общага

Джисон с самого утра ожидал чего-то плохого. Не сказать, что у него была чуйка, как у Человека Паука, но иногда она помогала. Например, на сложных тестах по английскому, который он совсем не понимал, или же помогала пробраться в общежитие, не разбудив коменданта. Джуп, конечно, был крутым дядькой, как считал Хан, и рассказывал смешные истории про старшекурсников, но порой перегибал палку с ответственностью. И сейчас, находясь около входа в общежитие, в десять утра по сеульскому времени, Хан Джисон молится всем богам, чтобы Джуп не подселил его к какому-нибудь сопливому первокурснику. Парень тяжело вздыхает и направляется в общежитие, поправив портфель, набитый вещами. Встретив коменданта при входе, Джисон с ним здоровается, улыбаясь во все тридцать два. Краем глаза замечает снующих туда-сюда первогодок, но привлекает больше красное пятно около окна. Хан щурит глаза и видит парня, сидящего на полу и уткнувшегося лбом в колени. Паренек либо уснул, либо пытается скрыться от новых знакомств, прикрыв лицо своими красными волосами. Крутые. — Ну так что, Джисон? — Хан вздрагивает, когда на его плечо падает тяжелая мужская рука, — Чан все еще ищет соседа. Я, конечно, могу подселить к нему кого-нибудь из этих, — Джуп переходит на шепот и указывает на первокурсников за его спиной, — но зачем создавать проблемы, когда вы с Баном дружите? Хан понимает, что только что чуть не упустил шанс, засмотревшись на красноголового. Он начинает бешено кивать головой, в сердце уже ликуя. Джуп понимающе улыбается и ведет его на третий этаж. Заветная дверь находится в середине коридора. — Так, паренек, — комендант хлопает его по плечу и кивает на приоткрытую дверь, — у меня много дел, поэтому дальше ты сам. Джисон ярко-ярко улыбается и кивает, благодаря старшего. После ухода Джупа он несется к двери, чуть не врезавшись в стену рядом. — Хен! Хен! Хен! Парень залетел в комнату, сбросив итак потрепанный портфель у входа и кинув куртку сверху. Видит, как испугано смотрит на него старший, и смеется еще сильнее. Этот день все лучше и лучше. Походу чуйка его подвела. — Джисон, ты меня чертовски напугал! — Чан, держась за сердце, громко восклицает, заставляя Хана поймать еще одну волну веселья. Джисон знал Чана год. Бан уже учился на втором курсе, когда пришел Хан. Они, к всеобщему удивлению, быстро спелись. Так еще и заманили к себе вечно хмурого Со Чанбина. А после к ним присоединился и странноватый Минхо. Их четверка была настолько узнаваемой и популярной, что директ и лички каждого были заполнены приглашениями на вечеринки, комплиментами от очень смелых девушек, а Чану даже как-то прислали нюдсы. Возмущение Джисона тогда было не передать. — Я теперь твой сосед, хен, — парень падает на свободную кровать, прикрывает глаза, укладывает руки на груди и вздыхает, — Думаю, Минхо не обидится, если проживет весь следующий год с каким-нибудь сопляком с первого. Чан цокает и закатывает глаза. Буквально полгода назад Джисон сам был сопляком с первого. Хан продолжает болтать. Рассказывает, как побывал у родителей в Инчхоне, жалуется на Чанбина, предки которого купили ему квартиру неподалеку, разрушив их великолепную четверку. — Нет, ты не пойми меня неправильно, хен, — продолжает Джисон, уже наворачивая круги по комнате, — госпожа Со готовит невероятный кимпаб, но она и ее муж поступили с нами настолько жестоко! Не успел Чан ответить, как к ним кто-то стучится, приоткрывая дверь. В проеме показывается голова Минхо. Когда он видит друзей, то слегка улыбается и входит внутрь. — Минхо-о-о-о, — Хан подлетает к другу и крепко-крепко обнимает, — я так скучал по тебе. Джисон чувствует руки старшего на спине и слышит, как Чан сзади усмехается. По-доброму. У этих ребят такая нерушимая связь, что никто даже и не хочет хоть как-то помешать их взаимодействию. — Минхо-хен, ты забыл свой телефон, — в комнату входит красное нечто. Он застывает, увидев обнимающихся парней, извиняется и хочет уже уйти, но Ли разрывает объятия с Джисоном и просит это нечто остановиться. Хан помнит этого парнишку. И теперь он не считает его яркие волосы крутыми. Все потому что этот наглец испортил такие редкие объятия с Минхо. Джисон хмуро смотрит на него. Стоит весь такой деловой в кожаных штанах и в майке с глубокими вырезами и надписью «hotter than your ex, better than your next». И Джисона злит это еще больше. — Ребят, — Ли подходит к красноволосому и опускает ладонь на его плечо. Джисону от этого выть хочется еще больше, — это Хван Хенджин. Мой новый сосед. Хан хочет забрать свои слова про сопляков с первого и то, что Минхо не обидится, обратно. Хочет не соглашаться на предложение Джупа. Счастье, что настигло его, как только он услышал про Чана и его комнату, и ослепило, теперь же казалось каторгой. Ведь теперь Ли живет с Хенджином. — Я Бан Чан, — этот мир прогнил бы, если на свет не появился бы Бан Кристофер Чан. Так считает сейчас Джисон, опомнившись от своих мыслей, — а это Хан Джисон. — Приятно познакомиться, — красное нечто улыбается, окликает Минхо-хена и отдает ему телефон, который принес пару минут назад, — Ну, я все же пойду, мне необходимо еще разобрать вещи. Парень скрывается за дверью. Хан выдыхает. Чан все также невозмутимо продолжает застилать постельное белье, а Ли укладывается на кровать Джисона, закидывая руки за голову и прикрывая глаза. — Мы живем за стенкой, — говорит Минхо, и сердце младшего ухает вниз. Он не был готов к такому исходу событий. Каждое утро видеть хена. Каждое утро видеть это красное нечто. Джисон не справится и сойдет с ума к концу учебного года точно. Чуйка его не подвела. Плохое только начинается.

***

Когда Джисон имел ввиду «плохое», он не имел ввиду «все будет настолько плохо». Этот Хенджин раздражает все больше и больше. Его волосы, кожаные штаны, та майка с надписью про бывшего и будущего, даже чертова серьга-висюлька в ухе. Он ходячий красный восклицательный знак для Хана. И именно поэтому парень напрягается и ведет себя тише, когда ближе к вечеру Минхо вновь зовет Хвана к ним. Джисон чувствует себя преданным. Их четверка распадается. Чанбин переехал и не будет проводить с ними свободное время. А Ли тонет в новом соседе. Хочется упасть и биться в истерике, как маленький ребенок. Но Джисон сглатывает обиду и натягивает привычную улыбку дурачка. — Ты правда учишься на танцора? Как Минхо-хен? — Чанбин, который пришел полчаса назад, искренне интересуется. — Да, — Хван улыбается и смотрит на старшего, — Минхо-хен раньше помогал мне с хореографиями. — Так вы были знакомы до этого? — Хан в удивлении даже приоткрывает рот и округляет глаза. Слышится смешок. Хенджин посмеялся. Над ним. Джисон скоро взорвется от злости и раздражения. — Мы учились в одной школе, — поясняет Ли, — я как-то помог Джинни с хореографией для выступления. С тех пор он постоянно просит советы. Джинни, Джинни, Джинни, Джинни, Джинни. Набатом бьется в голове у Джисона. Его глаза замечают, как рука хена треплет красные волосы и улыбка не сходит с лица старшего. А Хенджин смеется, уворачиваясь от рук. Серьга в его ухе дергается и качается даже после того, как ее хозяин успокоится и уткнется в телефон. Хан слышит звук уведомления своего гаджета, снимает блокировку и округляет глаза. hwang hyunjin подписался(-ась) на вас. Джисон поднимает взгляд и натыкается на зеленые глаза, внимательно изучающие его. Хенджин в линзах. Это раздражает еще сильнее. Хван выглядит слишком вульгарно, слишком показушно со своими красными волосами, с серебряными цепочкой на шее и браслетами на каждой руке. У Джисона начинает болеть голова. Но он нажимает на «подписаться в ответ». Замечает, что в профиле всего два поста. Первый, датируемый восьмым февраля этого года, содержит фото улыбающегося Хенджина с двумя парнями, которые обнимают его с разных сторон, и подпись «hbday». Второй же выставлен в начале июля. Видео сделано в танцевальном зале. Хенджин одет в черные спортивные штаны, белую футболку и черную кепку, из-под которой, к удивлению Хана, виднелись черные, как смоль, волосы. Значит он покрасил волосы совсем недавно. Парень танцевал на пару с Минхо. Джисон быстро лайкает оба поста и выходит из проклятого профиля. Позже, когда Ли и Хенджин уходят к себе в комнату, а Чанбин — домой, Чан укладывается в кровать первым, жалобно прося друга выключить свет. Хан, переполненный раздражения, встает слишком резко и также резко щелкает переключатель. Минутой спустя, когда парень уже в темноте забирается под одеяло, его осеняет. Хван Хенджин не раздражает. Джисон ненавидит это красное нечто.

***

Следующая их встреча случилась спустя два дня. Когда общежитие и сам университет кипели отдохнувшими студентами. Они столкнулись в потоке людей, задев друг друга плечами. Джисон, до этого улыбавшийся от уха до уха, хочет втащить этому наглецу, что посмел его толкнуть. Минхо сзади радостно восклицает. Хан поднимает глаза и, к своему разочарованию, обнаруживает красные волосы. — Ой, хен, — Хенджин слегка кланяется, — прости. Я не заметил тебя. Либо он смеется, либо у него нет мозгов. Именно так думает Джисон, недовольно кивая. Он не настолько маленький, чтобы его не заметить. Хан начинает нервничать еще больше, когда замечает, что Минхо слишком сильно льнет к Хвану, будучи просто хеном. Его это задевает так же, как и Хенджин своим костлявым плечом. Сердце сжимается так, что в груди становится больно. Хочется снять чертову толстовку и умыться ледяной водой, чтобы привести себя в порядок. — Мы сейчас на обед, — удивленные глаза Джисона уставляются на Ли, он знал, что именно хочет предложить хен этому красноволосому, — присоединишься? — Простите, — знал бы Хван, как от сердца отлегло у Хана, как он облегченно выдохнул и может чуть меньше стал ненавидеть его, — не смогу, меня ждут друзья. Может как-нибудь в другой раз? Они прощаются быстро и направляются в противоположные стороны. Минхо и Джисон в столовой встречают Чана и Чанбина, перекидываясь информацией, как прошел первый день. Разговор заходит к тому, где они будут праздновать начало учебного года. Не обходится, конечно, без упрека Бана. Завтра как никак среда, будний день, а выходные только через три дня. Но молодые организмы требуют приключений и алкоголя. Много алкоголя. Джисону точно необходимо запить последние несколько дней. Хан, оторвавшись от салата и разговоров друзей, разглядывает столовую в поисках миленьких первокурсниц. Но взгляд натыкается на чертову красную макушку. Хенджин сидит боком к ним, в профиль. Он улыбается так искренне. Не так, как в комнате вчера, не так, как он улыбается Минхо. Он смеется еще с некоторых шуток его друзей. За столом с ним два парня с фотографии из профиля Хвана, как вспоминает Джисон. Мальчик, который, кажется, ошибся заведением, ему прямая дорога в старшую школу, и паренек с брекетами и розовой челкой. Но на фоне своего друга они тускнеют, и поэтому Хан вновь смотрит на причину своей несколькодневной головной боли. Сегодня он в каком-то нелепом белом свитшоте с большой черной цифрой восемьдесят восемь и синих широких джинсах с сердечками. Джисон в недоумении. Как за пару дней можно стать из супер-горячего-мачо-мена милашкой в джинсах с сердцами? Наверняка, эти сердца старшекурсниц, что сейчас слюни пускают на Хвана. — Какой хорошенький, — Чанбин вырывает друга из мыслей, заставляя того глупо вытаращиться на себя в удивлении, — не Хенджин, а тот, что рядом сидит, розовенький. Хены начинают стебать Со, и к ним сразу же присоединяется Хан. Они издают столько шума, что на их столик оборачивается достаточное количество человек, в том числе и Хван с друзьями. — Тот, что на белку похож, пялился на тебя так грозно, как будто бы убить хотел. Хенджин хмыкает и присасывается к трубочке, потягивая апельсиновый сок. Комментарий Сынмина не требовался. Он итак знал, что Джисон его недолюбливает. А все из-за Минхо. Было видно, что Хан не равнодушен к своему хену. Эти грустные взгляды не заметил бы только слепой. Хенджин не сваха и не психолог, поэтому возиться в этой драме не очень хочется. Но. Есть одно но. Он готов еще немного побесить белку, чтобы обратить на себя внимание Бан Чана. Этот парень заставляет сделать сердце Хенджина кульбит. Да и не один, а несколько. Чан настолько великолепен, что младшему кажется, что он сошел с небес или со строк древнегреческих мифов. Взгляда на его руки только хватает, чтобы горло пересохло, а на улыбку — сердце сжимается от желания почувствовать ее на своих губах. А еще он добрый. Они пересеклись как-то на их этаже, перекинувшись дежурными улыбками. Хенджин тогда нес остатки вещей, которые отправили родители. Бан же, как истинный джентельмен, предложил свою помощь, получая взамен тысячи «спасибо». Не будет секретом тот факт, что младший откровенно пялился на хена, слишком надолго залипнув на бицепсах и, о господи боже, венах, вздувшихся от тяжести. Хван не знал, является ли натуралом Кристофер. Его гей-радар работал отменно до этого мужчины. На нем проклятый определитель потенциальных жертв как будто бы сломался. Либо Бан Чан был так добр со всем, что движется, либо действительно испытывал симпатию к младшему. Но у Хенджина сердце так быстро бьется при Чане, что ему абсолютно все равно, как и зачем хен общается с другими. Лишь бы он улыбнулся Хвану. — Какой-то парень со второго курса устраивает вечеринку на выходных, — Чонин читает сообщение из рассылки, — пойдем? — Если пойдет Бан Чан, я иду. Сынмин закатывает глаза и тяжело вздыхает, скрещивая руки на груди. Он знал, что они пойдут. Хенджин не пропустил бы такой шанс, чтобы сблизиться с понравившимся ему парнем. Ким вновь смотрит на тот столик, где сидит Минхо-хен. Они уже утихомирились, но тот парень, очень сильно смахивающий на белку, до сих пор смеется, держась за живот. А парень, над которым смеялись его друзья, смотрит на Сынмина. Оба держат зрительный контакт ровно пять секунд и отводят взгляды в разные стороны. Ким чувствует, как щеки предательски краснеют. И как он рад, что его товарищи отвлеклись, увлеченно обсуждая будущий поход в гости к какому-то второкурснику. — Мне нужны самые обтягивающие джинсы, что у меня есть. Хенджин, привлекая внимание друзей стуком ладони о стол, смотрит на них грозно. Но ни Сынмин, ни Ян особо не обратили внимание на это. Чонин сразу начинает щебетать о прошлом походе по магазинам. Но его отвлекает уведомление, пришедшее на телефон Хвана. Красноволосый реагирует быстро, снимает блокировку и, прочитав сообщение, ухмыляется. Он переводит взгляд на стол своего соседа и встречает заинтересованного Минхо, поднявшего одну бровь в ожидании ответа. Он слегка приподнимает телефон, указывая, что сообщение само на себя не ответит. lee minho: феликс со второго курса устраивает в субботу вечеринку. пойдешь? hwang hyunjin: хочешь, чтобы я был твоим +1? lee minho: да :) hwang hyunjin: тогда я не против пойти с тобой, хен) Хенджин понимал, что, возможно, переходит границу, но уже ничего не поделать. Его план по завоеванию Бан Кристофера Чана пришел в действие. И не важно, что он затрагивает лучших друзей жертвы. Не важно, что сейчас Джисон готов все волосы на своей голове вырвать и выть от безысходности. Он сидит рядом с Ли и прекрасно видит их переписку с Хваном. Хан давно признал, еще полгода назад, что ему не безразличен Минхо-хен. Это было тяжело. Признать, что тебе нравятся парни, тем более лучший друг. Он все двадцать лет своей жизни был уверен, что гетеросексуал. Для Джисона это был сильный удар. В тот момент его поддержал Чан: выслушивал злобные крики, жалостные слова, хлюпанье носа и рыдания, поддерживал и не давал уйти в себя. Хен помог ему встать на путь принятия себя, ориентации и влюбленности в друга. Хан был очень сильно благодарен ему. Именно поэтому сейчас он в поиске поддержки смотрит на Бана, глазами бегая по лицу друга и ощущая, как паника подкатывает к горлу, а нога под столом начинает дергаться, руки становятся ледяными. Чан замечает состояние соседа, кивает на выход, придумывает отмазку для парней, разговорившихся о субботней вечеринке, и зовет Джисона помочь. Они уходят из столовой, не оборачиваясь и не заметив любопытный взгляд, что провожал их от столика вплоть до дверей, пока они не скрылись. — Какова вероятность, что Бан Чан — гей? — Хенджин! — Что, Чонин? — Хван переводит взгляд на друга и вопросительно смотрит. Он заметил, как у белки дергалась нога, а лицо стало белее мела. Неужели на него так повлиял их с Минхо-хеном легкий флирт? Джисона жаль, но Хенджина больше напрягло, что Чан так быстро среагировал и увел своего соседа подальше отсюда. — Твои игры до хорошего не доведут, — Ян тяжело вздыхает и отодвигает от себя поднос с оставшейся на нем едой, — Прислушайся к совести. Хенджин глаза закатывает и цокает. Чонин и был его совестью, которую в данный момент слушать вообще не хотелось. Но парень понимал, что если сейчас чуть не притормозить, то в будущем вся драма обернется боком и ему. Сухим, как обычно, выйти не получится. Сынмин говорит, что меньше, чем через десять минут у них пара, поэтому необходимо поторопиться. Красноволосый, подхватив свой пустой поднос и портфель, в минутном ожидании друзей переводит взгляд на стол, с которого не спускал взгляд почти весь обед до тех пор, пока Бан Чан и его белка не ушли. Хенджин встречается взглядом с Минхо. Хен ему улыбается и подмигивает, сразу отворачиваясь к Чанбину. Хенджин признает. Чонин был чертовски прав. До хорошего это точно не доведет.

***

Среда, четверг, пятница. Они пролетают довольно быстро для Джисона. Тот случай в столовой он просто выбрасывает из головы, дожидаясь субботы. Помогают в этом его хены и студия, выделенная университетом. 3RACHA работает, работает и работает. Парни засиживаются допоздна в четверг, а в пятницу забывают про обед, но Минхо, не забывающий про своих трудяг, приносит им еду и сидит до темна с ними. — Все, что стоит на пути здесь, — Хан читает рэп в комнате для звукозаписи. — Это было хорошо, — хвалит Чан, забыв нажать на красную кнопку, чтобы их макнэ услышал. Чанбин кивает вместе с Минхо. — Хен, что-то не так? — Нет-нет, все в порядке. — Вы напугали меня! Хоть и удалось записать строчку с первого раза, Джисон пробует еще несколько раз. В итоге хены выбирают изначальный вариант. Парень польщен тем, что друзья в восхищении. Не зря в Инчхоне, пока был там у родителей, бегал в звукозаписывающую студию, в которую ходил будучи еще школьником. — Ничтожества, которые беспечно смотрят по сторонам, имеют привычку носиться за блестящим, но ничего не получают, — на одном дыхании читает, держа телефон с текстом перед собой, — Нужно самим блистать, вместо того, чтобы гнаться за блестящим. Гораздо проще показать, как сиять, словно бриллиант, окей? После Хана записывается Чанбин. Они смеются над высоко взятой Со нотой несколько минут. Джисон лежит на диване позади, втыкая в ленту соцсети, пока Чан-хен рулит всем делом. Минхо сидит рядом с Баном в соседнем кресле, держа в руках листы с текстом новой песни, на каждом из которых пометки ручкой тремя разными почерками, замечает сердечки в уголках, улыбается, так как знает, кто именно рисовал их, и большим пальцем проводит по ним, как будто почувствует объемность и рельеф этих сердец. Его отвлекает Чан, резко вставший со своего места. Он потягивается из стороны в сторону, разминая засидевшееся в одной позе тело. Парни слышат, как у хена хрустит позвоночник. Джисон хихикает, Минхо подхватывает, Бан глаза закатывает и меняется местами с Чанбином. — Убираю, убираю и отбрасываю, — записывает свою партию, сразу понимая, что взял не ту тональность. Со на его месте пропевает, показывая как правильно. Чан пробует еще несколько раз. Ни один вариант не устраивает. Чанбин выбирает последний и собирается двигаться дальше. — Чего? Давай еще раз попробуем! — Ладно, пишем, пока тебя не устроит. Джисон восхищается Чан-хеном и его трудолюбием. Если бы не влюбленность в Минхо, он уверен, что по уши втюрился в Бана. Хен остается в студии даже после того, как ребята уходят. Отмахивается от них и говорит Хану, что вернется к полуночи. Чанбин еще пару раз просит друга пойти с ними, но он отказывается. — Нужно еще доработать конечный вариант, — лохматит волосы, зевая, откидывается на спинку кресла и оглядывается на друзей, которые уже стоят в дверях, — и к тому же завтра повеселимся у Феликса. Парни кивают и все-таки закрывают дверь с обратной стороны. Чан тяжело вздыхает и надевает наушники, принимаясь за работу. Он бы с удовольствием пошел бы с парнями, выпил пару стаканов пива и устроил с Джисоном марафон за приставкой у Со в его новенькой квартире. Но ответственность и перфекционизм крушат все планы. Глаза красные от почти целого дня за компьютером, плечо ноет от боли, а мозги кипят. Усталость берет свое. honeyjisung: хен, я у минхо, смотрим фильм :)) Чан по-доброму усмехается, читая сообщение. Джисон наверняка сейчас рад. Сидит там, в комнате Ли, в его же кровати и с ним под боком, довольный, с улыбкой, что видно десна. cris: повеселитесь! Он работает еще два часа. Вернее усердно работает час, а остальную половину времени просто старается игнорировать боль в голове, массажируя виски. Не получается. Она становится только пронзительнее. Еще чуть-чуть и мозги превратятся в кашу. Все-таки сдавшись, Чан собирается и выходит на улицу, вдыхая холодный ночной мартовский воздух. Прогулка ему сейчас точно не помешает. До общежития всего десять минут, но их хватает, чтобы перезагрузиться и сбросить тяжелую ношу прошедшего дня. Даже кажется, что боль слегка затупляется и не ощущается так остро, как раньше. Заходя в общежитие, здоровается с Джупом, который уже привык закрывать глаза на его долгие походы в студию. Шесть пролетов кажутся ему адом, к тому же плечо ноет до сих пор. Никакая прогулка ему не поможет. Сейчас бы под горячий душ и в кровать. Поднявшись все-таки на этаж, Чан замечает, как дверь Минхо открывается и оттуда на носочках, нет, правда, на носочках, выходит Хенджин. Он в розовой толстовке и серых спортивных штанах, на ногах носки и тапки. А ночная маска с хорьком на лбу заставляет умильнуться. Выглядит так уютно и тепло. И даже режущие глаз ярко-красные волосы не кажутся чем-то лишним. — Привет, хен, — младший останавливается рядом и говорит так тихо, что Бан даже не расслышал. — Привет, Джинни. Хван хихикает. У Криса мозги настолько расплавились, что он даже не понимает, почему этот паренек напротив навеселе. Потом в голове резко появляются кадры почти недельной давности. — Джинни, дай мне свой профиль, — неужели его развезло с двух бутылок пива? Да. Развезло до глупой улыбочки и слишком частого и непрекращающегося хихиканья. — Чан-хен, не зови меня так, — Хенджин закрывает ладошками лицо, из-за чего его голос звучит приглушенно. Минхо там утонул в туалете? — Почему? — придвигается ближе, заинтересованно разглядывая Хвана. Где же тот уверенный парень? — Я не маленький, хен, — раздвигает средний и безымянный пальцы, выглядывая оттуда, как будто его сейчас съест большой и серый волк. — Да что ты говоришь, мальчик, — этот серый волк смеется и откидывается назад, стукаясь головой об стену. Больно. Хенджин смеется, но, заметив, что старший потирает затылок, спохватывается и дергается в его сторону. Смотрит взволнованно. — Все хорошо, Джинни. Это было воскресенье. Минхо предложил по баночке расслабляющего пива. Джисон отказался, сославшись на Чанбина и его качалку. А Чан повредил плечо на тренировке, поэтому какое-то время будет отдавать предпочтение фастфуду, энергетикам и пиву. Тяжелые веса еще подождут. Новый сосед Ли был в комнате, когда они завалились с звенящим пакетом. Хенджин не пил, но был не против их компании. Крис усмехается и кивает, будто подтверждает хихиканье младшего. Взгляд натыкается на лямку портфеля, свисавшего с плеча. Куда это он собрался в такое-то позднее время? — Ты куда? — Джисон уснул у нас в комнате, а Минхо-хен вместе с ним, поэтому я не стал их тревожить, — пожимает плечами, будто его сейчас не выперли из его же комнаты, — переночую у друзей. — Ночуй у меня, — Чан выпаливает быстрее, чем успевает подумать, — Не стоит беспокоить друзей из-за этой вечно сонной белки. Хван молчит минуту, разглядывая старшего. Тот стоит, оперевшись о стенку. На нем все черное, и, если бы было чуть темнее в коридоре, Бан слился бы с тенями и вполне мог бы укусить за бочок. Стоит ли попытать удачу? Какова вероятность, что Хан вновь уснет в их комнате? «Помни о совести» проносится голосом Чонина. Хенджин готов проклинать всех и вся, в особенности Яна, за то, что упускает такой шанс. — Прости, хен, но мне неудобно. Будет лучше, если я пойду к друзьям. Да, и Джисон явно будет не рад. Крис кивает и вновь просит прощение за друга-соню. Хван смеется и говорит забыть. С кем не бывает. Они расходятся, желая друг другу спокойной ночи. Заходя в комнату, Чан замечает, что головная боль прошла и больше нет чувства, будто виски сверлят шуруповертом. Сбросив вещи, идет в душ. Горячая вода расслабляет мыщцы, снимая усталость. Быстро смыв с себя прошедший день, он натягивает шорты и падает на кровать, прикрывая потяжелевшие веки. И плевать, что он без футболки, плевать, что волосы мокрые, плевать, что сейчас всего десять. Он устал.

***

Долгожданная суббота начинается явно не так, как хотелось бы. Понежиться в теплой кроватке до обеда не удастся никому. Чертова сигнализация срабатывает в девять утра. Хенджин готов проклясть того, кому приспичило в такую рань что-то поджечь. Кажется, его однокурсница увлекается картами Таро. — Доброе утро, — бодрый голос Чана заставляет вздрогнуть и открыть глаза шире. Он кивает, засовывая руки в карманы серых треников и переминаясь с одной ноги на другую. Откуда в этом парне столько сил? Хван замечает за его спиной сонных и плетущихся еле-еле Джисона и Минхо. Старший останавливается рядом с ними, а Хан врезается в спину Чана. Сынмин рядом усмехается и ежится от холода — не успел схватить куртку, вот теперь и мерзнет. — Прости, хен, — неслышно Джисон бормочет в спину напротив, закидывает руки на плечи друга и повисает, как ленивец. Бан цокает и идет к скамейке, что стоит рядом, оборачивается, чтобы позвать ребят с собой. Усадив Хана, он обращает внимание на Хенджина, который стоит в своей розовой толстовке и явно мерзнет. Волосы, собранные в хвост, растрепались и были больше похожи на гнездо, на щеке остался след от подушки, и утреннее опухшее лицо казалось таким красивым. Чан умеет признавать красоту, в независимости от того, кому принадлежит: парню или девушке. И в данный момент, на этой скамейке, на прохладном воздухе он считал, что этот парнишка очень красив. — Возьми, — он снимает куртку и отдает ее младшему, который стоит перед ним. У него глаза так смешно увеличиваются, что Чан не может не засмеяться. Неуверенное «спасибо» вылетает из губ Хенджина, а куртка быстро оказывается на нем. Она согревает лучше любого одеяла. Прикрыв глаза, парень думает, что это утро, возможно, не такое уж и плохое. И даже странно смотрящий Сынмин рядом и Джисон, голова которого лежит на плече причины улучшегося настроения, не кажутся раздражающими. Их впускают спустя десять минут. Толпа студентов зомбьей кучкой вваливается в общежитие. Где-то около входа теряется Сынмин, а на втором Чан убегает с каким-то блондином с веснушками. Остаются Минхо, Джисон, который идет с до сих пор закрытыми глазами, его держит за руку Ли и ведет в сторону их комнат, и Хенджин, плетущийся за ними. — Я отведу его и приду, — Минхо говорит тихо, чтобы не нарушить сонное настроение младших. Он видит, как Хван уже носом клюет, а Джисон и вовсе готов лечь на пол. Минхо входит в комнату друзей, замечает, что Джисон уже развесил фан-постеры с Tiger JK и парой других певцов. На прикроватной тумбочке лежат листы бумаги с текстами песен, погрызанная ручка и стоит рамка с фотографией семейства Хан, на рабочем столе сбор всех тетрадей парня, а на стуле нет свободного места — все заполонили вещи. Ли усмехается. Джисон такой Джисон. И почему они все решили, что Чанбин похож на поросенка? — Хен, не уходи, — старший укладывает бормочущего Хана, перед этим сняв с него свою куртку, которую надел на парнишку полчаса назад, и укрывает его одеялом, чтобы тело, привыкшее к теплу не успело замерзнуть. — Спи, Джисон-а, еще есть время до обеда. Поправляет одеяло еще раз, удостоверившись, что парень заснул, и уходит, тихо прикрыв за собой дверь. В своей комнате он обнаруживает такой же калачик из одеяла. На часах почти десять, сон рукой сняло на утреннем морозе, Чан убежал до Феликса, а Хенджин и Джисон спят. Такая дилемма еще не стояла перед ним. Все время, пока сосед спит, Минхо проводит около шкафа, находясь в поисках наряда на сегодняшний вечер. Глаз сразу падает на кожаные черные штаны, в них наверняка будет жарко, но красота требует жертв, не так ли? К ним на кровать летят такие же черные кофта в сетку и рубашка с рукавами в три четверти. Кажется, у него где-то завалялись берцы. Отложив одежду на стул, он зависает в тик токе, лайкая видео с котами. Он скучает по Суни, Дуни и Дори, которые остались дома в Кимпхо. Вспоминает, что нужно сбегать в магазин, быстренько натягивает куртку и тихо выходит. Когда возвращается видит, что белый холм все также лежит на кровати его соседа. Ближе к двенадцати Хван все-таки вылезает из своего кокона. Его волосы превратились в красное гнездо. Выглядит он смешно. Ли, сидящий на своей кровати, хихикает с вида Хенджина, который щурится от слишком яркого солнца и стонет, с головой укрываясь. Какое-то время он все же лежит под одеялом, видимо с кем-то переписываясь или листая ленту соцсетей. Когда гаджет надоедает, Хенджин раскрывается, тяжело дыша. Воздуха не хватает. Он вздрагивает, когда около уха раздается громкое пиликанье. Черт бы побрал эти айфоны и их переключатели на виброрежим. cris: не переживай, потом как-нибудь занесешь :) hwang hyunjin: ну, хееен! ты где? давай отдам куртку прям сейчас? cris: прости, Джинни, я у Феликса, он попросил меня взглянуть на его новую песню. Тяжело вздыхает и откидывает телефон обратно, прочитав, но не ответив на сообщение. Чувствует ли он себя сукой? Определенно да. Но сейчас его волнует другое. Кто такой Феликс? И почему так рано? Сейчас всего полдень, а Чан там уже бегает по делам. Миллион вопросов и ноль ответов. Возможно чуть позже он спросит у Сынмина или Чонина, но точно не сейчас. Сейчас его главная проблема заключается в другом. Где взять еду? Есть пресную еду из столовой он не очень хочет, да и до ближайшего кафе идти минут десять, плюс полчаса на сборы и столько же, чтобы уговорить друзей вылезти из комнаты. Может появится феечка, которая спасет парня от голода? — Я сейчас иду кормить Джисона, — Минхо встает со своей кровати, хватает пакет, который оставил полчаса назад на рабочем столе, и оборачивается на Хенджина, все так же лежащего в кровати, — Я подумал, что ты тоже вряд ли захочешь идти в столовую и взял один рамен тебе. Все-таки не привыкать бегать в магазин за едой этой белке. Отныне Ли Минхо — фея Хенджина. По комнате разносится столько хороших слов и комплиментов, что старший, краснея и хихикая, убегает, закрывая дверь с другой стороны. Хван смеется и принимается за еду, одновременно с этим набирая Сынмина и ставя на громкую. Он наверняка до сих пор спит, но время поджимает — вечеринка начинается в восемь. — Чего тебе, отродье дьявола? — слышит, как парень на другом конце трубки пыхтит спросонья и шелестит одеялом, — Ты что ешь? Мычит, так как не может ответить внятно, яро пережевывая лапшу. Ким еще пару минут недовольно бурчит, но все же ждет, пока друг доест. Они обсуждают сегодняшнее утро, Хенджин рассказывает про переписку с Чаном, Сынмин — про Чонина, который остался спать дальше в комнате, несмотря на громкую сигнализацию и друга, который настойчиво пытался его разбудить, но не получилось. Смеются над Яном минут десять, Хван даже слышит, как он материт их, отчего парни начинают смеяться еще сильнее. — Кто такой Феликс? — спрашивает, когда все трое успокаиваются. Ему до сих пор не дает покоя этот неизвестный студент, который просит помощи у Чана с утра пораньше. — Ты что забыл, дурень? — цоканье и раздраженный голос Сынмина удивляет Хвана. Что с этим парнем? Где тот милашка, с которым они познакомились на первом году обучения в старшей школе? Куда этот черт его дел? — Сегодня он устраивает вечеринку, — поясняет сразу, не давая даже возможности возмутиться по поводу его токсичности сегодня, — зачем он тебе? — Чан-хен с утра убежал к нему, чтобы помочь с песней. — А ты что уже ревнуешь? Хенджин готов поклясться, что в один день убьет друга, как бы потом не жалел об этом. Слишком уж долго он ходит по опасной теме, держа равновесие на острие ножа. Может чуть-чуть и ревнует. И что? Их редкие, но уютные переписки заставляют щемить сердце, и в животе порхают давно сдохшие бабочки. Это ли не влюбленность? — Ты лучше скажи мне, что надеть? Я весь шкаф обыскал, все вещи перерыл, но ничего не нашел. — Те штаны с красными лампасами. В них твоя задница выглядит больше. Хван хихикает и идет к шкафу, вытаскивая те самые черные брюки с красными вставками. В голове уже появляется образ. Белая рубашка, укороченная черная майка supreme поверх, галстук и недавно купленные джорданы. Откуда столько денег у студента? Спасибо родителям, которые поддерживают его из-за границы. — Ты гений, Сынмин-а! Смеется с очередного бурчания друга, все равно знает, что это всего лишь напоказ. Ким дорожит им и Чонином. Ему сложно строить отношения в принципе. Если Хенджин берет внешностью, а Ян — общительностью и своей дружелюбной энергетикой, то Сынмин наоборот. Пытается закрыться, сжаться, стать невидимым, исчезнуть. Но друзья в виде двух дураков не дают: поддерживают, смеются вместе с ним, слушают, говорят. Они разговаривают до трех, а после прощаются, вопя друг другу в трубки, что не уследили за временем и ничего не успеют. Хван бежит в душ и в который раз благотворит университет за то, что в каждой комнате есть своя ванная комната. Моется душистым гелем, бреется во всех местах, надеясь, что не зря, после пользуется несколькими масками для лица, надев на лоб ободок, зачесав мокрые волосы назад. — Ой, — вошедший Чан пугает, заставляет вскрикнуть, уронив майку, которую держал перед собой. — Ой. — Хен, ты меня напугал! Стучаться надо! Старший смеется и подходит ближе, опускаясь на корточки, заставляя Хенджина смутиться. Сердце делает кульбит. Перед ним буквально на коленях парень его мечты. Бан поднимается и в руках держит упавшую вещицу, разглядывая с интересом. Хотелось бы ему увидеть младшего в этом непотребстве? Естественно. — Ты собрался идти в этом на вечеринку? — вертит на указательном пальце и смотрит на удивленное лицо, на котором находится тканевая маска с каким-то непонятном запахом. Выглядит забавно. Хван отбирает майку и отходит от греха подальше. Прочищает горло и хватает куртку Бана со стула, куда кинул сразу же, как пришел после инцидента с сигнализацией. — Спасибо, что одолжил и не дал замерзнуть и превратиться в сосульку. — Ты чем-то обижен? — Нет. — Точно? — Точно. Чан хочет остаться, хочет поболтать о Джисоне, вечеринке, о чем угодно. Но появившаяся неловкость раздражает. Хенджин, уже отдавший куртку в чужие руки, дергает ногой и поправляет маску, которая так и хочет упасть. Почему хен так отреагировал на майку? Он же не собирался надевать ее на голое тело… А если он подумал, что собрался? Черт бы побрал это недопонимание. — Как работа с Феликсом? — А? — старший задумался, взглядом сверля парня напротив, и пропустил вопрос мимо ушей, — Феликс? Он молодец, прогрессирует с каждым днем, последний текст намного лучше прошлых. Хенджин мычит, внутри себя крича от негодования. Чертов Феликс. И плевать, что сегодняшнюю вечеринку устраивает он. Бан тяжело вздыхает и прощается, договорившись, что они встретятся вечером и хорошо проведут время. Хван приводит себя и свое сердце в порядок, ближе к семи он уже готов и ждет друзей, которые до сих пор носятся по комнате. До места, где они проведут вечер, ехать приблизительно около двадцати минут. Остается сорок. Это их первая вечеринка в университете. И поэтому Чонин не собирается идти на нее трезвым. Он достает из портфеля несколько бутылок пива, кидает одну Хенджину в руки, другую ставит рядом с красящимся Сынмином. — Куда ты дел нашего малыша Йени? — Рот закрой и пей, пока дают. Ким смеется с удивленного лица старшего и нервозности Яна. Из-за смеха он нечаянно кистью с блестками проводит по носу. Становится не до смеха. Но друзья замечают и начинают хохотать, отпивая по глотку из жестяных банок. Пока он стирает с носа незапланированный хайлатер, парни переводят тему на соседа Хвана и его друзей. — Джисон, Чан и Чанбин группа? — Да, — кивает красноволосый, вертя в руке банку, даже не поднимая глаз на любопытного Чонина, — 3RACHA. Сейчас они записывают несколько песен, что-то типо альбома. Как Чан сказал, это его дипломная работа. — Минхо-хен так изменился! Сынмин угукает, подтверждая слова макнэ. Ли и правда изменился со времен его старшей школы. Они хоть и не общались, но он был довольно популярной личностью, которую знал каждый второй. Раньше он был пафоснее что ли, игривее. Сейчас будто остепенился и стал серьезнее, хоть иногда его безумство дает о себе знать. Единственное, что в нем так и не изменилось, так это его флирт и кошачья улыбка, предназначенные Хенджину. Они выходят из общежития, когда на часах без десяти восемь только из-за того, что Чонин пролил на рубашку пиво. Он долго плакал над вещью и так же долго выбирал новую. За это время Сынмин два раза отменил такси, проклиная этого парнишку и его кривые руки. Ему так хотелось отдохнуть, и каждая задержка заставляла нервничать все сильнее. Подьезжая к дому, они слышат музыку. Громкую музыку. Наверняка через пару часов нагрянут полицейские и разгонят пьяную молодежь. Совсем как в американских сериалах про подростков. Дом двухэтажный, и на первый взгляд кажется очень огромным. Неужели этот Феликс настолько богат? Во дворе уже толпятся студенты с разных курсов. Парни выходят из такси и идут ко входу внутрь. Веселый Чонин подмигивает девушкам, стоящим на крыльце, у каждой в руке те самые из фильмов красные пластмассовые стаканчики. В доме, как в клубе, очень громко играет музыка. Не слышно даже рядом стоящего человека. Хенджина охватывает паника. Он не ожидал таких масштабных размеров. Чувствует, как в заднем кармане брюк вибрирует телефон, вытаскивает и выдыхает с облегчением. Минхо. lee minho: Джинни, вы приехали? Если да, то мы на втором этаже hwang hyunjin: да, сейчас будем Отправив сообщение, он тянет друзей сначала на поиски алкоголя, а после на второй этаж. Как только они поднимаются, видят огромную комнату с большим серым ковром, на котором, образовав почти ровный круг, сидели люди. Человек десять, наверное. В середине лежит пустая зеленая бутылка от соджу. Хенджин смеется внутри себя. Это чертовски сильно напоминает американский сериал. Сейчас кто-то кого-то поцелует, и после они уединятся в другой комнате. Слишком предсказуемо, слишком скучно. Но все же он замечает макушку Чана, с которым рядом сидят его друзья, они весело болтают, ожидая начала. — Привет, — останавливается около Минхо, обращая внимание парней на себя и своих друзей, — можно? — Хенджини-и-и-и! Пьяный возглас Джисона заставляет удивиться. С чего такая дружелюбность? Хан подскакивает и виснет на младшем, обняв шею руками. Хенджин наклоняется, так как разница в росте между ними довольно большая, и в поисках помощи смотрит на сидящих. Чан глуповато хихикает, Чанбин даже не обращает внимание на них, смотрит за спину, один Минхо спохватывается. Отцепляет белочку-прилипучку и усаживает пришедших парней. — Прости, он налакался еще за час до вечеринки, — отдает Джисона Чану и переводит взгляд на Хвана. Ему чертовски сильно идет расслабленный галстук и белая рубашка. А эти штаны так плотно обтягивают ягодицы младшего… Волосы разделены боковым пробором, на длинных пальцах серебрянные кольца. Минхо хочется положить ладонь на бедро Хенджина, но понимает, что нельзя, и надеется, что бутылка, которую выпил Хан на пару с какой-то приятной и веселой девушкой около магазина, сделает правильный выбор, и Ли почувствует сегодня мягкость пухлых губ рядом. Кто-то на другом конце круга встает, и Хенджин узнает в этом ком-то ту самую девушку, которая увлекается Таро. Стоит начать общаться с ней побольше. Она откидывает длинные густые волосы с ярко розовой челкой назад и встает в середину лицом к нему и его друзьям. Оглядывает Хвана и подмигивает. Ей бы познакомиться с Сынмином. Розовочелочные. — Для тех, кто не знает, я Йеджи, — делает реверанс с вымышленной пышной юбкой, — Правил нет. Мы все здесь, чтобы засосать друг друга, поэтому развлекаемся, мальчики и девочки. И уходит обратно к толпе девчонок под улюлюканье остальных из круга. Первой крутит девчонка, сидящая рядом с Йеджи. Все затихают в ожидании, слышна громкая музыка снизу и чьи-то крики. Бутылка начинает замедляться, доходит до Чонина, Хенджин даже любопытно поддается вперед. Он хихикает, когда горлышко проезжает мимо него и останавливается почти около Чана. Чанбин вскрикивает, пугая несколько человек. Девушки напротив начинают смеяться и подталкивать подругу. Со и та девушка садятся в центр и тихо шепчутся, а после она накидывается на парня. Они устраивают такой перфоманс, что все вокруг начинают кричать. Когда поцелуй заканчивается, и они рассаживаются по местам, неизвестная девушка делает жест телефона и трясет около уха. У Чанбина уши красные, но он кивает и отталкивает Чана, который начинает что-то говорить с ехидной ухмылочкой. Со тянется к бутылке и раскручивает ее так, что она вертится еще секунд тридцать, в конце концов останавливаясь у колен Сынмина. Хенджин слышит, как Ким втягивает воздух со свистом, видит, как он прикрывает глаза. А еще слышит громкий смех Джисона. Этому парню явно не стоит пить. Они целуются не так, как Чанбин с той девушкой. Как-то нежно что ли, без языка, просто сминая губы друг друга. После разбегаются по местам с краснющими ушами и щеками. Минхо рядом смеется и толкает друга в плечо. Веселье только началось, а он уже отхватил заветный поцелуй. Сынмин попадает на Йеджи. Хенджин смеется. Сейчас он увидит, как эти розовочелочные будут целоваться. И, не только к его удивлению, но и остальных, друг так яро целует девушку, буквально вытягивая весь кислород из девушки напротив. Он так напирает, что она упирается на руки, но не собирается отстраняться. До ушей сидящих поблизости долетает стон брюнетки. Они отстраняются друг от друга, тяжело дыша и хихикая, прикрывают глупые улыбочки. И какова радость Хвана, когда горлышко бутылки, запущенной Йеджи, указывает на Минхо. Девушка разочарованно выдыхает, желая, чтобы злосчастная стекляшка указала немного левее. Ли целует ее не так остервенело, как Сынмин, но все же она остается довольна и забывает про Хенджина, сразу начиная обсуждать с подружками поцелуй. Минхо крутит, и вновь Хенджин держит скрещенные пальцы за спиной, полагаясь на то, что Вселенная его любит. Он хочет быть поцелованным Чаном. Ну, может быть Чонином, чтобы засмущать его. Сынмин еще сойдет. Даже девушка какая-нибудь. Но не Ли. Хван понимает, что если этот поцелуй случится, то не видать ему потом спокойной жизни. Он начинает нервничать, когда видит, что горлышко постепенно снижает скорость и указывает в его с друзьями сторону. Проезжает Яна, Сынмина, Хенджина. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Он выдыхает. Вселенная его любит. Но не любит Джисона, который испуганно вскрикивает, когда обнаруживает, что бутылка указывает на него. Его начинает мутить, перед глазами пелена. Не пойми от слез или от алкоголя. Минхо тянет его за руку в центр. Хана шатает, и это видит каждый. Легко притвориться и сбежать, но он так поступил, если бы не был так пьян. А сейчас алкоголь поднимает уровень смелости и адреналина в крови. Минхо садится первым, скрещивая ноги. И Джисон не делает ничего умнее, кроме того, как усесться на бедра старшего, скрепив лодыжки у него за спиной. Слышит, как Ли его зовет, и спрашивает, что он делает. Его игнорируют и притягивают за ворот рубашки. Глаза у Минхо большие, но становятся еще больше, когда его губ касаются мягкие губы его лучшего друга. Джисон глаза прикрывает и не напирает, ждет пока старший ответит, переносит одну руку на шею, а другой сжимает ткань. Давно ли он этого хотел? Давно. Ли спохватывается слишком поздно, когда у Хана воздух заканчивается. Хочет притянуть обратно, но младший отстраняется и слезает с бедер. Становится легко. Он не чувствует приятную тяжесть на ногах и холодные пальцы на шее, которые нежно потирали место около сонной артерии. Минхо жалеет, что не ответил. Ему кажется, что у Джисона в глазах слезы. Но, когда они переглядываются уже на месте, видит, что паренек улыбается ему как раньше и что слез нет подавно. Ему просто показалось. Джисон боится, что Ли заметит, поэтому пока идет к Чану, вытирает капельку на щеке рукавом. Друг ничего не говорит, ободряюще похлопывает по коленке и сжимает. Хану хочется домой. Его мутит еще сильнее, но необходимо крутить бутылку. Он целует какую-то девчонку. Даже не запоминает ее внешность. Перед глазами до сих пор Минхо с его выпученными большими глазами. А в груди бешеное сердце, которое стучит так сильно, будто еще чуть-чуть и выпрыгнет. Парень боится, что услышат другие. Влюбленный полудурок. Они играют еще около получаса. Хенджин так и остается не целованным, к его возмущению. Чонин сбегает с той девушкой, которая крутила первая, почти сразу после их поцелуя. Сынмин обменивается телефонами с новой розовочелочной подружкой. Алкоголь в крови у каждого возрастает, играть в бутылочку становиться скучно, поэтому Хван тянет Минхо и Чана вниз. Джисон плетется за ними. Никто не замечает, как двое из их компании скрываются за дверью ванной комнаты. Пока Хенджин танцует с Ли, а Чан и Хан сверлят их взглядами, Чанбин прижимает парня с розовой челкой к раковине, атакуя его губы своими. Чувствует, как младший улыбается и сжимает его бока своими длинными пальцами. Со перемещается на открытую бледную шею, оставляя на ней отметины, которые Сынмин потом будет старательно скрывать, и вытягивая из Кима первый стон. Он нехотя отрывается и смотрит на желанного парнишку. Его заметно развезло: глуповато хихикает, даже слегка покачивается. Чанбин рад, что не пьет, и сейчас вполне адекватно может думать и контролировать ситуацию. Он бы очень хотел переспать с Сынмином здесь и сейчас. Но совесть ему не позволяет так поступить. — Почему прекратил? — закидывает руки на плечи и смотрит так серьезно, будто и не пьян вовсе. — Поехали ко мне? Ким удивленно вскидывает брови и открывает рот буквой «о», Со смеется с его вида и тянет за руку к выходу. Максимум, на что он может сегодня расчитывать, это просто поцелуи на диване под какой-то сопливый ромком. Они по-тихому, пытаясь быть незамеченными, проскальзывают за спинами друзей и садятся в автомобиль старшего. Чанбин открывает чат и пишет, что уехал. Спустя тридцать минут, когда телефон уже заблокирован, а машина стоит на обочине, Сынмин сидит на чужих бедрах и яро атакует губы и шею напротив, приходит гневное сообщение от Чана. На которое, естественно, никто не отвечает. Он злится и закрывает чат, прикрывая устало глаза. Надоедливый трек, играющий слишком громко, бьет по ушам и мозгу. Голова начинает гудеть. Чертова мигрень. Чертов Чанбин, резко запропастившийся где-то. Радует только то, что Джисону не плохо и он не блюет в горшок с цветами Феликса. Хан танцует в круге из людей, эффектно двигаясь. К нему присоединяется длинноволосая брюнетка, и вместе они взрывают танцпол. Народ вокруг начинает кричать и улюлюкать. Чан закатывает глаза. Как этот парень может быть интровертом? Или он им является только, когда трезв как стеклышко? — Скучаешь? — произносится на ухо, пугая Бана до почти визгливого вскрика. — Феликс! — Что? — так же громко говорит, явно насмехаясь над ним, — Прости, хен. Мне правда показалось, что тебе скучно. Где Чанбин и Минхо? — Не знаю, — пожимает плечами и опирается локтями о перила балкончика второго этажа. Рассматривает младшего пристальным взглядом, подмечая кожаные штаны, правильно обтягивающие бедра. Точно так же обтягивают черные штаны с красными лампасами упругие ягодицы. — Я не помешаю? Они оба переводят взгляд на красноволосого парня рядом. Его волосы слегка растрепались и уже не лежат той идеальной укладкой, с которой он приехал. Он улыбается так ярко, протягивает руку Феликсу для рукопожатия, будто они на деловой встрече, а не на вечеринке, и занимает место рядом с Чаном. — Я Хенджин, сосед и старый друг Минхо. — Феликс, беру советы у Чанни-хена. Уши режет это «Чанни-хен». Но он улыбается шире и начинает расспрашивать, не забывая упомянуть о том, что знал об их встрече сегодня. — Сегодня выходной, а вы работаете! — Ради советов лучшего продюсера можно и встать пораньше. — У нас вот сегодня сработала сигнализация, я забыл куртку, но спасибо Чанни-хену, что дал свою! И много-много слов. Сам Чан уже места себе найти не может, чувствуя, как между парнями нарастает враждебность. Кладет руку на талию Хвана, вводя его в заблуждение, и сжимает, успокаивая. — Думаю, стоит найти Минхо. Прости нас, Ёнбок-и. Ждет, пока блондин напротив смущенно кивнет, и уводит Хенджина на первый этаж. Краем глаза замечает Минхо, сидящего на диванчике и наблюдающего за развратом, творившимся в центре огромной гостиной. Какой-то парень прижимается к Джисону сзади, сжимая бока пьяного парня, а девушка спереди опускается на колени, проводя руками по груди, животу, бедрам. Рядом раздается смешок, и Чан признаться не услышал, а почувствовал, как тело рядом начало дрожать. От смеха. Чертовски не смешно. — Этот парень умеет веселиться. — Этот парень совершенно не умеет веселиться. Хенджин не понимает, почему старший так недоволен. Ну веселится его друг, чего мешать? Джисон — большой мальчик, и он вполне может справиться со своими проблемами сам. Конечно, количество выпитого им алкоголя усугубляют ситуацию, но есть Минхо, который подрывается с места и надвигается в сторону развратной троицы. Чан не нянька, явно не должен разбираться с чужим дерьмом. Неужели Хенджин напоролся на парня с синдромом спасателя? И Хван тянет хена на поиски алкоголя. Плевать, что завтра они будут умирать от похмелья, плевать, что пьют напитки с совершенно разными градусами. Плевать. Он хочет заставить этого парня расслабиться и забыть о других. На кухне какой-то парень с розовым ежиком на голове вообразил себя баристой. Его явно преследуют люди с розовыми волосами. Хенджин начинает хихикать и объясняет Чану, в чем причина его веселья. Тот улыбается и тоже начинает смеяться. Они забирают полные красные стаканчики у Паниэля, того самого бармена, и вновь поднимаются на второй этаж, где не так душно, много людей и орет музыка. Петляют по большому дому, проклиная Феликса и его богатых родителей и пытаясь не напороться на целующихся подростков. Находят дверь, ведущую на балкон. — Свежий воздух! Хенджин смеется и чувствует, как лицо обдувает холодный ночной мартовский ветерок, помогая слегка протрезветь. Чан садится на шезлонг, ставит стакан на столик рядом и блаженно прикрывает глаза. Стоит почаще гулять по вечерам, чтобы мозги совсем не заплыли аранжировками и текстами песен. В голове возникает идея брать с собой Хвана, но он быстро откидывает ее, оправдывая его частыми тренировками с Минхо в танцевальном зале. Или же Хенджин все же согласится? — Почему ты так сильно печешься о Джисоне? Говорит тихо, неуверенно, будто желает забрать свои же слова обратно и никогда с ним не разговаривать. Чан открывает глаза и смотрит на парня, который явно не хочет встречаться взглядами. В который раз старший подмечает неуверенность Хвана при нем. Он наблюдал эти пару дней за ним в окружении друзей, Минхо, других студентов. Хенджин всегда отвечает смело, язвит и ведет себя уж точно не так, как сейчас, при нем. Это не лицемерие. Скорее стеснение, вызванное Чаном. — Он социофоб, — проклинает себя за свой развязный язык, — его часто накрывают панические атаки. Джисон видит во мне старшего брата, а я в нем — свою младшую сестру. В Австралии над ней часто издевались, и мне приходилось вступаться за нее и успокаивать ее после всего дерьма. Ханна словила паническую атаку за рулем, — останавливается, прикрывая глаза на несколько секунд, будто снова проживая те эмоции, а Хенджин жалеет, что задал вопрос, — не справилась с управлением. — Прости, — так жалобно, — я сожалею о твоей потере. Но в этом нет твоей вины, ты знаешь? — подходит ближе и садится на корточки, дотрагиваясь своей рукой до чужой, — Ты не виноват в смерти Ханны. И уж точно не виноват в поведении Джисона. — Не хочу, чтобы с ним случилось то же, что и с ней. Я очень сильно боюсь потерять его. У Хенджина сердце разрывается от этого дрожащего голоса, что он даже не замечает, как сам начинает дрожать от холода. Чан свободной рукой стирает пару слезинок со своих щек и извиняется, что развел сопли. Хвану хочется возразить. — Ты замерз. — Что? — удивляется и вскрикивает. Бан схватил его запястье и потянул на себя. — Ты замерз. — Что ты творишь, хен? — выдыхает почти в самые губы, оказываясь на коленях Чана, чувствует, как чужие руки обнимают спину, согревая. — Всего лишь грею тебя, — придвигается ближе, совсем чуть-чуть и их губы соприкоснутся. Чувствует чужое дыхание. Чертовски сильно хочет поцеловать этого парня. Хочет оттянуть эти красные волосы левой рукой, а правой сжать упругую ягодицу под этими сводимыми с ума штанами с лампасами. Но вместо всего этого просто обнимает крепко-крепко, устраивая подбородок в сгибе между шеей и плечом. Чужие руки кольцом обхватывают его плечи. Чан слышит, как сердце Хенджина бешено стучит и постепенно снижает ритм. От этого становится легче и теплее на душе. Эти объятия… Он явно нуждался в них.

***

Спину ломит так сильно, что хочется завыть от безысходности. Перевернувшись на живот, парень замечает, что это не его постельное белье, и кровать чересчур мягкая. Подушек так много, что можно строить крепости. И лучи солнца, лезущие в глаза, раздражают. Он стонет от боли и ложится на руки, прикрывая глаза. Нужно написать друзьям, что он жив и ничего не помнит. Воспоминания ударяют обухом по голове и заставляют щеки покраснеть. Машина. Жаркие поцелуи. Засосы. Становится так стыдно, что Сынмин лицом закапывается в одеяло. — Проснулся? Уши краснеют предательски быстро. Стонет еще раз, давая знать, что да. Он проснулся и все помнит. Слышит смех вдалеке и чувствует спустя пару секунд, как матрас прогибается под чужим весом. Теплая рука, забравшаяся под футболку, которая, кстати, тоже не его, гладит по спине, проводит по позвонкам и возвращается обратно, к пояснице. Сынмин слишком громко выдыхает и дергает бедрами, намекая, чтобы движения прекратились. — Не нравится? — смешок, — А вчера ты умолял взять тебя в ванной Феликса, потом в машине, здесь. «Здесь» выдыхает прям на ухо, заставляя кожу покрыться мурашками. Одновременно стыд и возбуждение прокатываются по всему телу. Сынмин хнычет, закапываясь лицом вглубь подушки. Рядом раздается такой заливистый смех, что хочется плакать. Чанбин падает на спину и утирает слезы. — Ты такой милый, — произносит так, будто и не хохотал последние несколько минут. — Отстань. — А еще мне нравится твоя розовая челка. — Молчи. — И твоя шея тоже очень нравится. Сынмин отрывается от одеяла и смотрит на хена, потирая шею, на которой, словно цветки, распустились красные засосы. Со глядит прямо в глаза, чертовски сильно смущая. Желание сбежать появляется и не исчезает. Сбежать из этой квартиры, от этого взгляда, из этой футболки. — Почему у меня так болит спина? — глупый вопрос. Он прекрасно знает ответ. — Потому что ты почти час сидел на моих коленях в машине. И вновь это выражение лица. Вновь это удивленное «о». Чанбину хочется поцеловать заспанного парня с растрепавшимися волосами. Но утренние процедуры необходимо выполнять. Поэтому он гонит младшего в душ и сам идет на кухню готовить завтрак. На часах десять утра. Не слишком рано и не слишком поздно. Пока стоит у плиты, пишет Чану, что все хорошо и Сынмин с ним. Получает в ответ, конечно, миллион вопросов, успешно игнорируя их, заблокировав телефон. Оборачивается на шорох сзади. И, о господи, лучше бы он этого не делал. Ким вышел из душа в одном полотенце. — Прости, у меня нет с собой белья, можешь одолжить? Чанбин готов упасть на колени перед этим парнем. Его на первый взгляд щуплое тело на самом деле не такое щуплое. Да, определенно не хватает мышечной массы, и кости торчат. Но на животе виднеются очертания пресса, мышцы ног довольно сильные. Можно сделать вывод, что младший любит бег. Со прокашливается, убирая хриплоту, которую вызвал своим видом Сынмин. А Сынмин доволен. Это его маленькая месть. За то, что старший в кровати мучал его и заставлял краснеть пуще помидора. Он мог бы надеть футболку и старые трусы. Но, если есть повод, то не нужно его упускать, не так ли? Но план идет не по тому месту. Ким тяжело выдыхает, когда его прижимают к столешнице, ставя руки по бокам, не давая и шанса на побег. Чанбин ниже, и это хоть какое-то облегчение. Сынмин смотрит сверху вниз, глаза в глаза, чувствуя преимущество. В воздухе искрится возбуждение и одновременно с ним недовольство. Он уже не рад, что скрыл тело только полотенцем. — Ты чертовски сильно нарываешься, Минни. И проводит носом по засосам, которые оставил прошлой ночью, руками сжимает бока, не покрытые не нужной тканью. Слышит, как парень напротив выдыхает тихий стон. Никакого сопротивления. Он издевается?! — Если ты сейчас меня не остановишь, — не продолжает, так как знает, что Сынмин понял. А может и нет. Он падает на колени, придерживая полотенце левой рукой, а правой играясь с шнурком на трениках Со. — Черт, Сынмин. — Ким Сынмин. — Что? — Я Ким Сынмин. А не черт. Чанбин смеется и не замечает, как руки младшего лезут в его штаны. Проворная рука сжимает член, вырывая из старшего удивленный стон. Ким Сынмин хихикает и начинает двигаться. Это его первый опыт с мужчиной. И кажется это не так сложно. Просто делаешь, как хотелось бы себе, но при этом не ощущая прикосновений. Вместо этого видишь эмоции на чужом лице и слышишь тихие стоны. Старший прикрывает глаза, наслаждаясь данным моментом и парнем, сидящим перед ним на коленях. Он дергается, когда ощущает язык. Розовая челка лезет в глаза, и Сынмин пытается убрать ее, но не получается. Чанбин тянет руку к волосам, убирая мешающиеся прядки, вспоминает, как неумело вчера младший пытался перейти от жарких поцелуев к чему-то большему. После чего берет за руку и тянет на себя, поднимая. Глаза в глаза, дыхание перемешивается. — Ты спал до этого с мужчинами? Ким смущенно отводит глаза. Он надеялся, что прокатит и никто ничего не заметит. Со берет парня за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Ему нравится реакция этого странного розовочелочного мальчишки. Он замечает, как на бледной коже шеи и плечах пробегает табун мурашек. Ему чертовски сильно нравится реакция парня на себя. — Нет. — А с женщинами? Сынмин молчит подозрительно долго. Чанбин одновременно рад и разочарован. Рад, потому что вчера не дал эмоциям волю и не пустился во все тяжкие. Разочарован, потому что не уверен, хочет ли связывать так себя с Кимом. Первый секс должен быть с любимым человеком, с тем, кому доверяешь, а не с тем, кого подхватил на вечеринке. И плевать, что Хенджин их общий друг. Они знакомы от силы часов тринадцать. Из которых восемь с половиной часов спали, а все остальное время целовались. И даже их переглядки неделю назад в столовой не спасут ситуацию. — Ты уверен, что доверяешь мне? Чанбин удивляется тому, как быстро, явно особо не размышляя, Сынмин кивает. Возможно восемнадцать лет девственности ударили в голову, не давая думать. Старший спрашивает еще раз, и Ким, закатывая глаза, вновь говорит, что да. Он хочет. И хочет именно с ним. — Хе-е-е-ен, перестань, — закидывает руки на шею, не обращая внимания на то, что между их возбужденными членами лишь его полотенце. Чанбину сносит голову, и он целует Сынмина. Вроде он выключил плиту, поэтому можно продолжить их утро в спальне. Где уж точно покажет младшему, что такое оргазм, вызванный другим человеком, и докажет, что он не ошибся в своем выборе.

***

Джисон ненавидит утро. Особенно утро после вечеринки. Голова болит невыносимо, почему-то ноет правая ладонь, будто он дал кому-то знатной пощечины, и тело в принципе ноет. Такое чувство, будто он физически работал всю ночь. Переворачивается на спину, открывая глаза, и слышит тихий смех рядом. Хочется крикнуть «Чан, заткнись», но выходит лишь хрип. Замечательно, он сорвал голос. — Доброе утро, Джисон-а. Это явно не Чан. Это чертово красное нечто. На кровати его соседа. В футболке и штанах его соседа. Что, черт возьми, он здесь забыл? — Что ты здесь делаешь? — Как ты себя чувствуешь? Хан цокает и закатывает глаза. Встать получается не сразу, только со второго раза, когда Хенджин подает руку. Тихие «спасибо» и «нормально» все же вылетают из его рта. На самом деле чувствует себя паршиво. — Так что ты здесь делаешь? — А ты, я посмотрю, любопытная белочка, — смеется намеренно, наблюдая, как брови напротив сближаются, выдавая недовольство. — Прекрати. Что он себе позволяет? Полное неуважение к старшим. Джисон сжимает челюсть и недовольно смотрит на эту красноволоску. Он до сих пор хихикает и весело поглядывает на Хана. Чертовски несмешно. — Хорошо-хорошо, хен, — усаживается на его кровать с ногами, — Ты вчера много выпил. Очень много. С чего бы начать? Ты целовался с Минхо, потом развратно танцевал с каким-то старшекурсником и девушкой, после этого Минхо-хен хотел забрать тебя с танцпола, но ты влепил ему такую пощечину, думаю его щека до сих пор красная, обматерил и ушел с тем парнем. Но Чан, как рыцарь, забрал тебя от чудовища. Мы еле довезли тебя до общаги и почти уложили тебя в кровать, но ты резко захотел обниматься со мной. И… ну, тебя вырвало на меня. Щеки и уши Джисона начали краснеть еще с «ты целовался с Минхо», и постепенно, с каждым словом становились по цвету схожи с волосами Хенджина. Хан хватает подушку и лицом утыкается в нее. Хочется кричать, но стыда итак хватает. Он никогда не чувствовал себя так. Позор. Он больше не возьмет ни капельки алкоголя в рот. Даст обет трезвости. Будет как Чанбин. Они вместе организуют культ здорового образа жизни. — Минхо хотел помочь тебе. У Джисона сердце сжимается до боли, а слезы совсем не контролируются. Подушка намокает совсем быстро. Кошки скребут на душе. Он знает, что Ли никогда его не обидит. Но получилось совсем наоборот. Как теперь смотреть в глаза хену? — Проснулся? Голос Чана, как гром среди ясного неба, доносится со стороны двери. Хан не хочет отрываться от подушки, чувствует, как Хенджин встает. Они переговариваются тихо, доносятся только отрывки, потом слышится, как младший прощается и закрывает дверь с обратной стороны. Матрас вновь прогибается. Джисон все же показывает свое лицо. — Как ты себя чувствуешь? — волнуется искренне. — Терпимо, — прочищает горло и смотрит на друга, который извелся за прошлую ночь. Ему чертовски жаль. И в такой же степени стыдно, — Как там Минхо-хен? — Бесится до сих пор, он вытащил Чанбина из квартиры и потащил в спортзал. А тебе пора вставать, уже час дня, сходить в душ и поесть. Хенджин позовет Сынмина и Чонина к нам, закажем доставку еды. Хану сейчас не хочется видеть никаких Сынминов, Чонинов, Хенджинов. Хочется лежать с открытыми глазами и пялиться в белый потолок с трещинками целый день. И объятий. Больших, теплых и долгих объятий Чана. Или редких и быстрых Минхо. Второе ему больше нравится, но, к сожалению, эта хотелка в данный момент не выполнима. Чан гонит его в душ и с тяжелым вздохом садится на свою кровать. Джисон извинится, Минхо перебесится, и в конце концов они помирятся. Все не так плохо, как казалось бы. Эта проблема почему-то особо не тревожит. Сердце спокойно, а мозг не ищет миллионы путей решения. Голова чиста. Да, слегка побаливает после вчерашней ночи, но скоро должно сработать обезболивающее. И все же есть повод для беспокойства. Это же его друзья. Минхо, Джисон и даже Чанбин, который провел ночь с их знакомым и даже не соизволил ответить на вопросы. Это не твои проблемы. Фраза проносится в голове голосом Хенджина. Тягуче медленным от расслабляющего алкоголя и слегка хриплым от долгого молчания. Чан понимает, что младший вчера был прав. Это не его проблемы, но его друзья. Они не малые дети, и, конечно, способны справиться с препятствиями сами. Но его сердце так болит, когда каждый из родных преодолевает их в одиночку. Вдвоем ношу нести всегда легче. Ханна никогда не делилась с ним своими мыслями. — Мы пришли. Он вздрагивает от звонкого голоса и шуршания. В дверь просовывается голова Чонина. Но долго он там не стоит, его буквально пихают в спину, и Ян вваливается в комнату, почти высыпав содержимое пакета на пол. Чан смеется и здоровается с ребятами. Замечает засос на шее Сынмина, который он пытался скрыть капюшоном толстовки, но Хенджин сдернул ткань с головы и начал трогать его розовую челку. Ким замечает заинтересованный взгляд старшего, отпихивает друга и вновь накидывает капюшон на голову, горбится, будто в ожидании того, что его сейчас съедят. Чану не нравится эта реакция. Никого он есть не собирается. Их посиделки выходят не такими неловкими, как ожидалось. Джисон после душа возвращается в комнату и вполне адекватно и дружелюбно здоровается и общается с ребятами. Возможно совесть делает свое дело. Они смотрят одну серию какой-то популярной дорамы, по которой сейчас тащатся Хенджин и Чонин. Интересно, но на один раз, как думает Чан. Ему бы сейчас глянуть Игру Престолов, все-таки досмотреть надо. Уже вышел спин-офф, а он из-за своей занятости не может и первый сериал добить. — Извините, — Сынмин встает после титров, подхватывает телефон, — я пойду. У меня появились неотложные дела. Его друзья начинают возмущаться. Знают ведь, что никаких дел не было и не должно было быть. Ким снова извиняется, отпихивает друзей, желает хорошего просмотра и скрывается за дверью. Чан не успевает даже глазом моргнуть, как парня с розовой челкой уже и нет. С такой же быстротой в голове пролетает мысль. Неприятная. Липкая. Ложь. cris: как тренировка? присоединишься к нам? И отправляет фото, сделанное еще час назад. Он держит телефон и улыбается, Джисон опирается на его плечо подбородком, троица сзади сплелись конечностями и обсуждали что-то, когда Чонин заметил, что их фотографируют. Три смешных и удивленных мордашки глядят прямо в камеру. dwaekki: минхо сегодня злой. не приближайтесь к нему. dwaekki: откажусь! у меня появились дела, после расскажу. хорошо провести время ;) По сердцу когтем проводит, вспарывая тонкую ткань. Ложь и недоверие никогда не приветствовались в их дружбе. Неужели Чанбин думает, что его друзья не одобрят его отношения с Сынмином? Чан заметно грустнеет, ссутулится. Встречается взглядом с взволнованным напротив. Хенджина отправили включать ноутбук. Быстро нажав на пробел, он мигом оказывается около Бана, двигая возмутившегося Джисона ближе к болтающему Чонину. Садится рядом, прижимаясь боком, и глядит с вопросом, выжидает, пока парни рядом улягутся и начнут тихо разговаривать. — Все нормально? — неслышно говорит он, а Чан разбирает по губам и кивает, поудобнее усаживаясь и раскрывая объятия. Тот падает в них сразу, не думая.

***

Проходит неделя, и Джисон готов выть от мыслей, что сводят его с ума. После того воскресного просмотра дорамы, который еле выдержал, каких усилий стоило просидеть больше двух часов с ненавистным красноволоской и его друзьями, он игнорирует всех. Просыпается рано утром, возвращается поздно вечером. Минхо пытался поймать его несколько раз. Сначала схватил за плечо около лестницы и затащил под, пытаясь поговорить, но, какой кошмар, Хану срочно нужно найти профессора Юн. Второй раз произошел в столовой. Джисон не ел нормальную еду сколько? Сутки или двое? Батончики из автомата на первом этаже их общежития очень вкусные, но все же не стоит переусердствовать с ними. Желудок начал болеть, и на перерыве парень решил забежать в столовую университета. В глаза сразу бросились ярко-красные волосы, рядом с ним все. Минхо, сидящий лицом к двери, Чанбин, яро поедающий свою еду, Чан, который жмется ближе к Хенджину. Сердце Джисона хочет к ним, хочет смеяться с шуток, хочет чувствовать себя в безопасности. Но чертов мозг не дает сделать шаг. Мозг боится. Боится быть отвергнутым, поэтому предпочитает отвергнуть первым. Минхо замечает его, смотрит пару секунд в глаза и подрывается с места. Слишком быстро. Быстро. Быстро. Быстро. Быстро. Быстро. Джисона охватывает паника, и он выбегает из столовой. Несется, не зная куда, сбивая нескольких ребят. Перед глазами пелена из слез, а в груди сердце бьется так же быстро, как и ноги Минхо, побежавшие за ним. Дыхалка дает о себе знать. Ему бы начать плаваньем заниматься и ходить вместе с Чаном на тренировки. Забежав за поворот, он хватается за стену и делает несколько глубоких вдохов. Бег почти спас его от назревающей панической атаки. — Попался! Хан дергается. Его хватают и прижимают к стене. Затылок прикладывается о бетон, а изо рта вырывается шипение. Слышит, как рядом тихо извиняются, но руки с плеч переносятся по бокам от шеи, не давая убежать. — Что с тобой, Ханни? — спрашивает взволнованно, поправляя правой рукой растрепавшиеся волосы. Джисону сердце греет «Ханни», созвучное с английским «милый», и легкие поглаживания по голове. Он не отвечает, молчит, как партизан. А Минхо, наоборот, начинает говорить, говорить и говорить о том, как они все волнуются. Спрашивает вновь, что с ним происходит и как ему помочь. В ответ вновь молчание. У старшего мозг взрывается. Что с этим парнишкой?! Все ведь было хорошо. Бог с этой пощечиной, все по пьяни бывает. Неужели он избегает его из-за того поцелуя? Только открыв рот, чтобы выложить свою мысль, он застывает в удивлении. Джисон дергается в перед, припечатываясь к его губам. У Минхо глаза итак большие, но сейчас они готовы вылететь из орбит. Стоит, как вкопанный, и вновь не успевает ничего сделать, как младший уже отстраняется и, пока Ли в замешательстве, убегает в неизвестном направлении. Сердце бьется так сильно, и Джисон понять не может, почему: из-за бега или из-за этого глупого поцелуя. Минхо вновь не ответил. И вновь не оттолкнул. Это делает ситуацию намного сложнее, заставляет надеяться на благоприятный исход событий. Но жизнь жестока и не дает лепестку надежды надолго поселиться в груди бедного парня. В течение следующих двух дней удается все же избегать друзей. Но не Хенджина. Он вечно перед глазами. Проходит мимо, весело болтая с Сынмином и Чонином в холле университета, просто склонив голову, здороваясь, выходит из комнаты в одно же время с Ханом, сталкивается с ним в круглосуточном магазинчике около полок с любимыми чипсами старшего. И Джисон наверняка себя накручивает, что Хван специально ищет маленькие встречи по просьбе Чана или Минхо. В субботу вечером, когда большая часть студентов вновь уходит на вечеринку или уезжает к родителям на выходные, Джисон стоит на балконе их третьего этажа. Все-таки стоило взять куртку или хотя бы толстовку потеплее. Он ежится и отпивает свой энергетик, после покручивая жестяную банку, перекатывая жидкость внутри. — Не замерз? — голос сзади пугает и заставляет вздрогнуть. Хан хмурится, так как узнает. Ему не льстит это беспокойство. Наоборот заставляет выпустить колючки и глянуть в ответ грозным взглядом. — Не твое дело, — да, грубо, да, не подумав, да, да, да. У Джисона скоро голова взорвется от наигранных улыбок и притворства. Ему необходимо выплеснуть эмоции. И Хенджин появился как раз вовремя. Цель найдена, режим токсичности активирован. — Не мое, — кивает и усмехается, облокачиваясь на перила, повторяя позу старшего. Хван вытаскивает из кармана пачку сигарет и зажигалку. — Ты куришь? Он ожидает резкий ответ, то же «не твое дело», которое бросил сам буквально пару минут назад. Но, к его удивлению, парень отрицательно машет головой, пока рукой закрывает огонек, поджигая сигарету. — Только, когда проблемы съедают меня. — Поэтому ты разрешаешь никотину съедать свои легкие? — фыркает и допивает энергетик. — Так и будешь язвить? — Хенджин говорит и выдыхает ядовитые пары, подвергая хена пассивному курению. Джисон хмурится сильнее. Казалось бы, куда еще сильнее: еще чуть-чуть, и брови соединятся в единую полосу. Невозмутимость Хвана дает зеленый свет для его токсичности. Будто ждет, пока старший взорвется изнутри от эмоций. Хенджин Джисона бесит. — Твои друзья волнуются. — Знаю, — выдыхает так тихо, и, если бы на улице не стояла мертвая тишина, Хенджин не услышал его. Хан локтями опирается на перила и зарывается пальцами в волосы, оттягивая и отрезвляя, возвращая себя в реальность, где есть другие люди, где есть друзья. — Тогда почему ты их избегаешь? — вытаскивает вторую сигарету, перед этим выкинув окурок первой в жестяную банку, стоящую тут специально для таких, как он, куряг. Джисон и сам не знает. Побег казался ему самым логичным и успешным вариантом. Он все понимает, не дурак же. Мучает и себя, и друзей. Но страх побеждает. Заставляет парня спрятать голову в песок, как страус, избегая окружающих, прячась от реальности в серости одиночества, бесчисленных энергетиках и надоедливых мыслях. Совесть начинает съедать его изнутри. Хенджин начинает болтать, рассказывает сплетни, кружащиеся вокруг Хана после вечеринки. Джисона веселят легкие разговоры младшего и то, как быстро он отпускает ситуацию. Каменная стена, возведенная им самим, постепенно разрушалась. Глупые шутки младшего разбирают ее по кирпичикам. Джисон жалеет, что предвзято относился к парню. Чертовски сильно жалеет. Они разговаривают до тех пор, пока оба не продрагивают до косточек. Хван уже чувствует, как горло хрипит, а тело ломит от высокой температуры. Его организму не требуется многого, чтобы подхватить очередную болячку. Как же намучились родители с ним в детстве, и если он не ошибается, то дома полка в ванной комнате до сих пор ломится от различных медикаментов. И, господи, благослови его чересчур заботливую и вечно беспокоющуюся о своем единственном чаде мать. Перед отъездом в университет она выделила отдельную сумку для лекарств. — Смотрел «Твое имя»? — Джисон спрашивает сразу, как они заходят в комнату. Хенджин машет головой и начинает перечислять сериалы, что глянул еще в старшей школе. Он посмотрел меньше десяти аниме, чем вызвал удивленный и возмущенный возглас старшего. Парни усаживаются на кровать Хана, перед этим Джисон вытаскивает запасы сладостей и фастфуда, которыми питался последнюю неделю, достает свой старенький ноутбук и включает непросмотренное младшим аниме. Внутри он хихикает и злобно потирает руки, Хван попал в сети анимешника и выберется оттуда не скоро, только когда все популярные картины будут посмотрены, а «Ходячий замок» пересмотрен не менее пяти раз. Хенджину не зашло. От слова совсем. Он, привыкший к логичности действий и не любящий открытые финалы, был явно разочарован и не понимал восклицаний Джисона. Можно аргументировать сюжет и быстрое развитие событий коротким хронометражем. Сценаристы не смогли бы раскрыть такой сюжет даже за три часа. Они не замечают, как засыпают. Голова Хенджина лежит на коленях хена, и большой секрет, как они вдвоем поместились на небольшой полуторной кровати старшего. Сам Хан изо всех сил пытался не уснуть, широко открывая глаза, и видел, как его новый друг уже отрубился и пускает слюни. Джисон, честно, пытался, но усталость дала свое. Парни спят в таком положении, сплетя конечности, до прихода Чана. Увидев эту картину, Бан удивился. Очень сильно. Они оба не испытывали к друг другу никаких дружеских и теплых эмоций, а сейчас спят в обнимку. Чан бросает спортивную сумку на стул и вытаскивает телефон из кармана, сразу же открывая камеру. Да, возможно, парни потом будут злиться на него, но они выглядят настолько мило, что он не смог устоять. Быстро делает фотографию и убирает смартфон обратно, в карман штанов. Насколько крепкий сон у Хенджина? Он чертовски сильно рискует, когда подхватывает парнишку под коленки и закидывает его руку себе на шею. Пугает ли тихий стон младшего, когда все же поднимает его в воздух? Да. Его волнует, что Хван проснется и поймет, где и как находится. Его не волнует плечо, которое он повредил еще в Австралии перед началом семестра. Не волнует, что не сможет участвовать в турнире по плаванию между сеульскими университетами из-за своего пренебрежения к здоровью. Его волнует этот красноволосый черт, который утыкается носом в шею и втягивает воздух. И простите, господи и Минхо, но этот паренек вызывает такие яркие и противоположные эмоции в нем, что невозможно сдержаться. Невозможно сдержаться легко-легко чмокнуть в линию подбородка и с невероятной нежностью положить Хенджина на свою кровать и укрыть одеялом. Сегодня видимо Чан будет ночевать у Минхо.

***

— Как там Йеджи? — Хенджин хихикает и закидывает ногу на колени Джисона, — а, Сынмин-а? Ким бросает какую-то вещь, до этого преспокойно лежавшую на стуле, в друга, метко попадая в лицо. Чонин рядом задыхается от смеха, а Хан отбирает телефон Хвана, пока тот гневно пыхтит. И для всех секрет, как эти парни так сильно сдружились. Джисон, который в последнее время и не надеялся на хоть какое-то общение с окружающими людьми, сейчас чувствовал облегчение. Груз постепенно исчезал с его души. Трое взболмошенных первокурсников заставили его вновь стать живым. Но он скучал по своим друзьям. По Чану, который частенько вел себя, как мамочка, по Чанбину и его глупым шуткам, по Минхо… Он скучал по ним всем. — Лучше расскажи, как у тебя с Чан-хеном дела, — гаденько улыбаясь, Сынмин щурит глаза. Красные уши выдают Хвана с потрохами. — Кажется, я влюбился. Хенджин готов провалиться сквозь землю от этих трех любопытных и выжидающих взглядов. Раньше у него были недолгие романы в старшей школе. С девочкой из параллельного класса, с которой он лишился девственности. С парнем по старше, с помощью которого он понял и принял свою ориентацию. И разумеется легкий флирт. Опыта, который у него за плечами, будет побольше, чем у его друзей вместе взятых. Но Чан вызывает те самые бабочки в животе каждый раз, как они видятся. Смущает не только в жизни, случайно дотрагиваясь ладонью до плеча, хихикая над красными ушами младшего или с его же сонного вида, но и в чате. Хван чувствует себя маленькой девочкой, которой написал самый привлекательный парень в школе, укрываясь с головой одеялом и закусывая нижнюю губу так часто, что на ней образовываются трещенки. — Неделю назад, когда мы с Джисон-хеном помирились и уснули в его комнате, на следующий день я проснулся в кровати Чан-хена. И, спасибо господу богу, за мой плохой сон в последнее время. Хен перенес меня на свою кровать, и пока держал на руках, чмокнул в подбородок. Крики и восклики Хана и Чонина надо было слышать. Наверняка в соседней комнате Минхо сидит с ничего не понимающим лицом. Парни наводят такой шум, что у Хенджина уши закладывает. Они хихикают еще долгое время, пока Хван возмущается по поводу шума и уходит к шкафу, отыскивая наряд для их совместного похода в кино. Джисон просит доступ к телефону, и красноволосый диктует пароль, занятый выбором штанов. Считает ли себя коварным Джисон, заходя на аккаунт Чана и пролистывая до тех фотографий, где Бан еще блондин с милыми кудряшками? Да. Раздается тихое «ой», которое обращает внимание всех парней на себя. — Что ты натворил? — Лайкнул фотку Чана. — Дай сюда, — Хенджин не успевает отобрать свой телефон, как Сынмин выхватывает его из рук Хана. Этот розовочелочный черт убегает от друга по всей комнате, что-то строча. Хван готов задушить друзей. — Что вы творите, ненормальные? — задается лишь одним вопросом, когда его смартфон все же попадает к нему в руки. Перед ним открыт пост с полуголым и чертовски привлекательным с этими блондинистыми кучеряшками Чаном на берегу Тасманового моря, обнимающий хмурую темноволосую девушку. И комментарий. Его комментарий. hwang hyunjin: австралийские парни нынче очень горячи!!! Хенджину плохо. У него пальцы судорожно трясутся и попадают не с первого раза на зловещую кнопку «удалить». В один прекрасный день он убьет Ким Сынмина. Друзья хихикают над ним и его мертвенно-бледным напуганным лицом. Телефон Хвана издает звук уведомления, заставляя парней успокоиться и навострить уши, а сердце Хенджина забиться с такой скоростью, что аж уши закладывает. Он вновь чувствует себя маленькой школьницей. cris: спасибо, наверное? cris: кстати, постоянно забываю скинуть. ты милый ;) И прикрепляет фото недельной давности, где Хенджин спит на коленях уснувшего Джисона. Волосы растрепались, футболка растянулась, и были видны ключицы. И, о господи боже, он спал с открытым ртом. Уши предательски краснеют, а сердце отбивает четкий ритм. Ты милый.

***

Сынмину хочется плакать от безысходности. Ситуация, в которую он попал, вызывала в нем такие противоречивые эмоции. Он чувствовал себя влюбленным полудурком. Прошло около двух недель с начала их «отношений», которые вполне устраивали обоих, но не давали никакой ясности. Чанбин не поднимал этот вопрос, а Ким и подавно. — Как самочувствие? — тихий шепот около уха вырывает из мыслей и заставляет пробежать табун мурашек по коже, — Кажется, вчера я перестарался. Ничего не болит? Старший садится напротив и ставит перед ним стакан с кофе и десертом. Они забежали в ближайшую к дому Со кафешку перед парами. Сынмину ко второй, а Чанбину к первой, но младшему этого знать не нужно. — Все нормально. — Точно? — щурит глаза и тянет руку к шее Сынмина, поправляя ворот водолазки, скрывающей все грехи прошлой ночи. Чанбин довольно улыбается, когда Ким повторно кивает, и расслабляется, наблюдая за ним. Парень уплетает за обе щеки несчастный чизкейк и выглядит таким радостным. Будто щеночек, получивший награду в виде вкусного корма. Сынмин удивительный. Сначала он яро доказывает свою точку зрения, а потом мило краснеет от пошлостей, что Со шепчет ему на ухо. И Чанбин чувствует себя так правильно по утрам, когда еще спящий Сынмин прижимается к нему и утыкается носом между лопаток, закидывая ногу на бедро старшего. Чанбину с этим розовочелочным парнишкой легко. — Прости, малыш, сегодня не получится, — уже на парковке университета, прижав младшего к машине, Чанбин гладит по щеке жмущегося к нему и прикрывшего глаза от удовольствия Сынмина, и, черт возьми, он бы отменил все свои планы ради этого мальчика, — Джисон написал в чат, что хотел бы встретиться с Чаном, Минхо и мной и поговорить, объясниться наконец. Сынмин вздыхает. Чанбин и его друзья знали, что Джисон проводит время с Хенджином, ним и Чонином. Они знают, но ждут, когда Хан вернется и расскажет все, поэтому не лезут ни к самому Хану, ни к его новым друзьям. Но Ким видит, как Чанбин переживает за друга, слышит, как он уходит на кухню поговорить с Чаном насчет Джисона. Сынмину хочется извиниться перед старшим. Но за что? За то, что он, Сынмин, проводит время с лучшим другом Чанбина, пока старший мучается в догадках? Да. И вновь парня одергивают из своих мыслей, но на этот раз притягивая за ворот весенней куртки и впиваясь своими губами в его. Со слегка кусает нижнюю губу младшего, вызывая тихий стон. — Хе-е-е-ен! — Слишком много думаешь, — оставляет милый и невинный чмок на губах своего щеночка, поправляет куртку и смотрит так довольно, что вот-вот и улыбка будет от уха до уха. Сынмин закатывает глаза, хватает портфель с заднего сидения и прощается. На дворе середина марта, а погода не особо радует. Ливни учащаются, а столбик термометра не показывает температуру выше десяти градусов. Ким, как любитель комфорта, не особо рад такому. Но он все же любит зиму, когда нос краснеет от колючего холода, а после недолгой прогулки возвращаешься домой, под теплое одеяло и с кружкой чая. Поэтому он не любит мартовскую погоду. Она не дает никакой ясности. Впрочем, как и их отношения с Чанбином. Ким идет к главному входу университета, не замечая нахмурившегося человека, стоящего под тенью деревьев, где проходит каждое утро. Красные волосы развеваются на легком прохладном ветре.

***

— Что вы мне подарите? — А не слишком рано ты задаешься этим вопросом, Джинни-хен? — с набитым ртом отвечает Чонин на обеде, когда они собираются в столовой после нескольких пар. — У тебя скоро день рождения? — с таким же набитым ртом и щеками спрашивает Джисон. И Сынмин готов дать подзатыльники обоим, лишь бы они сначала пережевали, а после болтали. — Двадцатого марта, хен. — Двадцатого марта Феликс устраивает вечеринку. Есть отличная возможность исправить день рождения бесплатно. Хан коварно подмигивает, зная, как Хван недолюбливает Феликса, и запихивает полностью лист салата в рот. Парни оценили его идею и уже начали обсуждать подробности. А Джисону необходимо обдумать сегодняшний вечер и подарок Хенджину. Поэтому на обеде он долго не торчит с ребятами, а быстро ест и убегает. Сегодня он все расскажет друзьям и признается Минхо. Страшно? Чертовски сильно. Но красноволосое чудо переубедило его сбегать и прятаться. Хенджин помог осознать свою неправоту. Хенджин поддержал его в самый сложный момент. Хенджин не заслуживал весь тот негатив, вылитый Джисоном на него. Хану в который раз становится стыдно перед младшим. До запланированной встречи с друзьями остаются каких-то никчемных десять минут. Нервы сдают, руки трясутся, но ноги идут по направлению к парку около университета, где собственно уже ждут хены. Джисон еще издалека замечает снующего туда-сюда Чана и сидящих напротив него Минхо и Чанбина. Сердце делает кульбит, когда Ли замечает его, улыбается и машет рукой, подзывая. — Привет, Сонни, — голос, от которого Хан уже отвык, мягкий, звучит так легко и непринужденно, что на миг становится спокойнее. Холодный ветер, проникающий под куртку, уже не раздражает, а пульс снижает ритм. Джисон здоровается и окидывает парней взглядом. Чан сел на лавочку, на которой сидели остальные. Минхо внимательно оглядывал младшего, а Чанбин, скрестив руки, молча выжидал. Они ждут, пока он начнет. Хан стоял напротив хенов, чувствуя себя очень неуютно. И с каких пор эти парни стали ему не родными? — Я знаю, что очень сильно провинился перед вами. Игнор и побег от проблем не были выходом из ситуации, заставившей меня знатно понервничать. Понял не без помощи Хенджина и его друзей, так что можете благодарить их за то, что вставили мне мозги на место. Я знаю, что каждый из вас волновался за меня, придурка. Я трус. И не заслуживаю вашей дружбы. Прошу прощения за свое ужасное поведение и отношение к вам. Роняет голову, прикрывая глаза, чтобы непрошеные, но ожидаемые, слезы двумя дорожками скатились по щекам. Руки тянутся к лицу, чтобы стереть, но не успевают. Чужие ладони дотрагиваются до него, большими пальцами стирая слезы. Джисон не хочет открывать глаза, так как знает, кто сейчас стоит перед ним. — Ты явно нам потрепал нервы, Джисон-а, — нежный и успокаивающий голос Чана раздается слева, а его тяжелая ладонь ложится на плечо, — но ты наш друг, и мы должны поддерживать тебя и в горе, и в радости, так что все более чем нормально. Хан открывает глаза и начинает смеяться, Минхо рядом тоже начинает хихикать. Бан смотрит удивленно и не понимает, отчего до этого момента грустные друзья начинают веселиться. — Хен, это звучит так, будто ты решил выйти замуж за меня. Губы Чана превращаются в букву «о», а брови вскакивают. Парни начинают смеяться сильнее. Старший закатывает глаза, но улыбку не сдерживает. Такие дураки, ей богу. Проносится в голове вместе со страхом потерять их настоящую, порой глупую из-за таких шуток дружбу. Но на сердце становится лучше, когда Джисон лезет к нему с объятиями. — Чанбин, ты чего молчишь? — А что я должен сказать белке, возомнившей себя королевой драмы? Три пары удивленных глаз таращатся на Со, сложившего на груди руки. Он смотрит в сторону, не желая видеть то, как хены спокойно отпускают ситуацию. Сколько они измотали нервов, сколько они задавались вопросами, а этот парнишка способен только на «простите, я трус»?! Чанбин разъярен, и агрессия быками с красными глазами рвется из него, но он держится. — Чанбин! — Что Чанбин, Чан-хен? — встает так же резко, как и Джисон в испуге делает шаг назад. — Перестань, Хан-и — наш друг, мы должны его поддерживать. — Мы должны? А он не должен? — срывается на крик, не понимая, почему Чан ведет себя так по-детски. Хотя кто здесь ведет себя по-детски? — Он не должен поддерживать Минхо, который закрылся в себе после той вечеринки? Он не должен поддерживать тебя и зарождающиеся между тобой и Хенджином отношения? Он не должен поддерживать меня и Сынмина? Черт. Чанбин начинает жалеть сразу же, как только сказал про щеночка. Прикрывает глаза, успокаивая разыгравшегося внутреннего демона. Не стоит дальше говорить про Кима. — А не должен был ты рассказать о своих отношениях с Ким Сынмином нам, своим друзьям? — не громко, спокойно, сузив глаза, говорит Чан, и каждое его слово больно отпечатывается на сердце Со. — Должен был, — кивает и переводит взгляд на Джисона, стирающего слезы вновь и вновь, — но наша дружба начала рушиться после того, как Хан стал игнорировать нас. — Хен, я знаю, что подвел вас всех, я знаю, что я плохой друг. И я прошу у тебя, Чан-хена и Минхо-хена прощения. Я не хочу повтора всего этого. Я постараюсь стать лучше и быть лучшим другом всем вам, — Хан делает шаг вперед, переборов страх перед огнедышащим Со. И Чанбин бы не был Чанбином, если бы не зажал младшего в объятиях. Как бы он не ругался, как бы не обижался и не злился, Джисон все же его лучший друг и коллега. Чувствует, как он вздрагивает от всхлипов, и зажимает еще сильнее. Одна непрошеная слеза все же скатывается по щеке старшего и впитывается в куртку Хана. Они стоят так долго. Чанбин ждет, когда шмыганье закончится, и только тогда выпускает из кольца своих рук. — Ты придурок, Хан Джисон, — тычет пальцем ему в грудь, — больше не смей страдать в одиночку. На это у тебя есть мы и они. Палец, тычущийся в куртку младшего, переводится за спину и указывает на компанию, входящую в небольшое кафе, напротив университета. Окна здания панорамные, благодаря чему видно, как парни садятся за столик и смеются. Красные волосы видны издалека. — Спасибо, что вы у меня есть. — Оплата налом или аналом? — Минхо! Чанбин валится на скамейку и начинает хохотать, вызывая своим смехом смех друзей. Джисон, краснея, пытается ударить Ли, который улыбается во все тридцать два и убегает от неудачных попыток навредить. — Минхо-хен! Ну, перестань! Хан возмущается долго. Очень долго. А старший и не прекращает шутить, наслаждаясь тем, что наконец все встало на свои места и их шутки вновь имели место быть. Ли в порыве дергает за руку младшего, а тот не держится устойчиво на ногах никогда, поэтому этого хватает, чтобы Джисон навалился на хена. — Ладненько, — Чан хватает за куртку Со, до сих пор задыхающегося от смеха, и тащит в сторону кафе, — Чанбин, не хочешь кофе? Я вот очень хочу! А эти двое и не замечают. Знаете, как в фильмах. Смотрят друг другу в глаза, и ничего не имеет смысла, кроме них самих. Шум машин и говор окружающих людей затихают. Мир затихает. Минхо хватает Хана за воротник куртки и вновь тянет на себя, припечатываясь своими губами к чужим. Глаза Джисона распахиваются в удивлении и явном непонимании ситуации. Буквально пару минут назад они смеялись и шуточно дрались, а сейчас Ли целует его (!), прижимая ладонь правой руки к затылку, а левой гладит щеку. — Хен, что ты творишь? — задает вопрос, еще не отдышавшись. Их лбы соприкасаются, а руки сплетаются. — Тебе можно, а мне нет? Убейте Ли Минхо. Так звучала первая мысль Хана после ответа. Он итак на взводе. Легкие скоро взорвутся от недостатка воздуха, а сердце вот-вот и выпрыгнет из груди от переизбытка окситоцина. Ноги не держат — еще немного и парень свалится на бетонную дорожку парка. — Я влюблен в тебя, хен. — Я знаю, Ханни. — Минхо слегка отодвигается и садится на скамейку, притягивая младшего к себе, обнимая. — И? — И я много думал. Долго и много думал еще с той злосчастной вечеринки, еще с того смазанного поцелуя около столовой. И я пришел к выводу. Та история с Хенджином закончилась, так и не начавшись. Ты помог мне осознать, кто поистине дорог моему сердцу. Ты мне очень нравишься, Сон-и. Джисон не дышит. Это сон или параллельная вселенная? Или сон в параллельной вселенной? Минхо и правда что-то чувствует к нему, Хан Джисону?! То есть эти полгода не разделенных чувств закончились? Господи, это не может быть правдой. — Почему ты молчишь, Ханни? Минхо смеется с младшего и кладет свою ладонь на пухлую левую щеку, поглаживая большим пальцем. Он чертовски сильно любит эти щеки. А еще чертовски сильно любит видеть эту белку счастливой. И осознавать, что являешься причиной счастья Джисона, приятно. — Хен, я так рад этому, — голос начинает дрожать, а глаза застилает пелена, — господи-и-и! Джисон плачет и захлебывается счастьем, нахлынувшем резко, словно цунами. Его разрывает от эмоций. Слеза за слезой скатывается по щекам. Но он не обращает на это внимания и вновь целует своего хена. Это их первый поцелуй, когда оба отвечают и не стоят, как истуканы. Это их первый поцелуй с эмоциями. Это их первый поцелуй, но на самом деле четвертый. Это их первый поцелуй, и таких потом будет бесчисленное количество. Это их поцелуй. Минхо улыбается и отрывается от полюбившихся за такое короткое время губ. Стирает большими пальцами слезы с лица своего Хан-и и смотрит в глаза, в которых плещется такая нежность, обожание и любовь. Чертовы бабочки в животе оживают, а трепет душит изнутри, сводя мышцы в районе солнечного сплетения. — Хан Джисон, станешь ли ты моим парнем? — Я уже давно твой, хен.

***

— Ким Сынмин! Они усаживаются за столик в кафешке напротив университета, посмеявшись с шутки Чонина, когда Хенджин слишком громко зовет друга, заставляя окружающих вздрогнуть. Хван понимает это и кланяется, извиняясь, но усевшись на место, продолжает хмуро смотреть на Сынмина. — Что-то случилось? — Случились ты и Со Чанбин, обжимающиеся на парковке сегодняшним утром! Сынмину хочется сбежать. Неужели их и правда увидели? Неужели они слишком разнежничались, что не заметили, что за ними наблюдают? Неужели, неужели, неужели… Мысли летают из одной стороны черепной коробки в другую, врезаясь в стены. Паника охватывает Кима. — Почему ты не сказал, что встречаешься с Чанбин-хеном? — Потому что мы не встречаемся? — Сынмин сам не знал, было ли это утверждение или вопрос. Глаза Чонина все лезли и лезли на лоб. Он явно не ожидал, что после его шутки Хенджин сразу перейдет на серьезную тему, удивив знанием этой новости не только самого Чонина, но и Сынмина. — Мы не встречаемся, — вновь повторяет, уверяя скорее себя, чем друзей, — но спим. Первый раз случился на следующий день после той самой вечеринки Феликса. А потом все как-то перетекло в секс по дружбе. — А целовашки около машины перед парами тоже входит в ваш договор? Вы выглядели как самая настоящая парочка. — Я не знаю, Джинни, не знаю, — Сынмин хватается за волосы и оттягивает их, и Хенджину кажется, что еще чуть-чуть и младший оторвет себе волосы, — Я много думал насчет наших отношений и понял, что влюбился, погряз по уши. Я хочу признаться, но что если потеряю его? Не хочу потерять его теплые объятия и поцелуи по утрам. Не хочу терять Со Чанбина. — Ты не думал, что, признавшись, вовсе не потеряешь его, а станешь его парнем? — говорит Чонин и приобнимает хена. Сынмин правда рад, что познакомился с этим лисом. — Думал, но каковы шансы? И правда. Каковы шансы, что Чанбин, не захотев брать ответственность, уйдет, сославшись на их договор о просто сексе и ничего большем? Велики. Поэтому Сынмина устраивает его позиция. Он наслаждается моментом и тем, что есть у него сейчас. Не завтра, не послезавтра и даже не через год, а именно сейчас.

***

Крики были громкими. Очень. Бедная новенькая официантка чуть не разбила стаканы от неожиданности. Знакомый бариста попросил быть потише, угрожая, что выгонит, но улыбку от увиденных сплетенных рук Джисона и Минхо не сдерживает. Поздравляет и вновь шикает на расшумевшуюся компанию. — Наконец-то! — шепотом кричит Чанбин и не обращает внимания на смущающегося Хана. После признаний и нескольких минут на передышку и приведения себя в порядок Ли тащит младшего в кафе, где до сих пор сидели друзья. Их увидел Хенджин еще в окне, одной рукой прикрывая рот от удивления, а другой схватившись за рядом сидящего Чана. Внутри их встретили криками и аплодисментами. Персонал и другие клиенты были явно недовольны, но каждый день ли сходятся Ли Минхо и Хан Джисон? Они сидят долго, обсуждая все и вся. Притираются, знакомятся лучше, становятся семьей, поддерживающей друг друга. И Хан рад, что сейчас, в данный момент, его окружают шесть прекрасных и добрых парней, один из которых является его парнем и сейчас под столом сжимает его руку. Джисон рад, что все сложилось так, как сложилось. Все страдания и мучения стояли того. Сейчас он поистине счастлив.

***

— С днем рождения, дорогой! — Спасибо, мам, — улыбается так ярко-ярко, что Чан рядом тоже не сдерживает улыбки, — Сегодня отпразднуем с друзьями, а на следующих выходных постараюсь приехать к вам. — Хорошо, Джинни, — мама тяжело вздыхает, и Хенджину кажется, что она пустила слезу, — Мой мальчик стал таким большим, небось все парни там попадали от твоего вида, да? — Мам! — Что «мам», сынок? Я мама уже девятнадцать лет, если ты забыл. — Хенджин жалеет, что три года назад признался родителям в своей ориентации. Чан, сидя совсем рядом хихикает, — Или у тебя уже на примете кто-то есть? Хван переводит взгляд на старшего и смущается. Щеки становятся предательски розовыми, а сердце начинает колотиться. Его обычная реакция на Бан Кристофера Чана при такой близости с ним. Сейчас всего десять утра, а они уже не спят. Точнее Хенджин спал, когда хен пришел к нему с небольшим пакетиком и тортом в руках. Джисон сбежал к Минхо, оправдываясь, что очень соскучился по своему парню, но упаковочная обертка для подарков торчала из-за его спины, поэтому парни отпустили его. — Я хотел, чтобы мое поздравление не было таким сумбурным благодаря всяким белкам, но все получилось так, как получилось, — Чан присаживается рядом с сонным воробушком, оглядывая совсем недавно покрашенные в нежно-розовый цвет волосы, в данный момент спутавшиеся от долгого сна, — Я очень рад, что ты появился в моей жизни, что стал лучшим другом для нашего Джисона, что стал поддержкой для всех нас. Но для меня ты стал не только другом, Джинни… У Хенджина сейчас сердце лопнет от переизбытка эмоций. Он только проснулся, а его уже заставляют очень сильно смущаться. Старается собрать себя в кучу, по кусочку воздвигая самого себя, но получается с трудом. Он, Хван Хенджин, сейчас сидит в растянутой футболке и трусах, слава богу, что одеяло скрывает нижнюю его часть, с далеко не чистой головой, не чищенными зубами и опухший перед невероятной красоты, талантливым продюсером. Хочется провалиться под землю, и его спасает звонок. На экране высвечивается «мама» с тремя белыми сердечками. Он извиняется и принимает вызов, здороваясь. Просит у матери десять минут, отключается, вновь извиняется перед Чаном, натягивает на себя шорты и убегает в ванную. Приваливается к двери и выдыхает, пытаясь успокоить сердце. Тахикардии ему не хватало. Делает свои дела со скоростью света и выходит из своего недолгого убежища. Чан, убрав торт в небольшой холодильник около двери, сидит и смотрит в стену. Хвану стало совестно. Не дал договорить, сбежал, какой позор. Подходит и кладет руку на плечо, вырывая из своих мыслей. Старший улыбается и руку перекладывает на свою щеку. Льнет, как кот, требующий ласки. У Хенджина сердце точно не выдержит. — Хен, ты восхитительный, — хихикает и второй рукой зарывается в мягкие волосы. Его вот от совсем недавней покраски стали жесткими, совсем как солома, только розовая. — Я? Джинни, ты восхитительный, очаровательный, прекрасный, до ужаса талантливый и до дрожи в ногах красивый. — Я заставляю твои коленки дрожать? Черт, черт, черт. Хенджин ненавидит себя за свой распутный и острый язык. Чан усмехается и тянет его на себя, заставляя сесть к себе на колени. О господи боже. О господи боже. О господи боже. — Ты заставляешь не только дрожать коленки, но и делаешь меня счастливым. Ты мне нрав… Черт бы побрал Хенджина и его день рождения сегодня. Телефон вновь разрывается от звонка. Младший смущается и тянется за смартфоном, принимая вызов и все также находясь на коленях Бана. — Да, мам, кажется, я влюбился в своего друга, — отвечает на вопрос и смотрит в карие глаза напротив. Госпожа Хван начинает пищать, и из нее льется такой поток вопросов, что Хенджин уже не помнит суть первого. Он, как бессовестный сын, врет, что пора бежать по делам, и прощается, обещая позже рассказать о том самом друге. — Так ты влюблен в своего друга? — Чан смотрит в душу, при этом улыбаясь и держа свои руки на чужой талии. Будто знает все тайны Вселенной. — В тебя, хен, в тебя я влюблен, — Хенджин выдыхает, опуская голову, лишь бы не смотреть в эти глаза, — Ты заставляешь мое сердце трепетать так, как никто не мог. Ты заставляешь думать о тебе каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Если бы ты только знал, как сильно бьется мое сердце и как часто мысли о тебе крутятся в моей голове, то сошел бы с ума. — Ты итак сводишь меня с ума, — заставляет поднять голову, держа за подбородок, и впивается в такие желанные пухлые губы. Как он долго этого ждал. На протяжении этого слишком эмоционального и долгого месяца его мысли крутились вокруг этого мальчишки, что сейчас жмется и отвечает так яростно, будто умрет без поцелуя. У Чана голову кружит от такого Хенджина. От такого чувствительного и такого прекрасного. Вкус мятной зубной пасты передается и ему, когда Хван углубляет поцелуй, вторгаясь в чужой рот и вжимаясь в тело старшего. И Чан бы хотел продолжить, хотел бы зацеловать желаемое тело, хотел бы покрыть своими метками парнишку с ног до головы, хотел бы заставить умолять продолжить. Но не сейчас. Сейчас они предоставлены своим чувствам, своей любви, а не похоти. Они отстраняются друг от друга и прижимаются лбами. Каждый задыхается не только от недостатка воздуха, но и от счастья, что накрывает с головой. Младший улыбается, как дурак, и прячет лицо в районе сгиба между шеей и плечом. — Ты знал, что мило смущаешься? — хихикает так, будто он тут младший, за что получает легкий хлопок по спине и еле слышимое мычание. Хенджин ерзает и обнимает крепче, повиснув, как обезьянка. — Хен, если ты продолжишь издеваться, то я тебя ударю. Чан смеется уже в голос. А Хенджин улыбается и целует в шею, слегка прикусывая. Чтоб не повадно было. Но стоит ему сомкнуть зубы на светлой коже, как Бан встает. Вместе с ним. Черт бы побрал эту качалку и последствия, вытекаемые из нее. — Чан, твое плечо! Ты не должен поднимать тяжести! — Хенджин верещит, пытаясь освободиться и спрыгнуть, но крепкие руки не дают, прижимая к себе так крепко, что кажется еще чуть-чуть и его ребра треснут. — Ты моя самая легкая тяжесть, Джинни. У Хенджина сердце с этим парнем точно не выдержит.

***

— Сонни, тебе противопоказан алкоголь, ты знаешь? — Минхо отбирает у своего парня красный стаканчик с жидкостью, градус которой явно не совпадает с газировкой, — Я не хочу потом опять ходить несколько дней с красным отпечатком твоей руки на своей щеке. — Минхо-о-о, — Хан начинает канючить, оправдываясь за тот случай и пытаясь забрать стакан, — У моего друга день рождения! — У нашего! — Ну, Минхо! Чан хохочет, утыкается носом в спину Хенджина, прям в местечко между лопатками, пытаясь не рассмеяться сильнее, и обнимает крепче. А Хенджину остается лишь трястись от испытуемых им чувств. Он так счастлив, что даже не верится, что эта жизнь принадлежит ему. Они сидят на первом этаже дома Феликса за столиком в гостиной. И так как мест на диване не хватило, Хвана посадили на величественный трон — колени Бан Кристофера Чана. А он и рад. Они оба рады. — За Джинни! — Джисон все-таки отбирает стакан с соджу у Минхо и подскакивает, вытягивая руку с алкоголем в середину. — За Джинни! Хенджин готов признать, что этот день рождения самый лучший, что у него был. Его окружают пятеро замечательных друзей и один личный горячий австралиец с очаровательными ямочками, который сейчас притягивает его за талию и целует на виду у всех. Парни начинают улюлюкать и хлопать, обращая внимание других людей на себя. А Чан целует долго, мокро, развязно, показушно. Знает же, что розоволосому нравится. Знает, как кроет от его власти над ним, Хван Хенджином. Старший отстраняется и целует в лоб, вызывая бабочки в животе Хвана. Рядом сидящий Джисон хихикает, смущая Хенджина еще сильнее. Чан по-хозяйски кладет руки на талию своего парня и заводит разговор с Чанбином, который взволнованно поглядывал на Кима, сидящего напротив, на кресле. Сынмин улыбался так натянуто, что это стало понятно даже пьяному Хану. Чанбин нервничает и переживает. Что случилось с его щеночком? Что заставило его так грустить? Со хочет вовлечь младшего в разговор, но не получается — тот отвечает односложно. Поэтому, как только Ким встает, чтобы отлучиться в туалет, Чанбин подскакивает, извиняется перед Чаном и идёт за младшим. — Минни, все хорошо? — останавливает прям перед дверью в туалет, перекрывая на случай все побеги руками по бокам. — Все хорошо, хен, — кивает и собирается пройти под рукой, но ему не дают этого сделать. — Не ври. — Не вру. — Врешь, — кладет руку на подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза, — почему ты так расстроен? Сынмин стонет от безысходности и думает, думает, думает. Этот умный, частенько помогающий ему со сложными задачами, будучи закутанный лишь в простынь после их секс-марафона, и одновременно глупый человек, невидящий такие толстые и очевидные намеки, вводит Кима в заблуждение. — Я устал, хен, — смотрит с нахмурившимися бровями. И не сказать, что этот человек пьян, — Я устал от одиночества, устал от нашего договора, устал, что наши отношения на самом деле лишь просто перепих по дружбе. Я прекрасно знаю, что мы так договаривались. Но, хен, кажется, я влюбился в тебя. — Ты такой дурак, Ким Сынмин, — Чанбин ласково улыбается и с подбородка на щеку ладонь переносит, нежно поглаживая большим пальцем, — Прости, что так долго заставлял тебя думать об этом. Я трусил признаться первым. Ты мне понравился еще в тот день в столовой, а наш первый поцелуй был самым лучшим в моей жизни, не смотря даже на то, что после ты подарил мне поцелуи страстнее и горячее. Со смеется с попыток Кима вырваться и кладет вторую руку ему на талию, удерживая. Сынмин бурчит, но все же остывает и кладет руки на шею старшего. Чанбин чувствует, как счастье приятной негой разливается по телу. — Ты только мой, щеночек, — шепчет почти в губы и поддается вперед. Они целуются так, будто это их первый поцелуй. Так, будто не было этого мучащего месяца и непонятного состояния. Так нежно, как никогда раньше. Чанбин чувствует влажность на своих щеках и понимает, что восхитительный парень перед ним плачет. Он слегка отстраняется и стирает большими пальцами слезы с уже родного лица. Улыбается до сжимающегося сердца и целует в нос, шепча комплименты. Сынмин не верит, что живет эту жизнь.

***

— Теперь получается, что у нас три пары, а Чонин — волк одиночка? — Думаю не надолго, — Чан хихикает и складывает вещи, которые только снял с себя. На часах пол третьего ночи. Для них это рано. Но сил не осталось совсем, поэтому празднование для них закончилось. А осознание того, что спать будут вместе, переплетя конечности и зажав друг друга в объятиях, грело душу. Джисон предложил жить парами, оправдываясь, что часто пропадающего в зале практик Минхо ему не хватает, а им только в радость. Хенджин лежит уже в кровати, и Чану кажется, что еще несколько минут и младший уснет. И даже полуголый горячий австралиец не может спасти Хвана от лап сонного царства. — Джинни, — шепчет на ухо, забираясь в кровать. Трется носом о щеку розоволосого, заставляя его проснуться. — Да, — стонет слегка и зевает, — я не сплю, милый. — Еще как спишь, малыш, — старший хихикает и ведет носом от щеки до уха, наслаждаясь тяжелым дыханием своего парня. Явно чего не ожидает Чан, так это того, что в Хенджине еще остались силы. Хван мимолетно оказывается на чужих бедрах, опираясь руками о грудь. Чан смотрит и не верит. Этот парень буквально пару минут назад спал, а сейчас сидит верхом на нем, специально проезжаясь задницей по его паху. — Я не сплю, — обиженно заявляет и кусает губы. В голосе слышны нотки алкоголя с вечеринки у Феликса. Выглядит чертовски горячо. Со слегка растрепанными волосами, тяжело вздымающейся грудью и закусанными губами, которые хочется лишь целовать, целовать и целовать. — Малыш, давай не будем торопиться? — Чан руки с груди убирает и кладет себе на шею, поднимается и садится, все также держа в руках своего мальчика, — У меня есть идеальный ты, поэтому я хочу сделать эти отношения такими же идеальными. — Чан… У Хенджина слезы текут. Он не думал, что счастье приносит столько слез. И кто из них идеальный? Точно уж не он, опухший и разрыдавшийся. Бан притягивает его ближе и обнимает крепко-крепко, успокаивающе поглаживая по спине. И лишь, когда слышит сопение, слегка отстраняется и укладывает в самодельно сделанную двуспальную кровать из их односпалок, все также с нежностью прижимая к себе. — Я так сильно в тебя влюблен, Джинни, что теряю голову при виде тебя. Ты заставляешь меня жить настоящим, не возвращаясь к прошлому. Я рад, что в моей жизни появился ты, малыш. Убирает с лица волосы и гладит морщинку, залегшую меж бровей. Внутри так хорошо, что даже не верится. Не верится, что можно так. Так счастливо, весело, без страданий и разбитых сердец. Хван Хенджин — его трофей за прошлую жизнь, наполненную болью. Хван Хенджин — его спасение. Поэтому он сделает все, чтобы слышать смех и видеть каждый день улыбку Хван Хенджина.

***

— Минхо, дай пять минут, — хнычет и укрывается с головой, поджимая ноги. Старший срывает одеяло и откидывает на стул. Перед ним его бельчонок лишь в трусах, сжавшийся от холода. Сам Ли уже был одет, умыт и собран. А Джисон, обещавший, что встанет полчаса назад, сейчас возмущенно смотрит на своего парня, нахмурив брови. — Джисон-а, уже двенадцать, — садится рядом и тянет руку к растрепавшимся волосам, — у нас сеанс в два. — Вот тебе хорошо! — Хан указательным пальцем тыкает в плечо, — А у меня задница болит! Сам виноват! Минхо смеется и смеется громко, заставляя Джисона замолчать и в удивлении уставиться. Старший редко, когда смеялся так громко и так открыто, поэтому у Хана сейчас что-то трепетное в груди расцветает. Стать причиной чужих улыбки и громкого смеха чертовски приятно. Даже, если это стоит большой жертвы в виде потерянных нескольких часов сна и болящей на утро задницы. — Тебя поцеловать в попу, чтобы не болело? — ухмыляется, как только он может, по-кошачьи так, заставляя щеки и уши покраснеть. — За что ты мне такой? — бурчит и хватает вещи, быстро натягивая футболку, а за ней толстовку, накидывая капюшон на голову, скрывая свои краснеющие уши. — За все хорошее, детка, — Минхо смеется и уворачивается от летевшей в него подушки. Джисон хватает джинсы и идет в ванную в толстовке и трусах, не скрывающих красные пятна на бедрах. Их договор «никаких засосов на видных частях тела» выполняется, но страдает все то, что не видит окружающий мир. Хан собирается минут двадцать, приводя себя и свои волосы, которые торчат в разные стороны, в порядок, не обращая внимания на Ли, снующего в ожидании туда-сюда по комнате. Выходят они за час до начала фильма, а этого должно вполне хватить для пешей прогулки до кинотеатра и даже минут двадцать останется на выбор еды. Минхо закрывает комнату, а Джисон держит свой портфель и листает ленту. Он все еще сонный, да и мозг соображать совсем не хочет. Поэтому и не замечает уже пролистанную фотографию. Но что-то цепляет — он возвращается и понимает, что пост принадлежит Чану и датируется сегодняшним днем. На фотографии пара лежит в кровати, и Хан готов поспорить на десять тысяч вон, что хен сделал фото, только открыв глаза. Обычное селфи Чана, но видеть его счастливую улыбку и Хенджина с гнездом на голове, спрятавшего лицо в шее старшего, так хорошо. В груди разливается тепло, лайк ставится мгновенно, и руки тянутся к клавиатуре. honeyjisung: представьте, эти милашкинсы — мои друзья! Джисон хихикает и показывает пост и комментарий Минхо. Они вместе умиляются, переплетают руки и идут спокойным шагом, обсуждая своих друзей. Младший очень рад, что его хен нашел свой якорь. Он сам был плохим якорем, часто напоминая Бану о Ханне. Как и Чан, в свою очередь, напоминал Джисону его старшего брата. Они пытались помочь друг другу, но делали этим еще хуже, усугубляя ситуацию. Минхо и Хенджин спасли двух тонувших в своих страхах и прошлом людей.

***

— Это наше первое свидание, поэтому я хотел, чтобы все прошло идеально, — шепчет на ухо и берет за руку, переживая, что не понравится. — Парк аттракционов? Чан, это же парк аттракционов! — Хенджин начинает скакать от радости. У Бана от сердца отлегает, когда младший тащит его внутрь, на территорию парка, и пищит от увиденного, будто ребенок. Хенджин милый, когда улыбается во все тридцать два зуба и смотрит горящими глазами вокруг. Они идут к тиру, где можно выиграть игрушки. Уходят правда ни с чем, но с азартом. Проводят там почти пять часов. Американские горки, сладкая вата, тающая быстро из-за повышенной влажности, комнаты страха и веселья, страшные аттракционы и в конце концов колесо обозрения. Солнце село около часа назад, а парк закрывается через полчаса, поэтому народу не так много. Занимают свою кабинку и спокойно выдыхают. Двадцать минут спокойствия и красивых видов на почти ночной Сеул. — Это было мое самое лучшее свидание, Чан, — улыбается и прижимается ближе, прикрывая глаза. Старший обнимает крепче и чмокает в висок. Они половину круга, до самой вершины, молчат. Но это молчание кажется настолько уютным и правильным. Лишь апрельский ночной ветер дает о себе знать. С дня рождения Хенджина прошло десять дней, и у них выбился свободный день из плотного графика. У Чана — студия, в которой он мог бы пропадать сутками, если бы не друзья и парень, и поступивший заказ из не очень популярной музыкальной компании. Времени не хватает, и когда он видит шанс на выходной день со своим мучным мальчиком, он хватается за него и не выпускает, откладывая аппаратуру, листы с текстами и наушники. У Хенджина — первый курс и привыкание к новому. Старшая школа далеко не университет, что дало ему знать еще в первую неделю обучения. Да и к тому же, преподаватель по танцам грузит их так, что тело не перестает болеть до следующего занятия. Но, когда Чан зовет его на свидание, Хенджин просит однокурсника скинуть всю домашку и, признаться честно, он никогда так быстро не писал. Рука, правда, потом отваливалась, но поцелуи его парня вылечат все на этом свете. — Предлагаю продолжить наше свидание просмотром фильма, — Хенджин говорит, когда выходят из парка аттракционов, и пытается доесть сахарную вату, которую они купили еще раз прям у выхода. Чан соглашается и отхватывает большой кусок от розового сладкого облачка, вызывая возглас младшего. Бан не хотел есть столько сладкого, поэтому купили только Хенджину, это ведь он пьет карамельный латте с тремя ложками сахара и ест тоннами кислинки в виде червячков. Старший смеется и запихивает оторванный кусок в рот. Хван глаза закатывает на дурачество этого грозного продюсера-рэпера. В общежитие они идут пешком, обсуждая, что будут смотреть. Решают, что ромком — самое то, чтобы закончить этот день хорошо. Заходят в круглосуточный магазин, находящийся около общежития, покупают сладости, чипсы. Хенджин уже видит маленькую красную точку у себя на носу. Все же с фастфудом ему переусердствовать не стоит. — Как там Сынмин? — спрашивает Чан, когда они заходят в уже свою комнату. — Цветет и пахнет, — Хенджин валится на их сдвинутую кровать, пока Чан разбирает пакет, — Не знаю, что с ним делает Чанбин, и, если честно, не очень хочу, но пусть продолжает. Я теперь намного реже подвергаюсь абьюзу. Старший смеется заливисто, переодевается в домашние майку и шорты и заваливается на кровать к Хвану. Хенджин лезет обниматься, и, господи, храни терпение Бана, получает то, что хотел. И стоит лишь протянуть «Ну, Чанни-и-и-и». Чан сам не понимает, как каждый раз сдается и делает то, что просил младший. Он чувствует себя таким влюбленным полудурком. Зато чертовски счастливым. Хенджин закидывает правую ногу на Чана и лицом утыкается куда-то в плечо. Носом проводит до шеи и слегка прикусывает, оставляя после себя след, который исчезнет минут через двадцать. Ему не нравятся засосы. Они портят и клеймят прекрасную шею его парня. Поэтому он лишь целует и слегка-слегка посасывает ее. — Я хочу… — поцелуй в место у сонной артерии, — хочу… — поцелуй за ухом, — хочу закончить этот день… — легкий чмок в губы, — этим. У Чана в голове просмотр фильма, игра на xbox, которую одолжил им Чанбин, в конце концов философия, которая лежит на столе младшего открытой уже дня три. Но лишь, когда рука его мальчика скользит вниз и лезет под майку, он понимает. Никакой философии сегодняшним вечером. — Милый, — старший тяжело выдыхает, когда холодные длинные пальцы легко-легко проходятся по его прессу, — ты уверен? — Чан, боже, — Хенджин седлает его и смотрит так грозно, — я все это время думал об этом. И поверь мне, в тебе и в наших отношениях я уверен на сто процентов. Бан смеется и ладони размещает на половинках розоволосого, с удовольствием сжимая. Пока руки Хвана гуляют по мышцам старшего, Чан вспоминает, где у него лежали презервативы и смазка. Мысли обрывает вверх потянувшаяся майка, которую Хенджин хотел снять побыстрее. За майкой шорты, футболка, джинсы. На них остается лишь нижнее белье, заставляя смутиться своей наготы. Младший хихикает, когда Чан переворачивает его на кровати и отворачивается в поисках контрацепции. На спине старшего образуется милое сердечко из большой ромбовидной мышцы. Сердце кажется таким ровным и четким. Хенджин видит, как под кожей перекатываются мышцы. И, господи боже, это невероятное зрелище. Хван Хенджин по своей натуре эстет. Он видит красоту там, где ее нет и априори быть не может. Его мышление отличается от стандартного, он смотрит сквозь рамки окна и мыслит свободно, пока остальные вместо стекла видят кирпичную стену. И сейчас, когда перед ним его парень, тело которого больше смахивает на тело какого-нибудь греческого бога, Хенджин делает в голове наброски своей будущей картины. Он давно решался начинать рисовать. Та самая тетрадь по философии была изрисована цветами, глазами, людьми в различных позах. Он даже купил специальный альбом для рисования, дорогие кисти и краску. И теперь он знает, как будет выглядеть его первая картина. Чан улыбается, как дурак, когда оборачивается и видит все так же лежащего Хвана, который смотрит на него так восхищенно. И, честное слово, старший готов душу дьяволу продать, только бы сердце не лопнуло от переизбытка счастья и чувств. Его тревожность порой дает о себе знать. Ведь счастье не может быть вечным. Жизнь циклична, как и черные, белые полосы. Всегда за чем-то хорошим будет что-то плохое, как бы сильно этого не хотелось. Живи моментом, Чанни. Не думай о проблемах, плыви по течению. Последние слова его сестры, которые она сказала ему, пока они разговаривали по телефону за день до ее смерти, всплывают в голове. И Чан понимает, что его девочка была права. Его маленькая сестренка была такой мудрой, советуя своему старшему бестолковому брату, как поступить или что сказать. Ханна всегда была права. И даже сейчас, когда ее нет рядом, когда у него своя жизнь, парень, друзья. Даже сейчас она оказывается права. — Милый, все хорошо? — Хенджин садится перед старшим и ладонями хватает чужие щеки, всматриваясь в родные глаза. — Да, — Чан выдыхает и сжимает Хенджинову руку, — просто вспомнил кое-что, связанное с Австралией. — Мы можем остановиться и поговорить, хен, — волнуется так искренне, сводя брови вместе и совсем позабыв о стояке, заставляя почувствовать себя таким нужным. — Не переживай, малыш, — Бан хихикает и второй рукой гладит бедро младшего, постепенно поднимаясь выше, — Я же должен позаботиться о своем мальчике. Хенджин тушуется и руки убирает, краснея ушами. Чан поддается вперед и целует напористо, почти сразу врываясь в чужой рот. Ладонь поднимается все выше и выше, к кромке боксеров, и бессовестно лезет под них. Рука так правильно сжимает полувставший член, большим пальцем поглаживая головку. — Ты точно уверен? — отрывается с громким чмоком и заглядывая в полные похоти глаза Хвана, — Можем просто обойтись дрочкой. — Хен, прекрати, я так давно хочу твой член у себя в заднице, поэтому закрой рот, пожалуйста, и делай свое дело. Чан смеется и идет в наступление, повалив Хенджина на спину и впившись в его шею. Если младший не любил засосы на его шее, то вот он наоборот, готов присосаться к этой чертовски идеальной шее. Красные пятна расцветают с левой стороны кадыка, у яремной впадины, чуть ниже уха. Он кусается, но после обязательно зализывает. И Хван готов вечность так лежать под своим парнем. Они избавляются от белья так быстро, уже не стесняясь ничего. Хенджин укладывается на середину и сдувает волосы с лица. Чан хватает свою подушку и сует ее под поясницу младшего. Чтоб удобно было. Он нащупывает смазку и выливает себе на пальцы, разогревая. Хенджин перед ним прекрасный. С растрепавшимися розовыми волосами, искусанными и покрасневшими губами, засосами на шее и груди. Хенджин восхитительный и полностью его. Начинают с одного пальца, ведь младший давно не растягивал себя. Со знакомства с Чаном он всегда обходился одной лишь дрочкой, не желая мечтать о том, чего может не быть. Но сейчас Чан, его парень, растягивает его под себя. Они оба не девственники, прекрасно знают, что да как, но почему то нервничают так, будто это их первый раз. Старший несколько раз спрашивает, точно ли Хенджину не больно прежде, чем добавить второй палец. У Бана пальцы толще и ощущаются совсем по другому, чем свои. И никакой дилдо теперь не заменит эти чудесные пальцы. На растяжку они тратят довольно много времени. Третий палец добавляется, когда Хенджин начинает извиваться от удовольствия. Поистине чудесные пальцы Чана быстро находят нервный комок, заставляя младшего заскулить от наслаждения. Хван начинает умолять о пощаде. Старший, найдя простату, все чаще затрагивал ее. Такими темпами Хенджин кончит еще до того, как Чан войдет в него. И именно тогда, когда оргазм был совсем близок, когда тело уже предчувствовало эту волну мурашек и расслабления, пальцы исчезают. Хван ощущает холод и пустоту, протестуя. Но, увидев, что Чан надевает презерватив и поливает член смазкой, успокаивается. Он чувствует себя чертовым гедонистом. Проникновение ощущается совсем по другому. Это уже не пальцы, это чертов член Бан Кристофера Чана. Хенджин бьет ладошкой по плечу нависшего над ним хена. Он предполагал, что Чан не маленький, но сейчас ощущать это на себе больновато. К тому же последний его секс с проникновением был… четыре месяца назад? — Больно? Мне остановиться? — застывает в испуге и заглядывает в глаза своего мучного мальчика, — Малыш? Хенджин улыбается, но гримаса боли все же появляется на его лице, когда Чан опирается на одну руку, чтобы второй убрать волосы с его лица. Любые телодвижения сейчас отдают не слишком сильной болью, но очень неприятно. — Прости, прости, прости, прости. — Все хорошо, Чанни, — гладит по щеке и улыбается уже не так натянуто, как в первый раз, — просто слегка непривычно. Они выжидают, пока Хенджин привыкнет, и старший начинает аккуратно двигаться. Он входит до конца. И, храни Господь его душу, это был самый красивый стон, что он слышал. Хван закатывает глаза и откидывает голову назад, открывая доступ к итак искусанной шее. Чан тут же присасывается, будто не видел ни разу. Они набирают обороты, срываются с цепи, будто бешеные. Хенджин не сдерживается и стонет во весь голос, пока его горячий австралиец вбивается все сильнее и сильнее в него. Младший чувствует, что оргазм вот-вот настигнет его, вот-вот и сладкая нега прокатится по его телу, будоража каждую клеточку. Его рука тянется к колом стоящему члену, по которому уже стекает предэякулят. Но его бьют по ладони и хватают обе руки, задирая над головой и удерживая. — Я близко, Джинни, — шепчет на ухо и снижает темп до очень медленного. Хенджин начинает хныкать, когда толчки становятся реже, и простата практически не стимулируется. Если бы он знал, что Бан такой кайфолом и ценитель эротических мучений в ожидании оргазма… Нет, он бы в любом случае переспал бы с этим невероятным парнем. — Хен! Чан вздрагивает, когда младший вскрикивает, и жмурится, когда он сжимает его слишком сильно из-за неожиданно наступившего оргазма. Хенджин сжимает его так сильно, что он сдается и кончает в презерватив. Выходит из разнеженного тела и падает рядом. Возможно, это был не самый лучший секс в их жизни, но сколько еще стоит им узнать друг о друге в этой сфере их отношений. — Все хорошо, Джинни? — Да, — хихикает и рукой убирает упавшие на глаза волосы. Они оба потные и грязные, в сперме. Но на это так плевать. Чан тянется обниматься и целоваться. И кто Хенджин такой, чтобы отказать? Они целуются долго, медленно и нежно. Выражают в этом поцелуе всю любовь и счастье, что чувствуют друг к другу. С начала их отношений не прошло и месяца, но оба чувствуют, как сильно привязались. — Я так люблю тебя, Чанни-хен, — хихикает уже после того, как они слегка привели себя в порядок и избавились от мусора, и утыкается носом в ключицу, закидывая ногу на бедро старшего. — Я тоже очень люблю тебя, Джинни, — целует в лоб и зажимает в объятиях так сильно, что кажется, ребра сломает. Они чувствуют себя такими счастливыми и такими нужными сейчас, в моменте. Они существуют сейчас, как и их любовь. Не завтра, не послезавтра, не через миллион лет. А именно сейчас. Сейчас есть только они и их любовь друг к другу. А еще кажется, что они так и не посмотрели фильм…