Между прошлым и будущим

      Бьякуя смотрит на «чайный» оттиск* на своем предплечье и не думает ни о чем.       Он и так слишком много думал последнее время. Последние годы… Почти десять лет. Те, за которые в большом шикарном особняке клана Кучики стало так тихо, мирно и… одиноко.       Иногда Бьякуя опасается, что на его род наложили какое-то проклятье, отчего мужчины (и не только) с его фамилией живут недолго, не вполне спокойно и плохо кончают.       Когда была жива Хисана, штат слуг был в наличии, а Гинрей еще не жаловался на возраст и не пропадал в библиотеке целыми днями, Бьякуя уже ощущал, как стены огромного дома будто давят на него своей монументальностью и лишают кислорода.       Когда здесь появилась Рукия, особняк казался слишком большим и для них двоих. Редкие визиты других шинигами лишь ненадолго размешивали плотную тишину, словно леденящую воздух и заставляющую бессильно замирать в кресле с кистью для каллиграфии в застывшей над чистым листом руке. Рукия хорошо относилась к старшему «брату», но в родовом поместье ей было некомфортно, и Бьякуя это отчетливо понимал.       Когда Абарай наконец сделал предложение своей возлюбленной, переезд не обсуждался. Но где-то через год смущающаяся и прикрывающая большими рукавами явно выступающий живот Рукия подошла к Бьякуе и попросила отдать им в распоряжение пристройку к главному зданию, формально считающуюся частью особняка, но по факту – маленький отдельно стоящий домик с большой террасой и собственной кухней. И хотя глава клана настаивал на совместном проживании, молодая семья с упорством отстаивала свое право на отдельную жилплощадь.       «Чтобы не мешать нии-сама», – сказала тогда Рукия.       Бьякуя не стал падать совсем уж низко и напоминать, что весь предыдущий год невольно наблюдал (и иногда слышал) разнообразные «упражнения» парочки в осваивании ранее неопробованных поз из Камасутры, и дал добро. Через неделю Ренджи уже перетаскивал вещи.       Если там злой рок, довлеющий над родом Кучики, не коснется его будущего племянника (или племянницы), думает Бьякуя, то пусть уезжают хоть в Руконгай. Да хоть в Каракуру.       Теперь Рукия и Ренджи – полноценная семья, им вполне достаточно друг друга, заботы о ребенке сблизили их как никогда, а с остальным справляются их друзья.       Теперь Бьякуя часто ходит в темных очках, говорит об аллергии, но красные пятна, почти не сходящие с области вокруг глаз, не имеют никакого отношения к болезни. Разве что душевной.       Теперь Бьякуя собирается в командировку на грунт (на неделю, не больше: негоже оставлять лейтенанта одного, когда у него совсем не служба сейчас на уме), и даже печать уже получил, какой молодец.       Осталось постучать в дверь магазина Урахары, дежурно перекинуться с шляпником ничего не значащими фразами, забрать гигай, а потом – на вокзал и до Токио.       Задание пустяковое, выданное по личной просьбе капитана ему же. Отговорка. Алиби для побега на грунт. Недели слишком много для такого «квеста», но кто откажет капитану Кучики?       Новые сутки рассеивают темноту мерцающими повсюду огнями большого города, а поток машин, не прекращающийся, наверное, даже в новогоднюю ночь, – единственный источник звуков помимо стрекота цикад. Дневная жара еще чувствуется в воздухе влажной пылью и ветром, не приносящим прохлады, но Бьякуя всё равно ежится под тонким коротким плащом, слишком элегантным для того, что он задумал.       Прокат работает круглосуточно, и уже через минуту после оплаты он выкатывает на обочину повидавший некоторое, кхм, сложное время «Огненный клинок» от Хонда. Плащ всё-таки мешает, и Бьякуя расстегивает несколько пуговиц снизу, садится на байк и трогается с места, довольно быстро набирая скорость. Шинигами не страшно разбиться в аварии – пострадает лишь гигай, хотя несколько крайне неприятных моментов придется пережить.       Бьякуя едет прямо, всегда сначала только прямо, а потом – куда получится. Пока он едет, впереди – полупустое шоссе, теплый соленый воздух с примесью бензина и свист в ушах.       Потому что во всё остальное время у него впереди только служба в Готей 13, хроническая усталость от всего и никакого желания начинать сначала свою долгую и не особо счастливую жизнь.       Пока он едет, позади него – то же самое шоссе, частокол из опор линии электропередачи и всё его прошлое. То, в котором были живы его родители и его жена. В котором и Рукия, и Ренджи стали для него самыми близкими людьми во всех смыслах, а после случайной попойки в 11-м отряде, куда их с Рукией однажды затащил Абарай – и в физическом тоже (Бьякуя про это старается не вспоминать, потому что щеки моментально вспыхивают от стыда… и не от стыда тоже). Прошлое, в котором он чувствовал, что может изменить мир. Но как показала практика, с таким не справиться и богам, даже если у них Хоугеку торчит из незапланированной дыры в духовном теле.       Пока он едет, в этот раз намереваясь добраться до Манадзуру, он не думает ни о прошлом, ни о будущем. Там, куда он едет, вроде бы есть нормальный отель (надо свериться с картой, но позже), ресторан, храм и красивый утес…       …и никого из его прошлой жизни. Разве что кто-то из будущей. И возможно, думает Бьякуя, когда-нибудь он даст этому будущему шанс. Но пока только наклоняется ближе к рулю и слушает свист ветра.