Могло бы быть

      Адам приходит в себя медленно. Голова сильно болит, а перед глазами все расплывается. Адам понимает это, как только их открывает.              В мыслях царит жуткий хаос. Непонятно, как с ним справиться. Адам понимает, что лежит на сырой, холодной земле и пытается сесть. У него получается с третьей попытки.              Он не чувствует Михаила. Совсем. Мысли — первые четкие и бьют как молния. Адам глотает так, что горлу больно от усилия. Он не понимает, что случилось, но только несколько секунд.              Битва. Последнее четкое воспоминание о том, что они с Михаилом отправились на битву. Адам судорожно хватает холодный воздух ртом. Вообще-то на улице поздняя весна. Воздух должен быть теплым. Но он почему-то ледяной. Или так просто кажется.              Адам опускает глаза. Куртка распахнута. На груди, обтянутой светлой футболкой, аккуратное пятно крови. Ранение в сердце, Адам определяет это с первого взгляда. Боли нет. Теперь — это просто след на футболке. Адам чувствует это, когда быстро касается места пальцами.              Ранение есть по-другому. Адам понимает, что произошло. Люцифер победил. Михаил мертв. А он почему-то выжил. Страх, отчаяние и боль захлестывают. Адам крепко-крепко жмурится. Снова один. Да, он жив. И он абсолютно один в мире, где теперь будет царствовать Люцифер. В мире, который ждет апокалипсис.              Горячие слезы вытекают из глаз двумя ручейками, бегут по щекам. Адам знает, что они не по миру. Они по Михаилу. Грозный архангел, которого боялся каждый первый человек, демон, ангел, стал кем-то… для него. Адам не знает — кем. Но знает, что у них могло бы быть будущее. Могло бы.              Объятие такое неуверенное, будто и не от Михаила. Тот уверен всегда. Он собран и непоколебим. Чувствовать от него даже небольшое сомнение — это очень непривычно. Адам разворачивается так, чтобы оказаться к Михаилу лицом.              Тот смотрит на него с любопытством и слабым вопросом «Можно ли?». Словно ему действительно важно разрешение. Адам не может сделать вздох. Его обнимает кто-то впервые с того времени, как была жива мама. Просто тепло обнимает. В горле застревает ком.              Адам тянется к Михаилу ближе. Его поцелуй еще более неуверенный, чем объятие Михаила. Но Адаму все равно. Он уверен, что его поймут и не осудят. Все остальное совсем неважно. Михаил слабо, осторожно отвечает, и сердце пускается в пляс.              Слезы бегут потоком. Адам говорит себе, что он совсем как девчонка, и яростно отирает щеки, но это никак не помогает. У них могло бы быть. Но больше не может.              Адам сидит на сырой, холодной земле. Он вдыхает ледяной воздух. И наконец-то понимает, почему вокруг столько холода. Тепло исчезло вместе с Михаилом.              Надо встать и куда-то идти. Найти людей, еду, крышу над головой. Надо что-то делать. Адам закрывает глаза и остается сидеть на месте. Он знает, что готов делать только одно: скорбеть.              У них могло бы быть.