Встреча

- Да уйди ты! И без тебя тошно! - шестнадцатилетняя Лена вытолкнула мать из своей комнаты, когда та сунулась было с расспросами. Грубо, некрасиво. Но она оправдывала себя тем, что мать уже "достала" постоянным вмешательством в ее личную жизнь. С детства только и слышала: "Леночка, одень шапку, на улице уже прохладно " - и это каким-нибудь теплым сентябрьским днём, когда хочется побегать с подружками наперегонки по парку так, чтоб ветер свистел в ушах. "Леночка, я положила в рюкзак твои любимые бутерброды". - Да кто тебе сказал, что они у меня любимые?! Просто вынуждена жевать их на переменах потому, что мать решила, что так надо - сытно, вкусно и по-домашнему. Денег на буфет не давала, а ей так хотелось поесть шоколадных батончиков, чипсов и сухариков, которыми хрустели все одноклассники! Мать имела обыкновение ещё наводить порядок в ее вещах, объясняя это тем, что не может спокойно смотреть на беспорядок в комнате дочери. Лена и вправду была неряхой, но тот порядок, что наводила мать, был ей ненавистен. Было аккуратно, чисто, но все не на своих местах. Женщина выметала горы яблочных огрызков и всяких бумажек из-под дивана с вечными упреками в неряшестве. Бережно расставляла дочкины учебники на полках, развешивала ее одежду в шкафу - от этого всего хотелось вопить и топать ногами! В старших классах Лена совсем забросила занятия музыкой, многие уговоры не помогли и ее отчислили из музыкальной школы к великому огорчению матери. Пианино без толку пылилось в углу. И вот наконец в шестнадцать лет дочь наконец почувствовала себя настолько взрослой, что могла дать отпор навязчивой материнской опеке. Она только что вернулась с вечеринки, времени половина первого ночи, расстроенная, в слезах, потому что парень бросил, стал встречаться с ее подружкой. Мать не спала, тревожилась, сидела у телефона, вглядывалась в мокрое полотно ночного тумана за окном... Кинулась к дочке с расспросами, чем вызвала бурю гнева со стороны той. Мать, звали ее Любовь Алексеевна, работала в ветлечебнице. На утро у нее был разговор с коллегой и подругой. - Не жалеешь ты себя, Люба. Так нельзя! Твоя драгоценная Леночка уже взрослая... - Да где ж взрослая? Шестнадцать всего! Ветер в голове, учиться не хочет, одни гульки на уме, - причитала мать, сморкаясь. - Ну и пусть! Они, молодые, теперь все такие. Ты о себе подумай, свою личную жизнь устрой. А ее оставь в покое. У нее в конце концов есть отец. Пусть тоже примет участие в воспитании дочери, тем более в такой сложный период, - внушала коллега Зоя Карповна - солидная дама в очках с толстыми стеклами, - а ты возьми себя в руки и отпусти ее. В общежитие так в общежитие, к отцу так к отцу. Пусть попробует самостоятельности, раз так хочет! - Нет, - мотала головой Любовь Алексеевна, - как я могу? Она же пропадет без меня! - Кто тебе такое сказал? - рассмеялась подруга, - может быть даже наоборот, очень хорошо в жизни устроится. Я понимаю, конечно, что она - поздний ребенок, единственный и горячо любимый. Но ведь силой возле себя не удержишь! - Да, ты права, - мать судорожно вздохнула, посмотрела на себя в зеркало над умывальником - глаза красные, вид измученный. - Надо отпустить от себя Лену. Но как же это больно, если б ты знала! А вечером у нее был серьезный разговор с дочерью. - Я понимаю, что ты хочешь свободы без контроля. Но это не всегда хорошо, ты пойми. Я забочусь о тебе для твоего же блага. Видишь, стараюсь как могу. - Мне не нужна твоя забота, - отвечала Лена с каменным лицом. Она стояла над матерью, скрестив руки на груди, с гордым и самоуверенным видом. А та, сгорбившись, сидела за кухонным столом. Перед ней стояла рюмка с корвалолом. - Когда-нибудь ты поймёшь, как это горько - слышать подобное от своей дочери... - Не начинай! Я сегодня говорила с отцом. Он сказал, я могу к ним переселиться на время, пока не поступлю в колледж и не перейду в общежитие. Я так решила! Все! В тот же вечер Лена переехала к отцу. Он и его новая жена были более обеспеченными, чем мать. У них была большая комфортабельная квартира в центре города с хорошим ремонтом. Отец, Роман Филиппович Герман, был бизнесменом, держал на рынке магазин автозапчастей. Девочке выделили отдельную комнату. Камилла, жена отца - худая, нервная темноволосая женщина с резкими чертами лица, сразу поставила ей несколько условий: - Для того, чтобы мы с тобой поладили, нужно, во-первых, всегда убирать за собой на кухне, в ванной и в своей комнате. Я терпеть не могу беспорядок! Во-вторых, никогда не беспокоить нас с отцом по пустякам. Ты достаточно взрослая, чтобы решать свои проблемы самой. Деньги он тебе будет выдавать на карманные расходы согласно установленному плану. Никогда ничего лишнего, поняла? Далее, завтрак будешь готовить себе сама. Отец уходит на работу рано, а у меня другой график, я по утрам сплю. По вечерам не гулять. Нет, конечно, можешь сходить в гости к подругам и на прогулку, но дома обязана быть не позднее одиннадцати. Ясно? Алкоголь и сигареты здесь не приветствуются. Будешь замечена в чем-то подобном - сразу же окажешься за дверью. Лена слушала и кивала. Ничего другого не оставалось, как соглашаться. Раз она сама этого захотела. Поначалу было странным, войдя утром на кухню, не обнаружить теплый завтрак, заботливо накрытый салфеткой. И следить за собой, нигде не проштрафившись. И не тратить в неделю денег больше, чем даёт отец. По субботам девочка приходила к матери с тортиком или пирожными, чтобы выпить с ней вместе чаю и уйти. Любовь Алексеевна очень радовалась этим недолгим встречам. Дочь смиренно рассказывала ей о школе, об успехах, она взялась наконец за учебу, чтобы окончить десятый класс хорошисткой. Говорили о будущем. Отец советовал поступать в торговый колледж на товароведа, чтобы впоследствии дочь могла быть заведующей его новым магазином. Почему бы и нет? С математикой в школе у нее никогда проблем не было. Радуясь, мать не знала одного, что это отец заставлял Лену бывать у матери. Это было его условием для получения карманных денег по субботам - проведывать мать, успокаивать ее, вести спокойный мирный разговор. А на самом деле сердце девочки оставалось холодным камнем. Роман Филиппович жалел свою бывшую жену, считал неудачницей по жизни, мягкотелой, неприспособленной дурочкой, не сумевшей даже единственную дочь воспитать как следует. Нужна была его, отцовская строгость, а у матери ее не было. Его нынешняя жена Камилла была для него образцом деловой женщины и рачительной хозяйки. Она и дом держала в порядке, и в бизнесе помогала, и была по жизни успешной: вырастила и дала образование двум своим сыновьям от первого брака, которые теперь жили и работали заграницей. Одиннадцатый класс Лена оканчивать не стала, пошла учиться в торговый колледж. С Камиллой она так и не подружилась, та была все время ею недовольна. Потому расстались без сожаления. Девушка перешла в общагу, в комнату с тремя соседками. Общая кухня, общий туалет - один на весь этаж, общий быт. Стены с панелями по-советски, единственный общий душ в подвале, куда нужно было занимать очередь и стоять в ожидании мытья минут сорок, а потом мыться быстро, не задерживая других. Чтобы не матерились и не стучали ногами в дверь. Да, не те условия, что у отца. Но назад хода нет. И к матери вернуться она тоже не стремилась. Научилась следить за собой. Имея невыразительную внешность, пользовалась косметикой так искусно, что окружающие считали ее красавицей. Рано вышла замуж. Парня звали Денис, он был из состоятельной семьи, старше Лены на пять лет. Ей было девятнадцать, ему двадцать четыре. Решили снимать квартиру отдельно от его родителей, которые почему-то сразу невзлюбили молоденькую невестку. Денис работал менеджером на фирме своего отца, в перспективе должен был возглавить отдел. Свадьбу они не устраивали, родители не захотели им в этом помочь, а у самих не было на это средств. "Все равно они жить вместе не будут", констатировала свекровь. И как в воду глядела. Через год молодые разбежались. Терпения не хватило. Стали ссориться по пустякам, придираться друг к другу, высказывать взаимные претензии. Любовь куда-то подевалась. Никто из них не стал бороться за сохранение брака. Лена уже окончила к тому времени колледж и отец устроил ее завмагом, как и обещал. Появились свои деньги, стала хорошо одеваться. Как и подобает работнице торговли, носила много золотых украшений, меховую безрукавку, шиньон, накладные ресницы и длинные-предлинные разукрашенные ногти. Изредка забегала к матери, приносила что-нибудь к чаю, сидела недолго, в основном рассказывала о делах, о работе, что устает и не хватает времени на личную жизнь. Мать украдкой любовалась на нее, какая Лена стала взрослая, важная, самостоятельная, красивая. Однако дочь лукавила, времени на личную жизнь ей вполне хватало, так как в двадцать три года она вышла замуж во второй раз, за тридцатилетнего разведённого экспедитора Антона. Теперь уж она устроила себе свадьбу! Захотелось покрасоваться в свадебном наряде, пофотографироваться с женихом на природе, была красивая пора - золотая осень. Отмечали торжество в ресторане, с живой музыкой, гостями и большим свадебным тортом. Молодые рассчитывали на щедрые подарки от приглашенных, но родственники со стороны жениха были бедны и подарки дарили весьма скромные. Роман Филиппович преподнес им путевки в Египет для свадебного путешествия. Дочь была разочарована. Это не то, на что они с Антоном рассчитывали, устраивая торжество. Хотелось получить от отца квартиру или хотя бы машину. Но не тут-то было. Любовь Алексеевна в свою очередь поздравила молодых, расчувствовалась до слез и вручила красивый столовый сервиз на двенадцать персон и комплект постельного белья. Да что ж за невезение такое! - думала Лена с досадой. Все это я могла бы купить себе и сама. Но что с бедной матери взять? Она жила на мизерную пенсию и еле сводила концы с концами. Чтобы собрать средства на подарок дочери, приодеться и сделать прическу, она экономила на всем, почти голодала. Подруга Зоя хотела дать ей денег взаймы, но та отказалась. Знала, что отдавать потом будет очень трудно. И вот ещё неприятность - перед самой дочкиной свадьбой у нее расшатался и выпал зубной протез - весь передний ряд зубов. Новый ставить было некогда и не на что, поэтому на свадьбе она мало улыбалась, мало ела и когда говорила, стыдливо прикрывала рот рукой. Вернувшись из Египта, молодые занялись обустройством своего жилья. Лена вынудила Антона продать дом в селе - дедушкино наследство, добавила денег из своих сбережений и купили они собственную двушку в районе рынка, до работы - рукой подать. Но женщина реализовала ещё одну свою мечту - сдала на права и купила машину, подержанную иномарку. Главное - сама за рулём! В одну из редких встреч Любовь Алексеевна деликатно поинтересовалась, не подарят ли дети ей скоро внука или внучку? Лена в ответ беспечно рассмеялась: - Да что ты, мама! Сейчас не модно -сразу же детей заводить. Это же не Советский Союз, чтобы квартиру быстрее получить! Надо, как на Западе, пожить для себя, а уж потом потомством обзаводиться! А маме уже перевалило за 60 и она в одиночестве мечтала о внуках... Антон был весёлым, общительным, компанейским человеком и потому часто встречался где-то с друзьями и выпивал. Жена была против этих посиделок, на этой почве дома стали часто возникать скандалы. Она, конечно, беспокоилась о том, что муж пропивает деньги из семейного бюджета. Но и его состояние вызывало опасения. Потому как Антон пристрастился к выпивке и частенько являлся домой пьяным. Однажды он даже чуть не лишился работы, уйдя в запой. Лена поначалу боролась, водила его на прием к наркологу, заставляла пройти сеансы гипноза и кодирования. Но это помогало лишь на время, позднее муж срывался с катушек ещё сильнее. И в конце концов она подала на развод, выставила его вещи за дверь, поменяли замки. Антон уехал жить к своей матери в село. Лена осталась в квартире одна, ей было двадцать восемь, но она не искала нового замужества, сначала погрузилась в работу, а затем стала больше тратить времени на уход за собой и отдых. Съездила в Испанию одна, изменила прическу и стиль одежды, была завсегдатаем салонов красоты. Сделала ремонт в квартире - все-все поменяла, чтобы не напоминало о прошлом несчастливом браке. Вот такой изменившейся, отдохнувшей, веселой увидел ее будущий третий муж Максим. Они были ровесниками, обоим по тридцать. Он был постоянным клиентом магазина, имел несколько хороших машин. Был директором нефтебазы. Лена обрадовалась, когда Максим сделал ей предложение - непьющий, серьезный, представительный, умный. И решила, что в этот раз повезет! Поначалу действительно все было очень хорошо, она переехала жить к мужу в загородный особняк, свою квартиру сдала в аренду на долгий срок. Это была та жизнь, о которой она мечтала с детства. Любящий, чуткий супруг, респектабельность, отсутствие бытовых проблем, полная обеспеченность и комфорт, у нее теперь была домработница и кухарка, и умная техника во всем доме. А сам дом, окружённый фруктовым садом, стоял в живописной местности неподалеку от старого пруда. В саду были устроены качели и беседка. Лена любила летом рано поутру выбежать в сад босиком по росе и покататься на качелях, в то время как любимый пёс мужа скотч-терьер Тэрри с лаем весело бегал вокруг. По вечерам в хорошую погоду они пили чай с мужем в беседке, а по выходным иногда принимали гостей, жарили на мангале шашлык. Была у них ещё во дворе баня - деревянный сруб и бассейн. Любовь Алексеевна была в гостях у дочери всего один раз в день ее рождения. Были гости - друзья мужа. У самой Лены подруг не было, были одни завистницы, с которыми она не желала общаться. Отца она тоже пригласила, но он не пришел, приболел. Недавно умерла от рака его жена Камилла, заграницей в дорогой клинике, он тяжело переживал ее уход. Остался, как часы без маятника. Среди всей окружающей роскоши мать чувствовала себя не в своей тарелке: гости такие важные, состоятельные, а она ... и одежда не та, и вид не тот. Беззубая, бедно одетая старушка, неприметная, маленькая, жалкая. Лене было тоже неловко за мать. И она досадовала на себя за то, что не догадалась приодеть мать перед праздником. Будут теперь пересуды среди гостей. Родители мужа жили заграницей. Только один раз были у них в гостях и остались недовольны: почему до сих пор нет наследника? Максим высказал эту мысль жене: пора рожать ребенка. В первом и втором браке Лена детей не хотела, а вот тут и хотела, да не могла забеременеть на протяжении долгих лет. И вот было ей на ту пору уже тридцать восемь. Принимая гормональное лечение, она и пополнела и подурнела одновременно. Последний визит в частную клинику ее убил. И теперь она сидела в плетеном кресле на веранде, не мигая уставившись в одну точку, на коленях лежал лист-протокол ультразвукового исследования: жёлтое тело яичника не визуализируется, овуляции нет. Тэрри жалобно скулил и лаял у ее ног, но хозяйка оставалась безучастной. Муж вернулся домой раньше, чем обычно. Она ожидала от него поддержки и утешения, но он молчал, отвернувшись в кухне к окну. За окном был такой хороший весенний вид - жёлтые крокусы расцвели на альпийской горке. Но им обоим было не до того. Наконец Максим произнес: - Мы давно уже стали чужими, Лена. Ты замечаешь, как проходят наши дни? Каждый варится в своих мыслях. Ребенка у нас нет и не будет, а значит ничто не связывает нас... - А как же...- Лена задохнулась от обиды, - как же любовь? - Любовь! - он горько усмехнулся, - Да знаешь ли ты вообще, что это такое? Ты выросла эгоисткой, которой нет дела даже до собственной матери. Тебя интересовали по жизни только материальные ценности. Только деньги! У тебя самые меркантильные и низменные интересы! Я долго терпел эту мелочность, этот эгоизм, твои шашни с мужиками на работе, твою неразвитость, узость, тупость! Но любому терпению приходит конец. И ты мне очень напоминаешь главную героиню фильма "Сладкая женщина" в исполнении Гундаревой. Помнишь этот старый фильм? Так вот, мне так же душно и тошно с тобой, как мужу той женщины с ней! Мы разводимся, Лена, и я женюсь на другой. - С которой вас связывают высокие духовные ценности? - спросила она с едкой иронией и злыми слезами в глазах. Но он отвечал спокойно и твердо: - Здесь будет новая хозяйка. Тебе нужно уйти. И она ушла. Не сразу. Хотела испытать мстительную радость, задержать процесс развода. Но хуже от этого было только ей. Муж не разговаривал, не замечал. А в один из дней просто выставил ее самые необходимые вещи за дверь, как она когда-то вещи бывшего мужа-алкоголика Антона. Лена скандалила, кричала, как торговка на базаре, но все же ушла с позором. Прислуга, которой она совсем ещё недавно помыкала, из окон смеялась над ней. И она вернулась жить в свою квартиру, на душе было так же пусто, как в этой квартире. Неожиданно вспомнила о матери. Давно у нее не была. На новый год только вот привозила ей коробку продуктов - в норковой шубке, румяная с мороза, веселая забегала на пять минут. Да... а теперь уже весна на дворе. И звонила редко. "Как дела?" "Хорошо". "А ты как?" "Тоже хорошо". "Ну, пока!" И на этом все. Теперь мать не отвечала на звонки. Что-то наверняка с ней случилось! Возможно даже самое худшее... Лена собралась немедленно ехать туда, в старую квартиру по улице Вишнёвой. Без своего обычного яркого макияжа, без прически, в спортивном костюме. Долго звонила в дверь, так никто и не открыл. Нашарила на дне сумочки свой ключ, которым не пользовалась давным-давно. Дрожащей рукой отомкнула замок, позвала мать и ответа не было. Пусто. Прошла в комнаты. Затхлый запах от старых вещей - мебели и ковров. Открыла балкон, свежий весенний воздух ворвался внутрь. На маленьком столике - тонометр и рассыпанные таблетки. Рядышком - два альбома. Один с детскими фотографиями Лены, другой с нынешними, последних лет. Машинально перелистала альбомы. Вот она трехлетней девчушкой катается на велосипеде - смешные хвостики и кудряшки. Вот на новогоднем утреннике в детсаду в костюме Снежинки. Вот она - первоклассница с бантами и букетом цветов. Мама берегла эти фотографии и наверное пересматривала время от времени. Во втором альбоме все Ленины замужества, свадебные фото с Антоном, Египет. С третьим мужем в Эмиратах и на горном курорте в Швейцарии. Старушка гордилась дочерью. Женщина окинула взглядом квартиру - и ничего-то здесь не изменилось за столько лет! Те же старенькие обои и занавески, диван-малютка, на котором она спала в детстве, пианино, полка с ее детскими книжками. Много лет Лена пыталась угодить отцу. А ведь по сути он предал их с матерью, бросил, когда дочке было всего пять лет. И в то время, как он богател, они жили очень скромно. В этом кресле у окна мать штопала ее колготки. Дочь была сорванцом и штопать приходилось часто. Что-то дрогнуло внутри и она издала горлом странный звук. Нет, она ошиблась, кое-что все же изменилось в квартире - на стенах висели вышитые бисером иконы. Должно быть мать вышивала их долгими зимними вечерами. Свеча в маленьком подсвечнике-голубке, Псалтирь и Молитвослов, закладкой в котором лежал рекламный буклет - паломничества к христианским святыням в зарубежные страны. И большая икона Божьей Матери "Семистрельная или Умягчение злых сердец" перед которой Любовь Алексеевна молилась об умягчении сердца дочери... Лена скорчилась на полу и рыдала: "Мама! Где же ты, мама?" Ведь никто никогда не любил ее так, как мать. От этой "душной" любви и "гиперопеки" она когда-то бежала, а теперь... теперь все по другому, а мамы нет. Кто-то тихо вошёл в комнату. От неожиданности Лена испуганно вскрикнула. Это была соседка - старушка Арсеньевна. - Мама твоя в больнице, - сказала она коротко, - гипертонический криз. Скорая забрала вчера. - В какой больнице? - женщина встала с пола, размазывая по щекам слезы. - В третьей городской. В терапии. Она немедленно отправилась туда на машине. Купила в маленьком больничном магазинчике йогурт, булочки и фрукты. В отделении надела халат и бахилы. Хоть бы мама была жива! - Тышкевич? В пятой палате, - сказала в коридоре дежурная медсестра. И, оглядев Лену, спросила: - Вы - дочь? Тогда сходите в аптеку внизу и купите все по списку, - и дала ей длинный список медикаментов. Вернувшись из аптеки, женщина тихонько прошла в общую палату на несколько коек. Там у стены в углу неподвижно лежала с закрытыми глазами ее мама, старенькая, в байковом халате, с совершенно белыми волосами. На тумбочке - эмалированная кружка с холодным недопитым чаем, тарелка с застывшей больничной кашей без масла. Господи! Неужели умерла?! - чуть не выкрикнула Лена. Но мама пошевелилась, открыла глаза. Увидела дочь, узнала, улыбнулась слабо, прошелестела одними губами: - Леночка пришла. - Мама, как ты? - Не обращая внимания на присутствующих в палате больных, Лена опустилась на колени перед кроватью, взяла тонкие руки матери в свои и стала целовать их. - Ничего, уже лучше. Вчера вот было худо. Думала, помру. Не хотелось помирать без исповеди и Причастия. Но Бог милостив, пока ещё не померла. - Что ты, мама! Мы еще с тобой поедем в путешествие, - говорила Лена, глотая непрошеные слезы, - я видела у тебя буклет, в Италию поедем, в город Бари к мощам святого Николая. И в Грецию на остров Корфу к Спиридону Тримифунтскому... - В Иерусалим, - прошептала мама. - И в Иерусалим поедем обязательно. - Весенний вечер ласково светил им закатными лучами в окно палаты.