Из моего окна // Елизавета Макарова

– «Нутеллу»? – Нет. – Клубнику со сливками? Я качаю головой. – Мороженое? – Нет. – Я знаю, все вместе? Мороженое, клубнику и «Нутеллу»? Я снова качаю головой, и Коля поправляет очки. – Я сдаюсь. Мы сидим в классе одни, последний урок только что закончился, и Коля пытается меня подбодрить. На нем, как обычно, кепка и очки. Уже пятница, и я провела целую неделю, шатаясь по школе. У меня не хватило смелости рассказать кому-либо о случившемся, даже Виолетте. Я очень разочарована в себе и не могу пока говорить об этом. – Давай, Лили. Что бы ни случилось, не позволяй этому тебя разрушить, борись, – советует он, гладя меня по щеке. – Не хочу. – Пойдем за мороженым, попробуй, ладно? – Его милые глаза умоляют меня, и я не могу отказать им. Он прав, что случилось, то… случилось. Я не могу повернуть время вспять. Коля протягивает мне руку. – Идем? Я улыбаюсь и беру его за руку. – Идем. Мы берем мороженое и садимся на площади, стоит прекрасная погода. Несмотря на то что уже больше четырех, солнце все еще светит, как в полдень. – Помнишь, как мы приходили сюда каждый вечер после уроков в начальной школе? Я улыбаюсь от воспоминаний. – Да, мы подружились с женщиной, которая продавала сладости. – И она угощала нас. Я смеюсь, вспоминая, как наши щеки трещали от сладостей. Коля смеется со мной. – Мне так нравится, когда ты улыбаешься, улыбающаяся ты красивее. Я поднимаю бровь. – Ты признаешь, что я красивая? – Может быть, выпив немного, я попытался бы завоевать тебя. – Только если бы выпил немного? Ну-ну! – А где Виолетта? Я не видел ее в школе. – Он берет ложку мороженого. – Это потому, что ее не было уже два дня. Она помогает своей матери с проектом в агентстве. – У мамы Виолы престижное модельное агентство. – Она пропускает занятия уже на первой неделе в школе, настоящая Ви. – Хорошо, что она умная и сможет быстро догнать. – Ага. Облизывая мороженое, я замечаю, как Коля смотрит на меня, как будто чего-то ждет. – Лили, ты знаешь, что можешь мне доверять? – спрашивает он, и я понимаю, к чему это. – Тебе не обязательно разбираться со всем в одиночку. Я с грустью выдыхаю. – Знаю, просто… Я так разочарована в себе и поэтому не хочу никого разочаровывать. – Ты никогда меня не разочаруешь. – Не будь так уверен. Он смотрит на меня с ожиданием. – Поверь мне, может быть, ты выговоришься, и тебе станет легче. Об этом так просто не скажешь, поэтому я говорю прямо: – Я потеряла девственность. Ник чуть не выплевывает мороженое мне в лицо, видно, что он шокирован. – Что? Ты шутишь, да? Я поджимаю губы. – Нет. Его лицо принимает непонятное выражение. – Как? Когда? С кем? Черт, Лия! – Он встает и отбрасывает мороженое в сторону. – Черт! Я встаю и пытаюсь его успокоить, люди начинают смотреть на нас. – Ник, успокойся. – С кем? – Его лицо покраснело. Расстроенный, он берет меня за руку. – У тебя даже нет парня или девушки. Скажи мне, с кем это было! Я освобождаюсь от его хватки. – Успокойся! Коля хватается за голову, отворачивается и пинает мусорное ведро. Ладно, не такой реакции я ожидала. – Ник, ты преувеличиваешь. Успокойся. Он проводит рукой по лицу и поворачивается ко мне. – Скажи мне, кто это был, я его раздавлю. – Не надо вести себя как ревнивый и слишком заботливый старший брат. Он усмехается. – Старший брат? Думаешь, старший брат вел бы себя так? Ты ни черта не замечаешь. – Что, черт возьми, с тобой не так? Он смотрит на меня, и кажется, что он думает о многом. – Ты слепа, – шепчет он. – Мне нужно подышать, до скорого. И он уходит, вот так. Я стою молча на площади, капли растаявшего мороженого катятся по вафельному рожку и падают на землю. Что, черт возьми, только что произошло? Я вздыхаю и иду домой. Сегодня суббота, мне нужно прибраться. С ворчанием следую списку дел, который составила мама. Я почти все сделала, осталась только моя комната, поэтому включаю музыку на компьютере, это помогает мне с работой. Открываю свою страницу на instagram, потому что теперь, когда я осталась без телефона, instagram стал моим единственным способом общения. Слушаю песню The heart wants what it wants Селены Гомес, пока убираюсь в комнате, беру пульт от кондиционера и пою в него, как в микрофон. – Сердце хочет того, чего хочет, а-а-а-а. Ницце наклоняет голову, я стою перед ней на коленях и пою. В затылок врезается тапок. – Сумасшедшая! – кричит мама с порога. – Ай! Мама! – Вот почему ты так долго убираешься, бедная кошка. – Ты всегда убиваешь мое вдохновение, – ворчу и встаю. – Ницце восхищается моим голосом. Мама отводит взгляд. – Поторопись и принеси грязное белье, я сегодня постираю, – говорит она и уходит. Делаю грустное лицо и смотрю на Ницце. – Она до сих пор не признает мой талант. – Лия, у меня остался еще один тапок! – кричит мне мама с лестницы. – Иду! Я отношу свою одежду, убираю комнату и сажусь перед компьютером. Открываю сообщения в instagram и вижу два непрочитанных. Одно – от Вилки, другое – от Елизаветы Макаровой. Моргаю, снова и снова проверяя имя. Мы с ней не друзья на instagram, но я знаю, что она все равно может отправлять мне сообщения. Мое глупое сердце начинает биться чаще, а в животе летают бабочки. Не могу поверить, что она все еще так важна для меня, несмотря на то, что произошло. Нервно открываю сообщение: Она: Ведьма. Серьезно? Кто так здоровается? Только она. Любопытно, что она хочет сказать, и я коротко отвечаю: Я: Что? Проходит немного времени, и я все больше нервничаю. Она: Когда сможешь, зайди ко мне. Чтобы ты могла снова меня использовать? Нет, спасибо. Я хочу написать ей это, но не хочу, чтобы она злорадствовала, узнав, как тяжело я это пережила. Я: Ты сумасшедшая. Зачем мне это делать? Она: Ты кое-что забыла. Я: Я уже сказала, что не возьму телефон. Лиза прислала изображение. Это фотография её руки, и на ней серебряная цепочка, которую мама подарила мне, когда мне было девять лет, на ней кулон с моим именем. Инстинктивно ощупываю шею, что убедиться, что ее там нет, я никогда ее не снимала. Как я раньше не поняла, что ее нет? Может, была слишком огорчена потерей девственности и тем, что было после. От мысли о том, что увижу Лизу, я злюсь и одновременно волнуюсь. Эта идиотка заразила меня своей неустойчивостью. Вспоминая о своем достоинстве (совсем чуть-чуть), печатаю ответ. Я: Можешь передать ее через Машу в понедельник. Она: Боишься со мной встретиться? Я: Не хочу тебя видеть. Она: Лгунья. Я: Думай что хочешь. Она: Почему ты злишься? Я: И тебе не стыдно спрашивать? Просто передай ее с Машей и оставь меня в покое. Она: Не понимаю, почему ты злишься, мы обе знаем, что тебе понравилось. Я помню твои стоны. Я краснею и отворачиваюсь. Это глупо, потому что она меня не видит. Я: Лиза, я не хочу с тобой разговаривать. Она: Ты снова будешь моей, ведьма. Порочная дрожь охватывает мое тело. Нет, нет, Лия, не сдавайся. Я не отвечаю ей и оставляю сообщение прочитанным. Она снова пишет. Она: Если хочешь забрать цепочку, приходи за ней сама, я ее ни с кем не передам. Жду тебя, пока. Идиотка! Ворчу от разочарования. Если мама поймет, что я потеряла цепочку, она убьет меня. Брошенный в меня тапок ничто по сравнению с тем, что она сделает со мной. Искупавшись и надев повседневное летнее платье с цветочным рисунком, иду спасать свою цепочку. У меня есть четкий план, чтобы не повестись на её игры, я даже не войду в дом, буду ждать, пока она не вынесет мне цепочку. Операция по спасению цепочки без потери достоинства началась!