Разорванный флаг Первого Порядка

Он должен был оставить Рена умирать. Он хочет оставить Рена умирать. Но, вопреки желанию, он летит по кратчайшему маршруту, чтобы спасти Рену жизнь, следуя за сигналом аварийного маячка в его поясе. — Он здесь, сэр, — говорит пилот, хотя в том нет нужды — мерцающий дисплей издаёт писк. Когда пилот сажает корабль и включает наружный прожектор, Хакс напоследок проводит пальцами по рыжей шёрстке Миллисент и, оставив её, свернувшуюся клубочком, на соседнем сиденье, выходит в ночь, в заснеженный лес, покрывающий базу «Старкиллер». Яркий луч выхватывает из темноты чёрное-красное-белое — Кайло Рен, поверженный, лежит на земле. Он почти без сознания. Половина его лица залита кровью, снег вокруг окрашен алым. Хакс усмехается и втягивает воздух сквозь зубы. Рен, распростёртый, словно разорванный флаг Первого Порядка, — символ их поражения. И поделом. Это его неудача, и именно он примет на себя гнев Верховного лидера. Кайло Рен приподнимается на локте, опираясь на снег, и морщится от боли. Он истекает кровью, его хламида изодрана. Хакс стоит на границе света и тьмы и, щурясь, наблюдает за бессилием Рена. За его слабостью. И уязвимостью. Карие глаза, отражающиеся в свете прожектора, как две мерцающие точки, смотрят растерянно. Хакс очень давно не видел Рена без шлема, за которым тот прячется. У него нежная, бледная кожа, его линия челюсти подобна надломленному куску фарфора, его спутанные густые чёрные волосы слиплись от крови и снега. По телу Хакса пробегает дрожь — от ног до самой макушки. Рен смотрит ему в глаза с едва заметной улыбкой, которая мгновенно исчезает. Это не весёлая улыбка. Хакс убеждает себя, что чувствует гнев — гнев на человека, который разрушил всё, что он создал. Земля вздрагивает. Снег падает с деревьев, трещат ветки, издалека доносится низкий гул. Планета разрушается. От толчка Рен валится вперёд — лицом в снег. Преисполненный отвращения, Хакс бросается к нему и хватает за руку чуть выше предплечья. Рен непроизвольно вскрикивает от боли — громко, словно животное. Хакс чувствует запах жжёной плоти и отдёргивает ладонь, тёплую и влажную от крови Рена. Собственное тело кажется чужим — ему хочется блевать. — Что случилось? — бесстрастно спрашивает Хакс, глядя на свою окровавленную руку. Ему хочется вытереть её, поскоблить, отрезать — только бы избавиться от этого отвратительного алого жара. Но он не двигается и сглатывает. — Я убил своего отца. И встретил её, — хрипит Рен, вставая на четвереньки. Хакс представляет, как вонзает нож ему в живот и проворачивает несколько раз, глядя, как тот вопит и корчится. Очередной, более сильный, толчок встряхивает корабль и всё вокруг, и Хакс падает на колени. Земля под ними вот-вот взорвётся потоками лавы. Толчки не прекращаются, следуя один за другим. — Нужно уходить! — перекрикивает гул Хакс. Он ползёт по мокрому снегу, обхватывает Рена со спины и тянет вверх. Многослойная одежда делает Рена тяжёлым и громоздким. Тёплый, весь провонявший кровью, он трётся об испачканную форму Хакса и непроизвольно дрожит. Рену удаётся подняться и удержаться на ногах. Обняв друг друга, они, пошатываясь, бредут к кораблю по зыбкому снегу. Хакс задыхается, горло сжимает спазм, кровь пульсирует в венах. Он никогда ещё не чувствовал такой ярости. Да, это ярость. Рен отнял у него всё. Он должен заплатить. Они вваливаются внутрь. Миллисент лениво спрыгивает с кресла и мурлычет. Хакс бросает Рена и берёт на руки большую мягкую зверюгу. По крайней мере, у него есть Миллисент. Рухнув в кресла, они уносятся прочь в тот момент, когда планета — абсолютное оружие, над созданием которого так усердно трудился Хакс, — эффектно взрывается позади. Хакс прижимает Миллисент к себе и, уже не заботясь о том, что Рен или пилот заметят это, зарывается носом в её мех и закрывает глаза. «Вот бы все люди были животными», — думает он. Её мурлыканье пронизывает насквозь, усмиряя его бешено бьющееся сердце. Вот бы все люди были кошачьими — дикими, сильными, хитрыми, но при этом покладистыми и искренними в своей любви. Только Миллисент любит Хакса.