Как могла я так запутаться, Встретив твоего отца? … Лишь одни черты его лица В голове рисуются… Лучше бати, только дед!
Шэнь Цзю никогда не считал себя человеком, верующим в высшие силы, но, когда в его жизни начался твориться сущий пиздец, всё равно мысленно вознес пару молитв. С губ срывались «сохрани и спаси», хотя многие сказали бы, что жаловаться ему и не на что. Например, тот же Ци-гэ, будь он не ладен, добродушно намекает, что жизнь у парня — голый сахар. А Цзю начинает думать, что у него диабет. У Шэнь Цзю есть все, что могло бы сделать учителя в бюджетном учреждении счастливым: еда, собственное жилье с горячей водой, место на обеспечении, работа. Он не ходит в дорогие клубы, не зависает со сверстниками, обсуждающими свой уже второй бизнес. И не важно, что первый прогорел спустя полгода. Он не хватает с неба звезд, а просто живет в каком-то слабом и гармоничном единении с любимыми книгами, поедая юаньсяо. Он не стремится к признанию, потому что признание людей, по его скромному мнению, — самая дерьмовая и шаткая вещь. Люди вообще в жизни Цзю играют не самую… важную и приятную роль. Скорее простые NPC, необходимые только для получения каких-то новых инструкций, для уведомлений о новых уровнях. Шэнь не не любит людей, скорее просто игнорирует. Или игнорировал, пока не познакомился с мальчишкой. Мальчишка — инфантильный, говорливый, недавно закончил какой-то там технический колледж. Зеленый, неопытный, но такой настырный и липучий, что Шэнь Цзю повелся. Повелся, как последний идиот на эти глазки, мило хлопающие, на эти объятия, когда руки якобы случайно скользят на задницу. Шэнь Цзю на самом деле соглашается ради какого-то эксперимента. За всю его осознанную жизнь он может сосчитать по пальцам свои отношения. Да и не серьезно все было. Шэнь Цзю соглашается ради эксперимента, сначала относясь к мальчишке, Ло Бинхэ, сухо и холодно, без инициативы, постоянно тыча его носом в ошибки, выстраивая комфортные для себя стены. Парень принимал все так покорно, подстраиваясь, прогибаясь, делая все удобно и правильно. А потом всё как-то притерлось, и стены рухнули, открыв новое. Нечто темное, тягучее, текущее по венам ядом. Шэнь прекрасно видит все манипуляции его нового бойфренда, не идиот же. Прекрасно видит, думает, что нужно сказать, а потом не помнит, что происходит. Честно, будто из головы все стирают голодные, несдержанные и какие-то нервные поцелуи. От мысли, что это происходит, отчасти, по принуждению, скручивает живот — люди такое называют «бабочками». Но Цзю читал, что это сигналы организма об опасности. Он в опасности рядом с тем, кто обещает защитить. Постепенно Шэнь уже и не думает, что тошнота от присутствия Бинхэ рядом — красный флажок. Не думает, как-то лениво отпираясь, а потом всё же отвечая на влажные поцелуи с пошлыми причмокиваниями. Ло — ненасытный, жадный мальчишка, берущий своё, берущий желаемое. Болезненно тянет внизу живота, потому что Шэнь Цзю понимает: его тело попросту используют, пусть и под оболочкой «милых отношений». Он не дурак, всё понимает. Только не понимает, почему отказаться и уйти не может. Будто пристегнул себя сам добровольно к батарее наручниками и позволяет насиловать. Шэнь Цзю не может разобраться, откуда идёт эта вереница цепных реакций. Только подступает к свету, и тут же всё меркнет. Снова тошнит. Шэнь Цзю не признается себе, что то одиночество и барьеры, которые он строил вокруг себя годами, которые не смог сломать даже Ци-гэ, которые прочнее монолитных плит, эти самые барьеры теперь пугают его, как стены пыточных камер. Ему страшно ощутить снова эту тишину, этот холод в теле. Он не может отпустить. Постепенно эти омерзительные ухаживания, а позже странные, односторонние отношения с Ло Бинхэ стали наркотиком. Стали сладким глушителем. Раз попробовав, Шэнь уже не может перестать хотеть. Это как чесотка: зудит, раздражает, пока не позаботишься о себе. Шэнь Цзю рвёт пустотой и сухостью, а все равно принимает, морщась от довольной, наглой улыбки Бинхэ. И на глаза повязали черную ленту — ослеп к ярким сигналам «опасно», оглох к вопящим сиренам «тревога». Он скулит, как уличный пес, царапает ночью простыни, пока ощущает в себе скользкие, быстрые, резкие толчки, а потом долго не может уснуть в удушающих объятиях своего ненаглядного. Настолько удушающих, словно Цзю может куда-то сбежать. Из своей квартиры. Ло Бинхэ жаловался, что жить с его отцом после их с матерью развода — просто мрак. Шэнь Цзю как-то плевать, если честно. Шэнь Цзю никогда не думал, что со своим характером так быстро и смиренно начнёт привыкать к изменениям. У зеркала в ванной стоит вторая зубная щетка, валяются резинки для волос, потому что Ло Бинхэ отращивает себе гриву. Привык к новому порядку: теперь завтракает не по дороге в школу, а сидя на коленях у своего парня, поедая его стряпню, пока тот смотрит щенячьими глазами, ожидая похвалы. Стряпня, кстати, вкусная, хотя слишком пряная, но сказать об этом мальчишке почему-то не решается. Возможно, потому что на последнюю его просьбу, тот отреагировал… странно. Шэнь Цзю устал быть снизу, правда. Приелось как-то, да и разрядки почти не получает. Сказать об этом Ло Бинхэ не постеснялся, наверное, потому что они оба зрелые люди, которые должны понимать нужды друг друга. Теперь в глазах у него стоит жалобный, слезящийся взгляд этого беса. — Моему драгоценному не понравилось? — Я делал что-то не так? Ох, а я так! так старался! — Зачем меняться позициями, если тебя и устраивает то, как я управляю процессом? Тебе же просто нужно расслабиться? — Мой любимый, а я так трудился… Тебе же нравится, ты сам говорил… Мог бы и похвалить меня за старания, я ведь был хорошим мальчиком, а? И Шэнь Цзю, никогда доселе не ведущийся на манипуляции, капризы даже самых непослушных детей, вдруг задумался. А всё ли так плохо? О нём заботятся, угождают, лелеют, гладят, ласкают, трахают. Это же здоровые отношения, да? Это же они? Про стряпню говорить некомфортно. Опять чувство вины. Будет винить себя, что не ценит, не уважает. Шэнь Цзю сильно похудел. Он осунулся, чувствует себя постоянно уставшим и каким-то… тяжелым. Будто изнутри выпили жизнь. Осушили. На работе коллеги начинают учтиво спрашивать о состоянии здоровья, мол, больно бледный. Директор Юэ хмурит в беспокойстве брови, вызывает на дружескую беседу. Шэнь Цзю держится привычно холодно и безразлично, прикидывается язвой, чуть ли не размазывая старого друга в грязь, хотя на деле внутри трясется. Трясется, когда речь заходит про отношения. Странная тряска. Как лихорадка при высокой температуре. Цинъюань на его короткий и безэмоциональный рассказ про новые отношения реагирует с улыбкой. — Наконец-то о тебе кто-то позаботится! Твой Ло Бинхэ такой замечательный, тебе бы на руках его носить! Шэнь Цзю выходит из кабинета с стойким ощущением, что он сошел с ума. Отношения становятся пресной рутиной. Безвкусный поцелуй с утра, привычный секс с несколькими раундами, — потому что Ло Бинхэ всегда мало, — после которых он остаётся лежать обессиленным и сухим, еда и заботливая улыбка бойфренда. Фу, Цзю морщится, называть мальчишку парнем или бойфрендом так тяжело. Ещё тяжелее подбирать эти сладкие прозвища, но выбора особого нет — Бинхэ расстраивается и дуется, если не называть его нежно. Когда Бинхэ дуется, становится страшно даже Шэнь. Нет, мальчишка не кричит и не истерит. Он улыбается, делает вид, что все хорошо, а потом Цзю задыхается от слез и тихо скулит «стоп-стоп-стоп-хватит-хвати-хватит-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста». Его не слушают и используют до такого состояния, пока он не станет дрожать в истерике. После Ло заботливо очищает измученное тело, ложится рядом, заключая в объятия, и просит назвать его хорошим мальчиком, он ведь так старался. Это все выходит так не очевидно, но так ярко и осязаемо одновременно. Шэнь Цзю кажется, что он заменил родительскую фигуру в их отношениях. Ту фигуру, в которой сам нуждался неосознанно. О родителях они заговорили спустя полгода отношений. Ло Бинхэ похвастался, что они с отцом помирились, а потому его любимый просто обязан познакомиться с ним. Шэнь Цзю на предложение лениво ковырнул рис ложкой, отвел взгляд в окно и пожал плечами. Пожал плечами на вопрос, что лучше принести отцу в качестве подарка. Пожал плечами на просьбу выбрать хороший комплект одежды для семейного обеда. Шэнь Цзю чувствовал, что вокруг всё как-то посерело, и уже не обращал на это внимание — принимал как должное. И странную заботу Бинхэ, и его явный садизм, и его сюсюканья. Все стало серым, привычным, приросло к нему, как ржавчина к металлу. Всё было серым, пока взгляд привычно усталых глаз не встретился с озорным прищуром. Не таким, как у Ло Бинхэ. Таким… теплым, насмешливым, но добрым, да? И у Шэнь Цзю что-то в голове щелкнуло переключателем. Тяньлан оказался… непохожим на сына. Вообще. Абсолютно. Шэнь с присущей ему подозрительностью исподтишка сравнивал их внешность, повадки, привычки, характер, анализировал. Ло Бинхэ за тем семейным ужином поделился, что не рос с отцом. У них были сложные отношения. Цзю на это безучастно кивал, разглядывая мужчину напротив себя, пока настойчивая ладонь его парня гладила напряженное бедро с все ещё саднящими следами от укусов, полученных во время отменного секса. Шэнь никогда не восхищался внешностью людей — она не так важна. Важно то, что люди могут дать, а остальное — пустяк. Вид Тяньлана не был пустяком. Он крепче, объемнее, чем сын, рослее, ярче, но не из-за одежды или подведенных жгучих, черных глаз. Он ярче, потому что будто изнутри горит испепеляющим всё вокруг костром. И Цзю впервые чувствует, как сердце екает по-настоящему. Тяньлан говорит красиво, низким, но ровным, гладким голосом. Хорошо подбирает слова, не кричит, не возмущается, забавно шутит и поддразнивает. Это… мило. Цзю не тошнит от кого-то впервые. Впервые за полгода он чувствует, что не выдохся. Он просто задыхался, а теперь открылась форточка. Нет, не форточка — целое панорамное окно разбилось вдребезги, пуская потоки режущего, свежего ветра. Ло Бинхэ так слеп в своей любви, что не замечает подвоха в том, что его любимый задерживается на работе. А Шэнь Цзю просто не может идти домой, листая в телефоне страничку Тяньлана в соцсети. У него забавный никнейм. Тяньлан-цзюнь. Он не воспринимал это как влюблённость, не думал об этом в подобном ключе, потому что, если бы подумал, то смутился. От сына к отцу, хотя разница в возрасте между ним и Тяньланом не так уж и велика. Ло Бинхэ так слеп в своей уверенности о собственной власти и контроле, что нисколько не беспокоится о том, почему его парня домой привозит его отец. Почему Шэнь Цзю такой туманный и облачный, ходит-плывет по квартире, иногда пусто, глупо улыбаясь. Он думает, что делает все правильно, что получил себе желаемое, а Шэнь думает, что у Тяньлана слишком заразительный смех. Оказалось, что измена — это просто. И не так даже болезненно, если сравнивать с тошнотворным привкусом поцелуев Ло Бинхэ. Шэнь Цзю не знает, почему Тяньлан согласился на секс, не знает, кто был инициатором, но знает, что когда ему позволяют быть свободным в своих действиях и желаниях — это охуенно. Тяньлан постоянно спрашивает, хорошо ли ему. И не для галочки или издевательства, как это делал Ло Бинхэ. Он спрашивает, действительно заботясь. Замедляет темп, меняет угол, использует другую смазку, позволяет побыть сверху. И какой у него язык… Шэнь Цзю сначала стыдно. Он называет себя неблагодарным предателем, потому что… …а причину не находит. Ему постепенно начинает казаться, что хороший секс не единственное достоинство Тяньлана. Он такой… …чуткий… …внимательный… …надёжный… …серьёзный… …он такой, каким никогда не был Бинхэ. Тяньлан берет на себя ответственность, Тяньлан не контролирует его, Тяньлан не навязывается, позволяя Шэнь Цзю иметь личное пространство, о котором он забыл во время отношений с Ло. Когда в один из вечеров, сидя рядышком, Бинхэ вдруг резко берет у Цзю телефон (что и раньше не было редкостью), желая полистать сообщения, фотографии, последние поисковые запросы, Шэнь вдруг сухо и твердо говорит ему остановится. И выходит это настолько уверенно, что Ло действительно останавливается, откладывая телефон. Потом, конечно, привычно улыбается, а ночью перед сном неоднозначно намекает на секс, от которого его возлюбленный тоже отказывает. Настолько жестко и безапелляционно, что всякое желание у Бинхэ падает. Тяньлан сказал Шэнь Цзю, что не видит смысла в безумном контроле своих близких — это неуважение к себе. Если выбрал себе пару, то, будь добр, отпусти и доверься. Все слова Тяньлана такие разумные и… с ноткой императорского величия. У Шэнь Цзю от такого сводит живот в приятной судороге. Тяньлан так хорошо его понимает, чувствует и наполняет. Не только членом, наполняет его душу тем, о чем Шэнь Цзю никогда не мечтал, но, как оказалось, чего очень сильно хотел. С этим мужчиной безопасно во всех смыслах. Не боишься что-то сказать, попросить, не боишься ходить с ним. Он тебя защищает, и от него не нужно защищаться. И секс с ним безопасный. Ло Бинхэ не любит презервативы и смазку из секс-шопа, оправдывая тем, что ему хватает собственной смазки для комфортного проникновения. Шэнь Цзю и подумать не мог, что оказывается жжение и раздражение чувствительного колечка мышц — нечто неправильно. У него просто не было опыта с парнями до Ло Бинхэ, а задать вопрос на форумах — и в мыслях не было. Ну, зачем? Его бойфренд утверждает, что так и должно быть, а друзей с похожим типом отношений у Цзю нет, чтобы посоветоваться, поэтому… Шэнь просто принимал. Секс с Тяньлан-цзюнем, как теперь его стал звать Цзю, другой. Мужчина против незащищенного соития, против дешевых смазок, против чего-то необдуманного или грубого. Он — амбассадор слов «надежно», «приятно», «комфортно». Он хорошо растягивает Цзю пальцами, ласково подготавливает, заставляя таять под уверенными и игривыми прикосновениями. Он заботится о нём после процесса, стирая следы семени с тонких, бледных бедер, зацеловывая быстрыми поцелуями припухшие губы. Он учит Цзю, как лучше обращаться с ним, как и куда вставить. Разнообразие радует, больше нет тошноты. Тяньлан не позволял Шэнь Цзю мучится с чувством вины, перекладывая ответственность на себя. Он не заставлял расстаться с Ло Бинхэ, но мягко подталкивал и намекал, что открыт для просьб о помощи. И момент для помощи настал. Шэнь Цзю пришел к нему встревоженный и взъерошенный, каким никогда не приходил. Он ткнулся носом в широкую грудь с напряженным видом и прерывисто выдохнул. Ему так отчетливо стали видны все красные флаги в их отношениях. Они и раньше были видны, но неприятная мысль «обязан» не давала остановить всё. Тяньлан ничего не советовал. Просто обнял. — Знаешь, настоящий человек — это тот человек, который обладает лёгким дыханием. Шэнь Цзю задумался, что же это такое — лёгкое дыхание. И понял, когда почувствовал эту духоту рядом с Бинхэ, когда почувствовал этот застоявшийся воздух. Понял, принял и… …ушел, зная, где ему будет лучше, где его защитят.Перестань звонить мне без конца, Сообщения слать в Whatsapp. Каждый разобраться должен сам. Лучше нам не видеться.