Пламя на Мойке

— Проклятье! Мерзавцы! Ненавижу их! — шипел Николай, словно злой кот. В глазах ярость, волосы взъерошены, кудрявый локон выпал на лоб. Сидел на диване рядом с Пестелем и ругался на чёртовых офицеров, посмевших с небрежностью исполнить его приказ. — Расхлябанные свиньи! — с гневом заключил Николай. Павел насмешливо глядел на бушующего великого князя. «Как юноша, ей богу» — Тшш, Ники, — проговорил Павел, поглаживая по спине, — Иди ко мне, lieber. Удивительно, каким ласковым мог быть этот суровый полковник, герой войны, не боявшийся пролить кровь — ни свою, ни чужую. Николай не смел сопротивляться завораживающему сипловатому голосу, покорно утонул в крепких объятьях любимого. Довольный Павел сцепил руки на груди, мягко провёл носом по бакенбарду. — Павел, почему мои офицеры такие расхлябанные, не хотят мне подчиняться?! Почему мне приходится применять силу?! Я бригадир, я великий князь, моё слово — закон! Пестель хмыкнул. «Поэтому у нас и такие проблемы в стране» — Великий князь… — с усмешкой протянул он. — Не титулом ты должен их подчинить, а внушить авторитет. Не третировать, а вдохновлять. А залог успеха — личный пример. — Личный пример… — Николай вздохнул.— Я вечно в тени. Берегут как малое дитя. Ни свободы, ни славы! Я не желаю вечно быть паркетным офицером, я жажду большего! В памяти всплыл давний разговоре с братом-императором о тяжком бремени будущего царствования, что возложил Ангел. Николай нахмурился: «Сказать Паше иль нет?..». Сжал губы, чувствуя, как руки Павла поглаживают по груди, но потом покачал головой. — Ох, Павел, мне бы быть генералом… Вести армию в настоящее сражение! Павел заметил, что Николай что-то скрывает, но не стал заострять внимание. Усмехнувшись пламенным мечтам, обхватил Николая покрепче и влепил жаркий поцелуй в великокняжескую щеку. — Будешь ещё генералом, mon prince…Мой Патрокл… С каким упоением Павел рассказывал Николаю историю о двух воинах из всем известной поэмы Гомера. «Он, Ахилл, отомстил за смерть Патрокла, потому что любил его, Ники, их любовь мне важнее осады Трои и всех греческих кораблей… " Тут же Павел встрепенулся: — Но упаси Россию Бог от новых войн! — с жаром вымолвил Пестель. Николай хмуро кивнул. Ему хорошо в сильных руках Пестеля. Нехитрая ласка приносила наслаждение, но на душе было неспокойно. — Павел… Меня не любят… — Ники, я тебя люблю, — Павел вынырнул из-под Николая и уверенно уселся ему на колени, заглядывая в небесно-голубые глаза. — Ты достоин любви и уважения. Ты лучший мужчина из тех, кого я встречал, mein lieber, моё совершенство. Пестель решительно прижался к губам Николая, растрепывая волнистые кудри. Великий князь трепетно ответил, растворяясь в любви к удалому полковнику. Павел уверенно провёл рукой сквозь рубашку по мышцам груди, приласкал горошинку соска. Поймал губами вздох, страстно всасываясь в великокняжеские губы, протолкнул в рот тёплый язык. Рукой же накрыл сквозь ткань его член и чуть сжал. Отвечая на жаркие поцелуи, Николай обхватил Павла за спину, впился ногтями в сильные мышцы, желая прижать к себе как можно крепче. Мускусный аромат дурманил, а наглые ласкания языка и рук сводили с ума. Распалённый Николай залез рукой под рубашку, стал жадно водить по разгоряченной коже. Павел вздрогнул от прохладных ладоней — всегда холодные, даже летом — усмехнулся, сжал внизу сильнее. Услышал приглушённый стон. Павел, наконец, оторвался от раскрасневшихся губ, насмешливо заглянул в небесно-голубые глаза. Увидев пылающую страсть, Пестель прильнул к шее, к месту за ухом, где Николаю особенно нравилось. Великий князь прикрыл глаза от удовольствия, обхватил одной рукой голову Павла, направляя, а другую поместил на живот, водя пальцами по горячей коже. — Павел, Паша…— шептал Ники имя любимого, горя от жарких губ. Павел прижался сильнее, Николай явно ощутил, как в живот упирается потвердевший член полковника. Возбужденный великий князь провёл рукой по линии штанов, затем по бёдрам Пестеля. Шальная мысль пришла в голову — желание войти в Павла, почувствовать его под собой. Воображение стало рисовать пошлые картинки, вскружив голову. Повинуясь порыву, Николай оторвал Павла от шеи и повалил на диван, прижимая всем собой. Пестель от неожиданности стал сопротивляться, но Николай страстно поцеловал полковника в губы, сдерживая его руки и ноги. — Ники, что же ты? — просипел Пестель под тяжестью Николая, не в силах пошевелиться. Твёрдый член великого князя ощутимо упирался в бедро. Николай с улыбкой потянулся к уху и страстно прошептал: — Паша, хочу тебя… Ты мой! ~~~ Рубашки и штаны полетели на пол. Николай осыпал плечи и грудь Павла жаркими поцелуями. Пестель, поддаваясь великому князю, довольно жмурился и по-волчьи улыбался, вплетая пальцы в мягкие волнистые кудри. Не смог сдержать вздоха, когда Николай обхватил губами сосок и стал быстро-быстро ласкать языком — ох уж этот юркий язык Его Высочества. Приласкав второй сосок, Николай спустился к члену и обхватил его двумя руками, собирая большим пальцем проступившую смазку. Как бы Николай не любил Павла, но не мог себе позволить лизать его член. Чтобы великий князь сосал полковнику! Любуясь на красивый мощный ровный ствол, Николай намочил ладони слюной, как делал Павел, и стал ритмичными движениями водить вверх-вниз, всë ускоряя темп. Улыбнулся, услышав сдавленный сиплый стон. Глядя на то, как-то и дело сдвигается крайняя плоть, обнажая розовую головку, Николай вспомнил, какое наслаждение Павел доставлял горячими губами и мягким языком. Член Николая дёрнулся. Великий князь сглотнул. Пестель жмурился от удовольствия, но хитро подглядывал одним глазом. Глядя на млеющего Пашу, Николай, наконец, переступил через себя и решил подарить любимому то же удовольствие. Николай аккуратно обхватил головку губами, почувствовав на языке солоноватую смазку. Пестель выдохнул от удовольствия. Великий князь всë же решился на этот шаг, отчего полковнику стало особенно лестно и приятно. Превзойдёт ли ученик учителя? Жар на самом кончике и активные, хоть неумелые ласкания языком безумно заводили Пестеля. — Ах, Николь, mein lieber, — с поощрением шептал Павел своему принцу. Наконец, Николай, довольный собой, хотя и немного смущенный сотворенным развратом, выпустил головку изо рта, продолжая водить рукой по члену. Вытерев губы, великий князь, опустил взгляд на бедро Пестеля. Множество шрамов, бледно-розовых рубцов иссекали левую ногу полковника — вечное напоминание о славной Бородинской битве. Николай в который раз с восхищением провёл по ним пальцем, продолжая при этом ласкать член. — Ты герой, Павел. Доблестный воин Отечества. — Ах, Ники… — прошептал Павел, еле его слыша. Николай отпустил член и прижался губами к веренице шрамов. С наслаждением оставлял жаркие поцелуи на отметинах боевой славы. — Tu es mon héros, Pavel. Je t'aime. Павел посмеивался и жмурился, закусывал губу. Потом опустил руку вниз и мягко погладил Николая по голове. — Je t'aime aussi, mon prince. Лизнув последний рубец, Николай медленно поднялся на ноги. Сейчас он показался Павлу особенно высоким. — Где у тебя масло? — спросил великий князь, оглядывая комнату. Пестель махнул рукой в сторону дальнего комода. Николай заметио маленький блестящий пузырёк. Подойдя к комоду, великий князь невольно бросил взгляд на столик, на два бокала вина, на сброшенные мундиры, на часы с фигурками античных героев, на свечи, сожжённые на половину, и в тёмное окно. В доме на том берегу Мойки горели свечи, хотя было уже около полуночи, а в окнах мелькали фигуры мужчин в форме, явно о чём-то спорящих. «Масоны какие-то» — подумал Николай и повернулся к Пестелю. В это время Павел успел подумать о своём. Полковник пропустил сегодняшнее собрание Северного общества ради Ники, а значит, завтра придётся наведываться к Трубецкому и Муравьёву отдельно. «Черт бы их побрал! Только языком молоть горазды! Не нравится им моя «Русская Правда»! Испугались! Рассуждения о благочинии им вычеркнуть! Бонапарт, значит, им мерещится!» — всё возмущался и возмущался про себя Пестель, продумывая ответные доводы для Рылеева, Муравьёва и князя Трубецкого Взглянув на вернувшегося великого князя: высокий, красивый, до смешного серьёзный, с блестящим пузырьком в руках — Павел в миг забыл и о нерешительном Трубецком, и о свободолюбивом Рылееве, и о своём детище — «Русской Правде». Перед ним был его ангел, его Аполлон, а большего было и не нужно. — Николь, не устану повторять, какой же ты красивый! — восхищённо проговорил Павел, приподнимаясь на локтях. Губы Николая тронула улыбка. Он опустился на колени и с любовью поцеловал Павла, погладив ладонью по бакенбарду. ~~~ Растягивание не заняло много времени, и уже вскоре Павел был готов принять член Николая. Пестель лежал на спине и горел от страстного предвкушения, но чувствовал некоторое волнение, ведь в последний раз был в принимающей позиции много лет назад, ещё в далёкой Франции. Почему-то ему не хотелось ложиться под своих прежних любовников, но Николаю… Павел правда хотел отдаться своему Аполлону. Николай расположился между согнутых ног и с предвкушением приставил обильно смазанный член ко входу. Положив ладони на косточки таза, великий князь стал медленно входить, чувствуя, как раздвигаются жаркие шелковистые стенки. Выдохнув от наслаждения, Николай прикрыл глаза и одним движением вошёл до конца. «Ники!» — тут же шикнул Пестель, и Николай остановился. Павел перевел дух, обхватил его ногами за спину и решительно кивнул продолжить, словно приказывал своим солдатам на манёврах. Великий князь стал входить в полковника ритмичными толчками, оставляя поцелуи на плечах, мышцах груди, шее. Реальность оказалась намного лучше фантазий. Жар, узость Пестеля вскружила голову — ни с женой, ни с одной из фрейлин Николай никогда не чувствовал такого наслаждения. Уперевшись Павлу в плечи, великий князь уверенно вталкивался, а полковник млел под ним, горя от полузабытых ощущений. — Ах, Ники, Ники… — шептал Паша, обхватив руками широкую спину, подаваясь навстречу входящему члену. От толчков в самую чувствительную точку полковник, не думая сдерживаться, протяжно застонал. «Боже, услышат и соседи, и даже в том доме напротив!» — пронеслось в голове у великого князя. Николай с жаром прижался к губам полковника, словно упрашивал его быть тише, продолжая однако с силой вталкиваться внутрь. Пестеля пьянило, что Николай, благодаря высокому росту, был везде и всюду. Полковник вплел пальцы в мягкие локоны, наслаждаясь окутавшей страстью. «Такой император мне нужен», — пронеслась шальная мысль в голове ярого республиканца. Николай вышел из Пестеля и чуть привстал. Улегшись рядом на диван, он обхватил Павла руками, крепко прижал спиной к себе, страстно укусив за шею. Полковник шикнул, и распаленный великий князь тут же зализал место укуса. Подставив рукой член ко входу, Николай вновь с наслаждением вошёл в узкое жаркое нутро. Павел выдохнул от вновь накатившего чувства наполненности, откинулся в крепких объятиях великого князя, стал ласкать свой член в такт сильным толчкам. — Никооль, — простонал Павел, впервые в жизни чувствуя себя покорно слабым пред этим монаршьим сыном. Пестеля пленил его Апполон, его ангел и как теперь быть лидером заговорщиков? — Тшш, Паша — прошептал Николь и прижал ладонь к губам Павла, молясь чтоб соседи не услышали. Павел стал посасывать пальцы, а Николай всë активнее вбивался в него, наслаждаясь властью над Пестелем. Такой покорный Павел, отдавшийся всем собой, безумно кружил голову. Николай совсем распоясался. Великий князь уверенно поместил ладонь на шрамы, с удовольствием сжал бледно-розовые рубцы. Опалял дыханием покрасневшее ухо. Вскоре Павел не выдержал, сжал член и с сиплым стоном излился в свою руку. Николай через пару толчков вышел из него, выдохнул от удовольствия, с любовью поцеловал в плечо. Они так и лежали вместе, наслаждаясь столь редкими моментами единения. Полковник и великий князь, заговорщик и будущий император — а здесь, на Мойке, — лишь Павел и Николай, две души, двое мужчин в объятиях друг друга. И нет ничего, никого, кроме них, ни заговора, ни того дома напротив, ни тяжелого бремени, возложенного братом Александром на плечи великого князя. Николай подумал, что брат не простил бы его, если бы увидел, что он, будущий император, творит и как проводит вечер. Подумал, уткнулся носом в макушку Павла. — Николь, ты превосходишь мои ожидания! Тебя ждёт большое будущее, мой воин, моё совершенство, — проговорил Павел. — Будь я на месте тех офицеров, мне была бы честь служить тебе. Николай кивнул, обхватил Павла покрепче. — Ты моё солнце, Паша — прошептал он, прикрывая глаза. — Мой ангел, Николь.