Душа моя

— Терпеть не могу, когда отвлекают. На чем я остановился… Когда адъютант генерала Свердлова, подкарауливший их недалеко от комнаты Тартальи, ушел (или, правильнее будет сказать, улизнул с колотящимся от ужаса сердцем), Скарамуш вздохнул и ненадолго прикрыл глаза, мысленно возвращаясь к прошлому разговору. Без запинающегося и мельтешащего мальчишки рядом стало слишком тихо. Даже немного подозрительно тихо. — Анна Михайловна ждет нас завтра в своем салоне. Кстати, в город вернулся ее внук. Младший Горновский не забыл поражения на скачках и наверняка потребует от тебя реванш. И еще ей собирается нанести визит граф Елиссев — он по-прежнему не простил тебе выходку на дне рождении супруги. Постарайся держаться от них обоих подальше, — Скарамуш оглянулся через плечо, ожидая увидеть знакомую ухмылку, полную самодовольства, и услышать неприкрытую сладкую ложь о том, что кто-то будет хорошим мальчиком. Скарамуш прекрасно знал, как редко этот кто-то был хорошим мальчиком. Но он также знал и приемы, с помощью которых на него можно было воздействовать. Ни капельки не честные и, как любит говорить Аякс, «совершенно злодейские». (Скарамушу не нравилась такая формулировка. Он просто хитрил и пользовался маленькими слабостями Тартальи — а тот не был настолько идиотом, чтобы соврать, что ему это не нравится. Захотел бы злодейства — притворился поломанным Дотторе и отобрал у какого-нибудь ребенка леденец). И все же, сейчас балагурство Аякса его не веселило. Стиснув зубы, Скарамуш повернулся на пятках и окинул взглядом пустой коридор усадьбы. С Аяксом всегда было так — стоило ненадолго отвлечься, а его уже нет. — И где же ты, маленький поганец, — едва слышно протянул Куникудзуши, чувствуя нарастающее раздражение. Сначала какой-то сопляк решил, что имеет право отвлекать их пустыми разговорами, а теперь Тарталья возомнил, словно сейчас самое время, чтобы куда-то улизнуть. У них было еще много дел, а Аякс и так уговорил его поваляться в кровати дольше обычного. Чтобы Скарамуш еще раз повелся на эти глаза… Он тряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли, и пошел дальше по коридору. Заглянул в комнату Тартальи (мало ли тот решил пойти на поводу у своих жалких человеческих потребностей и поспать еще немного), но там было пусто и только вещи валялись в таком же беспорядке, в каком их оставил Аякс. — Сколько раз говорил… — Скарамуш недовольно оглядел стол с разбросанными документами, фонтейнскими авторучками и какими-то мелкими вещами, вроде записок, метательных ножей, сломанных карманных часов, небольших отверток и прочих инструментов. Рука сама потянулась к часам, и Скарамуш раскрыл их, с удивлением замечая, что стрелки продолжили свой ход, показывая правильное время. — Все же починил их. Вчера Аякс опять допоздна возился с часами, несмотря на то, что Скарамуш уже много раз предлагал ему выбросить их и купить другие. В прошлый вечер он даже не стал наблюдать за работой, однозначно решив для себя, что этой безделице после стольких попыток ремонта от Аякса уже ничем не помочь, и попросил не отвлекать от медитации. И Аякс, очевидно, прислушался к его словам. Наверное, стоило уточнить, что Скарамуш не против прерваться, если у него что-то начнет получаться. Живой блеск в глазах Тартальи доводилось видеть нечасто, а Скарамуш не сомневался — вчера он точно был. Ведь часы были подарком. Его. Одним из первых. Конечно же, с намеком на то, чтобы Тарталья перестал опаздывать на совещания, но тот всё понял по-своему. А Скарамуш и не возражал. Недолго сомневавшись, он взял часы с собой и покинул комнату. Дальнейшие поиски могли затянуться (Скарамуш уже стал подозревать, что Тарталья без него отправился на встречу с Пьеро, чтобы получить указания насчет дальнейшей судьбы Горновских), но удачно попавшаяся под руку служанка сообщила о том, что видела, как господин Чайльд направлялся в сторону садов. Куникудзуши ответил легким кивком и спрятал усмешку, отвернувшись от девушки. Время шло, а даже для слуг он по-прежнему оставался ребенком. Что же, опираясь на собственный опыт, Скарамуш мог легко представить, как часто такой образ играл Тарталье на руку. Никто не воспринимает рыжего мальчишку из глухой снежной деревеньки всерьез. Никто не ожидает увидеть его причиной своего падения. И если Горновским было уготовано именно оно, Скарамуш с охотой отдаст Тарталье право вершить волю Царицы, а сам займет место в первых рядах. Он никогда не признается в этом, но видеть своего мужчину за работой было крайне приятно. Входная дверь поддалась ему с небольшим трудом, и под ногами заскрипел снег. Скарамуш медленно спустился с крыльца, ступая на протоптанную тропинку, ведущую к застывшему пруду посреди усадебного сада. Морозная тишина застыла в воздухе колючими снежинками и высоким светло-серым небом. Скарамуш помнил не один день, подобный этому, и все же чувствовал что-то особое в молчании объятых снегом деревьев. Прерывать воцарившееся безмолвие не хотелось, и он сосредоточенно оглядывался по сторонам, надеясь заметить где-то рыжую макушку. Оказалось, смотреть стоило выше. Остановившись в тени деревьев, Скарамуш обвел взглядом пруд и скрестил руки на груди, отстукивая пальцами незамысловатый ритм. — Ты еще месяц у себя спать будешь, — пробормотал он и тут же осекся, поморщившись. У них повелось так, что именно он ночевал в чужой комнате. — Один, — Скарамуш поправил себя, вздыхая и вкладывая в этот вздох все свое недовольство и убежденность в принятом наказании. Дерево за спиной слегка заскрипело, и уже в следующее мгновение на шляпу Скарамуша свалился снег. Вздрогнув от неожиданности, он придержал ее за край и резко обернулся, поднимая голову и безошибочно находя взглядом виновника. Голубые глаза светились лукавством, и Скарамушу очень хотелось стереть озорную улыбку с этих губ. — Ты!.. — Он не успел договорить, как Тарталья потянулся и дернул за еще одну ветку с противоположной для себя стороны дерева, смеясь и наклоняясь к плечу, чтобы спрятать лицо от разлетевшихся снежинок. Скарамуш вновь укрылся шляпой, чувствуя, как она потяжелела из-за снега, и сердито снял ее, отряхивая одной рукой. Второй он ткнул в направлении все еще посмеивающегося Аякса. — Если ты не спустишься сейчас же, Аякс, мне придется сказать Пьеро, что ты слишком много баловался со своим глазом порчи и поджарил себе мозги! Словно в подтверждение его слов, электро элемент застрекотал на его пальцах, собираясь в небольшую сферу. — Туше, господин Предвестник, туше, — Аякс поднял руку в знак капитуляции, и только сейчас Скарамуш заметил, что он придерживал что-то за пазухой. — Но при Вашей справедливой расправе надо мной могут пострадать невинные гражданские. Позвольте сначала сопроводить их в безопасное место. — Что ты несешь? У Скарамуша не было настроения на словесную перепалку. Он хотел отыграться на этом подлеце, только и всего. Аякс, опустив взгляд, аккуратно достал серого кота — взъерошенный, тот нервно вцепился в его руку, и Скарамуш заметил, как Аякс тихо шикнул, поморщившись, а потом провел большим пальцем между ушей, успокаивая животное. — Я еще в усадьбе заметил, как гончие возле дерева вьются. Спросил у слуг, оказалось, что как раз утром от псаря двое сбежали. Пока за ним посылали, я решил сам проверить, что их так заинтересовало, — голос Аякса смягчился, пока он успокаивал кота, нежно приглаживая шерсть. — Оказалось, этот товарищ им на глаза попался. Он, конечно, сразу на дерево забрался, но даже когда собак увели, слезать не хотел. — Он бы спустился сам через время, — хмуро отметил Скарамуш, опуская руку и рассеивая электро частицы легким движением. Конечно, перед встречей с Пьеро Аякс не нашел занятия лучше, чем спасение котов. — Кто знает. Он высоко забрался, — Тарталья беспечно пожал плечами и поднял на него взгляд. — Так расправа откладывается? Скарамуш хмыкнул, надевая шляпу обратно. — Слезай и увидишь. Он развернулся и неторопливо направился дальше, словно не пришел сюда только ради того, чтобы найти Аякса. Прошло несколько мгновений, он услышал скрип снега за спиной, и Аякс подбежал к нему, становясь по левую руку и все еще прижимая кота к груди. — Отпусти бедное животное. — Он — мой залог того, что ты ничего со мной не сделаешь. Скарамуш остановился, взглянув на него исподлобья. — Отпусти животное. Сейчас же. Аякс, притормозив немного позже, ответил ему виноватым взглядом. Преувеличенно тяжко вздохнув, он опустился на корточки и отпустил кота. Тот, встав на твердую землю, быстро отряхнулся и бросился наутек, даже не оглянувшись на своего спасителя. — Беги, товарищ! И передай всем усатым, что я пал в битве с достойным противником! — Скарамуш поежился от крика Тартальи и огляделся по сторонам. Он не хотел привлекать лишнее внимание. Даже если на первый взгляд здесь никого не было, кроме них. — Попрощаться со своим новым другом мог и потише. — Прости, душа моя, боялся, что ты сразу возьмешься исполнять обещанное, — взгляд Аякса скользнул по его лицу, и он слегка улыбнулся. — Или, может… — Даже не надейся, — Куникудзуши прервал его, сложив руки на груди и нахмурившись — больше для вида. — Я отыграюсь на тебе тогда, когда ты не будешь этого ожидать. — Сурово, — Аякс сделал небольшой шаг ему навстречу. — Может, я могу что-то сделать, чтобы ты забыл о моей маленькой шалости? — Еще один. — Или сделать так, что мы будем в расчете? Куникудзуши знал, как не выдавать свои эмоции — достаточно было вспомнить, что он был создан не более, чем бесчувственной марионеткой богини — но иногда взгляд Тартальи не давал скрыть всего, что было внутри. Совсем по-человечески выдохнув, Скарамуш хмыкнул и поджал губы, чтобы спрятать свою улыбку. — Я слушаю твои предложения. Аякс остановился и склонил голову, с интересом смотря на него — как всегда, пытаясь заглянуть дальше позволенного, в те уголки души, что Куникудзуши никому не открывал. — Могу отправиться в следующую скучную командировку вместо тебя, — совершенно серьезно предложил он. Скарамуш вздернул бровь. — Что? Я знаю, что ты не любишь командировки на север, потому что там сплошные солдафоны. Это твои слова, кстати. — Хорошо, — Скарамуш ожидал другого. — Принято. Мои три следующие командировки на север — твои. — Эй, почему три? — Мне нравится число три. Ты хочешь одиннадцать? Соответствует твоему рангу. — Нет-нет, сойдемся на трех, — Аякс махнул рукой, хмурясь и отворачиваясь от него к пруду. — Торгуешься, как бабка на рынке. Скарамуш не сдержал улыбку. Кажется, Аякс тоже ждал от него других слов. — Мы даже не начали торговаться, — протянул он, подступая ближе. — Если начнем, то я до конца жизни за тебя на север ездить буду, — на выдохе ответил Аякс, даже не взглянув на него. Скарамуш проследил за его взглядом, но не увидел ничего, кроме заледеневшей глади воды. — Аякс, — позвал он. Тот тихо хмыкнул себе под нос. — Посмотри на меня. Тарталья повернулся, обращая к нему отрешенный взгляд. Скарамуш легким движением отклонил шляпу немного назад и, привстав на цыпочки, коснулся губ Аякса своими. Он почувствовал удивленный вдох и, прикрыв глаза, скользнул холодной ладонью по шее, ощущая кончиками пальцев мурашек на коже. Это вызывало нежную усмешку (люди, как ни крути, нелепые существа), но чужая рука, опустившаяся на талию и потянувшая его к себе, отрезала все лишние мысли — он, наконец, отпустил край шляпы и обнял Аякса за шею, прижимаясь еще ближе и растворяясь в знакомом тепле. И всё остальное было уже неважно. Ладони Аякса бродили по его телу, обжигая через одежду своими касаниями, и Скарамуш наслаждался, целуя его неторопливо, сжимая пальцы в волнистых волосах. Когда Аякс ненадолго отстранялся, тяжело дыша, Скарамуш вслед за ним вздыхал, с почти незнакомой себе жадностью смотря на его губы и терпеливо ожидая, когда Аякс усмехнется мягко и потянется к нему обратно, давая вновь почувствовать что-то очень болезненное и хрупкое где-то глубоко внутри. Иногда Скарамуш задавался вопросом, чувствовали ли люди то же самое или их сердце ощущало все гораздо сильнее. — Мне не нужны твои командировки на север, — прошептал Скарамуш, отстраняясь и для уверенности делая пару шагов назад. Аякс сначала потянулся за ним, но замер, наблюдая, как Куникудзуши поднимает упавшую шляпу и в очередной раз отряхивает ее от снега. — Зуши. Даже если бы Скарамуш очень постарался, он бы не смог не уловить ноток осуждения в его голосе. — Я придумаю что-то другое для расплаты. Что-то более изощренное, — он не хотел смотреть на Аякса. Не сейчас. — Здесь никого нет, душа моя. Нас никто не видел. Скарамуш сжал пальцы, отводя взгляд в сторону скрытой за деревьями усадьбы. Аякс прекрасно знал, что беспокоило его больше всего. — И к чему это сейчас? — Я знаю, как ты переживаешь за свой статус самого холодного и отстраненного Предвестника. Скарамуш переживал не за себя. — Да, — ответил он, повернув голову к Аяксу. Скарамуш переживал за него. — Ты портишь мою репутацию. Аякс улыбнулся. Он всегда так делал. Улыбался, как ни в чем ни бывало, и слегка щурился, смотря так, словно видел и знал больше, чем предпочитал показывать. И Скарамуш все больше сомневался в том, что он не видел его лжи. — Заполярный дворец и без того полон слухов. Не хватало, чтобы они появились и в провинции, — добавил он, и Аякс с важным видом кивнул, словно соглашаясь с его словами. — Поэтому ты устроил такую взбучку бедному адъютанту? Он подловил Шестого Предвестника возле комнаты его нелюбимого младшего коллеги? Скарамуш поджал губы. Он слышал легкую обиду, сквозившую в словах Чайльда. Несмотря на то, что тот больше прочих знал о его беспокойстве, он никогда не понимал его целиком. — Мне казалось, ты побежал спасать кота в этот момент, — он не хотел отвечать. — Не сразу. Немного послушал вас. Аякс вздохнул. Он явно заметил его легкую уловку. Они ненадолго замолчали. Аякс всё не сводил с него взгляда, то ли ожидая еще каких-то слов, то ли раздумывая, вернуться ли к начатой теме. В итоге он кивнул, натянуто улыбнувшись, и перевел взгляд к усадьбе. — Ну что, душа моя, будем собираться на встречу с Пьеро? И я уверен, что ты очень хотел мне что-то сказать до того момента, как нас прервал несчастный Пашка. И Скарамуш был ему благодарен. — Да, — он ответил ему кивком, привычно спрятав настоящие эмоции и сцепив руки за спиной. — Возвращаясь к разговору о салоне Анны Михайловны. Тебе стоит быть осторожным… И пока два Предвестника неторопливо шли по дорожке в садах графини, из окон усадьбы за ними наблюдали с боязливым любопытством несколько пар глаз. Но никто из них, не считая серого кота, даже не подозревал об истинной природе покрасневших щек Тартальи.