запинается, бросая взгляд на белый конверт. — Да. — Жди адрес, — хрипло отвечает Рик и сбрасывает. Морти пилит взглядом экран телефона еще добрые десять секунд, когда в верхнем полюсе всплывает уведомление. Смит вызывает такси, осознавая, что делает это механически. Словно так было всегда. Словно в этом нет ничего противоречащего его моральным принципам.***
Приехав на пункт назначения, Морти обнаруживает себя в скромном маленьком районе на окраине города, спрятанном среди зарослей вековых деревьев. Тихом, практически безлюдном, с одной здорово избитой временем дорогой и колышущимся бельем на веревках. Место пропитано ветхостью и стариной. Здесь давно никто не селится, даже наоборот — люди старались сбежать. Смит осматривается по сторонам, опаляемый осенне-зимним колючим ветром, ища нужный дом среди абсолютно одинаковых зданий, ориентируясь по табличкам, накрученным на стенах. Он слегка петляет немудреными лабиринтами, наконец, находя лестницу, ведущую на второй этаж, представленный балконами-террасами. Найдя среди идентичных дверей одну с номером пятьсот пять, Морти возносит кулак над поверхностью и сдержанно стучит два раза. Из квартиры доносится шорох, чей-то тяжелый шаг. На глухое короткое «открыто» Смит открывает дверь и входит внутрь, оказываясь в маленьком темном коридоре. В лицо ударяет застоявшийся жар и специфический аромат мужского одеколона вперемешку с запахом сигарет. — Проходи, — где-то там, из-за угла мелькает фигура. Морти проходит вглубь квартиры, отмечая для себя ее детали: вещей было мало, к предметам интерьера будто бы совсем не прикасались — помещение не обжито. Смит лишь подмечает взъерошенное на стоявшей в дальнем углу кровати одеяло и легкую жизнедеятельность на кухне. Рик действительно не спешил задерживаться в этом месте и, скорее всего, сменит его сразу же после их встречи. И Морти не сомневается, что это будет у него не впервые. — Выпьешь? — вполголоса спрашивает Рик через плечо, потирая шею, когда Смит следует за его голой спиной. — Нет, — коротко отказывается парень и качает головой. Когда они выходят на тусклый желтоватый свет, Морти обращает внимание на то количество шрамов, каким было испещрено чужое тело. Множество белесых, хаотично разбросанных полос и точек, грубый неровный розовый рубец вдоль позвоночника и идентичный — справа под лопаткой. Такой же Смит замечает на груди, там, где растут волосы, когда мужчина опускается на кухонный стул. — Ну, — с выдохом начинает Рик и запаливает сигарету, подтягивая к себе полную пепельницу, когда Морти садится напротив. Занавеска, прикрывающая приоткрытую дверь балкона, колышется. — Выкладывай. Смит протягивает по столу большой конверт. Санчез молча берет и вскрывает его. Морти говорит: — Я провел некоторые исследования, — издалека начинает парень. — Во-первых, экспертиза пули показала, что ни один арестованный не связан с убийствами. Ни одно оружие существующего калибра, подходящее под диаметр патрона, не зарегистрировано в штатах, — Смит следит за размеренными движениями чужих рук, подмечая практически стертую татуировку кольца на левом безымянном. — Во-вторых, один из подозреваемых рассказал, что товар получают на месте сгоревшей логистической компании. Отдельно я узнал о том, что некто действительно заказал убийство на вас… — что бы это ни значило, ведь в криминальном мире кто-то всегда пытается убить кого-то. Морти смотрит, как чужое лицо мрачнеет, а глаза с каждым сменяемым листом наполняются каким-то отстраненным суровым пониманием. — И в-третьих… — Смит медлит, поджимая губы. — Я обнаружил этот… знак уроборос на упаковках кокаина, — он указывает пальцем на напечатанное фото. — Поэтому решил связаться. Подумал, вы можете что-нибудь знать. Наступает долгое, натянутое молчание, будто бы столкнулись две стороны, одна из которых знала слишком мало, но близилась к истине, а другая — слишком много, ходя по краю остро заточенного лезвия. Морти выжидающе следит, как Рик, глубоко затянувшись, бегло просматривает предоставленную информацию, снова и снова, будто стараясь запечатлеть ее дословно на подкорке сознания. Тревожный порыв ветра стонет в стенах квартиры. Мужчина приглаживает всклокоченные волосы. Воздух в пространстве трепещет, электризуется. — Ничем не могу помочь, — вдруг отрезает Рик, возвращая документы опешившему Морти. Снова провисает молчание, натянутое с большей силой, готовое с треском лопнуть. Листы зависают над столом. Смит моргает, проглотив слова от такого неожиданного ответа. Как же подозрительно быстро меняются настроения. — Что… совсем ничем? — Нет, — снова холодно отвечает мужчина, делая тягу. — Это все? Что-то не сходится. Пускай его лицо и было нечитаемым, однако что-то в его существе, в его странно напряженной позе говорило об обратном, что совершенно не стыковалось с его истинными ответами. Но что это было — Морти так и не удалось понять. Слова не укладываются в его голове. Парень скептически выгибает бровь. Досада укалывает в районе солнечного сплетения. Он ожидал иного исхода. — Ладно… — сдержанно отвечает Морти и осторожно забирает документы. — Это все. Рик молча машет рукой — то ли прощается, то ли выпроваживает, Смит не разобрал: вероятно, жест означал второе. Парень, гнетенный все тем же сдавливающим молчанием, встает и скоропостижно покидает апартаменты, оставляя неразрешенную напряженную атмосферу в пределах квартиры пятьсот пять. Санчез тяжело выдыхает и проводит ладонью по уставшему лицу, тихо ругаясь. Он только что смог сдержать парня, но надолго ли? Требуется закончить начатое, пока в ситуации не нарисовались новые проблемы. Рик быстро набирает номер — пальцы наизусть клацают по цифрам. Долго ждать не приходится. — Слушаю, — отвечает монотонный голос. — Надо встретиться, — бесцеремонно констатирует мужчина, с силой вдавливая рваный окурок в керамику. — Сейчас.***
Рик останавливается на дальней парковке, глуша двигатель черной ауди. Он выглядывает через лобовое стекло, осматривая заброшенное здание с черными опаленными пятнами, въевшимися в бетон. Кажется, будто ничего не изменилось с того дня. Мужчина вылезает из салона, быстро осматриваясь: ни посторонний шорох, ни отдаленные голоса, ни даже собачий лай не разрушали тишину — улицы были пусты. Поэтому Рик, все равно оставаясь начеку, размеренно выдвигается к проходу на территорию. Попасть туда не составит труда: после инцидента от ограждающих элементов практически не осталось следа. Санчез входит через огромную дыру в высоком заборе, бросая взгляд на наручные механические часы: время переваливает за полночь. Пройдя через поросшую сорняками и высокой травой площадку, предназначаемую для отгрузки и загрузки машин, Рик, пересекая границу, отделяющую сумрак улицы и кромешную тьму огромного логистического склада, оказывается внутри. Сделав несколько гулких шагов вперед, мужчина решает остаться в широкой полосе света, идущего от далеких уличных фонарей. Из густой черноты выплывает фигура, и Санчез узнает в ней человека, с которым связывался некоторое время назад. Они молча жмут руки. — Слушаю, — гипнотически глубоким голосом говорит мужчина, подпирая спиной металлоконструкцию, открывая взору свой величественный профиль: большой, фигуристый нос, выступающие надбровные дуги, четко отчерченный подбородок. Он выгибает густую бровь и терпеливо наблюдает, как Рик озаряет пространство пламенем металлической зажигалки. — Они подобрались слишком близко, — сигарета дымится во рту, приглушая ответ, одновременно стряхивая с себя пепел от мышечных движений. Серые обожженные хлопья скоропостижно тухнут во тьме. Санчез перекладывает сигарету в пространство между пальцев и выдыхает. — Нашли снаряд с нелегалки, их снаряд. Это место. Тот знак. — Поэтому ты приехал? Рик кивает. Мужчина кивает в ответ. В долгую молчаливую симфонию врывается пугающий гул ветра, резко охлаждающий кипевшие мозги. Кто-то глухо шмыгает носом. — И что ты предлагаешь? — мужчина скрещивает руки на груди и становится напротив, шурша гравием под ногами. — Если хотим чего-то добиться, — говорит Санчез, туша окурок о подошву, — выход остается только один. И в ту же секунду одаряет человека напротив многозначительным взглядом. Тот понимает без лишних слов и снова кивает, поджимая губы. Знаки, понятные лишь двоим. Негласная договоренность, обсуждаемая миллионы, миллиарды раз. — То, что скрывается там, может сильно нас разочаровать, — зачем-то говорит мужчина, в качестве прощания снова пожимая чужую холодную руку. Они сурово смотрят друг на друга во вновь образовавшемся молчании. — Ты рискуешь, Рик. — Это неизбежно, — Санчез встряхивает крепко сцепленные ладони и, чуть погодя, добавляет ответ на позже высказанные слова: — Я обеспечу полную безопасность.***
Зима была в самом разгаре ее финальной кульминации, гематома медленно сходила на «нет», а Рик все так же не появлялся на горизонте, бесследно растворившись в социальном слоистом пространстве. Смит мрачно вздыхает, задумчиво засматриваясь на заснеженные улицы и небоскребы, утопающие в густом тумане. Даже Новый Год пришлось праздновать с навязчивыми мыслями о работе. Он не может расслабиться ни на секунду. В следующее мгновение парень озирается на приоткрытую дверь кабинета, всеми фибрами ощущая какое-то нездоровое зловещее давление со стороны офиса, и морщится, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Кажется, слухи все же сумели просочиться. Ничего, думает Морти. Он справится. Он сможет довести дело до конца. Пальцы бегут по клавишам. Смит бросает короткий взгляд на темный экран телефона. От Рика ни слуху, ни духу, и это ощущалось непривычно. Убийства снова прекратились. Едва Морти задумывается о весьма странном поведении мужчины в их последнюю встречу, его взгляд натыкается на примечательную статью, подвернувшуюся так вовремя. Парень кликает мышкой, внимательно изучая текст, в котором говорилось о том самом теракте, произошедшем в логистической компании полгода назад. В какой-то момент Смиту кажется, что в этом все же нет ничего знакового, но его внимание неожиданно приковывается к двум вещам. Парень смотрит на дату теракта, медленно переводя взгляд на фото огромнейшей толпы, среди которой он выуживает один знакомый силуэт, сливающийся с массой. Морти не верит глазам. Теракт произошел за день до серийного убийства, а человек на снимке, находящийся в самом его углу, сильно напоминал Рика. По хребту бежит леденящая дрожь, а от лица скоропостижно отливает кровь. Что же это значило? Рик мог быть причастен к массовым убийствам? Или же быть заодно с тем, кто стоит за ними? Ведь не просто так он был там… Он явно выполнял какую-то работу. Мог ли он устроить теракт, привлечь внимание на себя и тем самым ослабить настороженность полиции, чтобы через день произошло серийное убийство? А ведь Морти ни разу не задумывался о том, чтобы проверить личность Рика на основаниях этого дела. Все шло слишком хорошо, чтобы в его голове успевали возникнуть четкие сформированные подозрения. Что же он наделал? Укор совести сваливается на голову свинцовым снарядом. Какой же он болван. Наивно считал, что все под контролем, а сам потерял бдительность и подпустил убийцу слишком близко, с самого начала ввязываясь в эту непростую игру. Почему не додумался раньше? Или же в этом было что-то еще?.. Да, конечно. В этом вся суть умелой манипуляции. Кажется, будто ты мастерски обводишь кого-то вокруг пальца, пока в это же время этот же трюк проворачивают с тобой, тихо и безболезненно, заставляя верить в созерцаемое. Лицо в чудовищном ужасе исчезает во взмокших ладонях, а воспаленное сознание скоропостижно рисует все воспоминания на обратной стороне век. Держи друзей близко, а врагов — еще ближе, но не настолько, чтобы подвергать опасности непричастных. Морти, стараясь унять глубинную дрожь, исходящую из недр нервной системы, шумно выдыхает, пытаясь взять себя в руки. Ни в коем случае нельзя подавать вид о том, что случилось что-то реально дерьмовое. Нужно продолжать работать и раскрыть это дело, любой ценой. И выжать из Рика правду.***
Первая смерть случается по весне. Морти, увязнув подошвами в грязи, констатирует ее факт. Ничего нового: все те же паки наркотиков, специфические повреждения и бродящий на свободе убийца. — Смит, — из-за спины раздается голос начальника. Морти не оборачивается, дописывая показания в блокнот. — Как работа? Ты… сам не свой последние месяцы, — осторожно продолжает мужчина, перенимая опустившейся на плечо ладонью напряжение чужого тела. — Угу, — мычит парень, захлопывая синий ежедневник. — Порядок. Смит разворачивается в обратную сторону, игнорируя многозначительные вопросительные взгляды, а также тот факт, что прослушал что-то, что говорил ему вслед начальник. Все звуки резко отошли на задний план, погружаясь в воображаемый сосуд с водой, а на передний выставились громкие, кричащие мысли. Все это стало казаться бессмысленным. Одно и то же, из года в год: констатация, констатация, констатация, заморозка дела, возобновление дела, новый следователь. Противник был слишком силен. Он метастазировал во все сферы жизнедеятельности человека как раковая опухоль, упорно скрывая ядро пораженных клеток за плотными оболочками непостижимой анонимности. Что до улик… Смит громко вздыхает, садясь за руль служебного автомобиля. Все это оказалось полной чушью, заведшей его в больший непробиваемый тупик. Едва Морти успевает провернуть ключ зажигания, как в тишину врывается громкий, разрывающийся звонок. Помедлив, Смит достает телефон из кармана и леденеет. Неопознанный номер. Нутро болезненно сжимается. Где-то в чревном сплетении образуется необъятная пустота. Он бессознательно снимает трубку и молчит. — Встретимся по адресу N, — хриплый голос звучит ровно и тихо. — Есть разговор. Морти убирает телефон от лица, смотря вперед совершенно отсутствующим взглядом. Объявился спустя долгие месяцы, да еще вместе с новым убийством, вот уж совпадение. Смит покрепче хватается за руль, сжимая челюсти до боли в зубах, унимая скопившуюся во чреве злобу, конвертированную в мелкую дрожь. Это будет долгая беседа.***
Морти оставляет машину на парковке и выходит. Розовый, кислотно-неоновый свет от вывески заведения, к которому его привел навигатор, бьет по глазам. Смит невольно сжимает кулаки. Сегодня все будет окончено. Морти толкает дверь и заходит в помещение, обложенное желто-зеленой плиткой. Неон пестрит, отражается от цветной керамики, из колонок играет ретро. Смит ворочает головой и, наконец, видит его, Рика, сидящего спиной к нему на красном, обитом кожей диване в дальнем углу у окна. Морти думает, что прямо сейчас он мог бы вызвать наряд полиции и арестовать его. Допросить его. И это было бы рационально. Но вместо этого Смит медленным размеренным шагом сокращает то небольшое, разделяющее их расстояние. И с каждым подходом желание выпустить пулю становилось сильнее. Когда Морти показывается в чужом поле зрения, Рик окидывает его беглым взглядом над металлической оправой узких прямоугольных солнцезащитных очков, которые тут же возвращаются с острого кончика носа на горбатую переносицу. Они не говорят друг другу ни слова. Смит молча опускается напротив, прожигая дыру в седой голове. И эта натужная тишина длится вечность. — Почему вы не убили меня? — бесцеремонно спрашивает Морти, наблюдая, как Рик размеренно мешает сахар в американо. Мужчина останавливается, вскидывая бровь. Догадался? — А ты не промах, пацан, — тянет мужчина, удовлетворительно качая головой. — Я знал, что ты из этих, — он отпивает подслащенную темную жидкость, выуживает сигарету из портсигара и с хмурой задумчивостью прикуривает. — Ищеек, — уточняет Рик, ловя непонимающий взгляд Морти. — Поэтому не убил — подумал, сможешь пригодиться, — слишком честно продолжает Санчез, стряхивая пепел с сигареты над прозрачной пепельницей, снова поднося ее к губам. — Ты молод, усидчив и башкой не дурен… с такими приятно иметь дело, — мужчина криво ухмыляется, но тут же возвращает себе бывалое серьезное лицо. — Но если бы ты оказался твердолобым или твое поведение сочлось бы за угрозу — я бы тебя уложил, как это и задумывалось. А так, — он стряхивает пепел и пожимает плечами, — считай, ты себе умом жизнь спас. И поэтому мы имеем то, что имеем. — Как вы узнали?.. — Я знаю все обо всех. Такова моя работа. Смит шумно выдыхает. Да. Как и предполагалось — манипуляция ради выгоды, тянущаяся долгие месяцы. Большего ожидать и не стоило, ведь данное сотрудничество все это время было грязным, беззаконным, запятнанным кровью и надломанной честью. Что-то щелкает в голове, открывая ящик с подавленной эмоцией, соизмеримой со вселенской злобой. Морти смотрит на кривое отражение на черной кофейной поверхности и поджимает губы. На взрыв хватает секунды. — Странно: убийства возобновились с твоим объявлением. Пояснишь причину? — парень склоняет голову вбок, сурово смеряя мужчину. Рику не приходится долго складывать дважды два в уме. Он озадаченно щурится. — Ты, что, на меня-то думаешь? — мужчина скалится, угрожающе наклоняясь вперед. — Думаешь, воспользовавшись полномочиями правоохранительных органов, сможешь делать, сука, все, что тебе вздумается?! Морти ударяет ладонью об стол и замечает, как Рик тушуется, но в его глазах виднеется лишь неистово плещущий гнев. — В этой игре каждый ищет выгоду для себя, — мысль формируется на ходу. Смит, выглядящий как никогда холодно и сурово, достает оружие из-за пазухи, показательно выкладывая себе на бедро. — Так что это — последнее предупреждение. Дальше — только твое признание. — Ты, что, совсем охренел, Морти?! — рычит Рик и резко вытягивает руки вперед. В эту же секунду Смит чувствует, как его крепко хватают за одежду и с неимоверно грубым рывком хорошенько встряхивают навстречу к себе. Впервые прозвучавшее имя из чужого рта быстро отрезвляет, возвращая в реальность. — Повторяю первый и последний раз: тебя за язык никто не тянул. Это раз, — вполголоса шипит Рик у самого лица, заглядывая в потемневшие от злости глаза напротив. — Два — уговор у нас был, хоть и негласный. Понимаешь, что это значит? Смит молчит, хмуро сканируя лицо собеседника. Он снова думает: «я бы умер…», но внезапно осекается. Или нет? — А это значит вот что: твое слово — закон для меня, как и мое — для тебя. Предательство — последнее, о чем ты должен думать, — Рик, наконец, ослабляет хватку, несильно отталкивая чужое тело. Смит медленно опирается на спинку дивана, находясь в полнейшем смятении. — Тогда, кто?.. — До тебя до сих пор не дошло? — Рик понижает голос, прикуривая новую сигарету. — Все эти люди были лишь пушечным мясом, отвлекающим маневром от реальной занозы в заднице. Морти медленно моргает. Рик придвигается ближе, давая понять, что Смиту следовало бы сделать так же. Что Морти и делает. — Думаешь, обыватели смогли бы контролировать такой охренительный оборот наркоты и денег, а? — в чужих глазах отмечается всплеск безумия. Мужчина затягивается и тут же выпускает сизую струйку дыма. — Что до убийств… — он ведет плечом. — Похоже, эти люди пытаются в какой-то мере подставить тех, кто оказывает им сопротивление или всячески вставляет палки в колеса, чтобы отвести от себя подозрения. Ведь ни для кого из моего мира не секрет… — Рик, проговорившись, не заканчивает, осекаясь на полуслове, но до Морти быстро доходит смысл сказанных слов: мужчина говорит о себе. О коллегах. — Уж я-то знаю — сами по себе вы им неровня. Эта преступность сравнима с государственным уровнем. Их невозможно уничтожить одними силами. — Откуда информация? — От приближенного человека. Морти, наконец, отдирает злосчастный заусенец, не уверенный абсолютно ни в чем. — Ты не выходил на связь. — Был занят. Работа не дремлет. Морти не приходится долго думать. Рик опускает взгляд и спокойно говорит: — Спрячь пистолет. Нет никакого смысла убивать друг друга. Морти шумно выдыхает. Ситуация кое-как расставляет точки над «и», поэтому здесь мужчина оказывается прав. Оружие возвращается в футляр. — Полгода назад произошел теракт в логистической компании. Твоих рук дело? — Да, — помолчав, честно отвечает мужчина. — Компания оформляла транспорт того самого кокаина под видом легальной продукции. И однажды мне поступил заказ полностью уничтожить транзит. Я долго не соглашался, но плата была высока. Тогда-то организация и заточила на меня зуб. Парень не скрывает леденящего отвращения. — В криминальном мире свои правила, пацан. Кто-то всегда хочет убить кого-то, — Морти окатывает внезапное чувство дежавю. — Кто-то всегда найдет причины, а на эти причины всегда найдется человек, который захочет выполнить грязную работу за других. В корыстных целях. Смит молча глотает слюну. — Но кому это было нужно? Кто заказал акт теракта? — Приближенный человек, о котором я говорил ранее, — Рик выставляет долговязый указательный палец, — нажил себе большие проблемы. Он руководил этим логистическим филиалом. Его не устраивало множество факторов и условий коррумпированной работы организации. Одно из таких условий — никто не имел право видеть управляющего. Морти хмурится. — Да. Сотрудники не знали, на кого работали, и поэтому очень рисковали. Даже не все имели возможность общаться с посредниками — лишь «избранные», — пальцы рисуют кавычки. — Мало ли, их данные сливали к вам в базу? Никто не знал. От этого бастовали… — мужчина поправляет очки. — Конфликт за конфликтом, и вот на руководителя объявили охоту, — Рик мрачнеет. — Поэтому в качестве мести он заказал теракт, а весь уцелевший товар стал распространять между обывателями. А следом пошли убийства с другой стороны. Они убивали всех, кто пользовался или как-то взаимодействовал с их товаром. Без разбора, — Санчез уточняет спустя секунду молчания: — Та пуля — это их рук дело. Они используют нелегальное оружие, чтобы не вычислили наверняка. — Я так и понял… — вслух шепчет Морти и кивает. — А символ… — Рик рисует в воздухе спираль — импровизированный уроборос, — был знаком к действию. Он ждал, когда ты его найдешь. И тут паззл складывается воедино. То, почему Рик не убил его тем днем, сдал тех парней из группировки, почему охотно пошел на контакт, рискуя своим положением: Морти мог сдать его с поличным; и почему, в конце концов, повел себя подозрительно, бесследно исчезнув. Ему нужно было время, ведь все повязано на тончайших паутинных связях. Теперь-то Морти понял все. Рик протягивает руку. Смит скептически окидывает вытянутую ладонь. — Предлагаю продолжить наше сотрудничество. Морти медлит. Пути назад нет. Он подобрался достаточно близко. Поэтому в следующее мгновение парень, слегка неуверенно, отвечает на рукопожатие. — И все это время ты знал? — спрашивает Смит, не отпуская чужой руки. — Сунуться к ним в одиночку — то же, что подписать смертельный приговор, — отвечает Рик, подразумевая, что он был готов на все, чтобы прижать организацию, выдавить ее на поверхность, принимая в счет все риски. Морти заглядывает в синие глаза, пытаясь разглядеть в них хотя бы толику правды с провозглашенных слов. Убедиться, что он не лжет. Но чужой взгляд был, как всегда, нечитаем, и это сводило с ума. Снова упасть в бездну. Снова доверять вслепую. Но Смит кивает и отпускает руку. Вопреки предубеждениям. — И… — погодя, Морти спрашивает: — Что нам делать? — Связаться с руководителем, — просто отвечает Рик. — Точнее, приехать по адресу и забрать на допрос. С ним не будет проблем. Он расскажет подробности. — Понял, — коротко подводит к заключению Смит. — А ты? — спрашивает Морти, замечая вопросительный взгляд сквозь темные линзы. — Я? — переспрашивает Санчез, впоследствии понимая суть вопроса. — Буду действовать из тени.***
Сенсация охватывает весь участок и прилежащие к нему дочерние станции: Морти Смит уличил одного из главных преступников по годовалому делу. «Говорят, он сам сдался», — шепчется кто-то меж собой. «Бред. Зачем опасному преступнику сдаваться с поличным?» С вопросов о том, как ему удалось это провернуть, Смит ловко съезжает. Нельзя поддаваться хаотичным настроениям, чтобы случайно не сболтнуть лишнего. Слухи укрепляются с каждой новой зацепкой. В комнате допроса и прослушки собираются сотрудники, чтобы с придыханием наблюдать за процессом. Изучающие взгляды устремляются на мужчину с массивными чертами лица. — Я буду говорить только с человеком по имени Морти Смит, — предупреждает мужчина, сложив руки в наручниках на столе. По комнате пробегает тревожный шепоток. — Коллеги, будьте добры, покиньте помещение, — спокойно просит Морти, оказавшийся на пороге. Переглянувшись, четверо поспешили удалиться в комнату прослушивания. Смит садится напротив, ощущая какую-то странную мизерность своего существа. — Здравствуйте, — говорит Морти, открывая блокнот. — Представьтесь, пожалуйста. — Добрый день, — отвечает мужчина глубоким монотонным голосом. — Птичья Личность. Смит неловко заминается, медленно проворачивая ручку меж пальцев. — Предпочитаю использовать псевдоним. — Х-хорошо… — задумчиво тянет парень и что-то помечает. — Расскажите, что вы знаете об этом? — он выдвигает вперед пак кокаина. — Для кого он предназначен? Мужчина бросает короткий безэмоциональный взгляд на плотную упаковку. — Он предназначался для компании X. Я возглавлял логистическое крыло и руководил поставкой через терминал, — начинает Птичья Личность. — В какой-то период у нас сложились, скажем… нездоровые отношения с организацией. Долгое время нам не выплачивали обещанную долю, а связи с руководителями у нас не было. Никто не знал, как выглядит возглавляющий компанию человек. Это возмущало, вызывало волнения среди рабочих. Отсюда начинались забастовки, что, следовательно, приводило к большим конфликтным ситуациям. Морти кивает. Точь-в-точь, как со слов Рика. — После теракта на складе, произошедшего полгода назад, я занялся нарочным распространением оставшегося товара среди обывателей, чтобы самостоятельно выдавить организацию «на поверхность». Некоторые даже умудрялись красть товар, но это какое-то время играло на руку, — помолчав, мужчина добавляет: — Однако осадить оказалось сложнее, чем на первый взгляд. Намного сложнее. — Чем занимается данная организация? — Их относят к мафии, но я бы сказал, что они и есть мафия во все всем ее обличии. Склоняют к проституции, убивают, насилуют людей, продают контрабандой некоторые виды оружия и наркотики в высшее общество. — Почему вы работали на них? — Когда я шел руководителем логистического крыла, мистер Смит, я не думал, что меня негласно завербуют. Морти снова кивает, записывает. Тяжелый, сосредоточенный вздох идет из глубины легких. Последние вопросы в списке кажутся непостижимыми, эфемерными. Он рискованно подобрался к вершине. — Вам известно местонахождение организации? — Да. — Вы готовы дать показания? — Да.***
Морти понимает, что, вероятно, скоро умрет. Каждый сидящий в офисе мог быть так же завербован мафией, как Птичья Личность. И его могли прикончить в любой момент, отравив, зарезав или выпустив пулю в лоб. Даже месяцами ранее, когда он впервые засветился с Риком. Любой человек попадал под подозрение. И если Морти умрет, эти люди снова останутся безнаказанными. Ступив босыми ногами с прохладной плитки на прямоугольный коврик, Смит опирается руками на раковину, близко рассматривая свое отражение: свет ярко отчерчивал впалые щеки и залегшие тени под нижними веками. Знаки труда. Знаки вековой усталости. Чуть погодя парень проводит кончиками пальцев ото лба через переносицу, передвигаясь на левую щеку — очерчивает бывшие границы большой гематомы. Кожа больше не плотная, место увечий не болит, а цвет тканей почти пришел в норму. Морти кивает каким-то отстраненным мыслям. Покинув ванную комнату, Смит косится на календарь, стоявший на полке. Апрель был в самом разгаре. Морально подготовиться было нелегко, но требовалось сделать это немедленно. Оцепление базы, данной в показаниях Птичьей Личностью, пройдет со дня на день. И Морти решительно поедет туда, противясь всем отговоркам начальника, который будто бы бессознательно пытался его обезопасить. Он должен там быть. Войдя на кухню и присев за стол с чашкой остывшего кофе, парень как-то устало вздыхает, опираясь ладонью на подбородок и устремляя взгляд в темное окно, в котором вместо ночных улиц виднелось отражение его квартиры. Что-то гложило Морти уже добрую неделю: непривычное, весьма странное волнение щекотало нутро, образуя непонятную Смиту пустоту. Все вдруг стало каким-то подозрительно спокойным, даже он сам, что его, в общем-то, не сильно удивляло. Морти невольно пожимает плечами, переводя скептический взгляд на всю ту же несменную упаковку долларов, нетронутую с места с того самого дня. Смит отпивает горький кофе, изначально не думая ни о чем. Но внезапно в пустой голове всплывает вялая мысль: Рик тоже готовится?***
Отсчет судного дня подходит к концу. Рик, находясь в тесном загроможденном гараже, со скрипом открывает настенный шкаф, обнажая оружейный арсенал. Он смеряет механический наручный циферблат беглым взглядом: до прибытия легавых на место осады осталось не более часа. Нужно поторопиться. Потолочная лампа многозначительно мигает, когда мужчина надевает увесистый бронежилет на обтягивающий лонгслив. Следом — накидывает рубашку, застегивает, оставляя две верхние пуговицы свободными, и заправляет нижний край в брюки, а поверх всего Рик застегивает портупею с двумя футлярами за пазухой, в завершении накидывая на плечи пиджак. В карманы портупеи мужчина вкладывает два пистолета с заряженными обоймами, добрав в узкие поясные карманы побольше запасных снарядов, и, подумав, что этого может быть недостаточно, прихватывает со стенда новенький дробовик. Едва оружие покидает свое место, Рик следит взглядом за оборванной старинной бумажкой, на секунду взмывшей вверх и быстро опустившейся по странной траектории вниз. Санчез хмуро косится. Он узнает этот желтый, истрепанный временем лист. И как же его существо противилось тому, чтобы поднять его с пыльной земли. Рик мысленно плюнул. Двинулся с места в сторону распахнутых дверей гаража. Но тут же затормозил и злостно, звучно вздохнул, разворачиваясь обратно. Мужчина наклоняется и поднимает квадратный истонченный кусок газетной вырезки, аккуратно разворачивая его в руке и протирая загрязнившуюся выцветшую фотографию. Заголовок гласил: «Молодая женщина пропала без вести… Просьба обратиться…», а дальше следовала небольшая колонка, но Рика не волновал текст. Можно было бы сказать, что его не волновало и фото блондинистой, скромно улыбающейся девушки с едва различимой россыпью веснушек. Но именно она стала той роковой причиной, почему однажды Рик ступил на скользкую дорожку. Вероятно, она уже мертва, думает Санчез, безалаберно пряча бумагу в кармане пиджака. Больше нет смысла оплакивать и взывать высоким чувствам. Этот этап был пройден порядком десяти лет назад. Может, больше, Рик уже и не вспомнит. Он очерствел, эмоционально высох и давно позабыл, что чувства могут что-то значить; его мозг был способен лишь на хладнокровные аналитические расчеты. Долго не задумываясь, Санчез отводит взгляд на часы: время ехать.***
На скорости пролетая пустующие трассы с предупреждающе мигающими светофорами, Рик покрепче сжимает руль. Осталось десять минут до момента прибытия. Он сворачивает с главной дороги и спустя несколько минут оказывается в пригороде. Мужчина скептически хмыкает, глуша двигатель припаркованной в густой растительности машины: клуб на окраине выглядит футуристично в сравнении со здешними зданиями. Выйдя из машины и на ходу перекинув дробовик через плечо, Рик двинулся в сторону сломанной пожарной лестницы с обратной стороны. Он подпрыгивает, ловко цепляясь за нижнюю перекладину, отталкивается ногой от стены, подтягивается и без труда забирается на крышу. Возраст возрасту рознь. Оказавшись наверху, Санчез втягивает влажный воздух носом, осторожно подобравшись к краю. Завидев знакомую далекую фигуру Морти, кажущейся совсем маленькой с такого расстояния, он понимает: пора действовать. Мужчина широко шагает к вентиляции и, заглянув внутрь, обнаруживает хлипкие металлические ступеньки. Делать нечего — он с шорохом шмыгает в мрачный тоннель, оказываясь в полутьме витиеватых гудящих вентиляционных шахт. «Где-то здесь должен быть проход в коридор», — думает Рик, ползком продвигаясь по металлической ненадежной поверхности. Наконец обнаружив тускло подсвеченный потолочным светом выход, мужчина спрыгивает вниз и группируется, тут же натыкаясь на экипированных противников — защиту бандитской базы. Тонированный шлем скрывает чужие лица, обмундирование грузит тело. Завидев Рика, два человека бросаются вперед, выставляя готовое оружие. Санчез ловко ретируется за стену, уворачиваясь от череды выстрелов, и, немного подождав, неожиданно показывается снова, награждая одного из нападавших мощным ударом ноги в пах. Второй попадает под раздачу пистолетом — Рик стреляет в упор под левую ключицу два раза, чтобы обездвижить, а следом перехватывает чужой автомат, делая им выстрел в голову через подбородок. Развернувшись и методично сбив шлем с головы опешившего человека, мужчина, ни секунды не медля, стреляет в висок. Кровь брызжет, пачкая алыми разводами стены, одежду, собственное лицо. Санчез проводит по лбу тыльной стороной руки, тяжело выдыхая. Стальной взгляд мечется из одного конца коридора в другой. «Осталось найти главный офис», — холодно мыслит Рик, двигаясь в сторону меньшего шума, невольно задумываясь о том, как протекают дела в центральном зале.***
Перед проведением операции план здания был тщательно изучен. Морти стоит поодаль, скрестив руки на груди, и наблюдает за настигающим парадные двери спецназом. Множественные мигающие сине-красные цвета тревожно освещали площадь. — Я все еще не понимаю, на кой ты поперся в оцепление, Морти, — говорит взявшийся из неоткуда начальник, тяжело хлопая парня по плечу, — но держись в стороне. Смит, немного помолчав, отвечает: — Я веду это дело, разве я не должен присутствовать на месте преступления? — не находит лучшей мысли для озвучивания. Боковым взглядом Морти замечает, как начальник качает головой. — На тебе шкура горит, Смит. Не бросайся ты так в огонь. Парень досадно прокусывает щеку. Если бы не бросился — был ли толк в расследовании? Кто, если не он? Сместив взгляд чуть вверх, Морти, сквозь ослепляющий цветастый свет, замечает промелькнувший на долю секунды темный, сливающийся с ночью силуэт на крыше. Он едва заметно кивает. Рик уже приступил. Пора и им взяться за работу.***
Дверь звонко слетает с петель. В тусклое помещение врывается наряд специального назначения из двадцати человек или более — в спешке сложно сосчитать. Красные точки от лазерных наводок резво бегут по стенам и полу. Под четкой командой наряд рассыпается по территории, словно муравьи. Часть отходит в боковые фланки, часть стремится в центр. — Оружие на пол! Оружие на пол! — кричит кто-то из отряда. Звучит первый выстрел. Пуля прилетает в одного из солдат. Происходит цепная реакция: наступающие бандиты, один за одним, падают наземь от непрекращающейся пальбы. Кровь и мясо окропляют бело-коричневую плитку, выложенную в шахматном порядке. Кто-то из противников подкрадывается сзади и насмерть полосует чье-то горло, за что тут же платится своей жизнью. Количество павших увеличивается в геометрической прогрессии, и в этом ужасающем и жестоком месиве было не разобрать, чих умирало больше. В эту же минуту Рик бдительно двигается по длинному извитому коридору, держа дробовик на взводе. Гробовая тишина стыла в ушах, заставляя напрягать слух до предела. Он выглядывает из-за угла и тут же издалека пристреливает одного из приспешников. Мужчина тщательно оглядывается и, удостоверившись, что дальше по коридору чисто, размеренно шагает вперед. Кажется, в конце тупик. Рик, готовый уже раздосадоваться и повернуть в обратную сторону, быстро отдергивает себя, сильно прищуриваясь. Он замечает едва видимый блеск, проступающий из кромешной темноты, и все же решает проверить. И чуйка его не подводит. Дойдя до конца, мужчина останавливается у порога массивной двери. Сложив дважды два, Рик понимает: это и есть главный офис. Странно, думает мужчина. Никакой основательной охраны, лишь хилые, по его меркам, пареньки из бандитской шайки да немногочисленные камеры, которые были нейтрализованы по пути. Возможно, такому умному и скрытному преступнику, восседающему за пределами дубовой двери, множественная охрана ни к чему. Однако в ее отсутствии нет никаких плюсов. Рик с силой толкает дверь и с удивлением подмечает: та легко поддается. Оказавшись на самом пороге просторного кабинета, мужчина тут же водружает дробовик, но внезапно для себя осекается. Почудилось нечто знакомое, зловещее и странно манящее в той фигуре, стоявшей в тени широких окон. Оружие окончательно, с настороженной медлительностью опускается вниз, когда в развернувшемся к нему лице Рик узнает ее. — Привет, — женщина улыбается, не распуская рук, сложенных за спиной. — Я ждала тебя. В мозгу происходит нестыковка. Давно забытое, закоревшее чувство колышет пустынные задворки его престарелой лимбической системы. Ему мерещится? — Диана?.. — наверняка переспрашивает Рик сдержанным голосом, не веря своим глазам. Рука крепко сжимает приклад дробовика. Женщина как-то нездорово смеется вполголоса, побуждая Санчеза притормозить на безопасном расстоянии. — Ты же мертва… как это возможно? — больше риторически спрашивает Рик прежним стальным голосом, замечая, как Диана подходит к расписному письменному столу. Все так же красива; ее лицо едва тронуло время: веснушки, хоть и в меньшей степени, проступали на коже. — Ох, Рик. С чего бы начать… — притворно задумчиво провозглашает женщина, проводя рукой по лакированной поверхности. — Может, с того, что ты не постарался меня отыскать? Загадочные ответы женщины разжигают необъяснимый гнев. Эти эмоции… эфемерны. Они все еще ничего не значили. Абсолютно ничего. Даже от представшей сцены «возрождения» глаз Рика не дрогнул. Мужчина лишь стоически молчит на высказывание. — Или, может, с нашей последней встречи? — Диана бегло скользит взглядом по мужчине, успевшему искупаться в крови. — Сколько лет прошло?.. — Десять? — невзначай отвечает Рик, на что получает откровенный укоризненный взгляд. — Десять… — Диана досадно усмехается и кривится. — Это было больше двадцати лет назад. Воображаемый удар под дых ощущается как нечто новое для мужского эмоционального диапазона. Время — дьявольская игрушка. — Что все это значит? К чему эти игры? — Рик коротко обводит пространство рукой, сводя демагогические распыления на «нет», стараясь привести разговор к конкретике. — После нехорошего окончания нашей с тобой долгой совместной жизни, я уехала в другой штат и не по своей воле связалась с мафиозной группировкой, — резко начинает Диана, отстраненно пристукивая невысоким каблуком. — Меня заставляли выполнять разное: от банальной уборки, подачи еды и напитков до принужденных обслуг телесного характера и убийств. Было страшно, больно, омерзительно… Но я выполняла все, — женщина спускается с импровизированного подиума и опирается поясницей на край стола. — Потому что хотелось жить. Рик молчит, прикованный взглядом к ее непоколебимому существу. Диана в этот же момент скрещивает руки на груди. Заложница обстоятельств. — Спустя какое-то время до меня начало доходить понимание простейшей истины: человек до смешного тщедушен. Некоторым достаточно всего лишь твоего унижения, твоей прислуги и покорности, чтобы получить искомое наслаждение. Поэтому, путем вероломства и угоды, я вырвалась из этих мучительных оков с несколькими людьми. Когда я узнала, что меня объявили пропавшей без вести, то решила не возвращаться к прежней жизни. Это было попросту невозможно после всего того, что я успела пережить в стенах мафиозного клана, — женщина тихо выдыхает. — Поэтому мы решили самостоятельно организоваться в криминальных слоях. Мужчина ловит печальный оттенок в чужих глазах. — Обеспечив себе должное инкогнито, мы начали медленно, но верно внедряться в дела этого грязного мира. Сделка за сделкой, и вот мы, обросшие важными и надежными связями, сумели вырваться наверх, — Диана отходит вперед, медленно сокращая расстояние. — Когда понимаешь, что человеческая психология наивна и комично проста, ты становишься едва ли не Богом, умело управляющим их существами с помощью инструмента под названием «слабость», — подойдя вплотную, женщина поднимает голову и заглядывает в чужие, полные стоической выдержки, глаза. — Люди готовы отдать все для того, чтобы заполучить желаемое, — Рик, опаляемый чужим дыханием, смотрит вниз, на женщину, чувствуя слияние зловещей, безумной ауры со своей. — Все, начиная от уважаемого президента и заканчивая его отдаленными подчиненными, с удовольствием поглощали наш товар, а в свою очередь мы могли выставлять ультиматумы. Все шло с невероятным успехом и четкостью. Но я понимала, что когда-нибудь найдутся те, кто пойдут против системы, это константа, — Диана неоднозначно вскидывает брови и возвращается за стол, намекая на тот самый день. — Какое-то время нам удавалось сдерживать забастовки. Но затем объявляешься ты и устраиваешь теракт, подставляя нашу работу под удар, — женщина отворачивается спиной и усмехается. — Хренов вершитель судеб, Рик, вот уж совпадение. Я знала, что это был ты. И я знала, что ты захочешь вывести нас на чистую воду, вместе с этим руководителем логистики, поэтому и подставился под органы правопорядка. И я знала, что ты явишься сюда. — Как ты могла знать? Сюда мог прийти любой. — Может и мог, но им не хватило бы ума, Рик. Люди подвластны своим слабостям. Им было достаточно того, что они могут получать хорошие наркотики, редкое, мощное оружие и людей для своих грязных работ. В этом заключается их малодушная жизнь. Рик, наконец, решается сделать несколько осторожных шагов вперед, наблюдая за какими-то странными и подозрительными движениями Дианы, все это время стоящей к нему спиной. — Знаешь, — с тихой, болезненной усмешкой говорит она, — даже после того инцидента на логистическом складе ты в очередной раз доказал мне, как же все-таки легко оболванить людей. И в эту же секунду она резко разворачивается, делая быстрый умелый выпад со складным ножом-бабочкой. Рик вовремя уворачивается, но чувствует, как кончик черного лезвия полосует вдоль правого глаза. Он невольно кряхтит и быстро щурится, проверяя целостность глаза путем проверки бинокулярности зрения. Порядок. Всего лишь царапина. Мужчина уклоняется от нового удара, проскользившего над головой, и, отбросив свое оружие в сторону, резко хватает чужие запястья освободившейся рукой, со всей имеющейся силой приваливая женщину к стене, удерживая нож над ее головой. На достаточно безопасном расстоянии. Чужое тело охватывает пронизывающая, болезненная дрожь. Что-то вмиг с громким крахом рушится внутри от вида застывших стеклянных слез. Что-то, выстроенное за долгие годы отчуждения, вдруг распадается на мелкие осколки, оставляя после себя лишь необъятные пустоты. Это была жалость? Ненависть? Нет. Это было что-то совершенно другое, зловещее, необузданное. — Я не хочу драться, — сквозь зубы вырывается сдержанное рычание. Огромные синие глаза, смотрящие сверху вниз, внушают вселенский ужас. Свежая кровь небрежно сочится из алой саднящей полосы. Рик с тяжестью тянет воздух ноздрями, с трудом борясь со внутренним противоречием. В этот момент он как никогда напоминал одичавшего зверя. — Я не хочу убивать тебя, — его длинные пальцы перемещаются на занесенные над головой кисти рук, удерживающие злосчастное холодное оружие. — Отдай мне нож. — Ты, сукин сын… — нижняя губа предательски вздрагивает, а голос ломается, не давая закончить фразу должным образом. — Ты… — Я искал, — лицо выражало боль настолько, насколько ему позволяло достоинство. Мужчина поджимает губы в несвойственном отчаянии, читая в чужом взгляде наичистейшее уличение в предательстве. — Но перестал, — разочарованным шепотом отвечает Диана. Секундное молчание кажется вечным. Ответ ставит четко обозначенную точку. — Чего ты добиваешься? — все так же спрашивает Рик, вдавливая указательный палец меж ладонями и нагретым горячим металлом. — Отдай нож, — ровнее, без власти и агрессии, повторяет мужчина. И Диана сдается. Она бросает голову вниз, уставившись потерянным взглядом куда-то в пол. Нож с легкостью перепадает в мужскую ладонь. Санчез тихо выдыхает, пряча нож-бабочку во внутренний карман пиджака, и медленно отходит от парализованной женщины на шаг, выставляя руки в жесте, отдаленно напоминающем примирительный. — Что со мной будет? — бессильно шепчет Диана, невольно потирая собственные плечи. — Что со мной будет? Она молчаливо отстраняется в сторону. Смятение охватывает обоих на долгие пять минут. Едва Диана оборачивается, готовая сказать что-то еще, ее туловище пронзает сквозным выстрелом. Она падает с застывшим криком на губах. В груди болезненно сжимается. Рик быстро достает пистолет и стреляет не глядя, чуть погодя осознавая, что убил рядового спецназа. Он ругается, подбегает к телу женщины, опускается на колени и с силой прижимает ладони в местах раневого канала — там, где печень и желудок граничили с легкими. Руки быстро окрашиваются кровью — она стремительно вытекает наружу. Диана откашливает багровую жидкость, округленными отчужденными глазами смотря куда-то в потолок. Что-то окончательно ломается внутри Рика. Что-то, что ограждало его от мыслей об этих изящных чертах, легких движениях, чужом богатом мировоззрении. Он стыло смотрит, как женщина надсадно смеется, обнажая порыжевшие от крови зубы. — Я так мечтала, чтобы ты сдох, Рик, — она вдыхает с громким хлюпом: легочные мешки наполняются кровью. — Мечтала с того дня… — она недоговаривает, молча таращась сквозь мужчину, рвано вздыхая. — Но судьба решила распорядиться по-другому… — Диана давит отчаянную ухмылку. Рик, старательно сдерживающий кровоточащие раны, вдруг ослабляет давление. — Я тебя ненавижу. Последнее, что доносится до ушей. Следом — лишь гучная тишина, заполоняющая пустоту головы. Он смеряет застывшее тело немым взглядом. Эта смерть была несравнима ни с одной из пережитых Риком. Похоронить некогда дорого человека заведомо в голове было одним делом. Но констатировать его смерть на собственных руках — совершенно другое. Мизерная крупица человечности пробуждается в древнем мозгу. Мужчина отрешенно встает из стремительно натекшей лужи крови вместе с чужим бездыханным телом на руках и мрачно вскидывает голову к потолку, на секунду прикрывая свинцовые веки. Он спрячет ее. Затем похоронит. Должным образом.***
Морти, заслышав приглушенную череду выстрелов, идущую из глубины клуба, мелко вздрагивает: волосы становятся дыбом от того, что все это происходит наяву. Он сумел подобраться к истине. Парень, все это время стоявший поодаль, решает подойти ближе к зеркальному зданию цилиндрической формы. Обойдя стоявший у дверей бус, Смит останавливается недалеко от входа, чтобы оглядеться: снаружи почти никого не осталось. Все сейчас находятся там, внутри. И едва Морти успевает приложить руку к подбородку и о чем-то задуматься, рот перекрывается чьей-то шершавой ладонью, а земля резко уходит из-под ног. Кто-то хватает со спины за шею, силой душа навесу. — Думал, останешься незамеченным? — ухо опаляет гневный шепот, и Морти моментально узнает этот омерзительный голос. — Или думал, что никто не узнает, что ты работал с убийцей, а, Смит? — последнее слово ощущается как плевок. Гипоксия усложняет мыслительный процесс, поэтому Морти хватается за чужой локоть, чтобы ослабить хватку, но в таком положении офицер оказывается сильнее. — Люди видят все, лейтенант. Как ты мечешься, как ты пугливо оглядываешься, прежде чем сесть в такси, как ты боишься… — Смит чувствует, как ясность ума медленно ускользает в небытие. Скопив последние силы в правой ноге, Морти, болезненно закряхтев, ударяет пяткой ботинка под надколенником схватившего его парня, попадая в нерв. Вмиг понимает: хватка ослабляется. Он падает и не сможет устойчиво приземлиться на землю. Смит резво группируется и перекатывается через голову, попадая прямиком в парадную клуба. Из-за окружающего шума и преграждающей путь огромной машины никто не слышал, что происходит на пороге здания. Поэтому Морти, быстро развернувшись и осознав, что его пистолет откатился далеко в сторону, начинает шустро отползать назад с тяжелой одышкой после недлительного удушья, держа в поле зрения настигающего офицера. Чуйка никогда не подводит. Смит знал: в этом человеке всегда таилось нечто зловещее. — Я следил за тобой. Всегда, — говорит размеренно сокращающий расстояние парень, доставая из кобуры пистолет. — У меня есть огромнейший компромат на тебя, Смит. Все твои встречи с этим ублюдком записаны. В мельчайших подробностях, — офицер нездорово смеется, снимая оружие с предохранителя. Ну, думает Морти, оперевшись на локти в леденящем ступоре, вот и пришла смерть по его душу. Есть ли смысл что-то предпринимать, когда он даже не сможет защититься? — А вообще, — невзначай говорит офицер, — я ведь могу просто убить тебя, и никто не узнает об этом. Смит с досадой прикрывает глаза, когда парень наставляет на него пистолет. Навевает далекие воспоминания. Кровь больно стучит в голове, затмевая усилия к размышлениям. Черт, он даже не может подумать о чем-то действительно важном перед смертью: все мысли как-то сумбурно мельтешатся в мозгу. Морти бегло осматривается, всюду замечая следы масштабной перестрелки. Еще горячие трупы, размазанные лужи крови, пустые гильзы. Где-то внутри теплится надежда: может, даже несмотря на то, что он умрет такой нелепой смертью, хотя бы их смерти не будут напрасны? Интересно, Рик смог найти управляющего? Или, может, кто-то из их подразделений добрался первее? Приготовившись умереть, Морти закрывает глаза. И слышит глухой выстрел. Он жмурится до цветных кругов и ничего не чувствует. Так ощущается смерть?.. Но, погодя, Смит думает. А если думает — значит живой? Парень вдруг распахивает глаза и с неподдельным удивлением осматривает себя на признаки ранений, а затем переводит взгляд на упавшее перед ним тело, утопающее в луже крови; за спиной слышатся приближающиеся гулкие шаги. — Да… — глубокий голос звучным эхом отскакивает от высоких стен. По телу бегут мурашки. Морти на секунду застывает. — Он был прав. Никто не узнает. Смит, помедлив, оборачивается, завидев знакомую долговязую фигуру. — Рик?.. — срывается неосознанно, тихо. Мужчина останавливается в пятидесяти метрах, протягивая руку. Морти, оторопев от потрепанного вида подошедшего Рика, хватается за порыжевшую от крови ладонь и встает на ноги. Повисает тишина. — Порядок? — вполголоса спрашивает мужчина. Смит, все еще находясь в какой-то глубокой прострации, часто кивает, оглядывая чужие руки, лицо и одежду, густо покрытые въевшимися багровыми пятнами. Он получает короткий кивок в ответ. Морти моргает. Подоспел. Как никогда вовремя. Хочется задать много, много вопросов, но все они тонут в образовавшемся натянутом молчании. — Прикроешь? — отстраненно, кажется, не задумываясь в полную силу, задает вопрос Рик, разворачиваясь вглубь клуба. Смит слышит щелчок зажигалки. В эту же секунду он видит отраженный от одежды яркий свет пламени. Мужчина оборачивается вполоборота с сигаретой между губ. Морти мечется. С одной стороны — безопасный выход из ситуации в лице парадной двери, с другой — убийца, которому парень все еще доверял с неясной отчетливостью. Но внезапно он замечает какое-то резкое изменение в чужом лице. До этого нечитаемый, нынче наполненный несвойственным отчаянием и смятенной скорбью бренный взгляд заставляет Смита полностью развернуться к Рику лицом. — Угу, — зачем-то согласно мычит парень, подходя ближе. Что-то происходит. Что-то меняется, с треском ломается. Какое-то ядовитое, отравляющее чувство заставляет Морти поддаться. Санчез, больно прикусив щеку изнутри, решительно двигается вперед, снова ныряя в недра клуба. Он не может пояснить, зачем продолжает втягивать пацана в эту бойню. Им движет разлитой, разъедающий изнутри гнев, перерастающий в навязчивую идею мести. Мести за прошлое. За случившееся настоящее. За чужую надломленную судьбу. Эти чуждые, противоестественные чувства теснятся где-то на изъязвленной подкорке, принуждая испытывать сентиментальный диссонанс. Возможно, больше не было смысла зачищать остальных бандитов. Возможно, было бы рационально прибегнуть к аресту. Но эти мысли не входили в список первостепенности. — Возьми, — коротко говорит Рик, выплевывая недокуренную сигарету и вручая Морти дробовик. — Пользоваться умеешь? Смит молча кивает. Кажется, будет правильным хотя бы просто обезвредить оставшихся преступников, чтобы никто не помешал в дальнейшей работе. Но это слегка странная отговорка. На самом деле Морти не понимал, почему шел следом. Ему просто хотелось так думать. Что все это во благо дела. Во благо работы. Они минуют последствия жестокой битвы в коридорных потемках в настороженной тишине. Внезапно Рик бросает рукой вправо и сам исчезает за выступом. Морти понимает: нужно прижаться к стене. Он вжимается в соседний угол, наблюдая, как мужчина воровато выглядывает: там, в проеме между ними, шастают люди. По скудно видимой форме было вычислено, что они никак не относились к правоохранительным органам. Рик на секунду прикладывает палец к губам, давая понять: нужно ждать. Посидев где-то с секунду, рука мужчины методично лезет во внутренний карман пиджака. В следующее мгновение Смит наблюдает, как Рик срывает зубами чеку с дымовой шашки и бросает куда-то вглубь тусклого пространства. Она катится по полу с характерным металлическим гулом к чужим ногам. Двое бандитов вопросительно озираются. Дым скоропостижно заполняет широкий коридор. Рик быстро показывает на свои глаза, затем — на преодоленный ранее коридор. «Следи, чтобы не было хвоста». Морти отчетливо кивает, держа дробовик наготове, когда мужчина тихо, будто дикая кошка, ныряет в густой дым. Рик видит два силуэта, повернутых к нему спиной и стоящих друг от друга на добром расстоянии. Мужчина расчетливо подкрадывается со спины к одному и одаряет ударом приклада по голове, оглушая, а следом — умело сворачивает шею. Второй получает скоропостижную бесшумную пулю в лоб. Третий бандит появляется из ниоткуда и бьет мужчину под дых. Тот глухо кряхтит, широко отступая на шаг назад, чтобы перезарядить обойму и унять легкую боль, в основной силе задержанную бронежилетом. Черт. Все же просчитался. Едва Рик поднимает пистолет вверх, выставляя дуло на настигающего с возведенным автоматом преступника, раздается грохот дробовика — Морти стреляет прямо в голову, отчего та заметно разлетается на мелкие кусочки. Тело с тяжестью падает наземь. Мужчина оборачивается и сдержанно, с благодарностью кивает, махая головой в знак того, что нужно двигаться дальше. Смит еще не знает. Но когда узнает, его будет ожидать удручающий укор совести, который останется с ним на всю жизнь, как грязное пятно. Как дьявольская метка. Он не должен был соглашаться идти сюда, не отдавая должного отчета тому, что делает и зачем делает. И не должен был соглашаться сейчас, когда мужчина, пригнувшись за лестницей, ведущей на широчайший полукруглый балкон, шепчет над его головой: — Я пойду наверх, — Рик указывает на трех рыскающих человек. — Справишься тут? Парень ступает в липкую лужу, выглядывая в зал: весь пол устлан телами и чужой кровью. Кажется, она вот-вот потечет реками наружу. Морти не был искусным бойцом. Он был всего лишь следователем, знающим некоторые боевые азы для того, чтобы иметь возможность нейтрализовать противников. И вместо того, чтобы сказать «нет», Смит, в неясном трансе сверля в двух преступниках дыры, положительно кивает головой. Зачем он это делает? Чтобы прикрыть Рика. Но зачем? Рик шустро скрывается наверху, оставляя Морти одного, со зреющим планом в его воспаленном мозгу. — Эй! — кричит Смит, поднимая дробовик. — Руки вверх, чтобы я видел! Вы будете арестованы! — сталь в голосе остра, как свежезаточенный нож. Морти настигает двух оскаленных, снаряженных мужчин, уверенно подающихся вперед. Он перезаряжает оружие, сурово смеряя людей и выдерживая секундное молчание, в котором слышались множественные звонкие выстрелы, доносящиеся сверху. — Сдавайтесь. Все здание оцеплено. Нет смысла сопротивляться. Тишина между тремя людьми кажется невыносимой. И Морти думает, что это работает: бандиты на удивление легко сдаются, молча поднимая руки вверх. Но на лицах проскальзывает ехидная ухмылка. Смит настороженно хмурится, переставляя дуло дробовика с одного преступника на другого. — Какого хера ты делаешь, Морти?! — кричит Рик, тут же поплатившись за свое отвлечение: в лицо прилетает сильный удар. Пистолет выпадает из ослабевшей хватки, а в голове на минуту становится чересчур звонко. Когда в то же место прилетает новый, менее сильный удар, мужчина отшатывается и цепляется руками за некую перекладину. Он, с трудом стряхнув с себя коматоз, быстро и сильно тянет, отрывает деревянный прямоугольник от опоры и отражает новый удар, закрывая голову деревяшкой как импровизированным щитом. В следующую секунду Рик берет инициативу в свои руки: ретируется в сторону, уклоняется и со всей имеющейся силы огревает бандита по голове той же перекладиной, сначала с одной стороны, затем — с другой. Приметив его оглушенное состояние, мужчина бросает предмет защиты, устремляет ладонь точно в чужой нос, вырывает автомат из рук противника и стреляет в нижнюю челюсть. — Сзади! — кричит Рик, отбиваясь от нового нападения. Реакция подводит. Когда Морти собирается обернуться с осознавшим прищуром, в спину прилетает пронзающий, обесточивающий удар. Смит мельком замечает, что балансирует на одной ноге, но в эту же секунду болезненность переходит в голову: его тянут за волосы, сужая поле зрения до потолочных ламп, с силой вырывая дробовик из рук. Солнечное сплетение вмиг раздражается жгучей, невыносимой болью от череды ударов. Это тошнотворное чувство течет по нервным стволам, парализуя до невозможности пошевелиться. Эпигастрий надрывается, Морти натужно и кроваво кашляет, в глазах становится бело, а уши закладывает урчащим шумом. В нос прилетает кулак, окончательно сбивая с ориентиров. Следом все, что чувствует Смит — стреляную боль в ноге. Он сдавленно кричит и немощно падает на колени, снова устремляя заплывший взгляд в потолок не по своей воле. Холодный металл застывает у напряженного горла. Кажется, отсюда нет выхода. Морти, захлебнувшись горькой кровью, не может провозгласить ни слова. Едва нож успевает полоснуть по натянутой коже, раздается три гучных выстрела. Тела, вместе с практически обессиленным парнем, бездушно падают на закоревшую багровую плитку. Морти дышит. Смотрит в потолок, лежа на чужой ноге. Морщится, жмурится. Снова дышит. Медленно приходит в себя. Тело продирает невыносимой болью. Вовремя завидев шевеление недобитого бандита, Смит тревожно кряхтит с застывшей в голове мыслью: схватиться за пистолет. Он тянется и хватается за рукоять, торчащую из чужого кармана, кое-как перезаряжает ствол и не глядя стреляет в почти нависающего над ним преступника, окропляя себя новой порцией горячей крови. Тело снова падает, на этот раз бездыханно. Какое-то время наступает плотное, почти вакуумное затишье. Морти лежит с вознесенным к потолку пистолетом, горящим отдачей в ладони, но через секунду он мякнет, тяжело роняя руки на пол. Неравномерное дыхание сбивается: последствие побоищ. Тишина кажется слишком громкой для его пораженных ушей. Он морщится и не понимает, почему вдруг оказывается в вертикальном положении. — Эй, — неожиданный, тормошащий шлепок по щеке, — смотреть на меня! Громкий голос врывается в помутневшее сознание. Смит щурится, переводя отсутствующий, контуженный взгляд на Рика, поднявшего его тело с земли: собственная рука перекинута через плечо, а чужая поддерживает спину. — О чем ты думал?! — сдержанно восклицает Рик, сердито хмуря лоб. Морти моргает, с трудом фокусируя далекий шокированный взгляд. — Выполнял свою работу. Рик осекается. Конечно. Морти не убийца. Он — закон. — Нужно сматываться, — переводит тему мужчина, удобнее подбирая парня под подмышку. — Идти можешь? Смит стоически кивает, начиная ощущать острую тягучую боль в ноге: бедро простреляно насквозь. Когда они начинают движение, Рик косится на мученическую гримасу Морти, но ничего не говорит. И это все? Все. Все остается позади: кровавое море, утопленные трупы, тонущие гильзы. Когда они практически доходят до поворота к парадной, Смит болезненно стонет. — Стой… — тихо, почти губами шепчет парень, вытягивая руку к земле. Он сползает с чужого плеча, с облегчением приваливаясь к стене. Боль была невыносима: нога разгоралась и пухла от пронизывающих пульсаций, отчего Морти, зашипев, машинально хватается за место выше ранения, стараясь сжать его как можно сильнее. Рик тяжело опускается рядом, подпирая затылком холодную поверхность. Снова наступает тишина, разбиваемая надменным урчанием далеких машин и гулких голосов. К чему были эти риски? К чему было бросаться вслед? Смит не может объяснить. Что-то двигало им, как паразитический гриб двигает насекомым, внедряясь в его нервную систему. Будет ли поступок чреват последствиями? От дурных мыслей и от ощущения собственной бесчеловечности к горлу стремительно подкатывает кислая тошнота, которую парень с отвращением сглатывает. — Есть?.. — Морти делает пальцами курительный жест. Рик молча кивает, выуживая портсигар из кармана брюк. Он делится с парнем сигаретой, открывая потертую металлическую газовую зажигалку. Они прикуривают вместе, от одного пламя, и Санчез сдерживает кривую ухмылку. Это напоминает о знакомстве с Дианой. Запал мести тлеет вместе с папиросной бумагой. Рик, откинувшись назад, отстраненно пялится куда-то в смольную темноту коридора. Дым, спугиваемый потоком гонимого прохладного ветра, свободно валит изо рта. Никотин парализует рецепторы боли. Когда спустя минут десять Смит чувствует, что ему отчасти легчает, он тихо задает вопрос, стараясь вернуться в колею работы: — Нашел руководителя? Рик молча затягивается, не прикасаясь руками к сигарете. Огонек тревожно мелькает в темноте, на секунду отражаясь в отрешенном взгляде. — Смылся. В кабинете было пусто. Ответ звучит еще тише. В это время подоспевший остаток отряда штурмом врывается в главный офис, не обнаруживая там ни души. Обыскав все, они постепенно выдвигаются обратно, не обращая внимания на коричневую дверь, сливающуюся со стеной. Морти застывает, удерживая тлеющую сигарету липкими губами. Его глаза стеклянно и обессилено замирают в точке чернеющего во мраке раневого канала. На минуту все вокруг застывает во времени. Смит отчаянно прыскает от настигающего его безумия. И это больно укалывает Рика. Он незаметно морщится. Укоризненное чувство ниспадает на понурые плечи. И ради чего все приложенные усилия? Ради чего все эти жертвы? Все эти бессмысленные, никчемные пренебрежения жизнью? Нутро сдавливает в ноющих тисках от такого безжалостного и несправедливого стечения обстоятельств. Морти бросает бренный взгляд из-под отяжелевших век вглубь клуба. Его руки по локоть в крови. Его руки по локоть в смертях. Его руки по локоть в бесчестии. Следовательский жетон прожигает в кармане дыру. И разве после всего произошедшего он будет достоин похвалы? Какой-то высшей награды? Все это становится бессмысленным, пока главный убийца находится на свободе. А ведь он был так близок. И все вмиг с крахом рушится, падая в бездну. Как и внутри него самого. Тревога резво полонит атмосферу наэлектризованным воздухом. — Рик… уходи, — вполсилы говорит Морти, не давая звучного ответа на показания мужчины. — Тебя найдут. — Похуй, — как-то чересчур мягко и тихо отвечает Рик с дотлевающей сигаретой во рту. Он ненадолго прикрывает глаза и мимолетно смотрит лишь тогда, когда ощущает тяжесть чужой головы на своем плече. Мужчина в очередной раз затягивается и не прилагает усилий, чтобы выдохнуть дым — он самостоятельно элиминирует изо рта, как и прежде. Когда сизый пепел перевешивает и норовит вот-вот свалиться наземь, не обделив своим падением грязную рубашку, Рик цепляет окурок пальцами и растирает его в пыль.***
Когда спасатели настигают Морти, Рик скоропостижно растворяется во взволнованной толпе.***
Май. Легкий теплый ветер трепетно колышет молодую листву, играя тенями на чужом задумчивом лице. Рик стоит напротив безымянного надгробья на окраине кладбища, спрятав руки в карманы пиджака и уставившись на гранитовую поверхность. Он не скорбит. Не оплакивает. Лишь думает о напрасности. Если бы только он смог найти ее раньше. Смог бы сберечь, убедить сойти с этой опасной дороги. Смог бы спасти тогда, в тот день. Случись что-нибудь из этого, сложилась бы их жизнь иначе? Ответ останется закрытым навсегда. Но что, если вселенные бесконечны? Если бы только была возможность заглянуть в одну из них и посмотреть другой исход… Увы. Рик поджимает губы, не думая ни о чем. Он молча разворачивается и так же бездумно удаляется вместе с отдаленным одиночным и печальным звоном колокола, не оставив ничего на прощанье. Злосчастная истертая бумага мнется в кулаке, не покидая карман пиджака.***
Морти, заслышав приближающиеся к палате шаги, отрывает взгляд от окна. Он ожидал увидеть кого угодно, но Рик является без предупреждений. Мужчина с белой накидкой из спанбонда на плечах молча проходит к постели и садится на стул. Они все так же молча переглядываются в провисшей ненатянутой тишине. От накативших воспоминаний Рик, на секунду, кажется Смиту тенью из бредовых снов, что появляется и исчезает так, что помнишь о ней всю оставшуюся жизнь. Парень усмехается этой нелепой мысли. Неожиданно, Морти улавливает какое-то горькое сочувствие вперемешку с далеким чувством вины, несвойственным чужому взгляду. — Что с лицом? — фыркает Смит, обращая внимание мужчины на себя. — Как будто сейчас расплачешься, — глупо отшучивается. Рик ухмыляется, но ничего не отвечает. И кто знает, как воспринимать этот мимический жест: в качестве согласия или за нежелание вести диалог? Тишина разрывается вздохом. — Какая же ты, все-таки, сволоч, Рик. Санчез вскидывает бровь. Заметив боковым зрением чужое выражение лица, Морти болезненно смеется. — Все заживает, как на собаке, — парень кивает на затянувшийся шрам на лице. — Да уж… — тянет мужчина, неопределенно пожимая плечами. — Хочешь жить — умей вертеться. — Кажется, довертелся до того, что жизнь сама повернулась ко мне задницей, — кряхтит Морти и следом охает от простреливающей боли в бедре. — Но ты жив, — говорит Рик. — Значит, повертелся достаточно, чтобы этого добиться. Смит тихо усмехается. Спустя некоторое время мужчина встает со стула и молча выдвигается к выходу, преследуемый чужим взглядом. — Что будешь делать? Рик, лениво шаркая подошвами, останавливается в дверном проеме и разворачивается вполоборота. — Поеду на юг, — коротко, как-то непривычно мечтательно отвечает мужчина. Погодя, он тихо, больше для себя, добавляет: — Стар я уже для этого дерьма. Глаза опускаются в пол. На губах вырисовывается несвойственная его лицу улыбка, наполненная невыносимой бренной болью, которой он, конечно же, не желал делиться ни при каких обстоятельствах, ведь кто такой Морти? Всего лишь пешка в казавшемся идеальном плане. И пришел он сюда лишь из отдаленного чувства долга. Но Морти вдруг понимает: что-то произошло тогда, на перестрелке. Что-то, чего он никогда не узнает. Что-то, что останется большой недосказанностью на всю оставшуюся жизнь. Это заставило Смита пожертвовать своей моралью. И это сильно изменило в Рике человека. — У тебя есть планы? — внезапно интересуется мужчина. — Меня повысили, — горестно отвечает Морти. — До майора юстиции. Но я отказался. Рик отчужденно кивает. — Это… все? — Смит смотрит в сторону мужчины. Санчез поджимает губы. — Вероятно. Отвечает так, будто на них двоих еще остались незавершенные дела. Рик смотрит на парня в ответ еще добрую минуту, быстро отводя взгляд на настенные часы. Желание переступить порог болезненно теснится в средостении. — Бывай, Морти, — неловкое молчание осаждается салютующим жестом. Морти кивает и со слабой, тоскливой улыбкой салютует в ответ.