В одном саркофаге

Жрец в чёрном облачении склонился перед сфинксом, аккуратно кладя свои руки на золотые колени и выправляя пальцами форму круга. — О божество, чем я заслужил вашу милость быть так близко к вам? Высокая статная фигура выровнялась, приближая свои золотые большие руки к бёдрам. Глаза, очерченные фигурной подводкой, сощурились, как у змея. Сфинкс откинулся неважно на спину золотого сияющего трона, его корона, схожая по форме с гривой самого величественного льва сверкнула в лучах ослепительного египетского солнца. — Ты должен быть благодарен, что я снизошёл до любви к тебе. Жрец послушно кивнул, медленно и осторожно склоняя Сфинксу голову на его золотые колени. Аз снова провёл рукой по трону. — Могу ли я докоснуться до вас, господин? Жрец задавал вопросы скромно и тихо, однако на его смуглом симпатичном лице без перерыва сияла и светилась невинная влюблённая улыбка. Аз сомкнул очи, и по векам расплылись жаркие лучи, казалось бы, приветливого, но на самом деле жестокого египетского солнца. — Ты не смог определить, называть меня божеством или господином? — обладатель Хефреновых черт усмехнулся, а его волосы цвета самого дорогого янтаря упали на плечи. — Когда я лягу в саркофаг и в честь меня построят пирамиду, ляжешь ли ты со мной в один гроб? Сфинкс запустил свои крупные руки жрецу в его чёрные волосы, что смолью блестели на солнце. Тот прикрыл глаза, несмело обнимая фараона-полульва за талию и прижимаясь к нему. Смотрит в его лицо — и помимо Хефреновских черт там видится какое-то идеальное лицо ангела. А, может, демона-искусителя. — Лягу, мой господин. *** В Большом Сфинксе построено ровно три тоннеля: сыпучие стены хранят лабиринты и коридоры, эхом стучащие по ушам, каменные плиты разветвляют пути. И там же, в одной из гробниц, где нет никаких сокровищ, лежит золотой саркофаг, в котором покоятся два трупа — фараон и жрец.