Аномалия

Альфа должен быть сильным. Альфа должен быть главным. Альфа должен быть первым. Альфа не должен показывать свои эмоции. Альфа не должен прогибаться. Альфа не должен… …не должен стонать так призывно и громко, пока его втрахивают в собственную постель. Да и вообще, подставлять задницу обычной омеге – это, ну, как-то не по правилам. Но от обычности у Кости одно только название. Когда они встретились в первый раз, Влад обомлел. Не бывает так, чтобы человек с таким сильным духом и откровенным видом альфы (широкоплечий, высокий, крепкий!) родился обычной… омегой. Но после оцепенения пришло простое и знакомое желание. Завладеть, увлечь, присвоить. Пометить. Ах, если бы Плотников так легко ему дался. Нет, завоёвывать принципиальных омег ему, конечно, уже приходилось. Такая у них, у альф, природа. Даже, скорее, обычай. Вот и Костю он пытался обхаживать всеми доступными ему способами. — Мне? — глупо спросил Плотников, когда Влад сунул ему под нос изысканный букет орхидей. — Тебе, — разулыбался Коноплёв, подтверждая свои слова коротким кивком головы. Костя сощурился, внимательно разглядывая цветы. А затем протянул руку и выдернул у одного пару лепестков. — В Древней Греции орхидеи олицетворяли женское начало. Символично. Влад хмыкнул. Подъёб был засчитан. — Нравятся? Костя немного помял лепестки между пальцев, а затем тихо вздохнул. — Красиво, конечно, — уклончиво ответил он. — Но в следующий раз лучше дари герань. И, развернувшись на носках, ловко убежал от ничего так и не понявшего Коноплёва. Влад вздохнул и достал телефон, открывая браузер. Принялся гуглить. «Герань – распространённое комнатное растение…» Слишком просто. «Герань – цветок, на языке цветов выражающий чувство влюблённости…» Нет, Костя точно не это имел в виду. «Негативное суеверие, связанное с геранью, гласит, что слишком большое количество этих цветущих растений изгоняет из дома представителей мужского пола». Вот это уже похоже на правду. Издав тяжёлый вздох, Влад выбросил букет в мусорку и, сунув руки в карманы, грустно побрёл домой. Звонить или писать Косте тоже было бесполезно. Хоть он и пытался. «Скинь фотку», писал Влад. И прикладывал к этому сообщению здоровущий подмигивающий смайлик. Костя упорно его игнорировал. Не ответил, даже когда одинокая галочка сменилась на двойную, извещая о том, что получатель всё-таки прочёл сообщение. Коноплёв нахмурился, снова открыл диалог и задумался, зависнув с пальцем над экраном. Не сдержался, взял и сам скинул селфи. Со своей щербатой улыбкой, которая так нравилась многим омегам. Ну уж этой его изюминке Костя точно не сможет противиться. Вместо ответного селфи Плотников прислал ссылку. Влад нажал на неё, и услужливый телефон тут же открыл в браузере сайт новомодной стоматологической клиники. Заскрипев недовольно зубами, Коноплёв раздражённо отбросил телефон в сторону и упал лицом на подушку, тихо застонав. Не канало с цветами, не канало с переписками. Может Косте просто нужно было узнать его получше, чтобы, наконец-то, начать принимать подарки и получать удовольствие от оказываемых знаков внимания? Лучше идеи в голову Владу так и не пришло. Поэтому, сняв отменную бэху на отцовские деньги, в один из солнечных дней он подъехал к их театральному институту и встал в красивую позу, замирая у авто в ожидании одного человека, для которого и было устроено это шоу. Мимо шли одногруппники, ребята с других потоков, девочки-омеги восхищённо вздыхали, стреляя кокетливыми взглядами в его сторону. Мальчики-омеги тоже не отставали, улыбаясь открыто и смело. Даже альфы смотрели с завистью. Внимание льстило, чего уж греха таить, но у Влада была конкретная цель и конкретные желания. Как жаль, что всему этому было не суждено сбыться. — Привет! А я за тобой, — бодро поздоровался Влад, когда на горизонте показался Плотников. Костя удивлённо посмотрел на Коноплева, на машину за его спиной, а, затем, усмехнувшись, весело сказал: — Я такси не заказывал. Влад мотнул головой. К этому он был готов. — Не упрямься, — сказал Коноплёв и шагнул вперёд. — Давай покатаемся? Или, хочешь, просто до дома довезу. Поболтаем, познакомимся. Схватился за чужой локоть и тут же замер. Вот оно. Запах Кости. В нос ударил приятный аромат кофе, смешанный с чем-то густым и очень плотным. Коньяк, что ли? Кофе с коньяком? Нет, что-то ещё. Разобрать до конца все оттенки чужого запаха никак не удавалось, но даже на таком расстоянии вело от него хорошо. Захотелось податься вперёд, ткнуться носом в чужие волосы, ну, или в шею. И дышать, помутнённым сознанием представляя всё то, что Влад мог бы сделать Костей, дайся тот ему в полное распоряжение. Однако пока приходилось довольствоваться малым. — Не, спасибо, — как бы вежливо, но не очень ответил Костя. Улыбнулся только для виду и весьма небрежно стряхнул ладонь Влада со своей руки. Коноплёв поджал губы, чувствуя расползающееся внутри ощущение неудовлетворённости. — А может… — начал было он, но его тут же прервали. — Не может, — брякнул Плотников. А потом вдруг издал громкий смешок и спросил. — О, а вот Любу можешь подбросить. Ей и так пиликать с двумя пересадками на другой конец города. Выручишь по-дружески? Стоило Косте только упомянуть подругу, с которой он вечно болтался по делу и без, как та выскочила из дверей здания и встала аккурат между ними. — Всё в порядке? — обратилась девушка к Плотникову, и тот поморщился. — Всё просто супер, — но его улыбка стала только шире. — Я договорился с Владом, он тебя подвезёт. — Костя… — промямлили они почти одновременно. — А мне пора. Всем удачи! — бросил Плотников и, махнув рукой, поспешил к переходу на другую сторону улицы. Влад и Люба замерли на месте, не зная, что сказать и что сделать. Первой пришла в себя Виролайнен. — Меня не надо никуда подвозить. — Да я и не собирался, — вздохнул Коноплёв, выуживая из кармана айкос. Люба дёрнула носом. — Кстати, Костя терпеть не может эти… дудки, — она поводила рукой между ними. — Запах айкоса его бесит. — А твой запах его не бесит? — Я же бета, — пожала она плечами и как-то грустно улыбнулась. Как улыбаются непутёвым, совсем ничего не смыслящим в этой жизни детям. Влад с трудом подавил желание показать ей язык. Он и без слов девушки знал, что та была бетой. Сначала эта новость обрадовала, а потом как-то неуместно, но очень хитро расстроила. Была бы Люба альфой, всё было бы логично и закономерно. Конкуренция, борьба за пару… А так всё ещё было непонятно, почему Костя раз за разом упрямо отвергал каждое новое предложение и отнекивался от комплиментов. Вроде бы и однозначного «нет» не говорил, а вроде бы смотрел так, что у Коноплёва иной раз нехорошей судорогой сводило желудок. — Да что в нём такого? — спросил однажды Мотя, совершенно не понимая, почему Влад всё никак не отстанет от этой омеги. — Он вкусно пахнет, — отмахнулся Коноплёв элементарной истиной. Или просто не знал правильного ответа на заданный вопрос? — И? — усмехнулся парень. — Все омеги пахнут вкусно. Чё конкретно в нём-то такого особенного? «Всё», подумал тогда Влад. И ненадолго отключился от разговора с другом, чтобы продолжить разгонять в своей голове идеи по завоеванию непокорного Кости Плотникова. Так бы эта история и закончилась: Костей, который избегал чужих подкатов и не давал прямых, чётких ответов, Владом, который продолжал с завидным упорством, но с некой тщетностью терроризировать оборону сердца Плотникова. Если бы не один вечер, когда Влад, поддавшись непонятным порывам и, возможно, назревающему периоду гона, не решил применить свой грозный, альфачий рык. Вообще он был в этом плане достаточно свободомыслящим. И не консерватором вовсе. Принуждать кого-то голосом и собственными феромонами давно вышло из моды. Но терпение Влада медленно и верно подходило к концу. — Что, прости? — спросил Костя, учуяв носом усилившийся запах альфы. — Говорю, — недовольно пробормотал Коноплёв и, набрав побольше воздуха в лёгкие, зло выпалил. — Хватит! Сколько ты будешь от меня бегать? Не нравлюсь, так и скажи! Плотников замер с сигаретой в руке, напрягся всем телом, это было заметно даже в темноте ночи. Пока они стояли вдвоём на балконе, народ продолжал бесноваться в чужой квартире. По какому поводу их весёлая театральная братия собралась на очередную пьянку, Влад не знал. Да и разве нужен был повод? Ему достаточно было того, что на этом празднике жизни он пересёкся с Костей. — Не в этом дело, — наконец-то, ответил Плотников, отмирая. На секунду концентрированный запах альфы перебил дуновение свежего ветерка, что залетал на балкон через приоткрытое окно, и Костя поморщился, открывая створку немного шире. Пахло чем-то древесным и летним. — А в чём? В моих феромонах? — усмехнулся Коноплёв, но Костя только мотнул головой, потянувшись губами к сигарете, чтобы сделать новый вздох. Аромат усилился, стал тяжелее и насыщеннее. В другой иной раз Плотникову, может быть, этот коктейль солнечных ноток бы и понравился, но не сегодня, когда Влад пытался использовать свои феромоны не с самыми хорошими намерениями. И не так ему, вообще, хотелось. Не в таком ключе. — Ты не поймёшь, — не выдержав, грубо бросил Костя. Коротким щелчком пальцев отправил недокуренную сигарету за окно и попытался просочиться мимо Коноплёва к выходу. — Альфам никогда не понять. — Костя! — в сердцах воскликнул Влад и, совершенно не отдавая отчёта своим действиям, толкнул Плотникова к стене, издавая грудью раздражённый, низкий рокот. Колени Кости, предсказуемо, подогнулись. Всё-таки чёртова физиология делала своё дело. Но даже когда Коноплёв встретился с напряжённым взглядом, ощущение того, что это он, а не Плотников, смотрит на него снизу вверх, никуда не делось. Только усилилось, едва чужая ладонь впечаталась в грудь, не давая приблизиться. — Не смей, — покачал головой Костя. Карие глаза напротив расстроенно взглянули на него, и Влад непроизвольно вздрогнул. Но альфачья сущность продолжила биться внутри, требуя схватить свою жертву прямо сейчас, подмять под себя, и Коноплёв не стал с ней бороться. Подавшись вперёд, он резко склонился к Плотникову и вцепился зубами в его плечо через плотную ткань футболки. В нос тут же ударил тревожащий рецепторы аромат. Нотки кофе, коньяк, да, это точно был коньяк, а ещё лёгкий запах табака… Но вот от Кости ли или от только что выкуренной им сигареты? Внизу живота стало тепло, и Влад на секунду расслабился, делая жадный вздох. Это и стало его роковой ошибкой. Ловко выкрутившись из чужой хватки, Плотников в два счёта оказался за его спиной и уже собственным телом вдавил Коноплёва в стену. К только-только назревающему возбуждению добавилась паника. Паника и что-то ещё. Потому что Костя, умело зафиксировав его руки сзади, очень плотно прижался бёдрами. Влад явственно чувствовал задницей твёрдый член. — Вот в чём, — горячо выдохнул Плотников ему куда-то в макушку, и по спине скользнули мурашки, ныряя прямо под резинку белья, двигаясь в сторону паха. — Теперь понимаешь? Всё, что смог сделать Влад, это тихо ойкнуть, пока его тело сковали невидимые путы. Костя разжал хватку, сделал шаг назад. И, звонко усмехнувшись, с чувством хлопнул Коноплёва ладонью по спине. — А пахнешь ты классно, — мурлыкнул он, и Влад вздрогнул, но оборачиваться не стал. Боялся столкнуться с взглядом Кости и увидеть в его глазах то, что ему может понравиться. — Жалко, что всё так. Балконная дверь распахнулась, на секунду тишину ночи порезал громкий хохот толпы. А затем Коноплёв остался один, наедине со своими мыслями. Нездоровыми, неправильными, но почему-то… странно желанными. Ржавые шестерёнки туго завертелись в голове. Вот почему Костя всё это время отказывал Владу. Вот почему ускользал, убегал и не давал ясных ответов. Отнекивался от всякого предложения провести время вместе, но никогда, если так подумать, не говорил, что Влад ему противен, что Влад ему не нравится и вообще… Как оказалось, всё было строго наоборот. Влад ему нравился. И весьма сильно. Если так можно было расценивать чужой стояк, что крепко жался к его ягодицам. Но это же неправильно! В голове привычно зазвучал строгий голос отца. Альфа должен быть сильным. Альфа должен быть главным. Альфа должен быть первым. Альфа не должен показывать свои эмоции. Альфа не должен прогибаться. Альфа не должен… так сильно хотеть омегу и быть готовым отдаться самому. Но вот, спустя неделю, Влад бился в экстазе и послушно вскидывал выше бёдра, за которые держался Плотников, входя в него грубыми, отрывистыми толчками. — Влад, — бормотал Костя, и в грудной клетке сладко-томно тянуло от столь проникновенного шёпота. — Как же хорошо, Влад. Ты не представляешь, я так… Что Костя «так» Коноплёв дослушивать не стал, просто громко застонал и, уткнувшись лбом в подушку перед собой, двинулся навстречу. Все тело гнуло, сущность альфы яро билась внутри, ломая привычные правила и устои. Это неправильно, противоестественно, искажённо. Это… Слишком охуенно, чтобы быть правдой. Уже после, когда Плотников скатился с него, разваливаясь на постели рядом, Влад начал переваривать всё только что случившееся. Было странно. И сложно. Перемены в знакомых, казалось бы, ощущениях пугали. Подтянув колени к груди, он шумно засопел, пытаясь сдержать поток рвущихся наружу непонятных слез и животного рёва. — Эй, ты как? — хрипло спросил Костя из-за спины и тронул его плечо. Коноплёв вздрогнул, ещё сильнее сжался в комок. Непонятно. — Извини, — поджав губы, тихо проговорил Плотников и поспешил убрать ладонь. И это внезапно не понравилось Владу больше, чем всё же касающийся его Костя. Он разогнулся, схватился за его руку, действуя на одних только инстинктах, и развернулся, прижимая чуть вздрагивающие пальцы Кости к своему лицу. Костя удивлённо посмотрел на него, но ничего не сказал. Прильнул ближе, погладил самыми кончиками пальцев. Влад прикрыл глаза и продолжил сопеть, чувствуя, как его щёк всё же коснулась солёная влага. Сколько они так лежали – неизвестно. Но в комнате ещё долго витал аромат полевых цветов, смешавшийся с яркими нотками свежесваренного кофе. Утро встретило их непростым разговором. — Расскажешь? — спросил Влад, сидя за столом, пока Плотников крутился на кухне, одновременно пытаясь разлить кипяток по кружкам и не дать яичнице подгореть на сковородке. Костя обернулся, услышав его голос, и тепло улыбнулся, задавая встречный вопрос: — Покурим на балконе? Айкос остался болтаться в кармане кофты. Вытянув из чужой пачки никотиновую палочку, Коноплёв подкурил сначала Плотникову, а потом себе, и напряжённым взглядом вперился в угловатое лицо напротив. — Расскажи, — уже не спрашивал, а требовал Влад. Заметив залёгшую между бровей морщинку, чуть смягчился. — Кость? Костя затянулся и заговорил. — Это что-то типа... аномалии. В клинике сказали, что так бывает, но крайне редко. Я родился альфой, но у меня никогда не было ярко выраженного запаха, да и вся эта херня с рыком и феромонами, — он неопределённо замахал рукой, пытаясь подобрать нужные слова. — Короче, как-то не получалось. Сначала говорили, что оно само придёт. Но потом… Влад внимательно вслушивался в каждое слово Плотникова. И, казалось, даже не дышал. Как это «аномалия»? В книжках по биологии о таком не писали. Да и в школе им никогда не рассказывали ничего подобного. Может быть в Москве и Питере была более продвинутая система образования, но в забытой богом Орловской области и городке на сорок с лишним тысяч человек… Нет, о таком он точно не слышал. — Что? — не выдержав, нетерпеливо спросил Влад. — А потом течка, — усмехнулся Костя. Затянулся ещё раз и, недолго подержав дым глубоко в лёгких, выдохнул, качая головой. — Я двадцать лет жил как альфа, Влад. Представляешь, что случается с твоим телом, когда ты столько лет живёшь, не зная, что такое течка? Не испытывая этого... Отвратительного ощущения. Коноплёв шмыгнул носом и пожал плечами. Он не знал. Он был альфой. Откуда ему было это знать? А Косте? — В общем, вот так, — заключил Плотников. — Какая-то аномалия. Хмыкнул, проводил взглядом проплывающие за окном облака и, затянувшись в последний раз, затушил бычок в стоящей на подоконнике пепельнице. — Пиздец, — перефразировал Влад, и Костя криво усмехнулся. Не мог с ним не согласиться. Они докурили, вернулись в квартиру. Завтрак давно остыл, но никто из них на это не жаловался, мерно и неторопливо поглощая еду. — А как ты, — спустя некоторое время подал голос Коноплёв. Мысли липкими комками оседали в его голове, пока ещё только формируя незнакомое нечто. — Ну… разве ты совсем не хочешь? Костя поднял на него вопрошающий взгляд. — Ну, альфу, — чуть тише дополнил Влад. Плотников фыркнул и легонько толкнул его колено своим под столом. — Хочу, — на губах заиграла хитрая улыбка. Коноплёв от чего-то растерялся и потупил взгляд. В паху закололо, воздух вокруг стал электризоваться, скапливая вновь возникшее между ними двумя напряжение. — Я омега, которая хочет трахать альф, а не наоборот. Понимаешь, Влад? Незнакомое нечто быстро трансформировалось во вполне конкретную форму. И азарт альфы, охотничий, абсолютно животный, вдруг стал совсем иным. Человеческим. Это был не азарт, понял Влад. Это был настоящий и искренний интерес. В Косте, в его особенности, в его личности. Во всём, что представлял собой и чем являлся на самом деле Костя Плотников. И когда на загривок легла чужая ладонь, Коноплёв тут же ей поддался, отмечая в себе незнакомые, странные, но очень привлекательные желания. — Понимаю, — выдохнул он, размыкая губы. Взгляд Кости упал на его рот, и крепкая хватка омеги стала жёстче, властнее. Альфа непроизвольно охнул, а затем его губы накрыли чужие. Этот поцелуй был лучше всех, что когда-либо случались в жизни Влада. С тех пор Плотников от него больше не бегал. Скорее, наоборот, тут и там, сам настигал Влада. Зажимал его в опустевшей после занятий гримёрке, ловил на лестничных пролётах, утаскивая за собой в первую попавшуюся пустую аудиторию, дожидался с вечерних занятий и чуть ли не за руку вёл в свою квартиру. Притирался пахом к его бёдрам, просовывал ладони под тонкую ткань рубашки, касался голой кожи, вызывая дрожь всего тела. Кусачими и очень грубыми поцелуями покрывал всю шею, требуя громких и несдержанных стонов. И Коноплёв стонал, стонал так, как умела не каждая омега. Кофейно-коньячный запах забивал ноздри, проникал глубоко в лёгкие. И заметно, на контрасте, перебивал всякие попытки Коноплёва выпустить собственные феромоны. Но в этом и не было необходимости. Потому что однажды Костя, прижавшись сзади, заполошно и очень горячо забормотал ему прямо в ухо: — Мне так нравится твой запах, — ткнулся носом в висок, лёгким поцелуем трогая щеку. Коноплёв немного прогнулся, вздрагивая, и откинул голову на крепкое плечо, облизывая пересохшие губы. — Какой? — Костя мурлыкнул, и Влад пояснил. — Какой у меня запах? Над ухом звучно вздохнули, по коже скользнули мурашки. Коноплёв расплылся в широкой улыбке, чувствуя, как ладони Плотникова нежными касаниями огладили его поджимающийся живот. — Лето, знойный полдень. Я как будто лежу на деревянном мосту через небольшую речку. Доски нагреты солнцем и пахнут… свежестью, знаешь? — чужой нос потёрся уже о шею, Коноплёв тихо хмыкнул, и в груди стало совсем тепло, счастье раскалённой лавой забурлило прямо в венах. — Немного цветов. Рядом поле. А впереди… целая жизнь. И так, пока не наступит осень. Влад немного повернул голову в сторону, открывая больше доступа к шее, и губы Кости тут же заскользили по ней, оставляя лёгкие, незамысловатые поцелуи на светлой коже. — Осень, — задумчиво протянул Коноплёв, прикрывая глаза. Ладони двинулись выше, пальцы задели соски. Влад крепче прижался спиною к груди Плотникова и довольно зажмурился. — Осень ещё не скоро. — Да, — коротко выдохнул Костя и, выдернув одну руку из-под его одежды, схватился пальцами за подбородок, поворачивая голову парня к себе. Поцелуй вышел нежным, неторопливым и очень тёплым. И даже ненадолго перебил своей трепетностью подступающие волны возбуждения. Влад лизнул губы Плотникова, отстранился, а затем, перехватив игривый, дурашливый взгляд карих глаз, развернулся, уже сам обхватывая всего Плотникова руками. Утянул его за собой на диван, сходу разводя ноги шире, чтобы Костя мог привычно скользнуть между ними, наваливаясь на альфу всем телом. Сущность ещё пробовала биться, какое-то время пыталась напомнить о своих правах. Но всё это было бессмысленно и не нужно рядом с Плотниковым. И даже больше – постепенно это стало нормой. Пока не наступила осень. И у Кости случилась течка. Зайдя в квартиру, ключи от которой Плотников вручил ему на втором месяце отношений, Влад ничего необычного не почувствовал. Этот дом привычно пах Костей. Правда за последнее время всё чаще в разных уголках квартиры можно было почувствовать ещё и примешавшиеся к этому аромату феромоны Коноплёва. Намеренно или нет, но Влад метил чужое пространство, как будто завоёвывал новую территорию. Тот факт, что это все-таки Костя был главным завоевателем, а не наоборот, почему-то не учитывался. Главное, что они, наконец-то, были вместе. А остальное… — Кость, я пришёл, — звонко сказал Коноплёв, снимая кроссовки и аккуратно выставляя их на полку для обуви. Ответом ему послужил тихий стон из ванной комнаты. Влад нахмурился. — Всё в порядке? — постучал он в закрытую дверь, и кто-то зашуршал по ту сторону. — Кость? Сердце волнительно застучало в груди. — Тебе плохо, что ли? — с нервным смешком спросил он, а затем раздался громкий звук, как будто что-то грохнулось на пол. Коноплёв вздрогнул и торопливо задёргал ручку двери, но та не поддавалась. — Костя, открой! Послышался ещё один жалобный стон. А потом негромко щёлкнул замок, и Коноплёв тут же распахнул дверь. Увиденное не повергло его в шок, но вызвало достаточно неоднозначные эмоции. Костя валялся на полу в одних трусах, цепляясь руками за бортик ванны, и пытался подтянуться вверх. На лбу выступила испарина, на скулах гуляли желваки, от того, как сильно Плотников сжал челюсть. Его ноги были безвольно разбросаны в стороны и, кажется, совершенно отказывались слушаться своего хозяина. — Твою ж мать, — махом подлетел к нему Коноплёв и коснулся рукою щеки. — Влад, — с тяжёлым вздохом позвал Костя. Притёрся к ладони, а затем и вовсе ткнулся в неё носом. Шумно задышал, подрагивая всем телом. — Пиздец, началось. Только после этих слов Влад, наконец-то, стал потихоньку соображать. Собственные инстинкты никак не реагировали. И ведь странно, потому что обычно у альфы должно сносить крышку при виде течной омеги. Все эти запахи, феромоны… Вот только Костя был не самой обычной омегой. И течки у него, по заверению самого же Плотникова, были весьма редким и непредсказуемым событием. К тому же пах Костя как обычно. Пах собой, не слабо, не сильно. Тело его не пылало жаром, несмотря на некрасиво сведённые вместе брови и судорожные, быстрые вздохи. — Таблетки? — наугад спросил Коноплёв, вспоминая первое и главное правило. — Там, — Костя махнул рукой куда-то в сторону, и Влад заметил лежащий рядом блистер. Беленьких кругляшков в фольгированной упаковке было меньше половины. — Ты их все сожрал, что ли? Костя, блять, так нельзя! Плотников криво усмехнулся, а затем снова застонал. В этот раз протяжнее и болезненнее. — Давай, — Коноплёв схватил его под мышками и потянул за собой. — Сейчас что-нибудь придумаем. На ногах Костя стоял плохо, поэтому Владу пришлось буквально тащить его на себе. Еле как добравшись до спальной комнаты, он уложил свою ношу на кровать и глубоко вздохнул. Кофейный запах немного усилился, но не настолько, чтобы альфе тут же сорвало крышу и возникло дикое желание наброситься на омегу. — Дурак, — недовольно пробормотал Коноплёв, помогая Плотникову удобнее устроиться на постели. — Пить будешь? Может, хочешь есть? Вместо сексуального желания возникло другое. Позаботиться, обеспечить безопасность, сделать так, чтобы Костя почувствовал себя лучше. Чтобы Косте стало легче. — Не, — тряхнул головой Плотников и вдруг с такой силой вцепился пальцами в его плечо, что Коноплёв невольно ойкнул, не ожидая такой прыти от ослабшей омеги. — Кость… — Блять, как больно! — воскликнул Костя, и его всего вдруг выгнуло, пятки уперлись в матрас, а бёдра резко прыгнули вверх. — Сука! — Тише-тише, — нервно забормотал Влад, забираясь на постель следом и нависая над Плотниковым. — Что мне сделать? Потрогать тебя? — Наверное, — издав ещё один задушенный стон, процедил сквозь зубы Плотников. — Не знаю. Рука тут же забралась под резинку чужого белья, нащупала вялый член. Влад немного поласкал его, неторопливо поводил ладонью вверх-вниз. Костя держал глаза закрытыми и шумно дышал через рот. Выглядел он, конечно, не ахти. Как будто Коноплёв ему тут не приятно пытался сделать, а мучил самым ужасным образом. — Кость, а может, — задумчиво произнёс альфа, прикусывая нижнюю губу. Член Кости напрягся, но совсем немного. Поэтому Влад шевельнул ладонью, задевая яйца, и скользнул пальцами ниже, ныряя между ягодиц. Но наткнулся… на абсолютно сухой, не выделявший никакую смазку вход. Коноплёв пораженно вздохнул, что не укрылось даже от страдающего в своей агонии Плотникова. — Я же говорил, — раздражённо выпалил он и двинул бёдрами. Влад выдернул руку из его трусов, зачем-то пощупал бедро и растерянно пробормотал: — Но обычно… — Костя прервал его громким рыком. — А у меня необычно, блять! — Я не это имел в виду, — извиняющим тоном закончил Коноплев. «Обычно» Кости это пара капель во время того, пока Влад стонал под ним с широко разведёнными в стороны ногами и послушно принимал в себя член без узла. Конечно, Коноплёву дозволялось трогать Плотникова между ягодиц, кружить пальцами вокруг тугого колечка мышц, но до настоящего проникновения они никогда не доходили. В этом просто не было нужды. Костя чётко обозначил свои намерения, а Влад научился получать кайф от нестандартной смены ролей. Но вот это было не просто странно или необычно… это было, почему-то, страшно. Костя не совсем нормальная омега. Влад абсолютно точно ебанутый альфа. Но им было хорошо вместе, даже когда они играли против правил. К чему заморачиваться? Этот вопрос был риторическим, а вот другой, назревающий, требовал срочных ответов, которых у Влада, кажется, не было. — Хочешь, я сяду сверху? — затараторил Коноплёв и начал рывками стаскивать с себя одежду. Снял рубашку через голову, едва не порвав ворот, торопливо расстегнул джинсы. — Или давай я лягу? А ты сзади, хочешь? Костя накрыл ладонями своё лицо и приглушенно заскулил. От этого звука горячая волна возбуждения тут же устремилась к паху, и Влад, оказавшись, наконец-то, полностью голым, щедро смочил слюной свою ладонь и принялся растирать её пальцами между своих ягодиц. Бежать за смазкой, как и растягивать себя с толком и расстановкой, времени не было. Он видел, как плохо было Плотникову, а, значит, действовать нужно было прямо сейчас. Стащив с Кости трусы, Влад забрался на его бёдра, широко развёл ноги, упираясь коленями в постель, и вновь схватился за едва твёрдую плоть, пытаясь пропихнуть в себя мягкую головку. Шло тяжело, не совсем плохо, но и не резво-бодро, как это бывало обычно, когда за дело брался сам Плотников. Но ждать каких-либо активных действий от омеги сейчас было абсолютно бессмысленно. Он мог только скулить, вертеться на кровати ужом и мешать Коноплёву насадиться на его же член. — Потерпи, пожалуйста, — то ли рыкнул, то ли мяукнул Влад, обращаясь неизвестно к кому конкретно из них двоих. — Сейчас, ещё чуть-чуть. Когда всё-таки получилось протолкнуть в себя чужой член, он облегчённо выдохнул. Однако настоящего расслабления не почувствовал. Ладно, может если начать двигаться и не останавливаться… На первом же движении Плотников громко взвыл и схватился за Коноплёва, больно впиваясь пальцами в его бедра. — Стой! Не двигайся! Влад мгновенно остановился, дрожь с чужого тела перепрыгнула на его собственное, и они уже оба тряслись, что есть мочи, замирая в странных и неудобных позах. — Что мне сделать? — взволнованно спросил Коноплёв, чувствуя назревающую тревогу. — Медленно? Или не надо? Костя агрессивно замотал головой, и когда Влад соскользнул с его члена, с чувством стукнул кулаком по покрывалу рядом с собой. Коноплев расстроенно вздохнул и потер пальцами переносицу. Блять, как же ему помочь Косте? Возбуждение спало, внутри закопошилось что-то неприятное и нездоровое. Он – альфа, и он не может помочь своей омеге. Он – альфа, и он абсолютно бесполезный, дурацкий, глупый… — Владь, — вдруг позвал его Плотников, склоняя голову к плечу. Влад убрал ладонь от своего лица, тут же прильнул к Косте, укладываясь на постель рядом с мужчиной. — Что? Плотников снова задрожал, но теперь дрожь его тела была мелкой, почти незаметной. Он свёл, а затем развёл ноги и, шумно вздохнув, потянулся вперёд, утыкаясь носом в щёку Коноплёва. — Давай. — Что? — глупо повторил Влад, не сразу вникнув в суть сказанных слов. Но рука уже тронула чужое бедро, мягко оглаживая тёплую кожу, и Костя подался навстречу, тихо застонав. — Давай, — ещё раз сказал он и слабо куснул Коноплёва за подбородок. — Трахни меня. — Но, — опешил Влад, немного отстраняясь, чтобы заглянуть в лицо Косте. — Мы же... никогда. Ты же никогда, да? Костя устало посмотрел ему в глаза и коротко кивнул: — Да, — прошептал он. — Никогда. Шумно задышал, прикрывая глаза. И, как будто каялся в самом страшном из смертных грехов, выдохнул: — Но я омега. Омега, блять! В комнате вдруг ощутимо запахло кофе, аромат был неестественный, слишком тягучий и… приторно сладкий? Коноплёв непроизвольно поморщился, чувствуя во рту инородный вкус. Словно глотнул сладкого, разбавленного сиропом капучино, который ему совсем не нравился. Костя никогда раньше так не пах. Это было… неправильно. Неправильно, хах! Скажи кто-нибудь Владу об этом тогда, ещё до встречи с Плотниковым, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Но не теперь, когда в его жизни появился Костя. Появился и перевернул все устоявшиеся за много лет принципы с ног на голову. Сделал так, как было нужно. Как было правильно и без этих чёртовых правил. По-настоящему. — Нет, — упрямо проговорил Коноплёв и вдруг весь разом подсобрался. — Я не буду этого делать. Не так. Плотников приоткрыл один глаз, изумлённо взглянул на него. Усмехнулся и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его тело скрутило очередным спазмом, и он только и смог, что мучительно застонать, хватаясь за собравшееся в комок под ним покрывало до белых костяшек. — А как, Влад? — с трудом проталкивая слова, спросил Костя. — Ты даже не течёшь! — в отчаянии бросил Коноплёв и немного грубо сжал колено Плотникова пальцами, заземляя. — Да какая разница? — стонал Костя и чуть ли не метался по кровати. — Мне больно. Плевать вообще, просто сделай… — Заткнись! — резко рыкнул Влад, и Костя повиновался, лишь тихо заскулил. И без того приторный вкус во рту стал ещё слаще. Господи, какая же гадость! И как ему раньше могло такое нравится? Ему хотелось чувствовать Костю, его запах, а не это незнакомое, с трудом напоминающее настоящего Плотникова, вкусовое ощущение. Нужно было… Незамысловатая и простая мысль сама пришла в голову, возвращая Владу надежду на хороший исход и знакомое чувство возбуждения, которое возникало, едва он оказывался в объятиях Кости. — Кость, — позвал Коноплёв, меняя интонацию своего голоса. Тот стал глубже, на порядок ниже. В нём прорезались томные и соблазнительные нотки альфы, которым те обычно упрашивают омег покорно раздвинуть перед ними ноги. Тон, которым Влад крайне редко пользовался в компании Плотникова. Но сейчас так было нужно. — Я кое-что попробую. Хорошо? Костя на это ничего не ответил, только мотнул головой с намокшими прядями и продолжил глухо стонать. Всё внутри Коноплёва вспыхнуло ярким огнем, и он быстро скатился вниз, устраиваясь между всё ещё призывно разведённых ног Плотникова. Ощущение непривычности имело место быть, но тут же прошло, стоило Владу коснуться губами внутренней стороны чужих бедер. Он же уже делал это. Он же знал, как омегам нравится… Нет. Он делал это с Костей. И это было самое главное. — Подними ноги, — приказал он, однако, не сдержавшись, проговорил следом. — Пожалуйста… Плотников тут же согнул колени и вскинул задницу вверх. Колечко мышц всё ещё было сухим и крепко сжатым. Влад глубоко вздохнул, как перед нырком в воду, и высунул язык, широким мазком скользнув вдоль поджатых ягодиц. Костя издал странный звук горлом, а затем замер, на мгновение переставая дрожать всем телом. Коноплёв усмехнулся и лизнул снова. Мышцы поддались не сразу и раскрывались с трудом. Но Влад не останавливался ни на секунду, жадно вылизывая Плотникова то короткими, то длинными касаниями. Слюна стекала по подбородку, через некоторое время к ней прибавилась выделенная Костей смазка, когда Коноплёв глубоко толкнулся самым кончиком языка внутрь. Сладость во рту исчезла совсем, сменившись естественным вкусом Плотникова. И тогда затрясло уже Влада. Такое дикое чувство восторга, он, кажется, ещё не испытывал никогда и ни с одной омегой! Собственный член упирался в кровать, тёрся о мягкую ткань покрывала, бёдра сводило напряжением, но оторваться от Плотникова было выше его сил. Он положил ладони на две упругие половинки, сжал их и немного развёл в стороны. Услышав одобрительный стон сверху, активнее заработал языком. Влад оторвался от вылизывания его задницы только тогда, когда Костя, вздрогнув всем телом, резко схватил его за волосы и до боли сжал светлые пряди. Коноплёв шикнул, оставил короткий поцелуй на одной из ягодиц и приподнялся, увлечённо разглядывая как вязкая, белёсая влага растекается по животу Плотникова. Теперь его член заметно окреп и напрягся. — Хорошо? — неожиданно севшим голосом спросил Влад, нависая сверху. — Охуенно, — облегчённо выдохнул Костя и взялся руками за его лицо, притягивая ближе к себе. Они принялись жарко целоваться, толкаясь языками навстречу друг другу. Плотников торопливо слизал с его губ и подбородка собственную смазку, а затем, отстранившись, счастливо улыбнулся. Влад залип на этой улыбке и невольно издал тихий стон, притираясь всё ещё крепко стоявшим членом к чужому бедру. — Кость, мне очень-очень надо, — залепетал он, чувствуя давящую тяжесть в паху, которая причиняла откровенный дискомфорт. — Пожалуйста! — Да-да, давай, — пробормотал следом Костя и оставил короткий поцелуй в уголке его рта. Влад довольно облизнулся, предвкушая скорую разрядку. И упал на спину, раскидывая ноги по сторонам. — Эм, — непонятливо отозвался Плотников, приподнимаясь на локтях. Бросил удивлённый взгляд на Коноплёва, но тот уже поплыл и с трудом фокусировал свой взгляд. — Так я думал, ты… — Что я? — нелепо переспросил Влад, принимаясь елозить задницей по постели. Ожидание утомляло и откровенно мучило его. Костя снова улыбнулся, куда шире, и мотнул головой, мол, нет, ничего. А затем покорно завалился на Влада сверху. Вклинился между разведённых бёдер, Коноплёв тут же прижал его к себе, скользнул ладонями по выступающим лопаткам. — Обожаю тебя, — горячо выдохнул Плотников и завёл одну руку себе за спину. Влад шумно вздохнул, пытаясь справиться с переизбытком непонятных чувств, что хлынули на него горячей волной. Костя быстро собрал всю свою смазку пальцами и размазал её теперь между ягодиц Влада. Тот вздрогнул и тихо застонал. Теперь в спальне витал совсем другой аромат. Ненавязчивый запах полевых цветов, адриатические нотки. Пахло летом, свежестью. Костя ткнулся носом в волосы альфы и жадно вдохнул, прежде чем прошептать одно слово. — Спасибо. Спросить, за что Костя говорил ему «спасибо», за язык в собственной заднице или за что-то другое, Влад не успел. Головка так и не опавшего члена Плотникова прижалась к его входу, и Костя вошёл одним коротким рывком сразу до конца. Всё внутри Коноплёва затрепетало от этого слитого, ровного движения. Он не услышал, как тихо всхлипнул, как Плотников продолжил бормотать что-то ещё над его головой. Сердце билось где-то у самого горла, грозилось выскочить наружу. Пространство спальной комнаты было наполнено вязкими ароматами и громкими звуками отрывистых шлепков. Где-то у самого основания члена надулся узел, когда Костя короткими толчками принялся долбить прямо по одной чувствительной точке внутри его тела. Наверное, это должно было ощущаться для альфы как настоящая пытка, но Владу было неимоверно хорошо. Он обхватил ногами безостановочно двигающиеся бёдра трахающего его Кости, застонал ему прямо в ухо и слабо царапнул ногтями взмокшую под своими ладонями спину. Правильно. Вот как это было. И плевать на природу, задумавшую всё совсем по-другому. Плевать на феромоны, плевать на вторичный пол, плевать на весь мир. В этот момент для Влада существовал только Костя. Через некоторое время ноги затряслись, удерживать их на чужой пояснице было невмоготу. Оргазм подступил неожиданно, пронзил всё тело разом, и Коноплёв, коротко вскрикнув, внезапно вцепился со всей дури зубами прямо в шею Плотникова. Клыки пронзили тонкую кожу, впились глубже, и только когда во рту проступил ощутимый металлический вкус крови, Влад осознал, что делает. Попытался было дёрнуться, оттолкнуть Костю от себя, но тело плохо его слушалось из-за всё еще ласкающих волн удовольствия. Тогда он замычал, крепко зажмурился, пытаясь собрать всю свою волю в кулак и отлепиться от Плотникова. — Ты чего? — заметив напряжение в теле Влада, спросил Костя. Замер, прекращая движение. А затем вдруг громко расхохотался хриплым басом и просунул одну ладонь под затылок Коноплёва, плотнее прижимая парня к себе. — Кусай уже, блин, раз начал! Влад поражённо распахнул глаза. И, быстро облизнувшись, снова присосался к шее Плотникова. Костя вновь задвигал бёдрами, доводя и себя до разрядки, и они застонали в унисон друг другу. Задница горела, внутри было липко и мокро. Костя выскользнул из его тела, упал рядом. И, прижав пальцы к шее, с невозможно довольным выражением лица принялся растирать мгновенно взбухший на коже след. Даже отдышавшись, Коноплёв всё ещё не мог поверить в то, что только произошло. — Господи, — рассмеялся Плотников, приметив озадаченное выражение лица Влада. — И у кого ещё из нас течка? — Да ну тебя, — раздражённо бросил Коноплёв, почувствовав себя внезапно уязвлённым. — Это не течка, а херня какая-то. — Ну, тут не поспоришь, — совсем не обиделся Костя, продолжая тихо хихикать. Влад на негнущихся ногах поднялся с кровати. — Ты куда? — заволновался Плотников. — Окно открыть, — пробормотал в ответ Коноплёв и сделал шаг вперёд. По ноге тут же побежала тонкая струйка. Костина сперма вперемешку с его же смазкой. — Тут воняет. — Это ты воняешь, — вздохнул устало Плотников, продолжая трогать кожу вокруг оставленной на своей шее метке. Влад открыл створку, пуская в комнату свежий воздух. Подобрал с пола чужие трусы и мстительно обтёрся ими, собирая липкую влагу со своих бёдер. — Не противно? — очень заинтересованно спросил Костя, когда Коноплёв вернулся к нему в постель. — Нормально, — уклончиво ответил Влад и потянулся всем телом, разминая мышцы. Плотников лёг на бок, поворачиваясь к нему лицом. И принялся совершенно беззастенчиво разглядывать всё ещё немного набухший узел у основания чужого члена. Не сдержался и, протянув ладонь, осторожно потрогал его пальцами. Коноплёв недовольно шикнул. — Что ты делаешь? — Больно? — как-то виновато спросил Костя. Влад поджал губы, прислушался к ощущениям. А затем, расслабив лицо, покачал головой и тихо вздохнул. — Кость, я сам так захотел. Поэтому выдыхай, не думай и, — взгляд зацепился за выступающую на чужой шее метку. — А тебе? Больно? Плотников усмехнулся, качнулся навстречу. — Терпимо, — честно ответил он. Коснулся губами чужой переносицы. — Но мне нравится. — Правда? Я ведь даже не спросил разрешения. Костя положил ладонь на его шею сзади, погладил загривок, и Влад тут же поддался касанию, заурчав грудью. — Пиздец тебя мажет, — хохотнул Плотников, но только крепче сжал пальцы. — Повторюсь: и у кого ещё из нас… — Завали, пожалуйста, — застонал Коноплёв, хватая Костю за пояс. Они плотно прижались друг к другу телами, Плотников закинул одну ногу на бедро Влада. Поцеловал в уголок рта, оставил ещё парочку поцелуев на тёплых щеках. Прижался губами ко лбу и удовлетворённо, очень по-омежьи, мурлыкнул. Коноплёв постучал пальцами по его боку и негромко проговорил: — Кость, а ты теперь мой. Плотников звонко хмыкнул. — Твой, Владос, только твой. Альфа внутри горделиво рыкнул. Костя улыбнулся, собственной сущностью почувствовав отклик пары. Влад улыбнулся в ответ и ткнулся носом ему в шею, с наслаждением вдыхая запах только одной единственной для себя омеги на свете.