Тот самый Прочиталь

      Тишина стала почти осязаемой, обволакивая случайно собравшихся на полянке своим удушающим и оглушающим пленом.       Плакъ, напуганный, словно маленький зайчик при виде хищников или охотников, всё ещё потерянно смотрел на новых людей.       — Д-да, приятно, я, спасибо… Пойду, наверное… — дрожащим, словно осиновый лист в преддверии холодной и долгой зимы, голосом прошептал Плакъ и попытался подняться на ноги. Когда после трëх попыток не получилось, он вновь решил отползать, надеясь на судьбу и милость этой жизни к нему.       — Простите, что-то не так? — недоумëнно похлопал глазами Прочиталь и сделал шаг навстречу, с громким, будто ломались огромные брёвна или доски, треском наступив на ветки и иголки.       Плакъ тут же вскочил на ноги и сломя голову побежал в сторону, предполагаемо, дома, попутно чуть не сшибая деревья, которые явно не ожидали такой подставы от своей мирной древесной лесной жизни.       — Подождите, куда же Вы?.. Мы не договорили, — вежливо протянул Прочиталь и побежал за ним по змейкой извивающейся лесной тропинке.       — ААААА! ЭТО ПОКУШЕНИЕ! ВЫ МЕНЯ УБЬËТЕ, УБЬËТЕ, ЗАВИСТНИКИ ТАЛАНТА!       Прочитать и Туплю синхронно покрутили пальцем у виска, не понимая, где оказались и почему тот человек так отреагировал.       Сном шумно вздохнул, потирая лоб, старательно начистил до блеска монокль и поправил одежду.       Троица подозвала Посмотреля, на спине у которого и оказалась Фтаралафь, и уже все вместе они спокойно последовали за Прочиталем.       — Туплю, во что сыграем? — звонким голосом, эхом раскатывающимся по всему лесу, почти пропела Прочитать. Сразу же где-то неподалёку защебетал, зашуршал щурок, а сойки запрыгали по веткам с весёлой мелодией, приняв девушку за «свою».       — Давай в города? — загоревшись идеей, сразу же воскликнул Туплю — Я первый… Так-так-так… О, Оборща! Тебе на а!       — Но Оборща — это деревня…       — Да ну, неинтересно с вами! И вообще, чем это отличается?       — Много чем… — начал было говорить Сном.       — А ты помолчи, зануда.       Сном вздохнул, посмотрев на ученика. Он хотел бы в сотый раз объяснить ему, зачем знать, чем город отличается от деревни, но знал, что Туплю просто не будет слушать, ведь «зачем учиться, если можно лениться».       — Так, ладно… давай я начну, что ли… Медосрань, тебе на н! — оживлённо воскликнула Прочитать.       — А это — губерния… — вновь пробормотал Сном, отчаявшись восстановить научную справедливость в этом мире — Назовите это уж тогда игрой в населённые пункты…       — Слиш-ком-длин-на! — прокричал Туплю.       — Давай Сном начнёт, раз уж такой умный! — ехидно протянула Прочитать.       — Депрессий… — мгновенно ответил ей он, смотря немигающим печальным взглядом светло-серых, как пепел, глаз в глубь леса.       — Такой город разве есть?       — Да, он находится на севере, в пяти километрах от озера Серобуромалино — всё таким же монотонным голосом тихо проговорил Сном — И мне туда надо поехать…       — Так, мне на «й»… — пробормотал Туплю и через пару секунд застонал — А-а-а, ничего не помню!       Они немного прошли в молчании, вслушиваясь в истерику убегающего Плакъа, который теперь был уверен, что новоприбывшие — призраки: только в прошлом были губернии.       — О, вспомнил, Йота! — воскликнул Туплю, подпрыгнув, словно таинственный пустынный зверёк тушканчик.       — Ничего себе, он что-то знает… — почесав затылок, хмыкнула Прочитать.       — Мой ученик, — с грустной полуулыбкой пробормотал Сном.       — Тогда Агащ… — неуверенно сказала Прочитать.       — Щидевр — спокойно сказал Сном с абсолютно ничего не выражающим лицом, чем вызвал искренний смех у своих спутников.       — Ресбублик!       — Резбублика и Ребублик — разные вещи, — Сном строго посмотрел на Туплю — Первое — это такая провинция в одной из соседних стран, а вот второ…       — Ой, да ну тебя! — оборвал его Туплю, махнув рукой — Прочитать, а что у тебя?       — Ну Корыт…       — Тперь, — всё так же монотонно ответил Сном и печально вздохнул.       — Так, на «ь»… Ьод!       — Ты как это сказал вообще…? — он первый раз за всю дорогу действительно удивлённо, а может, и шокированно, посмотрел на ученика.       Тем временем Плакъ всё ещё пытался спастись от Прочиталя. Тот с абсолютно серьёзным настроем догонял его, пытаясь выведать, каким образом из тёплого дома его семья неожиданно оказалась в каком-то лесу.       Плакъ почувствовал, что с правой ноги слетела ужача, и в панике решил, что вернётся за ней позже, однако внезапно ужаснулся и остановился, осознав, что из кармана выпал драгоценный сверток охренели, который он недавно выменял у Агася на черновик новой работы.       — Постойте же, Вы уронили… — Прочиталь нагнулся за охренелью, и этого несчастный Плакъ вынести не смог.       Он набросился на незваного гостя и вцепился в пакетик с из ниоткуда появившейся силой Геракла:       — НЕ ТРОГАЙ МОЮ ТРАВУ!       — Чт… — Прочиталь явно не знал, как на такое реагировать, поэтому отпустил находку и вопросительно посмотрел на Плакъа.       — Где трава?! — радостно закричал Туплю. — Я хочу есть!       Немного отставший Сном издалека услышал этот крик и направился через лес, вспоминая уроки бега по пересечённой лестнице за Туплю, ибо этот лентяй не хотел повторить песенку про скорпиона местности, к его источнику.       — Уважаемый, я все понимаю… — он отдышался, стряхивая ветки с кафтана и ботинок — …но я не могу Вам позволить скуривать моего друга и моего ученика!       — Ась? — застывший в позе буквы «зю» Плакъ убаюкивал пакетик охренели — Вы сами что ли покурить хотите?       Сном не мог не вздохнуть, словно вкладывая в это последнюю надежду, что он окружён нормальными, психически здоровыми людьми…       — Послушайте, мы не причиним Вам вреда… — как можно более спокойным и дружелюбным тоном начал Сном, пытаясь уверить самого себя в успехе задумки о дипломатии.       — Я Вам не верю! — в драматичном жесте взмахнул рукой Плакъ, разворачиваясь и уходя домой. Он достал из кармана листок бумаги и на ходу стал заворачивать в него траву.       — Как бы то ни было, мы люди, и Туплю хочет есть… Он не завтракал с самого утра и, я думаю, не могли бы Вы, по доброте душевной, хотя бы отвести нас к городничему…       — Чё? У нас нет городничих… — пожал плечами Плакъ, закуривая охренель. Клубы дыма парили в воздухе, словно тонкие-тонкие шелковые нити, и окутывали всего писателя клубком таинственного туманного флёра.       — Ммм, тяжелый случай… Нас тогда к городничему, Вас — ко врачу… — вздохнул Сном, потирая затылок.       Туплю их наконец догнал с большой веткой в руках.       Раздался хруст, словно тысячу человеческих костей сразу раздавили под колёсами бетономешалки, и мальчик начал умиротворённо, но в то же время увлечённо жевать ветку.       — Туплю?.. — Сном широко раскрыл глаза, и на лбу его выступил ледяной пот.       — А, тофьно! — с набитым ртом сказал Туплю, отломил небольшой, но достаточно аппетитный кусок ветки, и протянул Сному — Угофяйфя.       Такого бедный учитель уже не выдержал, поэтому грохнулся в обморок прямиком на руки едва подоспевшего Прочиталя.       Плакъ почесал затылок, сделал вторую затяжку и обиженным, максимально ноющим голосом почти прохныкал:       — Ну вот, теперь придется его откачивать… — он всхлипнул — А ведь вы можете украсть мои книги…       Он вздохнул и жестом показал идти следом. Прочиталь взвалил Снома себе на спину, подхватил его ноги и пошёл за Плакъом, ведя за собой брата с сестрой. Посмотрель бежал рядом с Туплю и кидался ему под ноги, а Фтаралафь лениво их догоняла. Вокруг щебетали просыпающиеся птицы, закрытые от глаз человеческих пеленой зелёных, салатовых, изумрудных и ярко-синих (хотя такие видел только Плакъ) листьев. Вдали стал виден забор, который был покрашен в красно-оранжевый и потому особым пламенем пестрящих оттенков выделялся среди зелени леса.       Туплю восторженно оглядывался по сторонам, всё ещё похрустывая веткой. Её вкус отдаленно напоминал ему меренговый рулет с черенками вишни, который они пробовали всей семьёй в кафе во Франции.       Дверь была открыта, потому что с памятью у Плакъа оказались очевидные проблемы, и компания вступила в самую настоящую обитель сумрака, хаоса и мрачных мятых бумажек…       Снома кое-как переложили на тёмно-апельсиновое кресло в рубиновую полосочку, и Плакъ сначала брызнул в него нашатырным спиртом, словно охлаждающим и приятным весенним дождиком, а затем резко выдохнул витиеватыми клубами дыма от охренели.       Сном чихнул, выпрямился в кресле и вскочил на ноги, с серьёзным выражением лица произнеся в будничном тоне:       — Стоять! Это глагол!       Прочиталь вопросительно на него посмотрел:       — И-и-и-и-и… Что?       Сном грустно улыбнулся и медленно, с тоской, произнёс:       — Я всегда мечтал это сказать!..       — Чем ты на него дыхнул?.. — ошарашенно спросил Прочиталь у Плакъа, ощупывая лоб Снома на наличие высокой температуры.       — О-хре-нель, — с важным видом ответил тот — Обеспечивает полное отсутствие сомнений и совести.       — Я тоже хочу! Я тоже хочу! — с видом радостного фокстерьера прокричал Туплю, запрыгав вокруг него.       Сном помотал головой, приходя в себя, затем несильно ударил себя по лбу и щекам.       — Я В-вам… не позволю ученика моего ску-скуривать… — голова кружилась, перед глазами двоилось. Видимо, такая доза уже была для него слишком большой.       Плакъ нервно сглотнул, отталкивая Туплю подальше (ведь никто в его жизни ещё не побарывал действие охренели, и Сном теперь казался писателю очень, очень опасным), и потянулся к телефону.       Экран, старенький и побитый, словно зеркало к несчастью, показывал три процента, но Плакъ успел набрать номер, не то наугад, не то в надежде, что луч надежды оказался не напрасным и ему повезёт. Послышались гудки, ожидание было томящим, словно очередь в «Семёрочке» жарким летним днем. Примерно так же, к слову, он всегда ждал очередной аудиенции у Агася, обыкновенно по причине нехватки вдохновени или охренели.       — Алло? — из телефона раздался знакомый громкий бас, и Плакъ мгновенно обрадовался, ведь номер оказался верным — Плакъ, сколько лет, сколько зим! Зачем ты мне позвонил?       Туплю, как ошпаренный, отскочил от него с испуганным и ошеломлённым выражением на детском лице, и спрятался за спину Снома, как если бы он был единственным, кто мог спасти его от природных катастроф и тем более непонятного говорящего предмета. Прочиталь ойкнул, юркнул за Туплю и с нескрываемым любопытством уставился на непонятную светящуюся коробочку, из которой шёл звук. Прочитать завизжала и залезла на руки к брату, аки принцесса, спасающаяся от колдовского промысла. Посмотрель и Фтаралафь словно обнялись, прикрывая друг друга от воздействия таинственных свето-звуковых лучей, явно прилетевших, по их скромному звериному мнению, из космической дали. Один Сном какое-то время с абсолютно непроницаемым взглядом смотрел на ситуацию, а потом повалился на кресло обратно, оставив Туплю, Прочиталя и Прочитать абсолютно беззащитными.       — Псссст, Туплю, что с ним? — спросил Прочиталь у брата, которому перешла роль живого щита ото всякого злого деяния непонятной штуки.       — Опять в обмороке. Впечатлительный очень.       Прочиталь покачал головой, которую спрятал за спину Туплю, как самого очевидно бесстрашного (или безрассудного) из них.       Сном дёрнулся, видимо, оттого, что локти его были не в том положении, в котором должны быть, и вновь вскочил, прикрывая собой Туплю.       — Я сказал уже, со мной делайте, что хотите, а его не обижайте!       Дверь неожиданно скрипнула, ибо её не смазывали несколько десятков лет, чей-то крепкий лоб с непередаваемым громом встретился с косяком, а затем, с громким гулом шагов, от которых содрогнулась земля в районе километра, в комнату победно настроенным маршем ввалился мужчина в самом расцвете сил, высокий, аки скала неподалёку от дома, в тёмно-синей, как волкоящеры, порвавшие черновики Плакъа во время прошлого закура, облегающей пышную фигуру форме.       — Здравствуй, Плакъ! Я уже думал, что у тебя пожар, нашествие марсиан или там каких-нибудь саблезубых хвостоядных кротов… Как в прошлый раз, ха-ха! — он улыбнулся писателю самой доброжелательной улыбкой из всех вообразимых.       — Нет, у меня тут вот эти…       Вошедший уставился на дрожащую компанию и Снома, заслонявшего их от всех бед со спокойным лицом.       Тут же его глаза заблестели, он снял фуражку и подбежал к Сному со словами:       — Вы… Действительно вызываете уважение. Я никогда в жизни не видел ещё такого спокойствия и такой самоотверженности в случайно встреченном человеке!..       Сном так и не понял, что к чему, когда его руку уже схватили и чуть не оторвали в рукопожатии. Человек показался ему добрым и не опасным, пусть и был угрожающе выше почти в полтора раза.       Туплю оглядел его и, наблюдая за действиями, бесцеремонно выпалил:       — Вы его только не шокируйте, третий раз за день он не переживет!       Незнакомец не расслышал его слова с такой высоты, даже при условии того, что нагнул голову — не хотелось пробить потолок крохотной избушки Плакъа.       Сном, словно в полубреду, моргнул несколько раз, однако в лице не поменялся. Уже привык ко всякого рода бреду за этот день.       Плакъ махнул рукой, а затем полушёпотом объявил:       — Итак, это мой дядя брата тёщи троюродной сестры внучатой племянницы прапрадедушки Кароч…       — ЛЕЙТЕНАНТ Кароч! — громогласным командным басом поправил гость, вновь надевая фуражку с эмблемой каких-то войск.       Фуражка, элегантно присаживаясь на голову, краешком задела люстру и сдёрнула, словно весом самоубийцы, и теперь на полу валялись обломки того, что раньше свисало с потолка восхитительным кустиком с ягодками-паутинками.       — Нет! Моя люстра! Моя несчастная люстра! У неё ведь были цели и стремления, она хотела жить!.. — оплакивая свой куст, пролепетал Плакъ и опустился на колени.       — Эм… — лейтенант Кароч посмотрел на него с горечью в глазах, а затем приглушённым голосом сказал — Извини…       Сном прищурил правый глаз, закрытый стеклом монокля.       — Pardonnez-moi, господа, Туплю хочет есть, — ровным голосом напомнил он, прочистив горло.       Как оказалось, не просто так, потому что Туплю уже жевал кусок люстры.       Кароч огляделся по сторонам и вопросительно посмотрел на Снома. Он вздохнул и поднял на руки вырывавшегося Туплю, дабы тот был заметней.       — Ох, во имя Окуся, бедный ребёнок! — Кароч аккуратно, чтобы больше ничего не сбить случайным образом, достал из кармана пирожок — Это всё, что у меня есть. Примите, как подарок.       Туплю с подозрением посмотрел на угощение и обернулся на Снома, а, получив кивок в ответ, отломил кусочек и вручил ему на пробу. Спустя несколько секунд так ничего и не произошло, и Сном облегчённо вздохнул:       — Не отравлено. Bon appétit.       — Слава Окусю, — сказал Кароч по старой привычке вместо «приятного аппетита».       — Слава Окусю! — радостно повторили Сном и Туплю.       Туплю прожевал пирожок и, кажется, почувствовал себя заметно бодрее.       Кароч громко прокашлялся, осматривая гостей, потянул Снома за рукав золотистого кафтана, ощупывая ткань, затем повернулся к Прочитать и Прочиталю, оглядев их одежду, и торжественно заявил:       — Итак, они из прошлого. А теперь объясню, как я пришёл к такому умопомрачительному выводу! На них одежда восемнадцатого века.       — Косплееры, может быть? — с важным видом, поправляя очки, возразил Плакъ.       — Одежда сделана из чуть грубоватого, не по-современному обработанного материала. Особенно у того, что с моноклем. Сразу видна разница сословий!       Сном вздохнул, потупив глаза. Да, стоил его костюм дорого, выглядел богато, однако на ткани сэкономили…       — Очень достоверные косплееры? — Плакъ всë ещë смотрел на Кароча, как на сумасшедшего.       — А ещё — неповторимый французский и несовременная в некоторых аспектах манера речи! — важно пробасил Кароч.       — Документы есть? — нахмурил брови Плакъ, из-под очков сверля Прочиталя глазами, как двумя шуруповёртами.       Прочиталь молча достал документ в красивой глянцевой синей обëртке, поблёскивающей в сумраке, как драгоценность.       Плакъ поправил очки, прищурился и начал читать:       — Прочиталь Великий. Родился в городе Эн Энской губернии. Офигеть… Ой, извините. Год рождения… Тысяча семьсот сорок шестой? Чегось?       Лицо его выражало и шок, и ужас.       — А я говорил!.. — пробормотал Кароч.       И так нездорово бледный, Сном почти побелел, словно его осыпали известью, и спросил дрожащим голосом:       — А какой сейчас год?..       — Две тысячи двадцатый, друг мой, — ответил Плакъ, закуривая вновь, отчего по комнате разнесся сладковатый запах.       Сном сделал глубокий вдох, усаживаясь в кресло в попытках сохранить сознание. Туплю залез на мягкий подлокотник, выпытывающим взглядом требуя объяснений. Прочиталь и Прочитать молча сели на ковёр, впитывая несуразную информацию.       — C'est un désastre, mes amis… — едва слышно произнес Сном.