Я тебя ненавижу.

Кермесайт. Магазинчик сестëр преследовательниц находится на углу центральной улицы. Яркая вывеска гласит: «Будь красивой!». Там четыре привлекательных девушки продают собственноручно приготовленную ими уходовую косметику. Они могут предложить вам крема, муссы, гели и шампуни с эффектом блеска волос. Они мило улыбаются и всегда внимательны к покупателям. Это их новая жизнь. *** — Вот, держите, — Кермесайт улыбнулась, протягивая очередной клиентке нежно-сиреневый пакет, — наносите на влажные волосы раз в неделю и, уверяю вас, вы избавитесь от секущихся концов раз и навсегда! — Спасибо вам! — Молодая девушка расплатилась и, одарив продавщицу благодарной улыбкой, убежала, прижимая к груди покупку. Кермесайт проводила еë печальным взглядом. На сердце у молодой женщины было неспокойно и тревожно. Она подняла взгляд тëмных глаз к небу, всматриваясь в бесконечную вечернюю синеву. И вот, где-то там, во тьме, ярко засияла первая звезда. Сердце женщины пропустило удар и затихло. Звезда вдруг сорвалась и отчаянно ринулась вниз, засияла ярче прежнего, и исчезла в мутном тумане ночи. Это конец, Кермесайт. Теперь точно. Не было смысла загадывать желание, и всë же, наблюдая падение небесного светила, наивная молодая женщина сложила руки на груди и прикрыла намокшие от подступивших слëз глаза. «Пусть он будет жив». Ей так отчаянно хотелось верить в то, что даже мужчина, так жестоко разбивший еë сердце способен исправиться. Его бой с воинами в матросках завершится и Сейлор Мун озарит грешного мужчину ярким светом серебряного кристала. Он станет человеком. Верно ведь? — Коан, ты идешь? — Бертрайт аккуратно потянула сестру за рукав атласной блузы, — Усаги с девочками вернулись. Кермесайт вздрогнула, вырвавшись из оков собственных мыслей. Видит бог, она не хотела, но губы сами зашевелились, шепча запретное имя. — А Рубеус? С минуту стояла тишина. Женщина уловила грусть и сожаление во взгляде сестры. — Он мëртв, — неловко произнесла Бертрайт, и коленки Кермесайт покосились против еë воли. Не в силах устоять на ногах ровно, она облокотилась руками о торговую стойку, опустошенным взглядом, рассматривая асвальт. — Вот как. Ну разумеется. Такой мужчина, как Рубеус просто не способен на добрые поступки. Одержимый гнусной идеей, властолюбивый и холодный, он не был достоин и маленького кусочка сердца бедной влюблëнной в него Кермесайт. И всë же продолжал владеть им. Он обращался с еë сердцем небрежно, пренебрегал им и топтал, наблюдая, как оно идëт трещинами и кровоточит. Не сосчитать, сколько слëз Кермесайт пролила по вине этого заносчивого мужчины. И всë же… — Я побуду одна, — тихо произнесла девушка и сильнее стиснула тонкими пальцами стойку. Она до боли прикусила губу, сдерживая подступившие слëзы. — Ах, милая наша Коан, ей совсем плохо, — услышала женщина краем уха голос Коловерайт, когда сëстры отошли в сторону по еë же просьбе. «Ей совсем плохо». Ох, боже, да! Как же ей плохо сейчас! — Кермесайт! — Обеспокоенно воскликнула Бертрайт, когда молодая девушка вдруг сорвалась и побежала в противоположную сторону. Она бежала, и стук каблуков по асвальту разносился эхом по опустевшей ночной улице. И эхом у неë в голове. Вот один каблук с неприятным хрустом надламывается и Кермесайт спотыкается и падает. И на коленке алеет ссадина, призывая еë закричать от невыносимой боли. Но Кермесайт лишь встаëт и, сняв обувь идëт дальше. Босыми ногами она ступает по остывшему тротуару, чувствует, как маленькие камушки впиваются в подошвы и кусает распухшие губы. Он эти губы никогда не целовал. Неужели она действительно была ему так противна? Кермесайт горько всхлипнула и остановилась, снова уставившись на небо. Он теперь где-то там. — Рубеус, кем я была для тебя? — В ответ тишина расплывается, звеня и посмеиваясь над бедной женщиной. «Слишком поздно. Ты победила. Любовь, в которую я верила, оказалась не настоящей.» Кермесайт вспомнила собственные слова и с досадой топнула ногой. — Рубеус ты придурок! Ненавижу тебя! Слëзы хлынули из глаз и к горлу подступил горький комок. — Ненавижу… Перешла на шëпот, продолжая повторять это раз за разом, уверяя в этом саму себя. — Как же я тебя ненавижу. Где-то высоко в небе зажглась ещë одна звезда и засияла ярче прежней. «И нестерпимо люблю». Рубеус. Когда Изумруд, злобно посмеявшись, исчезла, Рубеус злобно зарычал, с силой ударив по поверхности пола сжатой в кулак рукой. — Мерзкая тварь! Предательница! — Рявкнул он в пустоту и тут же задохнулся дымом, пробравшимся в лëгкие. Всë вокруг горело. Ещë полчаса назад он готов был погибнуть вместе с воинами в матросках на этом вшивом корабле посреди бескрайнего космоса, и ставил на кон свою жизнь. Всë во имя тëмной луны, во имя принца алмаза и его целей. А сейчас дикий животный страх окутал всë тело мужчины. Его захлестнуло волной отчаяния ровно в тот момент, когда появилось желание жить. Окруженный неистовым пламенем, он лежал на животе и ощущал, как стремительно раскаляется сталь под действием температур. Он умрëт здесь. О, великая тëмная луна, он действительно умрëт здесь! Неужели ничего нельзя с этим сделать? Где принц Алмаз? Где Сейлор-воины с их дебильным геройским лозунгом о том, что каждый заслуживает второго шанса? Где идиотка Сейлор-мун с еë волшебным жезлом, исцеляющим всë вокруг? Где этот целительный свет? Они же могут помочь ему! Дать второй шанс! Разве не это они сделали с сëстрами-преследовательницами? Неужели, Кермесайт не замолвит за него слово? Жалкая предательница Кермесайт. Она покинула его. А потом утянула за собой всех остальных. Почему она так поступила с ним? «Я любила тебя и думала, что ты тоже!» Боже, только не эти воспоминания. Рубеус жарко выдохнул, становилось трудно дышать. «Я никогда не любил тебя. Ты вообще не в моëм вкусе». Еë печальный, полный боли взгляд — последнее, что он хотел бы вспомнить перед смертью. И всë же он раз за разом прокручивал его в мыслях, как старую заезженую пластинку. Смог бы он смотреть в еë глаза, если бы выжил и, страшно подумать, стал человеком, прямо как она? И почему в голову лезут такие бессмысленные и глупые вопросы? Она ему никогда не нравилась. Ему категорически не нравилась еë белая кожа и ухоженные тëмные волосы. Они напоминали тучи и нагоняли тоску, не иначе. Ему не нравились еë вечно блестящие глаза и приторно сладкий запах еë духов. Ему не нравился еë голос и то, как она с обожанием произносила его имя. Ему не нравилась еë бессмысленная болтовня. Но ему приходилось. Смотреть, вдыхать, слушать, чувствовать. Ему. Не. Нравилось. И когда она ушла ему тоже не понравилось. «Мой последний тебе подарок». Он кинул в еë руки чëрный, несущий смерть шар и исчез. Почему он так поступил? Почему раз за разом он обходился с ней так жестоко? Использовал еë, лгал, ей, мучил и игрался с еë чувствами? Почему каждое его слово, адресованное ей, было пропитано ядом? Он ненавидел еë? Конечно ненавидел, а чем ещë это можно объяснить? Такой мужчина, как Рубеус, казалось бы, вообще не способен на проявление светлых чувств, и всë же… — Я не ненавидел еë. — Собственный хриплый голос показался чужеродным, — я еë не ненавидел. Взрыв. Космический корабль рзлетелся на осколки, подобно бедному сердцу Кермесайт в тот день. И все мысли, к которым Рубеус попросту не успел прийти, канули в лету. Все лживые фразы, насмешливые обещания и жестокая правда. Он не любил еë. Но он точно еë не ненавидел.