The cat loves camellias

Весна встречает потрясающей лёгкостью, до поры слабым, в то же время обманчиво горячим солнцем, смешивась с прохладным ветерком. Люди ещё не готовы отказаться от зимней одежды, лишь прибрав шерстяные шапки и шарфы из посведневной одежды. В один из таких дней, выдался и выходной, хоть его таковым можно было назвать с натяжкой. Небольшой отгул, вечером же прийдёться заниматься всё той-же рутиной, что только-только начала успокаиваться после военных действий. Конфликт утих, страхи и опасения людей нет. Мафия смогла восстановить свой порядок и авторитет почти-что сразу после начала войны, и наконец дало свой плюс. Солдаты, что не могут вернуться к нормальной жизни после всего кошмара, ища насилия и адреналина вновь и вновь, отправлялись прямиком к ним. От наркозависимых отличались лишь тем, что никакого удовольствия не было никогда. Были только страдания, и воспоминания о былой жизни. Семья, друзья, коллеги Для Хироцу имело значение лишь последние, но и оно вскоре заменилось, подмешав подтон "товарищей" и крови. Она и порох всегда преследовали его, в том или ином виде. Не смотря на то, что ему пришлось год отдать армии, только затем вернувшись к службе Мафии, почти ничего для него не изменилось. Опыт был не настолько травматичен, даже подал красок в рутину сейчас. Однажды, вместе с начальством, прямиком из столиц и переговоров, ему попался изданный сборник повестей "Нацумэ Кинноскэ". Описанные, обычные будни, истории, и разсказы. Про обычных людей. До того момента, в руки Рюро попадали лишь дивные повести о необычных, особенных людях, но здесь, стало всё иначе. То, с какой лёгкостью, были описаны самые обычные вещи, и совсем не заурядно... Что-то в тот момент тронуло, где-то в области сердца, побудив покинуть ряды солдат. Конечно, перед этим, он набрался смелости, попросить передать хоть что-то, написаное этим автором, благо, ему не отказали. Наконец, прибыв на почти незатронутые войной, уже родные места, он почти не отрывался от совсем небольшого сборника "Десять ночей грёз" и полноценной, хоть и короткой книги "Сердце". Живой, дышащий и ненавязчивый язык, увлекал в чтение почти незаметно, до тех пор, пока не было прочитано всё. Почти сразу, он кинулся искать и другие произведения того-же авторства, но никто и не знал о его существовании. Даже в "Великой библиотеке", не обнаружилось хоть одного упоминания. В попытках уталить голод чуств, он начал искать что-то подобное, хоть немного схожее. В том же жанре, стиле, перепробывав рекомендации библиотекарей или других писателей.. Ни одна повесть, стих или книга, не могли настолько сильно его тронуть. Хироцу буд-то влюбился в эти строки, и ничто не могло хоть на миг затмить его так же, как сделали это творения этого человека. Сейчас же, он почти сдался. За почти 4 года поисков, он не смог найти ни крошки информации или упоминания. Для всего мира, ни "Нацумэ Кинноскэ", ни его творений, никогда не существовало. Но эта история привила ему любовь к чтению, даже если это не приносило столько удовольствия, как его сокровище. И смотря на множество разноцветных, ярких обложек, он высматривает, сам не понимает что. В руки попадает ярко-зелёная, немного приукрашенная нитками, и крупным шрифтом написанная книга. Ценник приемлим, и он думает идти к продавцу, как кто-то через плечо смотрит на его выбор. — Слишком заурядно и смысловых ошибок полно, не советую — он думает возразить, мол, счего его должны волноввть мнения незнакомца, как они встречаются глазами. Красивые, песчано-карие и чем-то до ужаса необычные и внимательные. Немного мягкие черты лица, прикрываемые на половину пламенно-рыжей длинной частью волос. Небольшие усы, маленькие морщинки, и.. ну совсем знакомый образ, что заставил рыться и карабкаться в памяти. — А вы можете порекомендовать что-то лучше? — вопрос от части из вежливости, от другой, голос тоже знаком, может, если он услышит ещё раз, сможет вспомнить. — Конечно, минуту- — картина сложилась. Из-за поворота головы, стали видны и другие цвета волос, блестающий чёрный и белый, прикрывающий затылок.

Мужчина, что привозил раз припасы, каски и бронежелеты, хоть и большую часть времени провёл со сташими. Короткая стрижка, собраные более длинные белые пряди в хвост, плавная, мягкая походка, бархатистый, успокаивающе-спокойный голос. Такого человека забыть сложно, особенно яркие волосы, еле-видные из-под каски.

Всё это время, он думал, что причудилось, мало что покажеться, когда будни стостоят из стрельбы и взрывов, но нет. — Если вам по душе что-то приземлённое, предполагаю, и это для вас не останеться ревнодушным. — Ему протянули немного подёртую, но в знакомой обложке книгу. Снова память начала выть о знакомом, но на этот раз, ему не дали времени задуматься. Джентельмен, оперевшись на трость, разсматривал настенные часы. — Прошу простить, мне пора. Приятного чтения. С лёгкой улыбкой, немного поклонившись и на сукунду сняв котелок, не-знакомец прошёл к выходу, ни на секунду не оглянувшись, оставив Хироцу смотреть на "подарок". Решив отмести мысли о этом человеке, решает рассмотреть, что, всё таки, ему дали. Приятная на ощупь обложка, хоть и мягкая, но обплетёная тканью, с усиленым корешком. Но все мысли сразу пробиваються обратно, когда он открывает форзац. Сердце пропускает удар, пока глаза смотрят в одно место. Та самая, подпись. Точно такая же обложка. В сметении, Рюро пролистывает почти все листы. Все страницы целы, невредимы. Пахнут дорогими чернилами, и.. рукопись. Вся книга, написана рукой и кистью. Никакой печати, это почти что первый вариант книги? Так и оказываеться. На паре страниц, видны исправления и.. мысли. Мысли того человека, который смог стать для него почти идиалом. И сейчас, перед ним, буквально мечта любого фаната писателя, того самого, что покорил его сердце лишь текстами. Хоть он и понимал, что уже поздно делать хоть что-то, ноги сами его понесли из книжной лавки на улицу. Ожидаемо, человек уже скрылся в бесконечно-далёких улицах. На душе вновь стало тяжко и тоскливо, не смотря на прежний настрой, и почти что одну из самых дорогих к сердцу вещей в руках. Ещё один звонок боссу, и теперь, в его распоряжении целый день. Со злостной грустью, он смотрел на вещицу, будто обвиняя в ложных надеждах, или отнимании шанса. Руки освобождённые от перчаток впервые за день, стали чуствительней в несколько раз, не спеша и чутко обстледуя обложку, медленно открывая форзац с разводами от чернил, и пару штрихов кистью. Медленно, будто под подушечками не просто линии, а вены, что выступают на коже, Рюро проводил вдоль, не приследуя цели. А после, на первой же странице, пометки и сюжете и что нужно вычеркнуть, что исправить.. там же прятались маленькие, незаметные и неуверенной рукой выведеные мысли. Откровения, что повествовали несколькими строчками об усталости. Среди восхищения и радости, проступали чуства, будто он смотрит что-то излишне личное. Они же заняли первое место, когда он открыл 4 разворот. На правой части, были лёгким пером выведены символы, а в противоположном, выведеный из кляксы котик. Вторая же страница была заляпана каплями крови, что были неудачно были замазаны чёрным, пока почерк ближе к концу, ставал уж слишком разплывчатым и кривым. Не вызывало ужаса или отвращения, но это было и правда слишком лично. Должно быть, человеку, который отдал это, стало совсем невыносимо, либо тот посчитал это чушью. Какой бы не была правда, ему всё равно придётся выслеживать его, искать. Если он смог найти это, значит и остальное ему под силу. Вечер же этого дня, окончился на середине рукописи, и целым роем мыслей.