Неваляшка

Се Лянь проснулся от лёгкой щекотки, касающейся кожи головы и распространяющейся тёплыми мурашками по всему телу. Уголок его губ дёрнулся в улыбке, однако он подавил эту эмоцию и придал своему лицу невозмутимый вид, не открывая глаз. Под закрытыми веками он услышал смешок, за которым прозвучал мягкий голос: — Гэгэ такой красивый, когда спит. Се Лянь почувствовал, как дрогнули его ресницы, поэтому не смог сдержаться и открыл глаза, встречаясь взглядом с прищуренным красным глазом. — И когда не спит — тоже, — договорил Хуа Чэн с хитрой улыбкой. Он лежал совсем рядом, подпирая щёку рукой, и вид его не был сонным, из-за чего Се Лянь сделал вывод, что лежал он так уже давно. Лежал и, повернувшись к нему, свободной рукой перебирал его волосы — одна из прядей по-прежнему была в его пальцах. — Который час? — спросил Се Лянь, потягиваясь одной рукой вверх до хруста суставов. Хуа Чэн, с губ которого не сходила улыбка, произнёс: — Разве имеет значение, сколько сейчас времени? Гэгэ может вставать во сколько угодно. Се Лянь, услышав такое заявление, только покачал головой. — И что же, это повод теперь пролежать весь день? — и только после озвучивания фразы он задумался о её смысле. Взгляд Хуа Чэна сверкнул, и он, подавшись вперёд, остановился в нескольких сантиметрах от лица Се Ляня. Его тёплое дыхание коснулось губ: — Если будет повод, неужели гэгэ откажется пролежать весь день? Принц хотел сказать, что действия, о которых говорит Хуа Чэн, нельзя назвать простым «лежанием», однако губы его накрыли поцелуем, а рука, которая легла на талию, подмяла его под себя. Он мгновенно забыл о всех вопросах, которые хотел задать, и только и смог, что обнять руками шею, выгибаясь и прижимаясь ещё ближе к груди. Хуа Чэн, щуря глаз, внимательно смотрел на Его Высочество, широкими ладонями оглаживая его тело под собой. Се Лянь же не знал, отчего в его груди зарождался столь сильный трепет: от глубокого поцелуя и горячих рук на своём теле или от пронзительного взгляда, что был направлен на него. Действия Хуа Чэна, уверенные, но наполненные нежностью, пронизывали тело блаженным огнём, и Се Лянь не смог сдержать вздоха удовольствия прямо в поцелуй. Кажется, Князь Демонов был доволен этим, однако Се Лянь, пересилив себя, отстранился и заправил одну из свисающих чёрных прядей Хуа Чэну за ухо. Чувствуя, как от поцелуя горят губы, он подавил в себе ещё один вздох и сказал, улыбнувшись: — И всё же я думаю, что времени уже достаточно, — немного подумав, он оставил на губах Хуа Чэна лёгкий поцелуй. — Если ты хочешь, можешь поваляться ещё, но я не намерен более ленствовать. Хуа Чэн приподнял брови, однако удивление его с трудом можно было назвать искренним; он всё так же улыбался и, будто только для вида подумав несколько секунд, согласно кивнул. Рука его, поддерживающая за поясницу, так и осталась на спине, а вторая, щёлкнув в воздухе, опустилась Се Ляню на порозовевшую щёку и мягким движением скользнула выше, зарываясь в волосы. Принц вновь не удержался и, повернув голову, оставил на запястье, что находилось так близко и доступно, поцелуй, после чего поймал сверкнувший взгляд и улыбнулся. Хуа Чэн, не отнимая от Его Высочества рук, усмехнулся и в противовес своим недавним действиям прижался ближе, вызывая новую волну жара в груди, после чего спросил: — Действительно ли гэгэ хочет подняться, если ведёт себя подобным образом? Се Лянь, понимая, что с таким напором ему будет крайне трудно сдержаться, положил руки Хуа Чэну на плечи и, не в силах отстранить его от себя, произнёс: — Сань Лан, поднимаемся! Хуа Чэн рассмеялся, склонив голову принцу на грудь, и через несколько секунд всё же поднялся, утягивая Се Ляня за собой. Се Лянь, оказавшись поднятым на руки, ничего не сказал, только обнял за шею и опустил голову Хуа Чэну на плечо, наблюдая, как тот несёт его во внутреннюю часть комнаты, чтобы принять омовение. Для этого по его щелчку пальцев уже была приготовлена бочка, и оставалось только избавиться от одежд. — Гэгэ не против, если Сань Лан искупается с ним? Голос Хуа Чэна над ухом прозвучал столь невинно, что Се Лянь, издав смешок, не смог не заметить: — Будто бы, ответь я «нет», тебя бы это остановило. — Слово Его Высочества для меня закон, — ответил Хуа Чэн всё тем же тоном. — Однако надеюсь, что он не скажет этого. Его ровный и спокойный, полный искренности голос заставил Се Ляня улыбнуться. Он не стал ничего отвечать, молча позволив снять с себя одеяния. Когда и Хуа Чэн оставил свои одеяния в стороне, они опустились в воду. Совместное омовение у них случалось нечасто, однако Се Лянь, прижавшись спиной к голой груди, без стеснения откинул голову на подставленное плечо и поймал руками ладони, заскользившие по его бёдрам. Следы вчерашней ночи, хаотичными цветами распустившиеся на его теле, начали приятно покалывать и слабо зудеть. Сидя меж разведённых ног Хуа Чэна, Се Лянь, почувствовав, как их руки, переместившись на его талию, слегка надавили, прижимая к себе, расслабленно прикрыл глаза и выдохнул: — Сань Лан. — Да, гэгэ? — Ты решил устроить совместное омовение, чтобы разморить меня? Над его ухом прозвучал лёгкий смешок. — Ваше Высочество как всегда догадливы. Се Лянь почувствовал поцелуй за ухом и зажмурился, слегка отклоняя голову в сторону — ему было щекотно. Широкие ладони, накрытые его руками, вновь заскользили по телу, и из-за тёплой воды касания к груди, тазу и бёдрам вышли неописуемо плавными и плавящими. — Сань Лан, — вновь позвал принц, приоткрыв глаза. — Да, гэгэ? Се Лянь повернул голову в его сторону и, выдержав несколько секунд, потянулся вперёд, чтобы оставить на губах Хуа Чэна поцелуй. Но тот, подавшись вперёд, всего на пару мгновений накрыл губы принца почти в целомудренном поцелуе и отстранился, покачав головой. — Кажется, Ваше Высочество не против, чтобы его разморили во время омовения? Се Лянь, услышав прямой вопрос, вновь прикрыл глаза и рассмеялся, сжимая пальцы на чужих ладонях. Подобные вопросы всегда вводили его в смущение, и он крайне редко отвечал на них. Отсмеявшись, Се Лянь почувствовал, как сонная нега, которая вновь начала настигать его, отступила окончательно, и он, открыв глаза, опустил взгляд на свои бёдра, на которых покоились две пары рук. Ниже середины, где должны были продолжаться ноги и начинаться колени, не было ничего, и взгляд застыл на деревянном дне бочки. Се Лянь, сердце которого никак на это не отозвалось, вздохнул, зная, что Хуа Чэн наверняка проследил за его взглядом. И, будто в подтверждение его догадки, над ухом раздался голос: — Гэгэ. — Да, Сань Лан? — Смотри на меня. Голос Хуа Чэна был ровным, однако пальцы на бёдрах принца неосознанно дёрнулись, выдавая истинные чувства мужчины. Се Лянь же выдохнул, похлопал его по рукам и, улыбнувшись, произнёс: — Всё хорошо, Сань Лан. С того дня как Се Лянь лишился обеих ног, прошло достаточно времени, и его раны давно затянулись, не оставив после себя ничего — даже желания вытянуть ноги, пошевелить пальцами ног или сложить их в позу лотоса как-то быстро исчезли из головы. Принц принял произошедшее как должное и, пусть теперь его физические данные были несколько слабее, чем были когда-то, всё было почти как прежде. Всё было действительно в порядке, потому что — Ты, имеющий ноги, — это ты. И ты, лишившийся ног, — тоже ты. Главное здесь «ты», а не «какой» ты. Неважно, что произойдёт, я никогда тебя не оставлю.