…
И вот, слышнее звон копыт,
И белый конь ко мне несется...
И стало ясно, кто молчит
И на пустом седле смеется.
Я вышел в ночь — узнать, понять
Далекий шорох, близкий ропот,
Несуществующих принять,
Поверить в мнимый конский топот.
А.Блок
Ночью к Академии пришли кони. Целый табун. Они неспешно поднялись по главной лестнице, прошли на сводчатую галерею. Некоторые из них проникли даже в главный зал. Будто чувствовали себя хозяевами. Будто имели на это право. Мерный цокот их копыт долгим эхом разносился по зданию. Эстер мучительно не спалось. Она рассматривала причудливый балдахин над кроватью в миг, когда звук долетел и до ее комнаты. Сперва она подумала: почудилось. Но звук становился все отчетливее, громче. Тревожнее. Лучше взглянуть своему страху в лицо, нежели прятаться под покрывалом неведения, утешая себя иллюзией безопасности. Девушка поднялась с кровати, на ходу накинув плащ поверх ночной рубашки. Вбитые в подкорку правила безопасности да обостренное шестое чувство побудили перестраховаться, сотворив защитное заклинание. Эстер выглянула за дверь. На краткий миг - ровно три удара напрасно успокаивающегося сердца - галерея показалась ей пустой, но потом Эстер различила неясные силуэты. Она присмотрелась. И застыла. Кони. В Академии. Немыслимо. Нелепо. Она проморгалась, но они никуда не исчезли. Удивить ведьму обычно являлось тяжелой задачей, но непрошеные гости вполне с ней справились. С лошадьми было что-то не совсем так, не считая самого их местонахождения. Они выглядели облитыми лунным светом, словно светясь им изнутри, - при полном отсутствии луны на небе. Однако они явно не были призраками и издавали звуки, свойственные живым лошадям. Занятая этими мыслями, Эстер не сразу заметила движение у себя за спиной. Обернулась, лишь почувствовав обдавшее ее макушку дыхание. Обернулась и в ужасе отшатнулась. На нее, не мигая, взирал большой белый конь. Он мало чем отличался от остальных, за исключением глаз - льдистых, практически прозрачных. И слишком человеческой, цепко-недоброй осознанности взгляда. Эстер хватило секунды, чтобы понять: ничего хорошего это ей не сулило. Конь не просто смотрел на нее, а смотрел с узнаванием. И, к несчастью, она мгновенно осознала, у кого она видела такой же взгляд. Если бы девушка могла испугаться еще больше, она бы непременно это сделала. От громкого ржания заложило уши. Конь встал на дыбы, резанул копытами воздух. Будь у Эстер реакция медленнее, в следующее мгновение он разбил бы ей висок. Она успела отскочить, попробовала применить магию, но тщетно. Девушка в панике оглянулась и поняла, что другие кони покинули галерею. Она не знала, что это могло означать, да и времени на рассуждение не было: конь бросился на нее. Эстер вновь повезло: она сумела отпрыгнуть вбок, к колоннам. Стоило попробовать соскочить с галереи вниз, пусть и высоко: уж лучше расшибиться о землю самостоятельно, чем быть зашибленной конем. Но взглянув в проем между колонн, Эстер не увидела земли, только клубящийся, светящийся зеленовато-мертвым цветом туман. Эстер отмела мысль о прыжке и кинулась в сторону своей комнаты. Топот копыт свидетельствовал: конь ее преследовал, и глупо было предполагать, что она окажется быстрее него. Она смогла уклониться от удара, но запуталась в ногах и упала. Перевернулась на спину, вопреки правилу, в первую очередь, защищать лицо и живот, и зажмурилась. Конь бешено взревел. Но удара не последовало. Эстер открыла глаза и увидела аркан на шее бешено брыкающегося животного. И мужскую фигуру рядом с ним. Адриан. Ее поэт, как выразился в свое время Ричард, держал на привязи жуткого зверя. И весьма успешно оттаскивал его к краю галереи. Услышав облегченный выдох девушки, Адриан бросил на нее любящий взгляд и по-мальчишески подмигнул. И слегка ослабил свою хватку. Это мгновение стоило ему жизни. Конь выдернул конец аркана из рук поэта, молниеносно развернулся и ударил копытом опешившего Адриана по голове. Кровь брызнула на пол. Эстер закричала. Конь повернул к ней свою искаженную ненавистью морду. Эстер, даже пребывая в полувменяемом состоянии, знала: животные не могут так смотреть. У них не бывает таких человеческих эмоций. Конь нарочито медленно двинулся к ней, с противным чавкающим звуком оставляя кровавые следы на полу. Ей некуда было спрятаться. И не было смысла оттягивать неизбежное. Эстер проснулась со сжимавшимся от ужаса и невыносимой боли сердцем. Все было сном, сном... Это должно было бы утешить Эстер, но она уже сталкивалась с вещими снами. Повторив вслух излюбленную считалочку, она с трудом заставила свой разум успокоиться. Дыхание выровнялось. Немного полежала с закрытыми глазами, но сон больше не шел. Что-то побуждало ее, не откладывая, увидеть Адриана. Эстер не дала себе времени на раздумья. Ведомая импульсом, она привела себя в порядок, собралась и вышла в предрассветные сумерки, даже не потрудившись посмотреть на время. Фамильяр, чувствуя послевкусие, оставленное кошмаром, молчал, хотя наверняка мог бы высказаться насчет того, что прекрасная принцесса снова неслась предупреждать своего многострадального, вечно во что-то ввязывающегося принца. У девушки не было возможности придумать повод для столь раннего визита: она чересчур быстро добралась до дома Адриана. Во всяком случае, до того здания, которое тот называл таковым. Она хотела его увидеть. Дверь распахнулась еще до того, как Эстер успела постучать. Будто поэт, наверняка, привыкший ложиться спать под утро, уже ее ждал. Девушка пообещала подумать над этой странностью позже. - Эстер, какой приятный сюрприз. Если же вы скажете, что пришли без особого повода, лишь чтобы увидеть меня, сюрприз станет еще приятнее. - Я ... - под нежным, светлым взглядом поэта девушка, столь сведущая в магии и столь же не разбирающаяся в отношениях с мужчинами, покраснела и стушевалась. Адриан улыбнулся, бережно взял ее за руку и завел в комнату. Ей бы подивиться его торопливости, но его прикосновения слишком приятны… - Ваш взгляд для меня лучше любого иного ответа. Я и не надеялся увидеть его после всего... После того, как вы видели меня ползающим в крови под воздействием проклятия, после того, как вы чуть не погибли спасая меня вновь... И вновь на том проклятом балконе… - Адриан, снова вы об этом, - Эстер задели его слова. - Я уже однажды говорила вам: мне важно, чтобы с вами все было в порядке. Это было почти признанием, поэтому она торопливо добавила: - Впрочем, это мой долг как ведьмы - помогать людям и сохранять баланс в мире, - прозвучало искусственно, хоть и являлось правдой. Адриан вновь заулыбался. Они стояли так близко друг к другу, что Эстер чувствовала легкий запах жасмина и чернил, исходящий от поэта. Почему-то это будоражило. Ей стоило огромных усилий заставить себя вспомнить о причине визита, хотя хотелось прижаться к Адриану и забыться в тишине его объятий. - Неужели вас совершенно не удивляет мой до неприличия ранний визит? - Если вы пришли, значит, были причины. Для меня ценен именно факт того, что вы здесь, со мной. - Вы, как и всегда, красноречивы. Почему вы встали так рано? – резко, почти претензией. - Извините, но не поверю, что вы почувствовали мое намерение навестить вас. - Жаль, а вдруг так оно и было. Хорошо. На самом деле, кто сказал вам, что я вообще ложился? Слова Адриана не звучали насмешливо или обидно, лишь игриво-ласково. В то мгновение, едва ли не впервые со смерти брата, Эстер чувствовала себя нужной кому-то просто как человек. Ей стоило огромных усилий взять себя в руки: - Да, я об этом не подумала. Скажите, Адриан, вы же посещаете Собор Святого Марка? - Вас интересует, во что я верую и верую ли? Интересный вопрос для утра, - и иронично изогнул бровь. - Нет, мне необходимо знать, знакомы ли вы со святым отцом? - Возможно. Могу ли я поинтересоваться, из-за чего столь внезапный интерес? Его уклончивый ответ был яснее иного конкретного. Адриан резко закрылся от нее, скрестив руки на груди. Эстер решила ему довериться, пусть и не имела для этого рациональных оснований. - Мне снилось, что он вас убил. Это звучит глупо, да.... Но у ведающих порой бывают вещие сны. Конечно, крайне редко они сбываются дословно, но тем не менее, я боюсь, мой сон может сулить вам беду от его рук, - рассказывать ему о подобном оказалось крайне неловко. Эстер старалась не встречаться с мужчиной взглядом, но, почувствовав бережное прикосновение пальцев к своему подбородку, все же подняла глаза. Не замечай она ранее за ним привычку носить маски, она бы повелась на его беззаботный вид. Но Эстер всегда была крайне наблюдательна. - Милая Эстер, знали бы вы, как мне приятна ваша забота. Как она греет мне душу. Но уверяю, у святого отца нет совершенно никаких причин питать ко мне ненависть. Как и у меня. Наши дороги никогда не пересекались. Эстер видела, что Адриан врал. Даже не видела, а чувствовала это, но не имела совершенно никаких сил и желания уличать его. Поэтому просто сказала: - Из-за меня. - Простите? - он абсолютно искренне удивился. - Он убил вас, потому что вы защищали меня. - Хм... Не думал, что вы посещаете Собор Первозданного. Тем более не думал, что вы имеете со святым отцом какие-то дела. Учитывая его отношение к ведающим, - Адриан на мгновение стал неподдельно хмур. - Но в любом случае… Вы собираетесь просить меня не защищать вас в случае опасности? Неужели вы серьезны? Она могла бы сказать ему многое, но почему-то все слова казались пустыми. Она произнесла: - Да. - Конечно, некрасиво не повиноваться просьбе прекрасной синьорины, но я вынужден отказать вам. Кем я буду, если оставлю вас в беде? Думаете, смогу потом спокойно с этим жить? - Вы хотя бы будете живы. - Физически да. Но будет ли это иметь значение, если душа будет мертва? Знаете, как сказал один из великих мыслителей про смерть души? "Эта смерть тягостнее и ужаснее всех зол, ибо она состоит не в отделении души от тела, а в соединении их для вечного мучения". На этом стало ясно, что хоть миг серьезного разговора и был слишком краток, Адриан не намерен его продлять. У Эстер становилось все больше и больше вопросов к поэту. Что это за странный дом, который он называл своим, но который не похож на жилой, кроме одной-единственной комнаты. Что у него за связь со святым отцом. Что… Но она отлично понимала: ответов ей не услышать. Поэтому и не задавала вопросов. Или дело было в том, что Эстер боялась получить ответы? Девушка позволила себе слабость задержаться у Адриана в гостях. И даже согласилась на чай, конечно, исключительно ради конфет, которые тот старательно нахваливал. Откуда у бедного, как вскользь называл себя Адриан, поэта деньги на дорогие конфеты из лучшего магазина Венеции, Эстер предпочла не рассуждать. И не известно, что ранило бы ее больше: узнай она, что Адриан врет о себе и своем положении в обществе, или что сладости таскала ему какая-нибудь богатая синьорина, его любовница. Время бежало неумолимо, пришел момент прощаться. Эстер было пора назад в Академию, к ее прямым обязанностям. Она отказалась от предложения Адриана проводить ее. Сейчас было важнее побыть в одиночестве и подумать, чем получить удовольствие от его общества. На улице было прохладно и сыро. Эстер, кутаясь в накидку, медленно брела по улице. Она представляла себе разговор с поэтом немного иначе и в тайне надеялась услышать, что он не то, что святого отца не знал, так даже и в Соборе не бывал особо. Но жизнь редко дает нам ожидаемое, она слишком любит удивлять, и ей все равно, что мы порой не рады поводам для удивления. Девушка внезапно почувствовала себя очень одинокой. Будто все, даже те, кому она хотела верить и доверять, хранили от нее слишком много тайн; будто все они носили маски, за которыми невозможно увидеть истинных лиц. Раздавшийся впервые за день в голове возмущенный голос фамильяра заставил девушку улыбнуться. Он прав: даже если все отвернутся от нее, он будет с ней до самого конца. Погруженная в мысли, Эстер опомнилась лишь на центральной площади. Она и сама не поняла, как ноги привели ее к Собору Святого Марка. А она ведь собиралась обходить это место стороной. Нет, она ни разу не трусиха... Но от Собора веяло могильным холодом. Эстер резко развернулась на каблуках, желая как можно быстрее удалиться с площади. Почудилось ли, или ей вослед действительно смотрели льдистые, практически прозрачные глаза, не сулящие ничего хорошего. Если так, то лучше бы это был конь из сна: смерть под копытами явно более милостива, чем то, что ей мог уготовить этот человек. Человек, которого она с недавних пор очень опасалась. Человек, к которому ее, вопреки всему, тянуло. Тянуло, словно ей, подобно коню во сне, на шею набросили аркан. И будто сама судьба была на стороне того, в чьих руках его свободный конец.