'till our compass stands still

Почти через две недели после того, как Ронан поцеловал его, Адам приезжает в Барнс, чтобы найти Ронана, свернувшегося на диване с закрытыми глазами, спящего. Он сидит в кресле рядом с диваном и пытается начать домашнюю работу по истории, что довольно сложно с Ронаном рядом, выглядящим, как божество, уснувшее на своем троне. Ронан спит на спине, с руками за головой, что только подчеркивает его бицепсы, его футболка задралась, открывая бледную кожу живота и линию темных волос, уходящую вниз от пупка. Адам глотает и возвращается к учебнику. Несколько минут спустя Ронан моргает, просыпаясь, в его руке мигает маленький шарик. Ронан замирает, когда замечает Адама. — Привет, — произносит Адам. — Пэрриш. Когда ты сюда приехал? — Около двадцати минут назад. Меня впустила Опал. — И ты просто смотрел, как я сплю? Стремный говнюк. Адам закатил глаза. — Нет, вообще-то я занимался домашкой по истории. Веришь или нет, но ты не настолько интересный, чтобы за тобой наблюдать, Линч. Ронан улыбается, лениво и открыто, и сердце Адама замирает. Кроме того, что это напомнило ему о том, насколько привлекателен Ронан, когда улыбается, Адам также чувствует облегчение от того, что Ронан все еще может улыбаться вот так, и Адам видел, что он не слишком часто это делал в последние недели, колеблясь между ощущениями онемения, гнева и отчаяния. — На самом деле, я в это не верю. — Ты действительно тщеславен. Что ты принес с собой? Ронан пожимает плечами, изучая вещь на своей ладони. — Ничего полезного. Я… я все еще не могу грезить так, как делал до этого. Адам откладывает учебник в сторону и подходит к дивану, рассматривая светящуюся сферу. Ронан передает ее ему, их пальцы на секунду дольше задерживаются в касании. Сфера оказывается гелеобразной на ощупь, и ее цвет меняется в зависимости от того, какой стороной он ее поворачивает. — Она красивая, — замечает Адам. Многие вещи, которые Ронан приносит из снов, красивые без какой-либо цели. — Ага, — отвечает Ронан, Адам ощущает его пристальный взгляд на своем лице, пока смотрит на шарик, и жар ползет вверх по его шее. Адам кладет сферу на стол и хлопает по ногам Ронана. — Двигайся. Ронан поднимает бровь. — Знаешь, стул, на котором ты сидел, все еще здесь. Домашка по истории ждет. Адам проводит ладонью по колену Ронана. — Подвинься, — повторяет он, его губы дергаются в улыбке. Ронан ухмыляется в ответ. — Не-а. Мне здесь очень удобно. Адам фыркает и шлепается прямо на Ронана, усаживаясь на его животе. — Блядский господь, — давится Ронан, его голос звучит болезненно. — Ну ты и ублюдок. Адам пожимает плечами и вытягивает ноги, устраивая их на кофейном столике. — Тебе некого обвинить, кроме самого себя. — Господи, ты чертовски тяжелый. Слезай с меня, громила. Они оба знают, что Адам не такой уж и тяжелый, и Ронан ведет себя излишне драматично, но, может быть, Адам и правда сел на него таким образом, что это было слегка болезненным. — Этот диван достаточно большой для двоих, Линч. Не будь таким говнюком и освободи место. — Ладно, — ворчит Ронан. — Но только потому, что я не хочу, чтобы ты окончательно передавил мне внутренние органы. Они двигаются таким образом, что Адам оказывается зажатым между спинкой дивана и Ронаном. Он лежит на боку, прижимаясь к Ронану, пока тот все еще на спине. Он кажется не тронутым близостью Адама, но Адам кладет ладонь ему на грудь и может почувствовать быстрое тук-тук-тук — стук его колотящегося сердца внизу. Ронан поворачивает голову, чтобы посмотреть на Адама, и неожиданно их лица оказываются слишком близко друг к другу. Взгляд Адама падает на губы Ронана, а затем возвращается к его глазам. Они целовались несколько раз с той ночи в Барнс, будучи довольно разгоряченными, но ситуация все еще остается неопределенной и новой. Он чувствует, как чужие пальцы задевают его собственные, лежащие у Ронана на груди. Ронан неплотно скрещивает правую руку с рукой Адама, его пальцы играют с пальцами Адама. Адам отчетливо вспоминает ощущение кончиков этих пальцев у своего рта. Он также помнит, как чувствовалось горло Ронана под его руками, но он отталкивает эту мысль подальше, не позволяя вездесущему чувству вины испортить этот момент. Ронан наклоняется вперед и позволяет своим губам прижаться к губам Адама, мягко, нежно. Намного нежнее, чем Адам ожидал от Ронана. Их губы медленно двигаются, Ронан убирает ладонь с груди, где она была переплетена с рукой Адама, чтобы сжать его челюсть. Адам отстраняется прежде, чем ситуация накалится, и забывает, что хотел сказать. Они оба уже дышат слишком тяжело. — Я хотел поговорить с тобой кое о чем, — говорит Адам, и от нервов в его голосе проскальзывает генриеттовский акцент. На лице у Ронана появляется сложное выражение. — Окей. Адам сглатывает, неуверенный в том, как перейти к предмету разговора, неуверенный, что сейчас правильное время для этого. Возможно, это приведет к ссоре, как и большинство подобных разговоров с Ронаном. — Тот раз, когда… Когда мы гадали в Кейбсуотер вместе. Как раз, когда Ганси пропал, и нам нужно было найти его. И демон… — он останавливается, на мгновение теряя свой запал. — Ага, — говорит Ронан через несколько секунд нетерпеливо. — И что? Адам глубоко вдыхает. — Ну, я видел… видел себя рядом с тобой. Версия меня из сна, я имею ввиду. Он стоял рядом с тобой, и он сказал тебе кое-что, и… — Адам затихает, его голос слабеет. Ронан рядом с ним внезапно кажется неподвижным. — И? — Ронан, тогда в Кейбсуотер все было кошмаром. Я имею ввиду, я видел своего отца. — Я знаю. Я видел это. Этот кусок дерьма орал на тебя, и ты смог постоять за себя. Несмотря на защитную позу Ронана, Адам думает, что услышал оттенок гордости в его голосе, и в его собственной груди разливается тепло из-за этого. Но сейчас не может на этом сфокусироваться. — Да, я смог, но… не в этом дело. Я видел его, и ты видел… — Адам колеблется, вспоминая, как краем глаза видел тело Ниалла Линча, пока боролся со своим собственным кошмаром. — Ты видел другие ужасные вещи. — Да. Видел. О чем ты хочешь спросить, Пэрриш? — Я хочу узнать, почему я был одним из твоих кошмаров, — говорит Адам, пытаясь сохранять нейтральность голоса. — Что я сказал тебе? Это было чем-то, что мучило его с того момента, когда он увидел это. Он был осторожен, касаясь этой темы, потому что знал, что не должен был видеть этого — личный страх Ронана — но он не смог выбросить это из своей головы. Почему Адам был одной из тех вещей, которые отравленная версия Кейбсуотер преподнесла им? Почему он был тем, чего Ронан боялся? Ронан отводит взгляд. — Это не имеет значения. Это не было, будто… Просто демон разрушал все вокруг, правильно? — Да, это демон все разрушал и играл на твоих самых ужасных страхах. Почему я был одним из них? Ронан молчит. — Я видел своего отца, Ронан, — говорит Адам, и его голос ломается, звуча намного более сломлено, чем он хотел бы показать. — И ты… Что я сказал тебе такого ужасного, отчего ты был так испуган? — Я не хочу об этом говорить. Черт возьми, просто оставь это. — Я не могу это оставить. Просто скажи мне. — Отъебись. Адам сжимает челюсти. — Ладно. Он резко садится и неуклюже слезает с дивана, в процессе перелезая через Ронана. Он хватает свои книги и яростно швыряет их в рюкзак. — Что ты делаешь? — спрашивает Ронан со злостью. — Ухожу отсюда, — отвечает Адам, его голос срывается. — Серьезно? Не будь таким нелепым, Пэрриш. Адам хватает рюкзак, сильно сжимая, его тело выглядит застывшим. Он не может находиться здесь, когда подобное висит над его головой. Он вспоминает, как Адам-из-сна выглядел в те несколько секунд, когда собственный взгляд Адама был на него обращен — холодный, отстраненный, жестокий. Вот, как Ронан видит его? — Адам? Можешь просто подойти сюда? Несмотря на все то в нем, которое говорило ему обратное, Адам подходит. Ронан садится, и Адам устраивается рядом с ним. Ронан глубоко вдыхает: — Ты спросил меня, действительно ли я думал, что ты останешься здесь ради меня. Адам выдыхает. — О, — а потом: — Ронан… — Я не жду этого от тебя, — говорит Ронан поспешно. — Это не… — Я не остался бы здесь ради кого-либо вообще, — тихо говорит Адам. — Мне всегда хотелось выбраться отсюда. — Я знаю об этом, — Ронан звучит пораженно. — Я не остался бы ради кого-то или чего-то, но… Я могу вернуться ради некоторых людей. Ронан застывает. Адам смотрит на свои руки, неспособный поднять взгляд на Ронана, когда говорит следующие слова, и кончики его ушей краснеют. — Список таких людей довольно короткий. Они должны быть… очень важными для меня, чтобы быть в этом списке. Ронан ничего не произносит, но Адам краем глаза может видеть его недоверчивое выражение лица. — И так получилось, что ты во главе этого списка, — наконец, заканчивает Адам ломким голосом. Ронан все еще молчит. В конце концов, Адам поворачивает к нему голову, чтобы посмотреть на него, и он знает, что на лице у него выражение ужаса. Он сам в ужасе, потому что никогда не говорил вслух, как много Ронан значит для него. Он никогда даже не осознавал этого, до недавнего времени. Ронан смотрит на него с абсолютно беззащитным выражением лица, его рот открывается и закрывается, он не в состоянии выдавить из себя ни слова. — Я не… Я бы не… — слова липнут к горлу. Он вздыхает и пытается снова. — Тебе не нужно бояться, что я уйду от тебя, ладно? Я вернусь к тебе. Точнее… если ты захочешь этого. Ронан издает звук, похожий на смешок. — Конечно, я хочу, придурок. Запинка в его голосе выдает то, насколько он впечатлен словами Адама. Адам нерешительно улыбается ему. — Ладно. Хорошо. Тогда мы уладили это. В ответ он получает закатывание глаз. — Да. Уладили, — насмехается Ронан, притворно высоким голосом непохоже передразнивая акцент Адама. Адам фыркает и бьет Ронана локтем в живот, что заставляет Ронана шлепнуть его по руке, и некоторое время они борются, пока Ронан не перехватывает его руки, ухмыляясь агрессивно-насмешливо, и просто держит его, затем медленно переплетая их пальцы под его напряженным взглядом. Адам чувствует, как его щеки начинают гореть от интимности момента, и он не может смотреть на Ронана, пока его собственные пальцы гладят руки Ронана по кругу. — Так, — говорит Ронан низким голосом, пока оба они смотрят на их сплетенные руки, лежащие у Ронана на коленях. — Чем мы там занимались, пока ты не испортил все, будучи сложным и навязчивым маленьким засранцем? Вместо ответа Адам фыркает. — О, заткнись. Тебе не приятно, что мы наконец-то поговорили об этом, и теперь тебе не нужно волноваться? — Не-а, — легко отвечает Ронан. — Лжец. — Придурок. Адам бросает на него взгляд, говорящий, что он не впечатлен. Затем, снова становясь серьезным, он тихо признает: — Это сжирало меня с того самого дня. Я продолжал думать… Я не знал, почему был кошмаром для тебя. А потом… потом демон… — Адам тяжело выдыхает. — Может быть, ты был прав, когда боялся меня. Его руки трясутся сейчас, и Ронан сжимает их крепче. Когда Адам, наконец, смотрит на него, бровь Ронана вздернута, его лицо полыхает. — Это был не ты, Адам. И ты не один из моих чертовых кошмаров, тупица, — когда Адам открывает рот, чтобы возразить, Ронан затыкает его. — Ты не был кошмаром. Дерьмо. Ты никогда им не был. Кошмар был страхом потерять тебя. Это было кошмаром, ладно? Адам замирает, смотря на Ронана огромными глазами, его грудь болезненно сжимается. Ронан сглатывает и снова смотрит вниз на их руки, начиная чертить пальцами по ладоням Адама, и его прикосновения болезненно аккуратные. Адам наблюдает за низко опущенными ресницами Ронана. Спустя несколько мгновений напряженной тишины, Адам, наконец, проговаривает: — Ты не сделаешь этого, знаешь. Ронан вопросительно поднимает голову. — Не потеряешь меня, — уточняет Адам. — Ты не потеряешь меня. Ронан выдыхает. — Хорошо. Они смотрят друг на друга еще пару секунд прежде, чем Ронан прочищает горло и говорит: — Ты так и не ответил на мой вопрос. Адаму приходится подумать минуту, а затем он улыбается, озорной и довольный: — Какой вопрос? Чем мы занимались? Спокойно, Линч. Если ты так хотел меня поцеловать, ты мог просто сделать это, знаешь. Тебе не нужно подводить к этому разговор каждый раз. Ронан фыркает, выглядя немного смущенным, но, по большей части, раздраженным. — Засранец. Адам смеется, и Ронан затыкает его, обхватывая ладонями его щеки и целуя. Поцелуй без языка, но глубокий и долгий, пальцы Ронана скользят вниз, обводят ямочки ключиц и возвращаются обратно к лицу, заставляя мурашки бегать по коже Адама там, где Ронан его касается. Когда Ронан, наконец, отстраняется, Адам уже запыхался. Адам резко выдыхает, уже чувствуя себя чересчур разбитым. Он прикладывает голову к плечу Ронана, пытаясь успокоить свое быстро колотящееся сердце. — Так… Я думаю, вот, где мы были, — бормочет он напротив губ Ронана, звуча смущающе задыхающимся. Он больше чувствует, чем видит улыбку Ронана, его палец выводит на щеке Адама круги. — Ага. — Ага, — голос Адама — хриплый шепот, и они целуются снова, более голодно в этот раз. Адам без усилий растворяется в Ронане, его руки двигаются по его черепу, руки Ронана лежат у Адама на пояснице. Адам ведет языком по линии губ Ронана, и он немедленно разжимает их, издавая при этом низкий горловой звук. С первым прикосновением языка Ронана, Адам чувствует, как жар возрастает в нем, и он ничего не может сделать с тем, что двигается ближе, чтобы прижаться своей грудью к груди Ронана, чтобы вцепиться в его спину сильнее и углубить поцелуй. Ронан коротко отстраняется, чтобы вдохнуть воздуха, и после небольшого колебания оставляет дорожку горячих поцелуев вниз по подбородку Адама, его челюсти, его горлу. Адам задыхается, когда зубы Ронана царапают кожу под его кадыком, пока его ладони путаются в пыльных волосах Адама. Желания, распространяющегося по нему, оказывается слишком много, и внезапно ему нужно быть ближе, ближе, поэтому он тянет голову Ронана на себя и жестко целует его, один раз, пока не отстраняется. Ронан выглядит смущенным и открывает рот, чтобы сказать что-нибудь, но Адам отталкивается и опирается на локти, его голова лежит на подлокотнике, а рука еле касается края футболки Ронана. Ронан, все еще сидящий, застывает. — Иди сюда, Линч. Ронан еле слышно ругается и подчиняется, медленно вытягиваясь на Адаме, его предплечья опускаются по обе стороны от его головы. Мгновение он просто смотрит на Адама, пальцы нежно прочесывают волосы, падающие ему на лоб, его прикосновение легкое, как перышко, и Адам смотрит на него в ответ. Когда Ронан целует его, он ощущает капли дождя на своей коже и запах мха, горящий в легких. Палец Ронана двигается вверх и вниз по его челюсти, его губы медленно и вяло скользят по губам Адама. Адам не понимает, что это, но чем больше он касается Ронана, тем голоднее он становится. Он думает, что не вполне осознавал, как сильно и как долго он был таким голодным, пока не почувствовал рот Ронана на своем собственном и его руки на своей коже. Адам ощущает каждое соприкосновение кожи остро, резко ловит все звуки, которые они издают, даже с его глухим ухом, запоминает каждую реакцию, которую он вызывает. Его дыхание срывается, когда руки Ронана проникают под его футболку и начинают очерчивать его ребра, пока он оставляет мокрые поцелуи вниз по шее Адама открытым ртом, сдвигает ворот его футболки, чтобы прижаться губами к ключице. Ладони Адама двигаются по спине Ронана, обтянутой футболкой, а затем проскальзывают под нее, поднимая вверх и проходясь по оголенной коже, по чернильным завиткам когтей и клювов. Ронан дрожит, когда Адам касается его татуировки, и ногти Адама впиваются в его плечи особенно сильно, когда Ронан с давлением вонзает в него зубы. Адам поворачивает голову и целует Ронана в висок, его дыхание сбивается на отчаянные, резкие выдохи. Ему кажется, что он горит. — Господи, — Адам выдыхает, когда Ронан сжимает его тазовые косточки. Он закрывает глаза на мгновение: все это слишком тяжело выносить. — Это нечестно, что ты так хорош в этом, — Адам дышит, и слова вырываются прежде, чем он успевает остановить их. Ронан поднимает голову и вздергивает бровь. Адам неочевидно смущен тем, что сказал эту конкретную мысль вслух, но он уже не может сделать шаг назад. — Я имею ввиду, — начинает Адам, его голос низкий, чтобы соответствовать тишине комнаты. — Ты даже не целовал никого до этого. Ты же не целовал? Лицо Ронана застывает с раздраженным выражением при упоминании этого. — Нет, Пэрриш, не целовал, — затем он усмехается в браваде. — Наверно, талант от природы. Адам закатывает глаза, но пытается подавить улыбку. — Заткнись, придурок. — Это ты начал говорить о моих потрясающих навыках в поцелуях… — Не продолжай, Линч. — Или что, Пэрриш? — у Ронана та самая дерьмовая улыбка, которую Адам не хотел бы находить настолько невероятно привлекательной. — Или я скину тебя с этого дивана. Ронан фыркает. — Как скажешь. Все, что Адам хотел сказать, он проглатывает, когда Ронан снова целует его, настойчивее в этот раз. Адам издает смазанный звук Ронану в губы, и ничего не может сделать с тем, что толкается своими бедрами вверх, где Ронан застывает над ним. Ронан отстраняется и изучает Адама взглядом неопределенное количество времени. Возможно, до него только сейчас доходит, насколько ситуация накалилась. Тем не менее, Адам держал в голове этот факт все это время, и он не боится узнать, что будет дальше. Ронан бросает взгляд на дверь. — Я не знаю, где Опал. Она может зайти сюда в любой момент. — Тогда пойдем в твою комнату, — предлагает Адам выразительно. Он не имеет ввиду это, он просто хочет целовать Ронана без оглядки на что-либо, и возможно, зайти дальше, сняв друг с друга футболки, но глаза Ронана округляются сильнее, чем Адам когда-либо видел. Он открывает рот, затем снова закрывает. На длинное неловкое мгновенье их тяжелое дыхание — единственное, что слышно. Затем Ронан встает и говорит: — Хорошо. Он протягивает Адаму руку, и Адам молча принимает ее, когда Ронан тянет его вверх. Ронан почти сразу отпускает, когда Адам поднимается, но Адам не дает ему уйти далеко, хватая его за ладонь и переплетая пальцы. Ронан не смотрит на него, но их запястья соприкасаются, и Адам может почувствовать его бешеный пульс рядом со своим собственным. Они молча доходят до комнаты Ронана, и когда Адам переступает порог, он понимает, что не был здесь с того дня, когда Ронан поцеловал его. Ронан отпускает его ладонь только за тем, чтобы подойти к окну около кровати и немного опустить штору, очевидно, чтобы сделать хоть что-то. Адам подходит к нему, кладет руку на середину спины, легко прижимается губами к плечу Ронана. Ронан позволяет себе неровно выдохнуть. — Линч, — бормочет Адам, а Ронан поворачивается. Его лицо нечитаемое, но Адам все равно понимает. Он стискивает футболку Ронана в пальцах и целует его, жестко и отчаянно. Их языки встречаются, но перед тем, как они окончательно утонут в этом, Адам отстраняется и толкает его в грудь, назад, чтобы он сел на кровать, пока Адам остается стоять над ним. Ронан поднимает взгляд на него, и Адам видит неуверенность в нем. — Пэрриш. Адам сглатывает. — Что? Все в порядке, правда. Они всего лишь собираются заняться сексом. Заняться сексом на диване или на кровати Ронана, в его спальне, где они впервые поцеловались, куда еще никто не входил, где шторы немного опущены и комната погружена в сумрак, поэтому Ронан выглядит еще более жестоко красивым, чем обычно — никакой разницы нет. Вообще. Вместо ответа Ронан двигается дальше по кровати, устраиваясь в изголовье с разведенными ногами. Адам выдыхает и опускается на матрас, одним коленом, другим, а затем намеренно переставляет колени по обе стороны от бедер Ронана, оседлывая его. Адам не теряет времени, яростно целуя его, как только оказывается в устойчивой позе. Рот Ронана легко открывается ему, и Адам рычит, крепче прижимаясь к нему. Ронан хватает его за поясницу и прижимает к себе ближе, чтобы их грудные клетки соприкоснулись, так же, как и другие, ну, части их тел. Адам разрывает поцелуй, потому что ощущения становятся слишком интенсивными, и по взгляду на лицо Ронана понимает, что это действие не было намеренным. — Дерьмо, — бормочет Ронан. — Я… — Заткнись, — говорит Адам, задыхаясь, пытаясь заставить свой мозг снова работать. — Пэрриш. — Все в порядке, — настаивает Адам. И это действительно так. Возможно, он может чувствовать то место, где Ронан твердый, и Ронан тоже может чувствовать Адама. Ничего такого. В любом случае, они должны были оказаться здесь. Адам не знает насчет Ронана, но его собственная жажда кажется настолько огромной иногда, что грозится поглотить его целиком. Ронан выглядит так, будто хочет сказать что-то, но вместо этого он проводит пальцами по телу Адама — непроизвольное движение, — пока тот давит незаметные вздохи. Адам прижимается своим лбом к Ронану, и они снова целуются. Это не занимает много времени — минуту или две разгоряченных поцелуев, руки Адама скользят под футболкой Ронана, ногти вцепляются в центр татуировки, их тела трутся друг о друга, Адам с силой кусает мочку его уха — и затем, поражая их обоих, с крошечным вздохом и тихим «Блять, Адам», Ронан кончает в трусы. Это занимает мгновение, чтобы понять, пока Ронан все еще переживает остатки импульсов, но когда он понимает, Ронан отстраняется так быстро, что бьется головой о стену позади себя. — Дерьмо, — шипит он. Адам просто глазеет на него, не в силах поверить в то, что только что случилось. Ронан выглядит огорченным, его лицо краснеет то ли от гнева, то ли от смущения, или от того и другого сразу. Его руки оставляют талию Адама, и он подносит одну из них ко рту, чтобы зажевать кожаные браслеты, но затем отпускает их так же быстро. Его голос слегка хриплый. — Черт. Извини. Я не хотел, чтобы это случилось. И Адам ничего не может с собой поделать: от слов Ронана у него вырывается смешок, от очевидного удивления и веселья. Реакция Ронана не заставляет себя ждать: боль и смущение отражаются на его лице на секунду прежде, чем он усмиряет их, а затем он пытается столкнуть с себя Адама. — Отъебись, Пэрриш, — хмуро бормочет Ронан. — Похер, я собираюсь переодеться. Адам не позволяет ему встать, оборачивая руки вокруг его шеи, пальцами касаясь затылка, и он все еще тихо смеется. — Слезь с меня, — говорит Ронан, бросая на него злобный взгляд. Адам прижимается к нему, устраивая свой подбородок у него на плече, пытаясь заглушить свои смешки в его шее, и он чувствует себя намного легче, чем несколько мгновений назад. — Расслабься, Ронан. — Ты позволишь мне переодеться? — рычит Ронан, но не пытается скинуть с себя Адама. — Я смеялся не над тобой, — пытается объяснить Адам, наконец, беря себя в руки и чувствуя себя немного виноватым. Они стоят на краю пропасти, и момент кажется хрупким. Ронан чувствует себя хрупким в его руках, как будто Адам может сломать его или заставить выгнуться, в зависимости от того, что он решит. — Я просто… я не могу поверить, что это первый раз, когда я услышал, что ты извиняешься за что-либо, Линч. Веселье окрашивает его голос снова, хотя он и пытается держать его в узде. Ему всегда было интересно, сможет ли он когда-нибудь услышать, как Ронан извиняется. За ссоры, за безжалостные насмешки, за ярость, которую он носил, как вторую кожу. Обстоятельства, в которых это извинение было озвучено, настолько нелепые и неожиданные, что Адам почти ожидает, что взорвется от полноты этих ощущений. Адам думает, что Ронан вполне может ощетиниться на его слова, но вместо этого он слышит только громкое фырканье в свое правое ухо. — Ты засранец, — говорит Ронан, в его голосе смесь нежности и облегчения. Адам отстраняется и ухмыляется ему. — Серьезно. Может, тебе стоит попробовать извиняться тогда, когда ситуация этого требует. — Когда я вообще делаю то, что требует извинения, Пэрриш? В этот раз фыркает Адам. — Список бесконечен. — Так, длиннее, чем список тех, ради кого ты вернулся бы, — отвечает Ронан, в дежурно-дразнящей манере. Уши Адама краснеют от упоминания его слов, и он кусает Ронана за челюсть, только, чтобы не смотреть ему в глаза. — Совершенно точно длиннее. — Приятно знать. Они остаются на несколько мгновений вот так, лоб Адама прижат к шее Ронана и не то, чтобы там было много поцелуев. Затем Ронан неуверенно произносит: — Пэрриш. — М? Пальцы Ронана двигаются с поясницы, где они лежали раньше, к его животу, касаясь кожи под футболкой, дорожки волос, идущей от его пупка. Адам втягивает в себя воздух. — Ты хочешь, чтобы я… — О, — говорит Адам многозначительно. Рука Ронана не двигается. — Мы не должны. Просто я подумал… это было бы честно, знаешь. Адам фыркает. — Не то, чтобы это было намеренно с моей стороны. Ронан тыкает его в ребра. — Уверен в этом? — Ага, — говорит Адам, отстраняясь и смотря ему в глаза. — Если бы это было намеренным, я бы хотел действительно дотронуться до тебя. Ронан снова фыркает, но Адам замечает, как его уши краснеют и как он еле слышно бормочет «Господи». Если быть честным, его уши тоже слегка горят. — Ну, — говорит Ронан с отточенной беспечностью. — Позже будет много времени для этого, — и прежде, чем Адам успевает ответить на это, Ронан добавляет: — Да или нет, Пэрриш? — Господи. Хорошо. Да. Ронан обрывисто вздыхает, как будто не ожидал, что Адам действительно согласится. — Черт. Ладно. Адам думает, что Ронан сразу потянется к пуговице на его джинсах, но вместо этого он сводит ладони вместе, как будто… — Линч, ты что, разминаешь пальцы? — Что? Нет, я просто… — О боже, это не одна из твоих дурацких игр с теннисным мячом… — Это называется матчами, Пэрриш, и я, блять, в курсе… — Хочешь, я позову тренера Хоторна, возможно, он заставит нас сделать несколько отжиманий, чтобы ты подготовился… — Это был просто рефлекс, заткнись. Адам затыкается, потому что в следующий момент Ронан пытается расстегнуть его джинсы. Адам ждет, пока Ронан возится, а затем: — Иисус гребаный Христос, эта тупая блядская ширинка не… Адам роняет голову на плечо Ронана, будто у куклы оторвали голову, и он даже не пытается спрятать свой смех в этот раз. — Нужна небольшая помощь? — Иди нахуй. Знаешь, ты слишком много надо мной смеешься, Пэрриш. Тебе что-то кажется забавным? — Ага, вообще-то да. Ты очень забавный, — говорит Адам, и он хочет, чтобы это вышло насмешливо, саркастично, но вместо этого, к унижению, это звучит нежно, искренне и немного влюбленно. Ронан только раздраженно фыркает. — Ты такой маленький говнюк. Адам отстраняется, чтобы посмотреть на него снова. — У тебя все еще проблемы с этой ширинкой? — Не моя вина, что она застряла! — Может, ты просто плох в обращении с руками, — невозмутимо говорит Адам, и ему удается продержать спокойное лицо еще секунд пять прежде, чем он взрывается смехом снова. — Ты забавный, Адам. Ты действительно чертовски… — Адам вздыхает, когда Ронан сжимает его сквозь джинсы. — Забавный. — Господи, — Адам задыхается, закрывая глаза. — Все еще смеешься? — говорит Ронан, звуча невозможно самодовольным. — Над тобой? Всегда, — в качестве мести, Ронан ведет пальцем вверх и вниз по длине Адама, и касание сквозь джинсы легкое, как перышко, но мучительное, и Адаму приходится заставить себя действительно дышать. — Ты что-то говорил, Пэрриш? — Ага. Все еще не смог разобраться с ширинкой? Тишина говорит за Ронана, и Адам закатывает глаза и пытается сам. Ронан был прав — она застряла, но у него не занимает много времени, чтобы поместить ее в правильное положение, чтобы она плавно открылась. Это одни из его старых джинсов, и Адаму приходилось разбираться с еле работающей ширинкой месяцами. Затем Адам многозначительно смотрит на Ронана, но тот глазеет на свои колени, и Адам замечает, что его руки слегка дрожат. Возможно, не только в ширинке была проблема. — Эй, — говорит Адам, и Ронан, наконец, смотрит на него. В его глазах так много неприкрытых эмоций, что Адам перестает дышать — трепет, желание, страх. — Все в порядке, — произносит Адам, его голос приглушенный и искренний, немного хриплый, и он сам не уверен, в чем пытается убедить Ронана, он уверен только в том, что Ронан в этом нуждается, как и Адам, наверное, тоже. Ронан дрожаще выдыхает, и Адам наклоняется к его лбу, легко целуя его, едва заметное прикосновение губ. — Все в порядке, — шепчет он, а затем сжимает руку Ронана и направляет ее туда, где она должна быть, в его джинсы, под ткань боксеров. С первым прикосновением руки, Ронан издает настолько отчаянный звук, что, если бы Адам не знал наверняка, не чувствовал бы совершенно точно, что именно Ронан делает с ним, он бы подумал, что это Адам прикасается к нему. Адам тихий по большей части, но его сорванное дыхание выдает его, как и то, как он пытается поцеловать Ронана, но промахивается мимо его губ каждый раз, зашедший слишком далеко, что нормально целиться, поэтому, в конце концов, он просто прячет свое лицо у Ронана в шее и дышит его уникальным запахом кожи и мха и Ронана. И, таким образом, позже Адам может пожалеть о своем поддразнивании, потому что Ронан, на самом деле, очень хорош в обращении со своим руками. Он доходит до края за смущающе короткое время. Ронан поворачивает запястье определенным образом, и Адам задыхается, с сильным акцентом произнося: — Ронан, Господи, я не продержусь… — Ага, добро пожаловать в клуб, — отвечает Ронан, но Адам может видеть, насколько сильно он взволнован этой перспективой. Это занимает еще десять секунд, Ронан целует его особенно чувствительное место под его правым ухом, и Адам кончает в руку Ронана с тихим рыком. Они остаются в этом положении несколько мгновений, Адам пытается умерить свое дыхание, а Ронан свое, а затем Ронан, убирая руку, вытирает ее о футболку Адама. Адам легко толкает Ронана, и это все, на что он способен со своими неработающими конечностями. — Линч. Отвратительно. — Это расплата. Теперь нам обоим нужно переодеться. — Засранец. Ронан быстро улыбается ему, а затем разворачивается, вытягиваясь на кровати. Адам следует за ним, и кровать достаточно большая, чтобы оба легли рядом друг с другом, не вторгаясь в чужое пространство, но Адам не хочет этого. Все, что он хочет: их плечи, руки и ноги, прижатые друг к другу, жар Ронана рядом с его телом. Они оба все еще дышат немного тяжелее, чем обычно, и пялятся в потолок. Это та часть, когда появляется неловкость, догадывается Адам, и он действительно чувствует ее, но больше этого он ощущает себя спокойным, безмозглым, радостным и тихим. Он берет руку Ронана в свою, переплетает их пальцы, и так они лежат бесконечное количество минут. — Эй, — говорит Ронан, и к тому моменту, как Адам поворачивается, Ронан уже смотрит на него. Они разглядывают друг друга, взгляды блуждают и изучают. Рука Ронана оставляет его ладонь и перемещается на щеку Адама, и веки Адама почти трепещут, закрываясь автоматически. — Ты в порядке? — спрашивает Ронан, и то, как он делает это, показывает, насколько он действительно обеспокоен, как будто Адам когда-либо мог бы сказать «нет», после такого. Адам улыбается ему легко, тепло и лениво, находясь в своей посторгазменной неге. — Я в полном порядке. Он поворачивается к нему и придвигается ближе, а затем целует его, целомудренно, но настойчиво. — А ты? — спрашивает Адам через мгновение. — Ага, — отвечает Ронан, и Адам не может подавить дрожь от его низкого тона, от того, как Ронан смотрит на него. — Хорошо, что мы поднялись наверх, — затем говорит Адам, криво улыбаясь. — Кто-то мог зайти. Ронан фыркает. — Ты маленький засранец. Почти довел меня до сердечного приступа. Улыбка Адама становится шире, но его уши слегка розовеют. — Не то, чтобы я планировал все это, — настаивает он. — Просто не хотел, чтобы Опал поймала нас, занимающимися сексом, вот и все. — Или Чейнсо, — добавляет Ронан. Адам поднимает бровь. — Чейнсо? — Ага, — говорит Ронан, и его голос каким-то образом звучит, как вызов. — Она птица. — Она дама, — поправляет Ронан. — И я не хочу, чтобы она стала свидетелем чего-то неподобающего. — Ты нелепый, — говорит Адам, и почему-то это звучит абсурдно нежно. — Как скажешь, — отвечает Ронан и целует его. Адам вздыхает в поцелуй, углубляя его, но затем резко отстраняется. — У меня домашка, — говорит Адам. — И нам надо переодеться. — Это может подождать, — бормочет Ронан в кожу горла, где он прижимается к ней губами. Адам раздраженно толкает его в грудь. — Нет, вообще-то не может. — Господи, ладно, пойдем. Ронан неохотно встает и протягивает ему руку. Адам принимает ее.