одна ошибка и одна идея.

      Все начинается, как привычная повседневная игра. Марси прыгает ему на спину, тянет за волосы и смеется, а он брыкается и делает вид, будто она запрыгнула на дикую лошадь. Они часто играют, когда вокруг нет опасности и местность хорошо просматривается, когда есть уверенность, что из-за угла не вылезет зомби или какой-нибудь залетный мародер, желающий ограбить шестилетку и старика с блестяшкой на голове. Кому в этом мире теперь вообще нужны деньги? Что они дадут?..       Кому в этом мире теперь вообще что-то нужно? Саймон прекрасно понимает, что без короны был бы давно мертв: она спасает его от чудовищного уровня радиации, недосыпа и недоедания. И в целом, не встреть он Марселин, он был бы не против съежиться где-нибудь под кустом и больше не просыпаться. Бетти исчезла и скорее всего не пережила войну, мир разрушен до основания, и все, что держит его на обломках — это шестилетняя девочка полу-демон и древняя корона, которая попросту не дает ему умереть.       Он носит корону чаще, чем в прошлом году. Марси фыркает на него, стоит ему ее коснуться, он ничего не может поделать. Ему кажется, что когда она на нем, ему становится легче. Боль утраты и горечи куда-то испаряется, наступает приятная эйфория, хочется смеяться и танцевать. С ней на голове он ощущает себя не уставшим доктором археологии, от которого ушла невеста, а молодым парнем, которого только посвятили в студенты на университетской вечеринке. С ней ему хорошо.       Корона на нем и сейчас, и он несется сквозь развалины города с Марси на плечах, ловко перепрыгивая, а иногда и перелетая преграды, смеется громко и безумно, рассыпая иней из отросшей бороды.       Ему хорошо.       Но тут корона резко слетает с его головы, и вся эйфория пропадает, оглушая его неподъемной плитой отчаяния и боли. Он останавливается и дергает плечами так, что Марселин падает на землю, поворачивается к ней и цедит сквозь зубы:       — Я же говорил тебе так не делать…       Марселин шмыгает носом и мнет платье в маленьких ладошках, смотрит на него так, будто готова драться, и отвечает:       — Ты обещал, что не будешь носить ее так часто!       Саймон поднимает корону и видит свое жалкое отражение в красных камнях. Обещал. Он много что кому обещал. И что теперь?..       Он водружает корону обратно на голову.       — Саймон! — со слезами на глазах произносит Марселин, и он срывается.       — ДА ЗАМОЛЧИ ТЫ!       Он рявкает это так громко, что дрожит земля, и дергает рукой, не замечая в ней свет ледяной магии. Ледяной луч попадает четко в Марси, покрывая ее сначала тонким инеем, а затем слоем льда, пока не заковывает ее в ледяную глыбу полностью, и Саймон сначала не осознает, что произошло, он ведь не колдовал специально. Он зовет Марси по имени, думая, что ее демоническая сущность сейчас разобьет лед, а когда ничего не происходит — пытается отменить магию, заставить лед растаять, но не выходит, и он с ужасом понимает, что натворил. Он кидается к ледяной глыбе и в слепой панике царапает лед, пока с пальцев не начинает сползать кожа, колотит по нему кулаками, превращая их в кровавое месиво, хватает лежащую рядом трубу и ударяет лед, но все без толку.       Где-то в подсознании он слышит тихий смех короны.       «Ты хотел, чтобы она замолчала, и это исполнилось».       Корона заставляет его пережить мучительно долгий день, ожидая, пока лед не растаял сам, и бездыханное тело девочки, которая была для него ближе всех в этом мире не опустилось в его ледяные руки. Уже поздно что-либо делать, и все навыки первой помощи, которые он знал, были бесполезны.       Никогда в жизни он так не рыдал и не ненавидел себя.       Саймон хоронит ее очень глубоко, чтобы до нее не добрались дикие звери, садится рядом со сколоченными в крест досками и надевает корону.       — Надеюсь, этот мир окончательно умрет, — всхлипывает он, и направляет всю магию на себя самого, заключая себя в ледяной гроб с надеждой никогда больше не видеть чертовых развалин и огня.       ***       Но спустя тысячу лет его находят, размораживают какой-то навороченной техникой, и Саймон не совсем против этого. Его находит умная самопровозглашенная принцесса, напоминающая ему Бетти, говорит, что изучает мир и что не против помочь ему изучить корону и найти в ней новые свойства, и Саймон соглашается, надеясь, что с новыми технологиями он как-то сможет поправить прошлое.       Принцесса Баблгам работает с ним несколько лет, прежде чем они находят, как заставить корону не отбирать жизнь, а создавать ее, и Саймон создает первых ледяных слуг, способных самообучаться и выполнять команды. Принцесса смеется, что это здорово, но создавать реальных людей будет неэтично, а Саймон тем же вечером у себя в кабинете создает ледяную Бетти по обрывкам воспоминаний, ту самую Бетти, которую он когда-то бесконечно любил, а затем потерял.       Она смотрит на него ледяным взглядом, и Саймон понимает, что это была ошибка. Бетти, которую он знал была очень умной женщиной, и ее ледяная копия получилась такой же. Ему не удастся обмануть ее, а если он сделает ее просто ледяной дурнушкой — это уже будет не она.       — Прости, Саймон, — говорит ледяная Бетти. — Но мы оба понимаем, что я — не она.       Саймон понимает, и ледяная Бетти превращается в лужу воды.       Несмотря на бесконечные опыты с короной, безумие никуда не уходит, продолжая атаковать. Теперь это уже не приятная эйфория, это больше похоже на галлюцинации. Саймон ищет, как избавиться от них, но ничего не помогает, и доходит до того, что он путает Баблгам с Бетти, и от этого его едва ли не тошнит.       И тогда ему приходит идея. Мерзкая, неэтичная, жестокая, но он слишком устал был безумным стариком.       Он заманивает Баблгам в лабораторию и читает найденное в древних книгах заклинание, и через несколько минут он уже не старик, а она не гений. Впервые за много много лет он вдыхает полной грудью и ощущает полный контроль.       Пусть это и принесло в жертву чей-то великий ум.       Саймон возвращается к себе и по щелчку пальцев рядом с ним появляется ледяная девочка в ледяном сарафане. Она улыбается ему.       — Добро пожаловать домой, Марси, — произносит Зимний Король с доброй, но немного нервной улыбкой. — Мы построим для тебя целое королевство.