The hidden weakness

Три дня до гона Чонина проходят спокойно и рутинно. Стая каждый день ходит на море, играет вечерами в игры и смотрит вместе телевизор. Сынмин таким временем откровенно говоря наслаждается, ведь возможность получать ласку и заботу сразу от семи своих парней он получает редко, поэтому ловит каждое касание и каждую минуту чужого внимания так, будто они последние. Ему, честно говоря, до сих пор не верится, что они действительно хотят его в стаю. Они хотят, чтоб он был их. Под вечер третьего дня запах Чонина меняется, раззадоривая остальных и воздействуя на Кима подавляющим образом. Ян утаскивает старшего в комнату того, не дожидаясь окончания фильма, который щенки так шумно и старательно выбирали. Альфа запихивает блондина в душ и тщательно моет, смущая до красных пятен на плечах, после укутывает в большое махровое полотенце и несет на кровать, бережно укладывая. – Минни, ты не против, если мы, э-э, останемся так? Не думаю, что одежда нам понадобится. –Как тебе будет удобно, Йена. Делай так, как хочешь, тебе виднее. Младший кивает и стягивает с тела омеги ткань, оставляя полностью обнаженным. Старший мило сводит ноги и скрещивает руки на груди в крайнем смущении. – Ну же, Сынминни, не прячься от меня. Ты же знаешь, как я тебя люблю! Пожалуйста, можно мне тебя коснуться?– скуляще выпрашивает Чонин, уже зная ответ. Сынмин вздыхает и кивает, протягивает руки, чтоб радостный альфа нырнул в объятия и навис, полными любви глазами глядя на покорного омегу под ним. Чонин сходит с ума от старшего в принципе, гон только подливает масла в огонь. Возбуждение вспыхивает, как керосин от спички, и потяжелевший спелый лимон забивает ноздри и сознание со скоростью несущегося по трассе камаза. Ким делает пару вдохов и растекается цитрусовой лужицей. Мыщцы теряют всякий тонус, и руки соскальзывают с шеи. Чонин наблюдает за тем, как мутнеют глаза и расширяются зрачки, полностью затапливая радужку. Как краснеет нос и щеки, как трепещут веки, и рефлекторно дергаются пальцы. Сердце Яна наполняется нежностью и чистой невинной любовью. Как же он блондина обожает, это просто не выразить словами. Говорить не хочется, да и не то чтобы альфа был силен в этом всем. Их лучшим говорящим был Сынмин. Его первая любовь. Чонин за старшим наблюдал, еще когда тот не присоединился к ним. Ким выглядела слишком уютно и безопасно в этих своих огромных толстовках и свитерах, и внутренний волк рвался к нему, пытаясь выбраться за пределы сознания и добраться до желанного тогда еще беты. И вот этот момент. Его омега лежит под ним, готовый и послушный, только для него, Чонина. Эмоции захлёстывают, и младший рычит. Сынмин, полностью опустившийся в инстинкты, вздрагивает и спешит успокоить Яна мягким нуждающимся поскуливанием. Тот отвечает омеге активным вылизыванием шеи и плеч. Мин хихикает и зарывается пальцами в черные волосы, тянет ближе, чтоб нежно соприкоснуться кончиками носов. У Мина по всему лицу радостные веснушки разбежались. Четыре конопушки прямо над переносицей, одна радостно подмигивает с правого века, а остальные хихикают на курносом носу и розовых щечках. Чонин восхищен. Волк где-то урчит и требует немедленно удовлетворить более слабого члена стаи, прямо сейчас, в сей же момент! Альфа не собирается с ним спорить. Он тянется и легко прикасается губами к чужим, но уже таким родным. Чужие губы – нежные лепестки, дуновения весеннего ветерка и прохладный ручеёк чистой воды. Легкое касание перерастает из невинного в жадное. Ян не может насытиться и углубляет поцелуй, вжимает другого в постель и ложится сверху. Сынмин издает писк и преданно подставляется под укусы на шее и плечах, поцелуи на лице и переодические полизывания случайных участков кожи. – Йен-а...– тянет омега, но оказывается внезапно прерван предупреждающим недовольным рычанием. – Не правильно, омега. Назови меня так, как надо, и я дам тебе все, что пожелаешь.– Чонин поднимается, удерживает себя одной рукой над Сынмином, а второй давит на живот. В то место, где находится орган омег, вырабатывающий природную смазку. Мина пробивает крупная дрожь, и он не прячет стоны. Запах альфы тяжелеет, и омега глубоко внутри покорно открывает шею, радостно скуля. – Альфа...– слезливо просит Ким, сжимаясь в комок и пытаясь скинуть руку со своего живота. Это слишком навязчивая стимуляция. Простыни под ним уже мокрые, а действие Яна заставило организм выделить вдвое больше смазки, поддаваясь всплеску гормонов. Это просто слишком. – Альфа, альфа! Хватит, больно! Слишком! Слишком! Слезы стекают по щекам, и Мин все же умудряется оторвать руки другого от себя и свернуться в клубок на боку. Смазка продолжает выделяться, и его бедра настолько скользкие, будто их смазали маслом. Вязкой жидкости настолько много, что постель насквозь мокрая. Чонин извиняющимся тоном мурлычет одним движением разворачивает омегу на живот и ставит на четвереньки. – Альфа?.. –Тшш, малыш, все хорошо, сейчас тебе будет приятно. Я могу коснуться тебя? – Все, что угодно, альфа, быстрее! Чонин смеется и проводит пальцем по влажному входу. Мин принимает сразу три и скулит от недостаточной стимуляции, просит поторопиться, принести ему, наконец, обещанное удовольствие. Ян, не желая травмировать, снова надавливает на живот и ловит падающего Кима. Старший тяжело дышит и трясется. Все его тело сейчас – оголенный провод. Чонин легче не делает, дразнится. – Альфа, хватит!– срывается на плач старший– Хватит дразнится, это больно! Чонин, как альфа в гоне, остро реагирует на слезы и всхлипы. Он переворачивает парня на спину и тычется носом в лицо и шею, скулит как щенок и вылизывает. Омега продолжает просить войти в него и возиться по постели, так что Яну приходится рыкнуть на него, ибо успокоить его иначе было невозможно. Блондин послушно замирает и позволяет младшему закинуть свою ногу на плечо. Тот подтягивает старшего ближе и скользит внутрь одним смазанным движением. Голова Мина откидывается, рот распахивается, а глаза стекленеют. Чонину такой вид по душе. Он начинает толчки, и Сынмин опадает, принимая все, что даст ему его альфа. Руки того скользят по телу парня под ним, наслаждаясь мягкостью тонкой светлой кожи, её чистотой и нетронутостью, исключая искусанную шею и плечи. Ян нагибается, желая поцеловать Мина, тем самым меняя угол толчков и попадая по заветной точке. Омегу трясет. Трясет настолько, что приходится держать его, чтоб не выгнулся сильнее возможного. Альфа рычит и ускоряется. Он близок. Судя по запаху, его омега тоже скоро догонит удовольствие. – Минни, детка, могу я поставить тебе временную метку?– хрипит брюнет и сжимает ладони на талии. –Да, альфа, пожалуйста!– хнычет Сынмин и цепляется руками за простыни над головой. В мыслях мелькает "Временную? Значит, он не хочет меня больше, чем на раз?..". Но новый толчок выбивает всё дурное из его светлой головы, оставляя только удовольствие и чувство безопасности. Чонин двигается быстро, целенаправленно бьет по простате, вновь тем самым срывая громкие стоны и скулеж с губ Кима. Клыки натурально чешутся и зудят от желания впиться в тонкую шею, будто брюнет был вампиром, и обозначить. –Ты мой, Сынмин. И я не позволю тебе уйти. И кусает. На видном месте, где шея переходит в плечо. Омега подходит к краю и срывается с беззвучным стоном, крепко зажмуренными глазами и крупной дрожью, пробивающей все тело. Чонин восхищен. Его глаза светятся всей любовью мира, альфа в груди урчит и гордится. Это он сделал. Он превратил свою омегу в беспорядок, он, и только он, принес ей столько удовольствия, что дышать тяжело, он довел его до того, что постель снизу мокрая насквозь от смазки. Это все Чонин сделал. Сынмин скулит от чрезмерной чувствительности, и Ян послушно выходит, помогая себе закончить рукой на скользкие бедра старшего. Тот почти в отключке, где-то, где не здесь, поэтому Ян двигает его максимально осторожно, как только пишет Минхо сообщение с просьбой поменять постель и открыть форточку. Мин на ногах сам не стоит, поэтому брюнету приходится держать почти весь его вес на себе, оперев омегу на стену, когда они всё-таки добираются до душа. Альфа моет его, тщательно вытирает и одевает в заранее оставленную свою одежду и боксеры самого Кима. Господи, младший так счастлив, что это чувствует даже полубессознательный блондин, устало хихикая со своего милого парня. Они возвращаются в комнату, где Минхо заканчивает перестилать постель. Старший альфа хлопает по кровати и оставляет их вдвоем, зная о нелюбви Яна к посторонним запахам во время гона. Сынмин быстро отрубается, вымотанный напрочь своим первым разом. Первой близостью с альфой. Чонин фотографирует его, такого мягкого и беззащитного, и отправляет в общий чат, где нет самого Сынмина. Участники взрываются, и Джисон с Хенджином рвутся броситься к ним тискать Кима, но громкий возглас Чанбина, слышный с их комнаты, явно останавливает двоих безбашенных. Чонин счастлив. Абсолютно и безоговорочно. Сынмин, которого он так давно хотел ближе, роднее, эгоистично забрать себе, теперь и правда его. И черта с два Ян позволит его светлой головке грустить и печалиться.