Что если...

      Что если…       Что если Эйс жив?       Представить это было так просто. И Луффи представлял. Вот уже который день находясь без сознания и не имея сил прийти в себя, он пребывал где-то в другом мире. В том, в котором все сложилось иначе.       Он будто бы и понимал, что его окружают лишь собственные фантазии, но точно не до конца. Луффи не знал, где он, не имел представления о том, кто его спас, но это было и не важно. Он всего пару раз задумался о том, что должен поблагодарить своего спасителя, но ни разу его не встречал, чтобы сделать это. Он вообще никого не встречал. В небольшой комнате, где пахло спиртом и какими-то лекарствами, и постоянно стоял полумрак, не было никого кроме них двоих. Луффи и Эйса.       Эйс лежал на соседней койке, она стояла так близко, что до нее можно было дотянуться рукой. И Луффи хотелось это сделать до ужаса сильно, но он не мог, был слишком слаб. А еще ему было больно, невероятно больно, но это не имело никакого значения. Главное, что Эйс жив, остальное неважно.       Первое время Луффи был в состоянии лишь смотреть, и он смотрел, почти не моргая. Боялся, что если он закроет глаза хоть на одно мгновение, Эйс исчезнет без следа, так, словно его никогда и не было в этой темной комнате. Где-то на задворках сознания Луффи знал, что все это — не по-настоящему, а вот его опасения — чистая правда. Эйса действительно никогда не было здесь. Но, держа глаза широко распахнутыми до тех пор, пока они не начинали слезиться, Луффи видел его. И эта иллюзия казалась очень правдоподобной.       Эйс долгое время не приходил в себя, но был жив. Его длинные темные ресницы иногда подрагивали, одеяло едва заметно вздымалось от его дыхания. Эти признаки являлись прямым свидетельством того, что Эйс все еще жив, но Луффи хотелось большего. Он мечтал, чтобы Эйс быстрее открыл глаза.       Однажды это произошло.       Луффи трудно было сказать, сколько времени прошло. Он никоим образом не был способен это понять, ведь так и не смог составить четкую хронологию происходящего. Он не знал, когда день сменялся ночью. Не знал, когда он спит, а когда бодрствует. Его воспоминания казались размытыми и странными. Они то пропадали, то вновь появлялись. Также и с болью, иногда она была сильна, в другие же моменты почти не ощущалась. Луффи подозревал, что дело в обезболивающем, но подтверждений не имел. Он ведь ни разу и не встретился с тем, кто его спас и, вероятно, продолжал лечить. Если этот человек и посещал темную комнату, то, наверное, только тогда, когда Луффи спал.       Иногда ему казалось, что он слышит тихие голоса и отдаленные обрывки фраз, чувствует осторожные ненавязчивые прикосновения. Однако Луффи никогда не пытался понять, кому они принадлежат, ведь, кому бы они ни принадлежали, этот человек не так и важен. Нет, важен, конечно, но не настолько, чтобы перестать думать об Эйсе хотя бы на пару секунд. К тому же эти голоса и прикосновения словно были из другого мира, мира, в котором Луффи не хотел находиться.       Здесь он по крайней мере был счастлив, а там не было ничего, кроме невыносимой боли.       Особенно счастлив Луффи был тогда, когда Эйс все же открыл глаза. Он медленно приподнял веки, с его губ сорвался тихий стон. И Луффи тут же подскочил на своей постели. Пробуждение Эйса будто мигом залечило все его раны, боли больше не было. Осталось только счастье.       Луффи резко выдернул иглу капельницы из вены и поднялся на ноги. Его хватило только на два шага, но этого было достаточно, чтобы добраться до кровати Эйса. Луффи осторожно, стараясь ненароком не сделать ему больно, откинул одеяло и лег рядом с ним. Положил голову на плечо и легко обнял. Погладил теплую кожу, скрытую под надежным слоем бинтов, после чего нашел ладонь брата и уверенно сжал ее своей, желая сказать лишь одно — я рядом.       Луффи не знал, что делает, но знал, что поступает правильно. Им обоим нужно было убедиться в том, что они по-прежнему живы, почувствовать родное тепло.       — Эйс, — прошептал Луффи, чувствуя, как слезы подступают к горлу.       Он не дал им воли, потому что помнил, что Эйса всегда раздражали его слезы, и он постоянно обзывал своего младшего брата плаксой в детстве. Теперь Луффи вырос, стал сильным, настолько, что смог спасти Эйса. Ему больше непозволительно плакать, даже если это слезы радости.       — Луффи, — едва слышно прошептал Эйс в ответ.       И заплакал. Ему можно.       Чувствуя, как Эйс дрожит, Луффи приподнял голову и взглянул на его лицо. Глаза Эйса были наполнены слезами. Крупные капли вытекали из их уголков и падали вниз, теряясь в растрепанных волосах. Эйс кусал губы и часто дышал. Отчаяние и боль были слишком сильны, чтобы их контролировать. Да и смысла в не имелось. Эйс нуждался в этих слезах. Едва ли они были способны избавить его от страданий, и все же от них становилось немного легче.       Эйс плакал из-за всего: из-за собственной слабости, из-за смерти отца и всех, кто отдал жизнь в попытке спасти его, и из-за много другого. Зато Эйс, кажется, нашел ответ на вопрос, которым задавался всю осознанную жизнь. Каким бы неправильным ему порой не казалось собственное существование, рождение Эйса не было напрасным, потому что в этом мире были те, кто его любил, несмотря ни на что. И потому, что у него был младший брат, о котором Эйс обязан заботиться, вне зависимости от того, какой силой тот обладает. Даже тогда, когда Луффи осуществит свою мечту и станет королем пиратов, Эйс обязан быть рядом, чтобы поддерживать и помогать. И за это, за само существование Луффи и их связь, Эйс был благодарен.       — Спасибо, — тихо произнес он.       Игнорируя раны, Эйс уверенно перевернулся на бок и притянул Луффи к себе, обнимая. Луффи хотел было сказать, что ему стоит быть осторожнее, но губы настолько сильно дрожали от переизбытка эмоций, что он не смог выдавить из себя ни единого звука. Вместо этого Луффи расплакался, так и не сдержав слез. Решил, что пусть Эйс лучше назовет его плаксой, чем терпеть. Однако Эйс не назвал. Он лишь понимающе погладил его по волосам, а после поцеловал мокрую от слез щеку.       От этого жеста искренней любви внутри у Луффи что-то сломалось, и он разрыдался еще сильнее. Эйс никогда не позволял себе подобного раньше, и то, что позволил сейчас, говорило о многом. Например, о том, что война оставила ужасные раны не только на его теле, но и на сердце. На сердце Луффи они, впрочем, тоже имелись. Но ничего. Они вместе, и они обязательно со всем справятся.       В эти моменты отчаянной откровенности Луффи и Эйс были максимально близки друг к другу, но Луффи хотелось быть еще ближе. Его поступок не был осознанным, он даже не вкладывал в него какой-то особый смысл, Луффи просто поступил так, как велело ему его подсознание. Он прижался своими губами к губам Эйса.       В поцелуе не было никакого подтекста, никакого намека на романтику. Это была любовь в чистом ее виде. Не какая-то конкретная форма любви, вроде дружеской или братской, просто любовь, такая, какая она есть.       У Луффи было слишком много чувств, и лишь поцелуй оказался способен в полной мере выразить их. Правда, что делать дальше Луффи не совсем понимал, но Эйс ему показал, трепетно целуя в ответ. Луффи чувствовал, как его сердце сначала останавливается, а потом начинает биться часто-часто. Он инстинктивно повторил то, что делал Эйс, и стало очень хорошо и спокойно. Хотя они оба продолжали плакать, отчего на вкус поцелуй был как морская вода.       Так они и лежали, держа друг друга в объятиях, касаясь родных губ губами и проливая слезы из-за всей той боли, что пришлось пережить. Но, несмотря ни на что, это был хороший момент. Очень хороший.       Поцелуй заменил братьям тысячу слов. Впрочем, когда-нибудь они обязательно скажут друг другу все, что хотели сказать, но сейчас на это просто не было сил, сейчас хотелось только одного — чувствовать, что они еще живы. И пускай впереди Луффи и Эйса ожидало множество трудностей, это не так и важно, ведь пока жизнь продолжается, любые мечты осуществимы.       Когда поцелуй прервался и слезы иссякли, Луффи спросил:       — Помнишь в детстве мы хотели отправиться в плаванье вместе? Жаль, что Сабо больше не с нами, но… может ты все еще хочешь плавать со мной?       Эйс, привыкший считать, что у него свой собственный путь, без раздумий ответил:       — Хочу.       Потому что Луффи — единственное, что у него осталось. Потому что Луффи — его семья.       Еще раз быстро поцеловав брата в губы, Эйс закрыл глаза. Приятный полумрак комнаты невольно вызывал желание спать, к тому же нервный срыв отнял у него последние силы. Однако чувствовал себя Эйс хорошо, настолько хорошо, насколько это возможно в сложившейся ситуации. Он удобнее обнял Луффи, притягивая его к себе еще ближе, чтобы убедиться, что брат никуда не сбежит. Впрочем, Луффи не собирался сбегать, он пообещал самому себе, что теперь всегда будет рядом с Эйсом, ведь любит его настолько сильно, что не способен оставить. Оставить Эйса — это как вырвать сердце из груди. Но ведь без сердца жить нельзя, поэтому отныне им придется всегда быть вместе.       Луффи не дал Эйсу уснуть. Был еще один вопрос, получить ответ, на который ему требовалось до невозможности сильно.       — А помнишь, как ты в детстве пообещал, что никогда не умрешь? Ты сдержишь свое обещание?       — Ага, — пробормотал Эйс, после тут же уснув.       Луффи первое время спать не хотелось, его переполняла эйфория, сердце в груди трепетно сжималось, а на губах невольно сохранялась улыбка. Но позже усталость и слабость взяли свое и Луффи, последовав примеру брата, провалился в сон.       Он не хотел. Боялся, что если уснет, то Эйс исчезнет.       Позже Луффи еще несколько раз просыпался, и успокаивался, ведь Эйс был рядом. Луффи целовал его щеки, лоб, кончик носа, губы, и засыпал вновь, чтобы потом опять проснуться и поцеловать еще раз, даря брату всю любовь, что только способна уместиться в его сердце.       Правда боль, к сожалению, не ушла. Где-то в глубине Луффи с самого начала знал, что это все — не правда. Это его фантазия. Попытка израненной души спасти рассудок. Ответ на вопрос «Что если?». Что если он смог бы спасти Эйса? Что если они бы сейчас действительно спали в обнимку точно также, как в далеком детстве, когда все казалось таким простым и понятным, и весь мир лежал у их ног? Что если можно вернуться в те времена, чтобы не допустить воплощения самого страшного кошмара? Что если…       Происходящее было чем угодно, но только не реальностью. Реальность сурова, для нее не существует никаких «если», есть только жестокое настоящее, неопределенное будущее и прошлое, которое изменить невозможно, даже заплатив самую высокую цену.       Именно поэтому, проснувшись в очередной раз, Луффи больше не смог поцеловать Эйса, потому что Эйса никогда здесь не было. Комната казалась все такой же, она мало чем отличалась от картинки, нарисованной подсознанием Луффи, только кровать здесь была всего одна.       Отчасти Луффи хотелось никогда больше не просыпаться, остаться в мире своих иллюзий, ведь там намного лучше, чем здесь, но вряд ли туда возможно вернуться. Очнувшись в мире настоящем, Луффи навсегда закрыл дверь в мир вымышленный. Он хотел верить, что это не зря. А еще он хотел жить.       И пускай Луффи больше никогда не увидит Эйса, не сможет обнять его или поцеловать, чтобы убедиться, действительно ли это так хорошо, как было в его фантазиях, он навсегда сохранит его в своем сердце. Хотя бы так, но они с Эйсом будут вместе. И Эйс никогда не умрет, потому что он обещал.       Луффи обязательно станет сильнее, воссоединится со своей командой и продолжит путешествие, осуществит свою мечту и будет помнить о любимом старшем брате каждую секунду своей жизни. Но это все потом. Только открыв глаза и осознав, что Эйса больше нет, Луффи сделал лишь одно — вскочил с кровати и побежал в неизвестном направлении, игнорируя и даже не видя людей, пытавшихся его остановить. Он бежал до тех пор, пока силы не покинули его. Тогда Луффи упал на колени и горько разрыдался, закричал от боли, срывая голос.       И вдруг ему показалось, что кто-то обнимает его со спины, целует в макушку, пытаясь успокоить. Луффи чуть было вновь не подумал о том, что будет, если прямо сейчас живой Эйс появится здесь, и все у них будет хорошо. Но не подумал, запретил себе, понимая, что бессмысленно. Единственное, что ему остается — это принять реальность такой какая она есть и смириться с тем, что Эйса больше нет.       Эйс мертв.       Но он не исчез, он всегда будет жить в сердце Луффи, в его воспоминаниях, мечтах. И лишь в этом можно найти настоящее утешение.