***
Гуляющие по мощеным мрамором садовым дорожкам павлины выглядели…необычно. Цветастые, как будто окрашенные упавшей радугой, они заливисто гоготали и пушили великолепные в своей красоте хвосты, выпячивая вперед мощную, в переливах солнца, грудь. Было среди них и несколько снежно – белых, ну точно отражение всей малфоевской семьи – напыщенные, выделяющиеся на общем фоне. И Гарри хмыкнул, разглядывая птиц спрятав озорную усмешку за ребром узкой ладони. Маленький и уязвимый в своем стремлении казаться хотя бы на часть уверенным как отец, Драко мог обидеться, а задевать его чувства отчаянно не хотелось. Ввысь взлетали иссохшие листья, пыль и слепили, но почти не грели лучи восходящей над мэнором звезды. Воздух был пропитан свежестью и редким ароматом далеких дубов; в поместье Персиваля пахло горчащей на языке сладкой хвоей. Драко болтал без умолку, распинаясь на чем свет стоит и стремясь показать новому другу каждый угол любимого дома, пытаясь донести его величие и, в какой – то мере, помпезность. Целующие небо пики остроконечных крыш нависали беломордыми гаргульями, внимательно следящими за копошащей в низине земли жизни. Витраж окон отражал свет и переливался то легким румяным перламутром, то россыпью молочного марева. Двор жил и цвел, несмотря на конец прохладной осени, поддерживаемый силой хозяина поместья и множеством мельтешащих на затворках внимания домовиков – то тут, то там мелькали маленькие лысые головы и немного вычурные, но искусно сшитые наволочки, увитые золотой, серебряной и бледно – синей вышивкой. Даже прислуга у этих людей выглядела безупречно, Мерлин великий. Их встретила Нарцисса. Женщина добро улыбнулась и уголки ее глаз измяли игривые тонкие нити, ничуть не портившие однако красоты изящного лица. Она склонила голову и мягко огладила макушку сына, проведя тонкими пальцами по шелку волос; пожала руку Гарри, нежно хлопнув по спине с призывом не задерживаться у порога. Здание, до того хранимое в памяти образом зловещего голодного монстра, губившего своими стенами и лабиринтами катакомб сотни жизней, сияло радушием и приветливостью, подмигивало треском огня в камине и притягательным блеском отражающего резные потолочные своды начищенного воском пола. Гарри смотрел внимательно и не мог определиться, что видит: окопченный кровью невинных склеп или возводимый в любви из поколения в поколение дом. И он хотел бы забыть и запечатлеть в памяти новый, бьющий жизнью холл, столовую и главный гостиный зал, но перед глазами мелькали лишь груды бездыханных тел гоблинов и корчащаяся на деревянном паркете Гермиона с застывшей на миловидном лице мукой. Погрузившийся в ворох мыслей, Гарри слишком поздно понял, что задыхается, а когда сознание прояснилось, с удивлением заметил на покрытых слезами щеках теплые бархатные ладони Нарциссы, стирающие слезы и боль ушедшего прошлого. Драко стоял у стенки, практически с ней сливаясь и выглядел не менее измученным, удивленно распахнув бурлящую за веером ресниц недоумевающую ртуть. Мать его в противовес была спокойна как гладь черного озера - вмиг стало ясно, что она всё знает. Волшебница потянула тихонько за руку, второй сжав запястье молчавшего сына и повела за собой не проронив ни слова. Понимание, рассудительность и неестественная эмпатия поражали в ней больше всего. Она оставила их одних в небольшой «зеленой» зоне, напоминавшей чем – то зимний сад; хоть та и была доверху набита цветами, соперничать с шикарной оранжереей Геллерта не могла. Домовики принесли большой графин с чаем и целый столик закусок, очаровательно краснея и заламывая сухонькие ладошки. Драко отпустил их ровным кивком головы. Мальчишка насупился и, вдохнув побольше воздуха в грудь, с напускным беспечием заговорил (Гарри был уверен, что того точно гложет любопытство, но воспитание задать интересующий вопрос не позволяет): - Отец сегодня допоздна на работе, у него встреча с какими – то шишками из маггловского мира. Papa говорил, что из них выйдет неплохая партия в части инвестиций в совместный бизнес. Я с ним согласен! – для пущей уверенности в собственных словах притопнул ногой. – Хотя элректрич…э-лек-трические вещи и не работают у магов, но смотри! – из кармана показались небольшие, подвешенные на позолоченную цепочку часы. – Они работают как – то по – другому, и это даже не волшебство! Можно узнавать время не применяя заклинание! Это же так удобно! – светлые глаза сияли неподдельным восторгом и Гарри невольно залюбовался, впрочем, тут же уточнив: - Но разве вы…ну, ваша семьи и другие чистокровные не презирают тех же Уизли и иных магов за связь с не-магами и маггловским миром в целом? - Вот еще! – аккуратный нос сморщился, напомнив хоречий. – Не – маги? Странное название, но не суть; они же такие изобретательные! Не имея волшебства, придумывают приборы для упрощения своей жизни, это достойно уважения. И спешу заверить, что почти каждый маг, имеющий за душой состояние имеет не меньше двух деловых партнеров среди магглов. Что же касается Уизелов, - Драко выплюнул их фамилию как нечто сотканное из слизи, мерзкое и до жути противное. – Пойми, мы тоже используем изобретения не – магов и в этом нет ничего плохого или постыдного, но Уизли, они, считают, что эти приборы должны заменить магию почти полностью, чтобы «мы могли с ними стать ближе», вот еще! Это опасная и дурацкая затея, и даже пятилетний это поймет! – мальчишка покрылся красными пятнами, попеременно то облизывая, то кусая губы. – Отец говорит, что Артур Уизли идиот раз собирает все подряд маггловские побрякушки и так легко относится даже к самой мысли тесного контакта с ними; а еще говорит, что Дамблдор, который их науськивает не меньший дурак, - «не могу не согласиться». Гарри такую позицию разделял полностью, но был не меньше удивлен, услышав о связях, казалось, нетерпящего все за барьером косого переулка Люциуса. Ведь, как же так выходило? Его всю жизнь учили и прививали как лекарство от болезни мысль о ненависти чистокровных, особенно Малфоев, не только к грязнокровным, но и не обладающим магической силой людям. Получалось же совершенно иначе, и Гарри не знал: смеяться ему или плакать. «Все чудесатее и чудесатее». Впрочем, решив не испытывать судьбу и плыть по течению, Гарри заразительно улыбнулся, ловко переводя тему, откладывая ее на неопределённый период. Он всего лишь прощупывал почву и было бы недальновидно продолжать подобные разговоры в первые недели знакомства. Драко Малфой все еще всплывал в сознании самовлюблённым индюком, дальше собственного носа не видящего и с этим надо было что-то делать, если желание завести дружбу было больше школьной глупой неприязни. Мальчишки проговорили еще несколько часов, ввязываясь то в удушливый заразительный спор, то практически переходя на кулаки, как когда – то в далекие годы Хогвартса. И все так же по ерунде: «Пушки Педдл лучшая команда!», «Нужно хотя бы иногда обращать внимание на простых людей, Драко», «Ты невыносим, Поттер!». Но даже так: с криками, шутливыми потасовками и красными от жара словесной перепалки щеками; с заходящимся воробьем сердцем и тяжелым дыханием – Гарри чувствовал себя как никогда живым. Жизнь била ключом и в момент, когда он неловко завалился набок, споткнувшись о складку тяжелого ковра, бежав сломя голову за петляющим зайцем Драко; когда белесая рука толкнула в ворох шебаршащих листьев, придавив сверху телом и звонко смеясь на ухо. Малфой был всего лишь мальчишкой – слегка избалованным, выражающимся высокопарными словами и стремящимся не опозорить любимого отца – но мальчишкой: веселым, неспокойным и игривым. Он целый день поддерживал любые шалости приятеля, стоически сносимые задумчиво улыбающейся Нарциссой; прыгал с Гарри по лужам, марая баснословно дорогие брюки и промачивая отражающие солнечные переливы лаковые туфли. Такой беспечный и не удрученный тяготами сложной военной жизни, сумасшедшим убийцей в родном поместье и потерявшимся среди амбиций и страхов отцом – яркий–яркий, как сияние далекой кометы, очерчивающей круг по орбите вокруг Солнца. Они пили терпкий, слащенный медом чай под сенью печальной ивы у берега озера, наблюдая как ловит закат голодная гладь воды. Драко, уставший и разморенный, жался к его боку, практически сопя в плечо, укрытый теплым шерстяным пледом; он тихо посапывал, то и дело сжимая холодную ладонь Гарри в своей. Сам же Гарри с тоской думал о том, что вероятно, мог обрести друга много раньше поездки в шумном и укачивающем поезде будь судьба более благосклонна. Мор, до того незримо следовавший по пятам хозяина, расслабленно растянулся в ногах, обернувшись знакомой гиеной, хитро щурив омуты обсидиановых глаз. Пели редкие птицы и танцевали светом подвешенные на толстых ветвях облаченные в кружево метала фонари. Как же хорошо.***
Он провел у Малфоев все выходные, наполненные щемящей под грудью радостью и греющими изнывающее печальное сердце воспоминаниями. По приказу вернувшегося поздно вечером Люциуса их нашли, умыли, переодели и уложили расторопные тихие домовики, оставив около кровати самого Гарри небольшой левитирующий шар, отливающий всполохами голубого пламени – совсем как его ласковая саламандра в террариуме на прикроватной тумбочке дома. Впервые за долгое время спалось спокойно - не подрываясь посреди ночи от душащих ужасов и тянущих отвратительные лапы кошмаров; облачная перина качала колыбелью и успокаивала, прогоняя жуткие в своем безумии наваждения. И потому утром, уже вставший и бодрый, он терпеливо выслушал благоговейный лепет домовика, позволяя отвести себя в просторную столовую, где за накрытым столом сидела вся хозяйская семья. Ему сдержанно, но дружелюбно кивнули родители, когда сам Драко едва не взвизгнув и подскочив, громко поздоровался, тут же пришпоренный грозным взглядом отца. Губы растянулись в доброй усмешке, Гарри сел за отодвинутый прислугой стул. Еда была чудесная и вкусная, но не могла сравниться с кулинарными, не побоялся этого слова он, шедеврами Криденса. И ни один именитый повар или домовик не могли сравниться с талантами застенчивого парня, каждый божий день творившего на усадебной кухне самое настоящее волшебство. Малфои вели непринужденную беседу, изредка втягивая в нее и Гарри, задавая небольшие, ничего не значащие вопросы и спрашивая мнение. Но, Великая мать Магия, как он: недоучка, всю жизнь существовавший по заданной программе, мог сравниться с науськанным Люциусом и сведущим в делах отца Драко? Оставалось лишь пристыженно отнекиваться и мямлить неразборчиво под нос, краснея спелой вишней. Незаметно диалог перетек в более гнетущий и, когда был отослан «Прогуляться по саду» Драко, сказано: «Милая, тебя ждет миссис Забини в час», стало ясно - пора. Пора вновь выпрямить гордо спину и ответить на колкий, вмиг лишившийся приветливости взгляд таким же колючим, как изморозь на оконной раме; пора сжать кулаки до побелевших костяшек и изнывающих от врезавшихся в ладони ногтей – лишь бы удержать под контролем бьющую тревогу и раздражение; пора вскинуть коронным горделиво-высокомерным тетушкином жестом подбородок и ровным шагом петлять по многочисленным коридорам мэнора за его хозяином. Остановиться у двери с чертовой знакомой полупрозрачной дымкой. Быть готовым к подначке, язвительному комментарию или скрыто – неприязненно поднятой инеевой брови. Быть готовым ко всему. Но не к внимательному взгляду бездонного угольного оникса в приглушенном отблеске одиноких свечей и ухмылке на окрашенных вином губах. Он практически не изменился: тот же средний рост – чуть ниже Люциуса, крючковатый тонкий нос на фоне меловой, как будто замшелой сухой кожи; длинные вьющиеся волосы до плеч, почему – то связанные черной атласной лентой. И, конечно же, такой же черный застегнутый на, казалось, бесконечный ряд пуговиц, сюртук. Северус Снейп определенно был прежним, разве что моложе и не обремененный тяготой вечного страха за жизнь. Все тот же надменный, внимательный взгляд и менее ничего не выражающая мимика. - Мистер Поттер-р, манерам не обучены. Впрочем, ничего удивительного. Куда нам, простым смертным, до вашей сиятельной звезды инфантильной известности, - ну, и, как же без этого: все та же старая сволочная скверная натура человека, любящего только себя и давно погибшую женщину. По крайней мере на шее не виднелись два уродливых, сочащихся кровью прокола и шматков мяса между ними, глаза не смотрели с пугающий тоской, поддернутые поволокой серого тумана. А голос – ровный, сильный – бил по нервам своей привычной грубостью, но никак не сипящими хриплыми мольбами всмотреться последний раз в чужое лицо, чтобы увидеть в сиянии зеленой листвы одно верно любимое. С подачи эгоистичной лжи, Гарри мог сказать, что даже скучал; ведь как бы то ни было, несмотря на гадливый, завистливый и обидчивый характер, школьный учитель был отчасти благородным и по – своему, только для него самого понятно в какой мере заботливым. Гарри не имел права злиться или осуждать, хотя и с трудом подавил желание поддразнить едким «Нюниус» и «Носатая летучая мышь». Сейчас было не до конфликтов. - Вы хотели что – то обсудить, Люциус? – он присел около мягко улыбнувшегося Тома, пододвинувшего поближе поднос с принесенными ароматными булочками. Руки мужчины била скупая дрожь, которую заимелось неудовольствие заметить. - На самом деле много чего, - маг задумчиво покрутил в руках толстую сигару, подпаляя ее невербальным инсендо. – Но прежде, с вашего позволения, - в изящных пальцах появился знакомый флакон. – Осмелюсь настоять на ознакомлении Северуса с информацией, уже доступной Милорду и мне. Гарри задумался. Ему не хотелось посвящать все большее и стремительно разрастающееся количество магов в окопы горького прошлого. Однако, за неимением лучшего решения и осознанием собственной беспомощности, разевающей осклабившуюся пасть без поддержки посторонних, утвердительно кивнул, нахмурив тонкие брови. Снейп не издал ни единого звука: тихо поднялся и бесшумно удалился, прячась за развевающейся ночью мантией. Его не было около получаса, разбавляемого мерным тиканьем механических часов, поблескивающих золотом. Минуты тянулись патокой, перевалили за второй час, когда дверь снова открылась, явив взору еще более побледневшего зельевара. Мужчина грузно упал в кресло, залпом выпив отлевитированный Томом бокал коньяка. Люциус поморщился: пятнадцать лет выдержки в один глоток – так бездарно растратить тонкий аромат и вкус. - Не корчись, - яд полился бушующей рекой. – У тебя таких бутылок еще как минимум с дюжину, не убудет. А вы, - Гарри замер испуганной дичью под сощуренными темными глазами. – Уже начали отличаться, - «Ну конечно». – Поразительная живучесть. Попасть в руки Смерти, испытав ее милость и заручиться поддержкой самого Волан-де-морта. Удивительно. Ваши родители отдали жизнь, чтобы подарить шанс на спокойное существование вне политических распри и войн системы, но нет – сунули нос в самую гущу. Грубые слова ножом резали и Гарри не понимал чем заслужил их. Глаза против воли жгло, а боль, не отпускающая практически ни на миг заклубилась костровым дымом под тавровой печатью, побежали ручьями ленты вдоль предплечий. Он действительно скучал и корил себя за бесславную погибель этого человека и мечтал о встрече, однако совсем позабыл, что этот Снейп – все тот же озлобленный молодой мужчина, который встретил его на первом курсе и морил своей злостью все последующие года вплоть до последнего. Наивность его затрещала по швам, вспоротая ятаганом гадкой усмешки и ненависти во взгляде напротив. Комната закружилась и смех колокольным звоном пронесся в ушах, засияли пики укрытых снегом гор, расцвел самшитом ворс ковра под ногами. - Замолчите, - зубы стиснулись, заскрипели. – Не вам меня корить. Я показал далеко не все и знаю много больше, чем все вы. Поэтому давайте оставим неприязнь за душой и поговорим о важном. Есть более насущные проблемы, чем ваш, мистер Снейп, конфликт с моими близкими и детская обида, которой вы руководствуетесь. Мужчина возмущенно задохнулся, побагровел и на мгновение потерял маску холодной отстраненности, готовясь сказать что - то о чем, вероятно, мог пожалеть позднее, что – то схожее с несправедливо – высокомерным неосторожным оскорблением, брошенным в адрес любимой женщины. - Ваша правда. - Тогда, - Том сжал плечо напряженного мальчишки, опаляя гневным льдом вспыхнувшего яростью вина своего подчиненного. – Люциус, говори. - Слушаюсь, милорд, - маг кивнул, распрямляя сведённую спину. – Ранее я сообщал, что разберусь и организую реализацию вашей, мистер Поттер идеи. Так уж вышло, что на милость судьбы наша сторона богата талантами и среди них, - рука махнула в сторону Снейпа. – Имеется лучший существующий на данный момент зельевар. Образцы растений, переданные четой Грэйвс были израсходованы и получена первая партия элексира, который уже готов к применению и полностью протестирован, - мужчина кровожадно облизнул губы, сверкнув ничем не прикрытой безумностью во взгляде. – Так что уже завтра или позже, но не оттягивая момент, можно приступать. Том удовлетворенно качнул головой, несколько расслабившись. - Но ведь это не всё, верно? – Гарри понимал, что его не стали бы звать ради такого, не стали бы собирать еще несколько и без того занятых человек. - Да, - заговорил уже Реддл. – Тебе совсем недавно исполнилось десять, еще год и нужно будет поступать в Хогвартс. Поэтому сейчас на ряду с основным расследованием, стоит важная задача – обезопасить по возможно всесторонне тебя, Драко и других детей. Дамблдор в меньшей мере безумец, раз использовал на магглах и нас с тобой галлюциногенный яд, а в большой степени – умный и расчетливый безумец. У него есть план, которого нет у нас. Но по крайней мере, мы можем сделать первый шаг и спутать ему карты. Вот это, - в мальчишескую ладонь лег невесомый медальон, напоминавший собой простой шар. – Оберег. В нем моя кровь и наговоры на ней. Считай самая что ни на есть темная из темнейшей магии, - губы Тома тронула озорная ребяческая улыбка, а настрой по связи передался самому Гарри. - Честно сказать, я уже думал над этим, - нервно заломил пальцы, устремив взгляд на стремительно бегущие грозовые тучи. – Хогвартс замечательное место и не буду отрицать, что меня тянет туда тоской воспоминаний и грустью, но, - из груди вырвался глухой вздох. – Там будет небезопасно: постоянный контроль со стороны директора, тщательно выстраиваемые с его стороны испытания, по странному стечению обстоятельств выпадающие исключительно мне; в конечном итоге – разномастные монстры, дементоры и опасный лес, кишащий невиданными тварями. Нет, - решение давалось тяжело, камнем тянуло ко дну. – Волей выверенного случая мне пришло в прошлый раз письмо только из Хогвартса, тогда как многим сокурсникам поступали приглашения из Дурмстранга, Ильвермони, Шармбатона и иных именитых и не таких известных школ. На самом деле, вопрос поступления был поднят с месяц назад еще Геллертом в один из дождливых, наполненных осенней стужей вечеров. Мужчина позвал Персиваля и вместе они принялись высказывать Гарри свою позицию, попеременно предоставляя нелицеприятные и обидные факты, будь то уже сейчас отправленный неизвестным адресатом отказ всем остальным магическим заведениям, просьба на предоставление доступа в основное банковское хранилище в письме, принесенном неприметной серой совой или подозрительное отсутствие активности со стороны Дамблдора – а ведь тот наверняка должен был узнать об исчезновении мальчика и как минимум заняться его поисками. У Гарри гудела и раскалывалась голова, будто ударяемая массивной кувалдой; закладывало уши и противно жужжало в висках – информации поступало слишком много, не говоря о ее отвратительном содержании. Ему стоило больших усилий не вспылить и думать трезво, да придержать зарычавшего Мора, готового хоть сейчас сквозь непогоду броситься в сторону окруженного барьером величественного замка. - И, куда же вы тогда собираетесь направиться? – на время отринув неприязнь, Люциус со скребущим сердцем признал правоту юноши. Он и сам время от времени задумывался над поспешностью решения обучения единственного и горячо любимого сына в стане врага. - Дурмстранг. Казалось, в повисшей тишине особенно громко прозвучал каркающе – задыхающийся кашель Снейпа, и Гарри, со злорадством пожелав ему здоровья, продолжил: - Это хороший шанс не только надежно спрятаться под покровительством самого Каркарова, но и получить знания, которые в Хогвартсе под запретом. Место находится далеко – так просто туда не попасть, будто сам замок прячется от посторонних глаз. В своей…прошлой жизни я имел честь знать Виктора Крама и других учеников – мы в сравнении с ними значительно проигрывали не только по основам обучения, но и по дисциплине, физической подготовке в конце концов. В Дурмстранге тяжелый конкурсный отбор, но при этом ставя высокие запросы, они дают не меньше. Моих навыков и настоящего графика занятий должно вполне хватить, чтобы пробиться туда. При том в первых рядах. Пожалуй, милая нежная Гермиона могла бы им гордиться, заимей он голову на плечах раньше своей тройной смерти и года пыток в застенках Гриммо 12. Гарри с улыбкой вспоминал ее стенания и потуги наставления, признавая правоту слишком поздно. - Насколько мне известно, у них проводится год дошкольной подготовки и экзамен, - Том задумчиво почесал подбородок, отпив из бокала пряное вино. – Но время уже вышло. - Не совсем. Геллерт отослал письмо напрямую их директору и тот дал согласие на подготовку вне стен заведения. Это редкая, но имеющая место практика. Мне будет достаточно явиться туда в следующем июне и сдать практическую и теоретическую часть. - Не только, - от долгого молчания голос Северуса дал дрожь, неприятно резанув по ушам. – У Дурмстранга довольно интересный метод зачисления на факультет: не только по итогам академических экзаменов, но и посредством проведения, если позволите, ритуала – в дань традициям. Вы безусловно сдадите устное собеседование и покажете свои навыки, но далее – дело удачи и вашего сердца. - Вот как, - о специфическом способе определения факультета он знал, но наивно полагал, что тот канул в лету. Выходит, зря. - Не стоит переживать, редко когда это становилось проблемой, - что же, хотелось верить. Во всяком случае, он привык выгрызать свое право хотя бы на что-то в этой чертовой несправедливой жизни зубами, даже если при этом приходилось их раз за разом ломать, как впрочем, ломать и себя самого. И дурацкий конкурс с не менее дурацким обрядом были меньшими из возможных зол. Видимо, в его взгляде читать отчаянная решительность, раз даже язвительный, истекающий опиумным ядом Снейп не нашелся с ответом. Все трое мужчин смиренно молчали и ожидали пока Гарри заговорит снова, разрезая гнетущую атмосферу. Но он не спешил, тщательно обдумывая прошедший час. Находящимся в этой комнате магам хотелось, и Гарри надеялся, можно было верить, а значит, он мог сделать следующий шаг и начать копать под Дамблдора несколько активнее, тем более руки относительно развязались – старику будет тяжело достать до него из другой страны. Стоило как минимум обозначить основные направления деятельности, а как максимум составить подробный план – чем они хуже морщинистого мерзкого паука? - Считаю, что раз на данный момент вопрос с обучением решен, стоит вернуться к более насущным. Вам, мистер Снейп, - язык не поворачивался назвать угрюмого мужчину «профессор», точно не сейчас. – Удалось воссоздать зелье, используемое Дамблдором. Насколько безопасно его применение? - Насколько возможно в пределах нормы. Я и еще несколько специалистов, включая маггловских, долгое время думали как наиболее эффективно и не причиняя излишнего вреда привить вам и Милорду невосприятие к этой дряни, - внушительный нос сморщили, собиралась складками кожа у губ. – Решили вводить самым простым маггловским образом – в кровь, чтобы циркулировало по всему организму; и также использовать в качестве незначительных добавок в еду, напитки, в том числе, - ладони его напряженно сжали кожаные подлокотники, - как капли для глаз. В вашем случае это может быть опасно, в связи с чем вынуждены придумать иной вариант. - Что вы имеете в виду? - Твои глаза полуслепы не с биологической точки зрения, - Том пророкотал сбоку, наклонив голову. – Это магический след от брошенного заклинания. Помнишь? Твои глаза – артефакт. Мы не знаем как они среагируют на инородное вещество. - Во всяком случае стоит рискнуть. Не сейчас, - Гарри вскинул руку, предвидя возмущенный комментарий, застывший в горле у всех троих. – Не сейчас, - повторил он чуть тверже. – Но позднее, года через два – три, когда организм окрепнет. - …, - Снейп недовольно хмыкнул, но смолчал, предпочитая не подогревать зреющий спор. - Удалось разгадать цепь рун? – разрушил молчание Том; Малфой огорченно выдавил «Еще нет, Сир», зло сверкая ртутью глаз. Это была проблема, как и вопрос о способе напитки твердого материалы вазы зельем. Но, что радовало - не придется прибегать к помощи гоблинов. Несмотря на уверенья Геллерта, Гарри не хотел посвящать в дело кого – то третьего, не имеющего ни к нему, ни к общим целям никакого отношения: хоть когда – то пригодилась семейная настойчивость Малфоев и их скрупулёзность. - Однако, и это не всё. Те темномагические трактаты, которые украли. Стало известно, что одним из них были записи об учениях Герпия Злостного, – он целенаправленно умолчал об источниках информации, решая не выдавать раньше необходимого полезных людей. И если Люциус недоуменно нахмурился, а Снейп в задумчивости возвел взгляд к потолку, явно что – то припоминания, Реддл, покрывшись испариной холодного пота, сначала побледнел, потом, окрасившись некрасивыми алыми пятнами, зашипел змеей: - Этот мерзавец хочет создать крестраж по книге Герпия? Он совсем из ума выжил?..Не смог сделать по моему подобию, так решил людскими жизнями так бесценно разбрасываться, ублюдок? - Это тот самый способ которым пользовался старый Волан-де-морт? – Гарри пискнул мышью, не решаясь говорить громче, чтобы буря не погребла его под собой. - Да, - Том ответил резче, чем было нужно, тут же ощущая укор совести, которая ранее упорно молчала. Мальчишка действует на него слишком сильно, разве что веревки вить пока не начал. – Смею предположить, что использовал именно эти учения тогда, так как методики очень схожи. Гарри понимающе кивнул, уходя в глубь собственных мыслей. Подтверждение задуманного Дамблдором означало бы крах его надеждам на оптимальный исход событий, который мог бы обойтись без лишних жертв. И хотя он был слишком доверчивым и в какой – то мере глупым в отношении таких редкостных сволочей как старик, все же почти не искал положительного исхода в грядущем. Ни Смерть, ни Магия не стали бы давать ему второй шанс, не стали бы беспокоиться и изменять течение времени, будь ситуация менее опасной, а каша, заваренная пауком, не такой вязкой. Кровь уже лилась рекой, с каждым днем рискуя обратиться бесконтрольным паводком, пока что сдерживаемым разве что недостаточно прошедшим количеством времени и неопытностью, боязнью засветиться Дамблдора. Тот мог творить бесчинства и складывать горы трупов на пожирателей, Темного Лорда, Снейпа, а в конце отправить на заклан самого Гарри, чтобы увенчать себя спасителем и добродетелем. Картина раздробленной реальности не желала собираться воедино, а мелкие ее фрагменты лишь путали: опасное зелье в старинной вазе, украденная из Гринготтса книга по учениям одного из самых жестоких и беспощадных темных магов древности; неясные махинации с его счетами, зачислением в треклятый Хогвартс и туманное прошлое. Тяжким грузом на сердце зияла и рана, оставленная смертью родителей, крестной и пропажей Люпина. Вопросы копились и копились, застилали глаза, выстраивали непроходимые баррикады – ни вдоха сделать, ни всплыть над их нескончаемым массивом. Гарри очень устал.