Ночной ливень

Дождь начался на полпути домой. Сильнейший ливень — как в жару бывает. На остановке спасся он пустой. И сколько ждать теперь? Да кто же знает. Уже примерно полночь на часах. Так сильно задержался на работе. Стоит и матерится в полутьмах. Совсем не о такой мечтал субботе. Она вбегает через пять минут — промокшая до нитки незнакомка. С волос по коже ручейки текут. Сквозь зубы матерится. Но не громко. Машины мчатся за стеной дождя. Свет фар на платье падает удачно. На девушке… похоже нет белья. Намокнув, стала ткань почти прозрачна. — Сними и выжми, — говорит он ей. Та головой качает — так ехидно. — Ага… Я, может, там без труселей. — Без труселей. Оно и в платье видно. Взгляд опускает — и краснеет в миг. Сначала даже пробует прикрыться. Потом бормочет: — Ладно, один фиг. Решает платья всё-таки лишиться. Пока руками пробует отжать, он изучает взглядом её тело. — Одной так поздно нечего гулять. Вообще не дело. — Да муж… мудак. Не заказал такси. Пройдёшься, говорит, как раз подышишь. Вот раз его о чём-то попроси… Эй! Стоп! Ну прекрати… Стоять! Ты слышишь?! Он слышит. Обнимая со спины, кладёт на грудь горячую ладонь. Другая — вниз. Намеренья ясны. — Ну блин, ну стой, ну хоть внизу… не тронь Он трогает. Внизу так горячо. Податлива… Возбуждена — ну точно. Он чувствует. Особенным чутьём — всё можно. Точно можно. Этой ночью. Она себя пытается сдержать… Но тихий стон наружу первый рвётся. И тяжелей становится дышать. Он видит. Тихо на ухо смеётся. Ей в голову сплошная лезет чушь. Найти хоть что-нибудь. Одну причину. Срочно! — Ну подожди… Ну всё-тки — дома муж… — Ты говоришь, что он мудак. — Да… точно… Отбросив платье, тянется назад. И дрожь бьёт пальцы — девушка на взводе. Ширинку пробует нащупать наугад. Визг молнии… И вот — член на свободе. Горячий. О господи… крупный какой! Такие разве бывают? Испуганно шепчет: — Стой… слишком большой… А всё-таки… член принимает. — Какая ты тесная, — парень в ответ. И сразу толкает глубже. — Ах-м… подожди… Не так резко… Ох… н-нет! Но стоны лишь делают хуже. Он трахает грубо — чтоб на всю длину. Бросая стон её во тьму ночную. Он на ухо шепчет, — Расслабься… ну… — И жадно груди мнёт — одну, другую. Шум города. И пульса стук в ушах. И жар, и холод — всё одновременно. Она тихонько стонет: — Да… вот так… — к размеру привыкает постепенно. По шее тянется засосов свежих нить. Внизу так жарко, что стекает смазка. Им надо хоть немного тише быть. Она кусает губы — всё напрасно. Он крепче обнимает со спины. Член глубже в ней… он достаёт до матки. Движения порывисты, быстры… А стоны — сладки. Машины мчатся за стеной дождя. Их блики фар на обнаженной коже — блуждают. Словно всполохи огня. И словно пламя — согревают тоже. И время вязнет. Мир вокруг дрожит. Сердца́ считают сладкие мгновенья. — Сильнее… ну! — она уже кричит, к чертям отправив страхи, сожеленья. Она вся здесь, она уже почти… но длится, длится сладостная пытка — и до конца не может всё дойти. Реальность плавится вокруг, реальность зыбка. Он тоже скоро… он уже вот-вот! Звенят струной натянутые нервы… И замирает мир. И продолжает ход. Он кончил — горячо внутри от спермы. Сливает всё в неё, до капли, внутрь. Она за ним кончает тоже, следом. И сладкий стон её вздымает грудь. И тишина. И шум дождя ответом. Так горячо внутри, так хорошо… Она спиной к его футболке жмётся. Он обнимает. Хочется ещё… Стихает шум дождя. Она смеётся.