Мне пора домой

      Преданное забвению количество времени тому назад голубая дымка дня поднялась, чтобы показать звёзды. В трёх шагах расположившийся первоклассный ресторан был переполнен купавшимися в роскоши гостями, охмелёнными предорогими спиртными напитками, куда я была приглашена на юбилей молодого финансового туза в качестве спутницы своего добродушного приятеля.       Бережно покрыв пиджаком моё обмёрзлое тело, выряженное в обтягивающее ядовито-красное платье с декольтированными верхом и спиной, мужчина глупо улыбнулся сквозь окладистую блондинистую бороду, влюблённо глядя на меня, как юный мальчишка. — Может, останешься… — Дино трусливо запнулся, осторожно стиснув мои предплечья, — со мной?       Виновато отведя взгляд в сторону, я искажённо ответила: — В этот вечер я протанцевала на всю оставшуюся жизнь и очень устала. — Превозмогая себя, я натянула краешки подведённых земляничной помадой губ.       Вопреки отсутствию симпатии к хорошему другу, я могла бы задержаться с ним, поскольку желала познать в отношениях задушевную теплоту и нежную заботу вместо повседневного надоедливого безразличия и пополнения карточки в качестве извинений. Но я обязала себя вернуться к законной второй половинке безгреховной, пускай иногда я роняла слёзы от его бесчувствия. — Ты лжёшь мне, Вики. И отчаянно обманываешь саму себя, — раздосадованно ответил Дино. Он приблизился к моему лицу и прошептал: — Неужели тебе нравится жить с тем, кто без ума лишь от своей работы?       Я ненадолго погрузилась в задумчивость, колебавшись над вопросом, какое моё следующее действие было бы верным, а затем нахмурила брови. Довольно умственных терзаний. — Мне пора, Дино… Мне пора домой, — складно произнесла я и, вскользь оттолкнув от себя озадаченного мужчину, проворно забежала в одну из рядом стоящих машин такси под безнадёжные оклики с той поры бывшего приятеля.       Пусть в представлении других я была просто-напросто дивной куколкой правосудного директора юридической компании со скромной сетью дороговатых ресторанов, зато я находилась рядом с тем, к кому безобманно испытывала романтические чувства, не считаясь с тем, что мой муж имел проблемы в понимании любви. Я позволяла терзать свои суждения и тело, потому что была готова к этому с нашей первой встречи с ним. А судителям со стороны стоило бы зашить их рты.       В моей просторной двухэтажной обители царила непроглядная тьма и мёртвая тишина. Внутреннее беспокойство за что, чтобы из-за собственной невнимательности и пары капель алкоголя в крови не произвести шуму, обуяло меня.       Прошмыгнув в общую уютненькую спальню, я беззвучно торжествовала, ведь осталась незамеченной. Однако отсутствие освещения и один неверный шаг подставили меня: я врезалась в письменный стол. Книги и папки с документами супруга громко пали на пол. В груди что-то оборвалось.       Щелчок — и лампа на прикроватной тумбочке приглушённо освятила помещение. Обескураженная я растворилась в моментально докапывающемся до сути сердитом взгляде очей, захлестнутых доверху очаровывающим мраком. — Виктория, — лишённый живости серьёзный голос прохрипел полную форму моего имени, отчего я оцепенела, — у тебя всё в порядке? — бесконфликтно продолжил Мальбонте, приподняв на кровати ничем не прикрытый торс с помощью тренированных рук, и поправил упавшие на лицо пряди чёрных волос.       Ступор отпустил душу на покаяние. Ухватившись пальцами за тонюсенькие шлейки платья, я нерешительно ответила: — У меня всё нормально. Я разбудила тебя. Прошу прощения.       Спустив лямки с плеч, прекрасное алое облачение неторопливо соскользнуло вниз, выставив на вид все тонкости художественного тела. На моём лице мелькнула искусственная ухмылка. Какое унижение.       Недоумённый взор мужа сосредоточенно изучил обнажённую меня в одних стрингах, а затем он заглянул мне в глаза. — Ты сегодня вновь развлекалась с ним?       От этой внезапности я почувствовала себя неуютно и заслонила белокурыми локонами нагую грудь. — Да. — Я стыдливо глянула в сторону. — Откуда ты знаешь? — Праздник состоялся в одном из моих ресторанов. Работавший персонал немедленно доложил о твоём визите под руку с Дино, — Мальбонте кропотливо придерживался равнодушия, однако нотки грозности иногда проскакивали в его речи.       Я выпала в осадок. Пренебрежительное отношение к бизнесу супруга привело меня в тупик. Стать разочарованием в его глазах я опасалась превыше всего. Собственная провинность могла бы лишить меня единственной финансовой поддержки и расколоть сердце. — Ты ушла раньше всех гостей. Не понравился вечер?       Мальбонте интересовало лишь качество его заведения? Он не видел Дино в качестве достойного конкурента? Я раздражённо сморщила нос. — Мы отлично повеселились, — без выражения сказала я, а следом слабо сощурилась, замысловато приподняв краешек уст: — Взаправду мой дорогой друг умолял меня остаться, клялся в чувствах и хотел провести ночь вдвоём.       Мальбонте поджал губы. Я без утайки хотела верить, что он рассердился. — Почему тогда вернулась домой? — незатруднительно бросил мужчина. Его хладнокровие до безумия возмущало. — Потому что я его не люблю. — Присев на стол позади себя, я скрестила руки на груди и свела брови.       Потому что я любила тебя — сдержанного дурака, скрытый задушевный мир которого был непостижим.       В незапамятный час безденежная выпускница академии искусств Вики Уокер имела навал проблем. А, вязнувший в бизнесе, состоятельный Мальбонте после гибели родителей впал в апатию и безумно нуждался в поддержке.       Мы познакомились в клубе. Через полгода обменялись кольцами. Ради денег я была готова усердно выгибаться, становиться на колени, ублажать, выслушивать переживания, мириться с его неотзывчивостью. С течением времени разноцветные бумажки надоели. Бесчувствие мужа стало невыносимым. Обобщённо, в глубине меня зарождалось томительное неземное чувство. — Ясно, — беззаботно откликнулся вышедший из задумчивости Мальбонте. — И всё? — моя иссякшая выдержка уступила нервному возбуждению. Я утвердительно проронила: — Ты совсем меня не любишь.       В угольных глазах напротив промелькнули опасные искринки. Это невидимо позабавило меня. Всякий раз наши диалоги были бессмысленными, поэтому потеряв интерес к собеседнику, я просто-напросто затеяла уборку раскиданных бумаг. — Твоя убеждённость выводит из терпения, — нервозно отреагировал супруг.       Я встрепенулась от его внезапности. Раздались шаги. Едва я оторвалась от книжных полок, как мои плечи оказались стиснуты сильными руками, а губы одолел грубоватый поцелуй.       Отстранившись, я выдержала паузу, вскинув на Мальбонте сердитый взгляд. Немного погодя, воскликнула: — Конечно я убеждена в твоей чёрствости! Твоя жена проводила время в удовольствиях с другим, но тебе всё по боку. — Зачем удерживать тебя, Вики, если вблизи меня ты не чувствуешь себя счастливой сполна?       Дотронувшись лбом до моего, мужчина придвинулся. Его рельефный живот коснулся моей пухловатой груди, побудив рдяные ореолы без промедления затвердеть. Руки машинально легли на широкие плечи. В тот момент я хотела увенчаться пламенем с мужем не из-за денег. Я действительно испытала вожделение. Мальбонте тоже. Я ощутила это. — Может, я хочу, чтобы ты удерживал меня. Может, хочу, чтобы ты хотя бы попытался осчастливить меня на все сто, — умоляюще процедила я сквозь сжатые челюсти, выделяя каждое слово.       Бессловесно изучив моё лицо трудно считываемым взглядом, Мальбонте непредвиденно пошёл в наступление, бесцеремонно вдавив ошеломлённую меня в край стола, а его уста самовластно припали к моим.       Наперекор замешательству, услаждающая взбудораженность опьяняла рассудок. Губы безудержно скользили друг о друга, напористо сминая то верхние, то нижние. Но тихие лобзания быстро наскучили супругу, и он сплёл наши языки в чувственную спираль. Скольжения постепенно учащались, углубляя поцелуй, и переполняя нас разрастающимся зудом внутри. Я теряла самообладание. Прежде беспритворные ласки казались мне чем-то невероятным.       Переместившись в более низкое положение, я оставила на жилистой шее несколько багровых пятен и невзрачных следов от укусов.       По привычке, спустившись на колени, я резким движением руки высвободила бёдра мужчины из остатков одежды и, оскалившись, приступила к беспардонному деянию, пробуя мужское достояние.       Окутанный в плен сладостных ощущений, Мальбонте глубоко дышал в течение того времени, как я медленно и нежно водила припухшими губами по основанию крайней мужской плоти, одновременно вырисовывая языком всевозможные узоры.       Он подался глубже, проталкиваясь к горлу. Пару тёмных слезинок сошли с берегов век, но я не останавливалась. В удовлетворении таким манером я имела большой опыт. Об оплате за это вульгарное представление я уже не думала. Мне в самом деле нетерпеливо хотелось отдаться своему мужу во всех отношениях. — Надеюсь, ты остался довольным, — возвратившись в вертикальное положение, заигрывающе произнесла я, проведя кистью по рту.       Смолчав, Мальбонте вторительно схватил меня в плен развязного поцелуя. Его поцелуи были дурманящими, как хорошо выдержанное вино.       Сильные руки начали бесстыдно блуждать по моим изгибам. Мужчина обхватил бюст. Сердце забилось сильнее. Его пальцы, совершая скорые круговые движения, массировали иззябшие соски. Наслаждавшийся преклонительностью моих уст, супруг не позволял извиваться в возбуждении. Ввиду этого я не более чем отрывочно стонала.       Стиснув в объятиях мою талию, Мальбонте приник к одному из пышных полушарий, принявшись ласкать влажным языком алый ореол. Я зарылась ладонями в его шевелюру цвета сажи. Слышные вздохи выходили из груди. Чуть только муж сдавил зубами сосок, как я вскрикнула, не стерпев.       Эта ночь, перенасыщенная агапией и искрамётной страстью, сходствовала с ночью ненасытных любовников, нежели супружеской пары, чьи брачные узы не излучали тепла издавна. Это заводило ещё больше. Я чувствовала пылкое желание отдаваться и принадлежать лишь искусным рукам Мальбонте, развязно плутавшим по моему податливому телу. Всё, о чём я думала, – это о том, как сильно я хотела быть исключительно его.       Мы оба были готовы в полной мере ощутить вкус друг друга. Положив меня животом на стол, мужчина, имевший охоту скорее окунуться в приятнейшее чувство, потянул вниз за край трусиков. Его пальцы скользнули вдоль мокрых складок, распределили влагу, но не стали растягивать удовольствие. Низ живота приятно ныл. Я хотела продолжения. Я хотела Мальбонте. — Пожалуйста, — просительно на последнем издыхании проронила я.       Расплывшийся в глумливой улыбке, Мальбонте упёрся руками по обе стороны от меня и с тупой резью впился вглубь. Хватило одного сверка молнии, чтобы раскатать рокочущий гром в лихо движущемся мужчине, что набирал скорость с каждым новым толчком, провоцируя стоны продолжать выходить из обессилевшей меня. — Пока я эмоционально пылаю, должен признаться, что за милую душу избавился бы от каждого твоего друга, но избыточная уравновешенность не позволяла, — запыхавшись, спонтанно пробормотал муж.       Сожаления перед супругом пришлось отложить в долгий ящик, поскольку Мальбонте, выпускавший весь спектр чувств, скованных до этого невидимыми цепями, не прекращая набирал скорость, обострив внутренние восприятия, которые спутывались внизу живота болезненным узлом.       Вся комната наполнилась неприличными звуками мокрых всхлипов, сопровождавшимися вскриками.       Не в силам совладать со своими чувствами, я в следующую минуту потеряла контроль над сознанием. Задрожала, издав, несравненный со всеми остальными, стон. Внутри всё освободилось от могучего напряжения, державшего все ощущения до этой минуты в узде. Я растаяла, словно шоколад во рту.       Минула пара-тройка подходов, прежде чем мы, выбившиеся из сил окончательно, взвалились на скомканную простынь. — У меня скоро отпуск. Куда отправимся? Могу предложить Дубай — буржуйский город с огромным числом магазинов, — прижав меня к груди, потешил новостью Мальбонте. — Я хочу в безбурное место. Что на счёт Мальдив? — изложила своё желание я. — Хорошо. Мальдивы — так Мальдивы. А когда вернёмся — подыщем тебе работу по профилю, чтобы дома не скучала наедине с собой. — Работу?! — возмущённо воскликнула я, оторвавшись от возлюбленного. Сочетавшись с ним браком, я выбросила из памяти, что такое труд.       Опустив веки, Мальбонте повернул голову на бок, проигнорировав моё недовольство. Переубеждения на него никогда не действовали. Пришлось принять свою горькую участь и бессловесно улечься рядом.