Изгнанная любовь

Слезы наполнили мои глаза, и меня захлестнул прилив сожаления за то, что я оставила недосказанным. Полагаю, я всегда любила Троя. С тех пор, как мы впервые встретились на ранчо. Мои родители переехали сюда из Нью-Джерси в мечтах о «сельской жизни». Конечно, потребовалась вспышка вируса и конец света, чтобы они наконец решились, но все же мы были здесь. Каким бы угрюмым не выглядел мой рассказ, я была расстроена еще сильнее. Я скучала по прежним удобствам и звукам городской суеты, но в то же время знакомство с Троем Отто быстро стало изюминкой жизни здесь. Он не обращался со мной как с ребенком, к чему были склонны мои родители, и он не обращался со мной как с куском мяса в обрезанных шортах, как остальные здешние парни. Трой относился ко мне как к равной, как будто все, что я хотела сказать, было важно. Он брал меня с собой на военные экскурсии, несмотря на предостережения своего отца. И по дороге мы много говорили и часто смеялись. Это было замечательное чувство — просто быть вот так вместе. И каким-то чудесным образом на этом пути часть меня по уши влюбилась в Троя Отто. Однако я отказалась сказать это ему. Наверное, думая, что недостаточно хороша для него. По всему ранчо было много красивых девушек, соперничавших за его внимание, надеясь заполучить подходящего «наследника Отто». Но внезапно все это исчезло. Все должно было измениться. У Троя все еще были разногласия с новой группой Уокера, которая присоединилась к нашей. Я тоже не могу сказать, что была их большой поклонницей после всего, что произошло. Однако теперь мы с ними были на одной стороне, с этим было глупо спорить. Но вот Трой… похоже, он с этим не согласился. Они вместе с Ником зачем-то ввязались в перестрелку с несколькими из людей Уокера. Это столкнуло необходимое перемирие на шаткую почву и привело к тому, что Мэдисон с Джейком решили отправить Троя в изгнание. Когда я узнала об этом, мне показалось, что кто-то вонзил мясницкий нож прямо в мое сердце. Саму идею жизни здесь без Троя было… невозможно представить. Он был единственной причиной, по которой я вообще когда-то осталась здесь. И все же я не могла бросить своих родителей, да и не хотела бы. Но… как я могла жить без мужчины, которого так любила? наверное, я должна была сказать ему раньше… Мои глаза открылись при щелчке замка, когда дверь распахнулась. Я сидела, положив руки на колени. Его детские голубые глаза встретились с моими, и я вздохнула с облегчением. Но вскоре это чувство сменилось волной беспокойства. Я должна была сказать ему, пока не стало совсем поздно. Но что именно он ответил бы? Трой ничего не сказал, только молча подошел к кровати, на которой я сидела, и сел рядом. Его рука скользнула по моему плечу, притягивая мое тело к теплу его бока. Вздох застрял у меня в горле, и я закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом, как будто это был последний раз, когда я могла бы коснуться его… что, в некотором смысле, я полагаю, так и было. — Если бы я знал, что произойдет, — начал он. Его голос мягко прозвучал, нарушив звенящую тишину, но я покачала головой, резко обрывая его. — То ты бы все равно сделал это, — я закончила за него предложение, исправив непрозвучавшие слова извинения, которые в противном случае наверняка сорвались бы с его губ, испортив его приход неискренностью. Трой одарил меня кривой улыбкой, его голубые глаза встретились с моими: — Ты всегда так хорошо меня знала… Момент, казалось, тянулся бесконечно. Я прервала его, опустив взгляд на свои руки. Нервничая, я теребила кусок веревки, свисающий с подола моих шорт. Это был тот момент, про которые говорят те неестественные фразы по типу: «сейчас или никогда», «делай или умри». Я немного откашлялась, когда беспокойство уже угрожало захлестнуть меня полностью, и стиснула зубы. — Трой… есть кое-что, что я хотела… Он не дал мне договорить, он резко оборвал меня, покачав головой и взяв мои руки в свои: — Сначала я. Я… мне никогда не следовало вовлекать тебя в мой мир. Я никогда не должен был позволять нашей дружбе зайти так далеко, как она зашла… Мои глаза расширились. Я почувствовала, как мое сердце упало от его слов. — Если бы я этого не сделал, ты была бы избавлена от всей этой боли. Ты была бы избавлена от общения со мной. И давай будем честны, все ранчо бросает тень подозрения и на тебя, теперь, когда новости о моем изгнании распространились как лесной пожар… В его голосе была горечь, которую я узнала. Та самая, которая медленно проскальзывала в его тоне каждый раз, когда он обсуждал неприятные проступки своего отца. Мое сердце сжималось сильнее от его слов, я осторожно протянула руку, чтобы погладить его по щеке, но он поймал ее в воздухе. — Трой, ты знаешь, что меня это не волнует. Для меня неважно, что кто-то здесь говорит, я знаю настоящего тебя. Я знаю, что твои намерения, возможно, были ошибочные, но они были хорошими. Ты просто… импульсивен, — последнее я сказала с легкой улыбкой, Трой рассмеялся и, качая головой, притянул меня к своей груди. Объятия стали крепче. Я вдохнула его запах и мне стало спокойнее. Но, к моему величайшему удивлению и счастью, не я сделал первый шаг… а Трой. Очень медленно он приподнял мой подбородок, чтобы встретиться взглядом, и я почувствовала, как весь воздух из моих легких вдруг испарился. Замедлилось ли время? Или это было только беспорядочное биение моего сердца, настойчивая идея моего мозга, что мне нужно запечатлеть это воспоминание навсегда? Затем его губы встретились с моими, и я растворилась в этом, мои руки мягко обвились вокруг его шеи, чтобы притянуть его еще ближе. И каким-то образом, несмотря на то, что я знала, что может повлечь за собой это изгнание, какие возможности могут за этим последовать… Я знала, что воссоединюсь с Троем Отто. Это была наша судьба.