Глава 18
Анализ обстановки — залог счастливого существования
Гермиона Грейнджер провела свою первую неделю в школе очень плодотворно, тщательно следуя совету старших, и была вполне довольна собой. Её осознанный выбор факультета Воронов окупился полностью, так что она могла себя похвалить за разумность принятого решения, пускай на него в тот момент и повлияла эмоциональная составляющая. Но библиотека в гостиной… Ох, с её скромной точки зрения нужно было начинать агитацию на вступление в Рейвенкло именно с этого! Для нее храм знаний прямо в гостиной говорил о факультете умников лучше тысячи слов. Чуть позже она выяснила, что Мадам Пинс, библиотекарь Хогвартса, куда охотнее выдает разрешение на вынос ценных книг из её библиотеки именно воронам, так как они как никто умеют обращаться с библиотечными книгами и знают им цену. Еще один маленький, но приятный бонус для заядлой библиофилки вроде нее. В дополнение к этому она еще и завела самую настоящую подругу, как и мечтала. Причем в первый же вечер, за праздничным ужином. Невероятное событие, сродни получению письма из Хогвартса. Тем приятнее было оказаться с ней еще и соседками в башне, а после решили садиться вместе и на всех последующих занятиях. Но если бы еще год назад кто-то сказал Гермионе, что она легко сможет найти себе настоящую подругу настолько просто, то она бы только горько рассмеялась над злой шуткой и вернулась к чтению какого-нибудь атласа или энциклопедии. Но теперь это её реальность и к ней еще предстояло привыкнуть. Это в очередной раз подчеркивало правильность выбора факультета умников. Здесь она чувствовала себя на своем месте. Ее подруга оказалась просто волшебной. Даже среди других волшебниц она выделялась. Во всех смыслах. Чем-то она походила на первых встреченных ею старших, Амоса и Кэрол, благодаря которым она и оказалась там, где оказалась. Было в этой троице что-то такое, особенное. Не зря она ненавязчиво но внимательно к ним приглядывалась. Не шпионила, просто хотела понять и научиться быть правильной ведьмой. Дышать магией. Вокруг них всегда будто витал легкий флёр волшебства, а их глаза имели куда более насыщенный и необычный цвет. Первокурсница готова была поклясться, что их внимательный взгляд смотрел куда глубже в суть вещей, чем у большинства других волшебников и ведьм. Позже ей встречались и другие студенты вроде них, в которых она тоже угадывала нечто подобное, но таких были лишь единицы из множества посредственностей. Самым лучшим индикатором для девочки послужили уважаемые учителя магии. В их глазах она тоже чувствовала эту силу, власть приказывать законам природы и вязать реальность спицами волшебных палочек, как какой-нибудь обычный шерстяной свитер. Она видела некое внутреннее свечение из глубины их чёрных зрачков. У каждого свое, уникальное. У Амоса это было черное сияние океанской бездны, обрамленное серебряной кромкой, у Кэрол глаза сияли то завлекающим розовым светом, то алым, как свежая артериальная кровь. У Луны глаза были будто подернуты серебристо-золотой дымкой, загадочные и притягательные глаза, словно тайна. У директора Дамблдора, несмотря на природный голубой цвет глаз, магия нет-нет но выдавала за линзами очков-половинок зеленовато красные всполохи -искры, словно внезапный пожар в лесу. Трудно было объяснить это чувство, эти необычные образы, да и откровенно боязно подходить с такими странными вопросами к учителям. Зачем? Чтобы быть осмеянной? Нет уж. Но у Гермионы теперь была лучшая подруга, с которой можно было это обсудить, поделиться тайной, так что через несколько дней Гермиона не выдержала и все рассказала. Ей очень хотелось знать, что думает по этому поводу её подруга, которая тоже, мягко говоря, отличалась эксцентричностью. Уж кто бы точно не стал над ней смеяться, так это Луна. Как и ожидалось, молодая ведьма получила ответ на свой вопрос, хоть и в стиле Луны. Её слова нуждались в дешифровке и более глубоком понимании магии в целом. Пришлось закопаться в книги. Благо, Лавгуд сжалилась над ней и подсказала где искать и куда смотреть, чтобы увидеть. Волшебники оказались еще теми любителями писать собственные автобиографии, разбавляя почти любую интересную мысль о магии мегатоннами бесполезной воды, без которой Гермиона могла бы и обойтись как-нибудь. Этих подсказок хватило, чтобы навести Грейнджер на след из книжных сносок (хлебных крошек по Грейнджеровски). Несколько пыльных старинных фолиантов в глубине библиотеки Хогвартса прояснили суть. Все оказалось куда проще, чем она думала, и, одновременно, куда сложнее. Многограннее. Если коротко, то она могла визуализировать магию подобным образом. В её возрасте довольно редко у кого получается настолько хорошо ощущать магию, так что стоило ли удивляться, что её подруга тоже умела, хотя и как-то по своему? Нет, конечно нет. От Лавгуд всегда стоило ожидать чего-то подобного, необычного. Девочка-загадка. Все это время Гермиона училась и наблюдала, не выпячивая свои знания, амбиции и интеллект. Тихо и максимально незаметно собирала данные об окружающих её волшебниках и обстановке в школе в целом, штудировала дополнительную литературу, которую ей посоветовали старшие, быстро ознакомившись с правовой и законодательной системой магической Британии. После этого она несколько дней пребывала в тихом шоке и ужасе от нелепого и устаревшего бюрократического монстра, самое место которому было в средних веках, если не в темных, а никак не в современном обществе. Варварство какое-то. Пока ей было тяжело охватить всю картину целиком, но даже отдельных фрагментов оказалось более чем достаточно, чтобы увериться в том, что магический мир если и сказка, то очень страшная. Как и говорил Амос. Очень не хотелось верить в это, ведь в ней до того случая все ещё теплилась надежда, что он сгущает краски, но… придется смириться и приспосабливаться. Ей повезло, что еще в самом начале с нее сняли розовые очки, а после заботливые старшие не дали ей нацепить их обратно, направив её взгляд на то, что ей нужно было увидеть, чтобы окончательно прозреть. Гермиона не брезговала сбором слухов и сплетен в свободное от учёбы время, хотя сама втайне презирала их, как и тех, кто их распространяет. К счастью, никто из старших учеников не обращал внимания на тихую и незаметную первокурсницу, которая всегда сидит уткнувшись в очередную пыльную книгу и не мешаясь под рукой. Благодаря этому она смогла оценить своих новых знакомых с разных ракурсов. Если говорить об Амосе, то единственная точка соприкосновения абсолютно всех сторонних мнений учеников о нем… был страх. Его боялись, ненавидели, презирали и желали скорейшей смерти практически все чистокровные волшебники и более половины чистокровных ведьм. Но также боялись, уважали и вдохновлялись его личным примером некоторые полукровки и почти все магглорожденные. Они молчаливо поддерживали его, иногда даже тихим шёпотом за спиной у чистокровных и родовитых волшебников. В обеденное время в главном зале собиралась почти вся школа, так что можно было понаблюдать не только за насыщающимися жирной калорийной едой учениками, но и за профессорами. Их реакция на парочку Санхайд-Шарпхарт тоже была противоречивой. Многие воротили от него нос, кривясь при малейшем соприкосновении их взглядов с его фигурой, будто от одного его вида их пробивал озноб. В такие моменты ей чудилось в них узнавание и страх. Но это касалось не всех. Было несколько исключений, вроде волосатого, как йети, лесника Хагрида, или молодого профессора по древним рунам — Бабблинг. И, как подозревала Гермиона, директора. Хотя он почти на всех смотрел одинаково, так что сказать было трудно. Видимо, ему по статусу было положено соблюдать непредвзятое мнение и нейтралитет, но вот когда он смотрел на Поттера… В общем, Гермиона посчитала, что пока директор не смотрит на кого-то ТАК, как смотрит на Гарри, то не все так плохо. Его образ добродушного и мудрого волшебника из сказки будто давал трещину, из которой сочилась раскаленная магма запредельной ярости. Не зря Поттер так ежился каждый раз, когда директор мельком бросал взгляд в его сторону. С репутацией Кэрол все было куда более запутанно, но в то же самое время почти идентично тому, что было у её друга Амоса. Её терпеть не могли абсолютно все чистокровные ведьмы, но ситуация становилась странной и неоднозначной, когда дело касалось чистокровных волшебников. С виду и на словах в компании друг друга они тоже презирали и недолюбливали ее, но находясь в одиночестве нет-нет да бросали в ее сторону заинтересованные взгляды. Частенько, когда взгляд Шарпхарт был обращен в их сторону, те невольно старались выставить себя в более выгодном свете, приосаниться, поправить мантию, залихвастски колдовать что-то интересное и красочное. Складывалось впечатление, что их слова и мысли не имели ничего общего друг с другом. Большинству из них она, по всей видимости, действительно нравилась, но те боялись потерять лицо в компании своих друзей и признаться в этом, даже не подозревая, что тех гложут те же чувства. Подводя итоги, обдумав все хорошенько еще раз, Гермиона приняла решение не верить никаким слухам и судить обо всем сугубо из личного опыта общения с ними, невзирая на общественное мнение. Репутация у них, может, и странная, но вот конкретно ей-то они помогли и она чувствовала к ним исключительно почтение и благодарность. Какое ей было дело до мнения незнакомых людей? Её новая подруга не зря называла большую часть волшебников стаей взрывопотамов. Прочитав об этих магических животных побольше в специализированном справочнике, она поняла, что Лавгуд попросту назвала их стаей тупых, близоруких и взрывоопасных баранов. В этом, если подумать, был смысл. Профессор Снейп был того же мнения, хоть и выражался более просто, называя вещи своими именами т.е. — баранами. Наверное, он посчитал своих студентов настолько тупыми, что они даже не смогут провести простейшую аналогию барана и взрывопотама. Если так, то, возможно, в большинстве случаев это соответствовало действительности. Ходили слухи, что первый курс гриффиндора успел отличиться на первом же занятии. Кто-то пострадал от ожогов, пара котлов вообще расплавилась, а урок был сорван. Гермиона была почти уверена, что тот неудачник, устроивший все это, до конца обучения останется в чёрном списке профессора зельеварения. Но были и положительные моменты во всей этой магической кутерьме, называемой Хогвартс. Дружба с Луной, как показало время, оказалась еще и очень выгодной. Хотя она и не ставила это во главу угла, но было все равно приятно. Лавгуд ей все уши успела прожужжать еще в их первый день знакомства, поведав ей о том, как именно она добиралась до Хогвартса и с кем познакомилась. Гермионе было даже немного завидно. Лодки и озеро это, конечно, тоже хорошо, но альтернатива… Вначале Гермиона очень скептически отнеслась к ее рассказу о ночном полете над гладью озера в карете запряженной крылатыми конями, но позже, наткнувшись в том же справочнике на упоминание фестралов, была вынуждена пересмотреть свое отношение к ее истории. Хотя знакомство маленькой добродушной сереброволосой ведьмочки с, вроде как, парочкой темных магов, ее слегка удивило. Она успела понаблюдать со стороны за взаимодействием троицы ее знакомых. Когда Амос и Кэрол общались с Лавгуд, было совершенно невозможно заподозрить в них мистических пользователей тёмных искусств. Они больше походили на пару из заботливого, но строгого старшего брата и сестры с комплексом гиперопеки. Оба баловали девочку, чем та с радостью пользовалась. Но некую незримую грань не переходила, оставляя им достаточно личного пространства. К примеру, только благодаря ему они могли сейчас присутствовать на дуэли Амоса и тройки чистокровных волшебников на год или два старше самого рейвенкловца, судя по всему. Первокурсников обычно к дуэлям не допускают, но её подруга смогла каким-то чудом уговорить Амоса взять её с собой посмотреть, а тот, как один из непосредственных участников, дал свое разрешение на ее присутствие. Правда с условием, что она ни на шаг не отойдет от Кэролайн и будут тише воды, ниже травы. Гермиона же постаралась и смогла напроситься пойти вместе с Луной, так что дуэль засвидельствовать подруги смогут вместе. Молодые ведьмочки были в предвкушении настоящего магического боя. Грейнджер не терпелось посмотреть на то, как колдуют старшекурсники, чтобы знать, к чему стремиться и чего ожидать, если… когда проблемы настигнут её несмотря ни на что. Мерный гул толпы не отвлекал и не мешал Грейнджер собирать очередную порцию данных, на этот раз чисто визуальных, так как в такой какофонии звуков разобрать что-то вразумительное она попросту не могла. Реакция толпы на вошедших на помост была показательной. Большинство болело отнюдь не за Амоса Санхайда, которому достались лишь жиденькие, несмелые аплодисменты немногих, кто осмелился выказать ему поддержку. Его, впрочем, это нисколько не смущало. На лице играла дерзкая ухмылка, а чёрные глаза блестели как обсидиан в свете факелов, обещая врагу не самые приятные мгновения в его жизни. Поза была расслаблена, почти небрежна, палочка смотрела в пол. Такое пренебрежение еще больше выводило из себя первого из трех дуэлянтов — шестикурсника со Слизерина. Тот яростно уставился в глаза Амосу, но тут же поплатился за это, застыв на месте. Лишь движение шепчущих что-то губ выдавало в нем живого человека, а не статую. Амос тоже что-то тихо бормотал в ответ, разминая плечи и шею. Было слишком далеко и слишком громко вокруг, чтобы расслышать, о чем эти двое говорят, но диалог между ними все продолжался, а парень с зелёным галстуком начинал все сильнее потеть и трястись то ли от напряжения, то ли от страха. Но атаковать, почему-то, пока не спешил. Кэролайн, стоявшая за спинами первокурсниц, слегка наклонилась к ним, приобняв девочек за плечи. Мягко улыбнувшись в ответ на обращенные к ней вопросительные взгляды, она начала тихо комментировать бой, попутно объясняя им, что вообще происходит. — Ха, не поняли, да? Похоже, Амос решил немного поиграть в мозголома. Вам кажется, что сейчас ничего особого не происходит, обычная перебранка перед началом дуэли, но на самом деле бой уже начался и Амос решительно побеждает. Санхайд начал противостояние с ментального пресса, проигнорировав защитный артефакт богатенького идиота, как мчащийся на полном ходу грузовик живую изгородь. Теперь он планомерно кипятит ему мозги. Не смертельно, конечно, но приятного точно мало, уж поверьте. Вот в этом как раз и заключается слабость подобных защитных артефактов — гибкостью в них и не пахнет, — проникновенным шепотом вещала ведьма, горячим дыханием щекоча ушки первокурсниц, делясь тайнами. — Великолепно способные защитить от чтения мыслей, предназначенные для сохранения секретов рода, эти дорогие побрякушки полностью бесполезны против грубой силы обычных ментальных ударов и пресса. Пока Кэрол объясняла всё внимательно слушающим её первокурсницам, на «поле боя» тоже началось какое-то движение. Слизеринец попытался наставить на Амоса палочку, но её повело в сторону, а вместо мощного заклинания из нее посыпались лишь красные искры. На это Санхайд лишь злорадно рассмеялся и показательно покрутил свою палочку между пальцев, впрочем, пока так и не нанеся ответного удара. Видимо, ему доставляло удовольствие втаптывать своего оппонента в грязь. Кэролайн тем временем продолжала, не отводя взгляда от форменного избиения. — Представим эту защиту как некий купол… нет, чтобы вам было понятнее, проведем аналогию с бронзовым колоколом, внутри которого прячется волшебник, пренебрегающий окклюменцией и полностью полагающийся на защиту артефакта. Лишь с виду его защита непроницаема, но… нашему другу ведь и не нужно тратить драгоценное время и силы, чтобы залезть к нему в голову, не нужно читать мысли или погружать своего врага в сложные ментальные иллюзии, не так ли? Он просто со всей силы бьет по нему ментальной магией, словно стальным молотом. Что чувствует находящийся внутри этого «колокола» волшебник можете себе представить. Хи-хи-хи. Уверена, даже самое жуткое похмелье после десяти дней безудержного пьянства будет куда приятнее, чем вот это. Амос, тем временем, вообще заложил руки за спину, пока его враг пытался хоть немного собраться с мыслями и сделать хоть что-то. Что интересно, слизеринец так и не смог разорвать зрительный контакт и даже прикрыть глаза свободной рукой у него не получилось. Что-то постоянно мешало ему, заставляя морщиться от головной боли, а когда у него все же почти получилось это сделать, его противник стремительно взмахнул палочкой и левая рука повисла бесполезной плетью вдоль тела. Зловещему смеху, пробивающемуся даже сквозь гул толпы, вторила и Шарпхарт. Сейчас Гермиона была готова поверить в некоторую часть слухов о них. В такие моменты они действительно были немного жутковатыми. «Ментальная магия, да? Какая опасная штука.» — подумала она, нервно теребя рукав мантии. Гермиона пока не рассматривала её с боевой точки зрения, обнаружив лишь её полезные свойства в упорядочивании сознания и ускорении обучения. А вот оказалось зря не рассматривала. Страшно. А он ведь только пятикурсник, что же могут взрослые и сильные волшебники, если на такое способен пускай и талантливый, но все еще несовершеннолетний парень? Тот же Дамблдор, по слухам, волшебник невероятной силы, и в этом аспекте магии разбирается очень хорошо. — Ох, мне кажется, или у него кровь из носа пошла?! И из ушей… и капилляры в глазах полопались… — встрепенулась Гермиона, которая по новому посмотрела на эту дуэль. Магия — это не только красочные явления и взрывы с буйством стихий, радующие глаз обывателя, но еще и незримая опасность, подстерегающая ровно тогда, когда её совсем не ждешь. Благодаря комментариям Кэрол она смогла понять ту пропасть магической силы, что разделяла дуэлянтов. Один не мог даже нормально колдовать в присутствии другого… это ли не демонстрация неравенства? Странно, правда, что стороны поменялись местами и именно чистокровный волшебник оказался в незавидном положении. Видимо, родословная это еще не все. Это обнадеживало. Если получилось у одного, значит успех возможно было повторить. Да что уж там, доказательство с алыми волосами как раз стояло у нее прямо за спиной, смакуя подробности боя и разъясняя мелкие детали для Луны, которая впитывала информацию как губка. Кэрол ведь тоже была магглорожденной, как и она, но тем не менее являлась далеко не последней ведьмой в школе. Тем временем кровь стекала по подбородку и шее конвульсивно дергавшегося парня, заливая воротник его крахмально-белой рубашки. Форменный зеленый галстук немного почернел от крови. — Да-да, хах. Может, давление подскочило? В таком возрасте это, несомненно, тревожный знак. Ему нужно бы показаться колдомедику. Ах, ну да, Амос вроде и так собирается обеспечить ему путевку к мадам Пофри. — продолжала злорадствовать красноволосая ведьма, прикрывая рот ладошкой. Её пальцы немного сжались на её плече, из-за чего Грейнджер даже сквозь довольно плотную мантию почувствовала длинные и острые ногти Шарпхарт. Во взгляде алых омутов читались азарт и злое веселье. Гермионе она немного напоминала безумную футбольную фанатку, всей душой болеющую за свою любимую сборную и злорадствующую над вражеской, пропустившей пенальти. Ей даже вспомнился отец, который тоже становился невменяемым, когда разговор заходил о Манчестер Юнайтед, а ведь обычно он был очень интеллигентным джентльменом. — О-о-о, смотрите-смотрите, сейчас он его добьет! — на пару секунд Кэрол зажала ладонями ушки Луны и проорала погромче, перекрикивая ропот толпы. — Давай, Амос, въеби ему посильнее! — после чего убрала руки как ни в чем небывало, лишь подмигнув напоследок ошеломленной Гермионе, которая, в отличие от Луны, все прекрасно слышала. И так и произошло. Когда противник окончательно сдался, не выдержав давления на свой разум и пошатнулся на негнущихся ногах, заваливаясь вперед, едва не роняя свою палочку, Амос мгновенно нанес добивающую серию ударов скупыми но быстрыми движениями волшебной палочки. Первую пару ударов на себя приняли пассивная артефактная защита и мантия слизеринца, но его неспособность колдовать и даже здраво мыслить в этот момент лишили его возможности воспользоваться подаренным шансом и спасти ситуацию. Недостаток реального боевого опыта и терпимости к боли всплыли в самый неподходящий момент, как это обычно и бывает. Простейшие заклинания, которые мог освоить любой ученик, достаточно талантливый, чтобы учиться в лучшей школе чародейства в Британии, вылетали из кончика концентратора словно из дула пулемета. Одно за другим, а в завершение серии… Парализующее — петрификус тоталус, за ним немного странное связывающее — инкарцеро, веревки которого были на несколько оттенков темнее положенного, почти что черные, если судить по детальному описанию в учебнике, которое она запомнила наизусть, конечно, а чуть погодя его просто вышибло за пределы дуэльного помоста трансфигурированным из воздуха бревном, запущенным на большой скорости, словно таран. Простейшие чары левитации оказались не так уж и просты, если уметь правильно ими распорядиться. Странно, но профессор Флитвик почему-то не был доволен нестандартным подходом своего ученика и наблюдал за всем этим поджав губы и прищурив маленькие глазки. Если не считать невидимого ментального противостояния, то со своим противником ее знакомый расправился очень быстро и пугающе эффективно. Как с обычным неумехой-младшекурсником. Он не оставил тому ни шанса на победу, контролируя бой от начала и до конца. Гермиона почувствовала, как пальцы Кэрол сжались чуть сильнее, впиваясь острыми ногтями в её кожу, когда Амос колдовал те магические путы. Возможно, просто возможно, что ей не показалось, и это было нечто иное, а не простенькое инкарцеро. Гермиона как раз недавно читала, что в дуэлях опытные волшебники могут маскировать одно заклинание под другое, почти в точности повторяя словесную формулу заклинания и необходимые движения палочкой, чтобы ввести врагов в заблуждение, но втайне меняя саму суть и эффект, оставляя лишь внешнюю схожесть визуальной составляющей. К сожалению, её опыта и знаний пока было банально недостаточно, чтобы определить наверняка, так что она могла лишь предположить это по косвенным признакам, вроде вспыхнувших темным свечением в момент наложения конкретно этого заклятия глаз Амоса или реакции на него Кэролайн и сморщившей носик Лавгуд. Флитвик, опять же, как-то едва заметно дернулся тогда, потянувшись рукой к собственной палочке, но передумал. Что-то необычное определенно имело место быть, но вот что, она не знала. Но кое о чем догадывалась. Раз уж даже она смогла за неделю в школе выяснить, что Санхайд прославился среди учеников как крайне талантливый малефик, попутно разузнав в библиотеке кто это такие и что из себя вообще представляют, то и остальные ученики старших курсов тоже должны были знать, ведь так? С их стороны было бы неразумно бросать вызов кому-то, не проведя предварительных приготовлений и исследований. Она бы так точно не поступила. Залог любого успеха — тщательная подготовка. Это работало с домашними заданиями и, в принципе, могло бы считаться её неизменной константой по жизни. Так что да, на мастера проклятий она бы точно не стала нарываться. Пожалуй, униженному им парню вскоре добавится немало забот помимо насмешек со стороны его змеиных сокурсников, потому как рейвенкловец ко всему прочему прославился еще и своим творческим подходом. Профессор Флитвик, курирующий дуэли, объявил победителя и велел срочно доставить проигравшего в лазарет. Его с помощью магии зафиксировал в воздухе и отлевитировал из зала недовольный староста Слизерина. Ему следовало поторопиться, иначе он мог не застать третью по счету дуэль, где должен был участвовать семикурсник с его факультета. Вдруг и его придется левитировать в обитель больничных коек? Маленький профессор официальным тоном поинтересовался, нужно ли Санхайду время перевести дух между дуэлями, но тот отказался, отрицательно мотнув головой. Он вообще не выглядел хоть сколько нибудь уставшим, снисходительно наблюдая за поднимающимся на помост старшекурсником с их вороньего факультета. Видимо, этот парень был недостаточно умен, раз не смог оценить собственные силы и оскорбил кого-то не из своей весовой категории. Новый противник Амоса вообще выглядел крайне жалко на фоне горделиво приосанившегося, широкоплечего и так и пышущего голой силой парня. Тот старательно избегал взгляда оппонента и прятал глаза как только мог, неуверенно переступая с ноги на ногу. Противник, который даже взглянуть на тебя боится, не вызывает никакого уважения или опасения. Это поняла Гермиона, и того же мнения придерживались и другие ученики, чьи симпатии невольно переключались на младшего рейвенкловца. Никто не хотел болеть за труса, что и глаз от земли оторвать не может. Особенно перемена настроения ощущалась в рядах гриффиндорцев, что не терпели таких по определению. Вопреки ожиданиям, бой начал не Санхайд. Ему, казалось, доставляло удовольствие мучить ожиданием второго дуэлянта. И это дало свои плоды. Тот, не справившись с навалившимся на него давлением общественного мнения и страхом опозориться еще больше, атаковал первым. Санхайд легко ушел от первых двух мутно-красных лучей оглушающего, сместившись буквально на полшага вправо и довернув корпус в пол-оборота. Палочка в его руках взметнулась словно рапира, по касательной отразив щитом протего зеленоватый луч какого-то неизвестного проклятья и в ответ разразилась шквалом ответных заклинаний, вынудив противника уйти в глухую оборону, отступив под натиском на пару шагов. — До чего же ты жалкое ничтожество… Покажи, на что способен чистокровный аристократ, если не хочешь стать всеобщим посмешищем! Сражайся яростно! Глассио фризен гласс! — гаркнул заклинание малефик, когда его провокация удалась и противник открылся, попытавшись проявить себя и контратаковать. Амос метнул тому под ноги голубоватый шар, который тот не успел отклонить, ведь его попытку сделать что-то тут же прервала парочка острых сосулек, одна из которых с противны звоном прошила его разлетевшийся вдребезги щит и глубоко вошла в ногу немного ниже колена, достав до кости. Нужно отдать ему должное, несмотря на наверняка немалую боль, молодой волшебник лишь до крови прикусил губу и сумел восстановить свою защиту до того, как его нашпигуют оглушающими. Впрочем, он так и не смог помешать предыдущему ходу своего врага, так что под ногами у него образовался толстый слой магического льда. Очень гладкого льда. Настолько, что старшекурсник едва не поскользнулся в первую же секунду. Быстро сориентировавшись, тот решил не тратить время на рассеивание чужой магии и просто бросил себе под ноги заклинание приклеивания, чтобы устоять на ногах, пока не получится растопить магический лед. Это было очень большой ошибкой. Не только потому, что он сам ограничил себя в маневренности, нет. Он и так не мог так же грациозно, как его оппонент, уходить от большинства атак на узком пятачке выделенном под дуэльное пространство. Все было намного хуже. Будто только этого и ожидая, Амос применил какое-то хитрое заклинание из продвинутой трансфигурации, мгновенно перекроив свое предыдущее заклинание так, как ему было нужно здесь и сейчас. Нечто, звучащее как «Глассио фризен грасс», изменило лед под ногами замешкавшегося рейвенкловца. Он треснул и ощетинился острыми, хоть и довольно короткими шипами-осколками, отдаленно напоминающими ледяную траву. Очень острую траву, пробившую подошвы ботинок стоявшего на «ледяной траве» парня. Синий лед расцвел исходящим паром багрянцем, будто впитывая в себя горячую кровь. Рот несчастного широко раскрылся в немом крике — концентрация волшебника наконец была полностью разбита болью и сквозь ослабевшие щиты пробилось очередное странное инкарцеро, сковавшее того по рукам и ногам так, что и палочкой не шевельнуть, а затем… в грудь ему ударил луч красного заклинания, выбив из него дух и опрокинув на пол. Спиной прямо на хищную траву… вновь на «лужайку» хлынула эссенция жизни, и синий смешался с красным, превращаясь в ядовито фиолетовый. Завораживающее и страшное зрелище, от которого никак не выходило оторвать взгляд. А кровь все текла… — Ох, ну и затейник! — восхищено пробормотала Кэрол, не сводя взгляда с фиолетовой «травы». — А вы знали, что фиолетовый — его любимый цвет? Вот за что я уважаю Амоса, так это за его внимание к мелким деталям и собственным прихотям. У него есть чему поучиться. Жаль, что не все способны оценить его чувство юмора. — Но не слишком ли жестока расправа? — немного помявшись, все же задала вопрос Луна, скосив взгляд на свою старшую подругу. — Ему за это ничего не будет? — Амосу-то? Нет. Это мило, что ты беспокоишься о нем, но, я тебя уверяю, хуже уже просто некуда. Очередь из наших… недоброжелателей, назовем их так, может тянуться от самого Эдинбурга до Лондона… — Кэрол примостила свой подбородок на макушку Луны, зарывшись носом в её серебристые волосы и хихикнула. — Не переживай так, он знает, что делает, а насчет жестокости… в больничном крыле все поправят, а боль — лучший учитель. Этот урок они запомнят надолго. Может быть, на целый месяц, или может даже на два? Ха-ха. А затем все по новой. Как залижут раны, наверняка опять расфуфырятся и потребуют реванша, чтобы вновь порадовать нас своими избитыми физиономиями еще много-много раз. Такие уж они, глупцы, не ведающие, что такое быть настоящим волшебником. — Ммм. — Блондинка молча кивнула и прикрыла глаза, чтобы не видеть кровавую полосу, тянувшуюся за уносимым с помоста бессознательным телом. Остался последний бой на сегодня. Под высокими сводами дуэльного зала воцарилась гнетущая тишина. Теперь и последнему идиоту была видна подавляющая сила пятикурсника, не свойственная его возрасту. Внезапно, в тишине раздались одинокие хлопки. К большому удивлению Гермионы, внезапно обнаружилось, что хлопает она сама. Именно она первой начала, поддавшись сиюминутному порыву души. Но не долго им было суждено быть единственными, лишь первыми из множества. За ней быстро подхватили Луна и Кэрол, будто сбросив наваждение и вспомнив, что неплохо было бы и поддержать своего друга, даже если он в этом не нуждается. Застывший на своем месте в расслабленной позе, заложив одну руку за спину, а в другой вертящий волшебную палочку между пальцев, он развернулся к ним и подарил им свою благодарную улыбку. К еще большему удивлению Грейнджер со стороны Слизерина тоже вскоре послышались аплодисменты. Красивая высокая блондинка с надменным и холодным выражением лица скупо, будто экономя, хлопала в ладоши. Через пару секунд, за ней вторили её подружки, которые словно только и ждали разрешения начать хлопать, а уже за ними подхватили и другие слизеринки, что не испытывали к фавориту данного развлечения особого негатива. Правда вот парни с зелёными галстуками стали сверлить его взглядами пуще прежнего. Со стороны Гриффиндора, тоже вспыхнул одобрительный гул и, как ни странно, быстро перерос в самые громкие овации, сдобренные ободряющими выкриками в стиле «Мочи слизеринцев!». Странное, конечно, дело, учитывая то, что слизеринки начали хлопать раньше. На Рейвенкло, в основном соблюдали нейтральное молчание, так как оба ученика были с их факультета, и они не могли определиться, уместно ли будет поддержать победителя, когда проигравший тоже один из них. Ну а Хаффлпафф, как всегда, потянулся за толпой, а так как рядом с ними как раз стояли гриффиндорцы… в общем, Амос, довольно оскалившись, раздавал со своей импровизированной сцены шутливые поклоны. Лишь та девица со Слизерина, что начала хлопать первой, удостоилась отдельной улыбки. Кажется, её звали Аманда.