Оттепель

Их знакомство произошло в одной из теплиц Хогвартса, когда Чанбин в один момент забыл надеть наушники, когда доставал для пересадки мандрагору. Обморок и падение. Тот пришел в себя только после того, когда ему дали понюхать какую-то сильно пахнущую дрянь. Перед собой тогда он увидел лишь обеспокоенного юношу с веснушками и глазами цвета карамели, смотрящего с ужасом. Тогда все обошлось лишь небольшим звоном в ушах и бурчанием пуффендуйца. – Вы гриффиндорцы всегда такие?– ворча, но больше от сострадания и переживания, возникал Ли, вновь встретившись в теплицах через неделю, – ты недавно совсем тут свалился, и снова пришел без наушников? Их дружбу можно было назвать слишком странной. Известный загонщик Гриффиндора и светлый тихоня с Пуффендуя. Слишком разные и слишком похожие. Благодаря Чанбину, Феликс потихоньку открывался людям, а тот в свою очередь учил Со состраданию и усидчивости. Феликса всегда привлекала живость и сила Чанбина. Его страсть к игре, азарту, адреналину. Ли был совершенно другим. Тихий, спокойный, и до жути внимательный к мельчайшим деталям. Это было его главным обаянием в глазах Со. Был апрель. Оттепель. Матч между Пуффендуем и Гриффиндором. Счёт был очевиден. Гриффиндор последнее время лидировал и уверенность в победе их команды была на высоте. Это происходило и сейчас. Загонщики стремительно летали над трибунами, создавая такие потоки воздуха, что шарфы с шей студентов улетали как можно дальше, от чего их приходилось постоянно держать. Закрытие турнира. Шум стоял невозможный. Если сейчас победит Гриффиндор – кубок у них в кармане. Феликс наблюдал как заворожённый за происходящим над его головой. Быстро, сильно, мощно. Чанбин был как всегда на высоте своих возможностей, заставляя смотреть только на него. Сокурсники Феликса пытались как можно сильнее противостоять конкурентам, но все было тчетно. Силы их начали покидать слишком рано. Осталось двадцать очков у команды соперников, и если они доберутся до ста очков – игра окончена. Тяжело выдохнув, понимая, что матч закончится не в пользу команды Пуффендуя, но внутри радуясь от всего маленького сердца, светловолосый юноша стал медленно подниматься со своего места, направляясь к выходу. Он не любил смотреть на поражение своих. Это всегда ему морально давалось очень тяжело, до детских слез обиды, но он обязательно поздравит Чанбина с победой, как делал всегда. Это случилось слишком неожиданно. Феликс знал свою неуклюжесть, которая преследовала его по пятам с момента рождения. Но сейчас время и место решили окончательно подшутить над ним. Начиная спускаться, последнее, что помнил Ли – крики и громкий удар о его голову. Везение. Оно всегда было на его стороне. Очнувшись в медицинском крыле, Феликс нащупал огромную шишку на затылке, сразу чувствуя подкатывающую тошноту. «Прекрасно, сотрясение. Ещё одно в копилку». Тихо простонав от досады, юноша кое-как разлепил глаза, с удивлением подмечая рядом с собой темную макушку, покоящуюся у него в ногах и тихое сопение. Страх и трепет. Он узнает его из тысячи. Даже по темпу дыхания во сне. Это был Чанбин. Было то, что Ли сразу бросилось в глаза. Перебинтованная левая рука. Когда он успел повредить ее? Ли не помнит. Перед глазами сразу возникли воспоминания, как после из первых встреч в теплицах, Чанбин стал украткой махать ему при каждой встрече. Их общение становилось все ближе и ближе, обидчиков Ли же наоборот, становилось все меньше и меньше. Феликс знал, что его оберегают, не прося ничего взамен. Так и повелось среди студентов: солнце Ли и его защита Со Чанбин. Сейчас же, глядя на перебинтованную руку гриффиндорца, в голове светловолосого юноши всплыла картина, как Со проучивает кого-то из спортсменов за плохо поданный мяч, который по итогу прилетел прямо в голову Феликсу. Стало немного дурно на душе. Чувства, что он начал испытывать к другу, перестали быть похожие на братские. Там было что-то другое. Более теплое и трепетное. Немного помотав головой, чтобы убрать наваждение, Ли не заметил, что тем самым нечаянно разбудил Со. Тот резко поднялся, сразу перепугано смотря на друга, глазами пытаясь найти на лице что-то похожее на ссадины или порезы. Окончательно убедившись, что ничего подобного нет, Со ярко улыбается, показывая передний выбитый зуб. – С тобой все хорошо,– прошепелявил Со, сразу подскакивая. – Со мной все в порядке, правда,– осипшим, немного с хрипотцой, голосом, отозвался Ли, начиная беззвучно смеяться. Лишь бы Чанбин не переживал, – видишь, я живой, голова на месте. – Да я вижу,– сказал Со, поднимая взгляд, наконец-то улыбаясь, – а то на месте твой головы квоффл не смотрится, – усмехнулся тот, замечая немного покрасневшие щёки, из-за чего веснушки стали ещё более заметные. – Что с твоей рукой и зубом? До матча все было хорошо,– резко спросил Ли, не отводя смеющегося, но обеспокоенного взгляда с лица Со, замечая его внутренние метания, – снова с кем-то дрался? – Ага, и в этот раз соперник оказался больше меня, на удивление,– горько усмехнулся Со, садясь к Феликсу на кровать, поправляя мантию на спортивной форме для квиддича, – как теперь видишь, я – рояль. Феликса прорвало на истерический хохот. Чанбин добавлял масла в огонь, улыбаясь, ещё чаще показывая отсутствующий зуб. Успокаиваясь, Феликс начал уже вытирать слезы от смеха слыша последнюю фразу от старшего, вырывающее всю душу на смех и дикое смущение. – Хоть я и рояль, но педали у тебя очень тугие,– поиграл Со бровями, с ухмылкой говоря эту фразу. Повисла тишина. На фоне раздался звук падающего подноса с лекарствами и громкие возмущения мадам Помфри о том, какая пошла до невозможного невоспитанная молодежь. Феликс не знал, как реагировать на это. От нервозности вырвался истерический смешок, который сразу же стих от закрытого ладонями рта. Осознание к Чанбину пришло слишком поздно. Это было видно по меняющимся искоркам в его глазах. Цвет самого лица преобразился во все возможные: от мертвенно – белого до ярко – алого. Подскакивая с кровати, прокашливаясь, тот, несвойственным себе пискляво-шипелявым голосом лишь пролепетал: – Нус, я побежал. До встречи, Принцесса. «Принцесса». Ли залился краской, прячась под одеялом, до последнего держа лицо, лишь бы Чанбин не заметил. Тому уже и не нужно было обращать на это внимание. Он наконец-то все сам прекрасно понял. Те чувства изначально были не просто братскими, а чем-то большим. Только спустя время Ликс узнает, что рука Со разбита об стену от злости на самого себя. Он попал в близкого человека квоффлом. Зуб же был выбит специально, чтобы поднять настроение пострадавшему, что у Чанбина получилось просто отменно.