eat your heart

чимин двигается ближе среди мятых простыней, спутывает их конечности и касается удивительно нежными ладонями его лица. обводит большим пальцем губы, проводит по носу, гладит некрасивый шрам над бровью. намджун закрывает глаза, чувствуя то, что не должен. чимин невесомо поглаживает его прикрытые веки, приподняв уголки губ. — как ты смеешь быть таким красивым? — сладко бормочет он мягким, как лепесток, голосом, прижимается к его губам поцелуем и остается так ненадолго. — ты сводишь меня с ума. я не могу думать ни о чем, кроме тебя, ким намджун. — знаю, — выдыхает намджун и больше ничего не говорит. чимин улыбается шире, разглядывая беззащитное лицо любовника. — ты ведь трахаешь кого-то еще? — бросает он и весело хихикает, когда намджун распахивает глаза, а его длинные пальцы смыкаются вокруг его запястий. чимин бесстрастно моргает, глядя в блестящие яростью глаза, и вырывает руку, чтобы нежно потрепать парня по щеке. — можешь спать с кем угодно, но мы оба знаем, что ты всегда возвращаешься ко мне, джуни. как преданный щенок. — я не уверен, что мне нравится, когда меня называют «преданным щенком», чимин, — пытается отмахнуться намджун, желая обнажить душу, прокричать, что он не хочет никого другого, что никто не может заставить его чувствовать себя так, как чимин, но он остается при своей роли, выражение лица младшего держит его в плену. — о? раньше тебя это не беспокоило. ты же всегда так уверен в своей свободе, разве нет? — его пальцы отрываются от щеки намджуна, чтобы очертить линию его подбородка. — знаешь, мой отец... — он поднимается с постели и подходит к шкафу, перебирая вешалки. — очень расчетливый человек. он всегда на шаг впереди всех своих врагов. угадаешь, почему? — он улыбается, накидывая на плечи огромную рубашку намджуна. его голос низкий и властный, без тени прежнего кокетства. — потому что у него есть я, джуни. а я очень люблю своего отца и никогда его не разочаровываю. ты уже давно на моем поводке, малыш, знай свое место. или иначе, — чимин оказывается рядом и ловко обматывает шею намджуна галстуком, — ты познакомишься со мной в гневе. вряд ли тебе понравится мой клинок так же, как моя дырка. он наклоняется и глубоко целует, выпивая его дыхание. вкус чимина не похож ни на какой другой, это опасная смесь, которая одновременно пропитана медом и приправлена ядом. где-то на задворках своего сознания, давно затуманенного непреодолимым желанием, намджун распознает в этом поцелуе предупреждение. напряжение между ними нарастает до тех пор, пока оно почти ощутимо не начинает вибрировать в воздухе. пальцы младшего умело затягивают узел галстука у него на шее, не удушая, но посылая четкий сигнал о власти и контроле, которыми он обладает. — надеюсь, мы понимаем друг друга, джуни. потому что, как бы мне ни нравилось играть со своими игрушками, ломать их мне нравится еще больше, — говорит он, игриво похлопывая намджуна по щеке. его угроза тяжело повисает в воздухе, отражаясь жестким блеском в глазах. но есть что-то опьяняюще соблазнительное в этой опасной игре, что-то такое в чимине, от чего у намджуна сжимается сердце и тяжелеет в паху. ему еще не приходилось сталкиваться с исключительным хладнокровием чимина лицом к лицу, но он слишком хорошо осведомлен о его блестящем стратегическом уме, который скрывается за маской невинности. его роковая двойственность, человека, в равной степени способного зажечь постель намджуна пламенными поцелуями и поставить врагов на колени лишь одним своим убийственным взглядом, острым как его печально известный клинок. теперь он убеждается, что чимин — это нечто большее, чем просто очаровательное личико и дразнящая загадка. он яд, который намджун охотно проглотил. старший сглатывает, понимая, что находится в реальной опасности. он не может отступить. он должен остаться, ради дела, ради своего долга, ради справедливости. но он в ловушке, готовый сдаться, разрываясь между очарованием чимина и смертоносной угрозой, которую он представляет. чимин не просто сын босса мафии, он важная часть операции, сам по себе угрожающий элемент. — я понимаю, — наконец, отвечает намджун, и в его голосе слышится легкая дрожь, но он не отводит взгляда. чимин улыбается, позволяя галстуку выпасть из его руки на обнаженную грудь парня. он проводит пальчиками по прессу намджуна, словно танцуя над клавишами пианино, заглушая любой протест, любое сопротивление, любые сомнения, которые могли остаться у старшего. в мире пак чимина нет места проигрышу. — всегда такой хороший мальчик, — он касается губами уха намджуна. — ты сделал свой выбор? вопрос повисает в воздухе, подвешенный в напряжении, нарастающем между ними по спирали. преданность намджуна обнажена, его желание разгорается с новой силой. он сглатывает, чувствуя прохладный шелк на своей коже и страх, скапливающийся в животе, разрываясь между ответом, который он хочет дать, и тем, который должен. в конце концов, намджун кивает, признавая поражение, слишком слабый. он не просто погряз в опасной игре, он погряз в опасном человеке — пак чимине, дьяволе в ангельском обличье, безжалостном убийце, окутанном соблазнительным шармом. — а ты... ты притворялся? — намджун звучит жалко, не скрывая своей отчаянной привязанности. чимин смотрит на него сквозь ресницы, и на его губах снова появляется та застенчивая улыбка, с которой он шептал ему сладкие глупости. — нет, джуни. никогда. каждое слово, каждое прикосновение, каждый поцелуй, — он касается кончиками пальцев его нижней губы, — все было настоящим... но это не значит, что я позволю тебе воспользоваться мной или моим отцом. намджун крепче сжимает ткань простыней под собой, гладкая текстура заземляет его, когда он молча принимает реальность своего шаткого положения, больше не желая играть и ходить по тонкому льду. его влечет к единственному человеку, в руках которого власть уничтожить его. все, что ему нужно сделать, это помнить свое место. силуэт чимина, нависающего над ним, отбрасывает зловещую тень, несмотря на его миниатюрную фигуру. сердце намджуна колотится быстрее, наполняя его потрясающей смесью страха и возбуждения. его взгляд скользит по телу чимина, жадно цепляясь за обнаженные участки кожи, не скрытые его собственной рубашкой. — тебя так непреодолимо тянет к опасности, — хихикает младший и бесцеремонно садится к нему на бедра. — давай будем безрассудными этой ночью вместе, хен. чимин подчеркивает свои слова поцелуем в губы, и намджун не сопротивляется, когда он использует его, садясь на его твердеющий член. чимин мурлычет, когда его мокрые складочки раздвигаются и освобождают для него место. даже несмотря на предыдущий раунд, его киска все еще невероятно тугая для намджуна. приятный жар порхания дырочки вокруг его члена стирает любую способность думать или контролировать себя. младший издает сдавленный звук удовольствия, прижимаясь задницей к бедрам намджуна, и принимается трахать себя его членом лишь так, как хочется ему одному, и намджун совсем не против. не против быть игрушкой, свободным членом или доступным ртом. все его тело к услугам пак чимина. он чувствует себя восхитительно грязно в этом капкане, запах возбуждения чимина наполняет его чувства: соль, мускус и чистый секс. его бедра кружатся при каждом толчке вниз, намджун тихо стонет, откидывая голову на подушки от удовольствия, и чувствует, как чужие пальцы хватают его за подбородок. чимин дергает его голову вниз, все еще медленно насаживаясь на твердую длину, когда они встречаются взглядами. — смотри на меня, пока я на тебе, — требует он. — черт, да, — выдыхает намджун, корчась под его весом. чимин выглядит красивее всего, когда смотрит на него сверху вниз. — что угодно. сначала он целует его в качестве награды, вращая бедрами, чувствуя, как большой член намджуна трется о его стеночки, и глотает его стоны. ему хочется растянуть этот момент, пока намджун не будет умолять о большем, но чимин больше не может сдерживаться. он упирается руками в подрагивающий живот старшего и опускается обратно, снова и снова, каждый раз ощущая, как его член наполняет его киску. его карамельные бедра подрагивают, когда чимин начинает скакать быстрее. намджун перемещает одну руку вниз туда, где они соединяются, потирая большим пальцем его маленький набухший клитор. — вот так, джуни. заставляешь меня чувствовать себя так хорошо, — похвала почти ломает его, он тяжело дышит, пытаясь подмахивать бедрами, но не может даже толкнуться как следует. — чимин, пожалуйста, пожалуйста, блять, я… — стонет намджун, когда чимин замедляется и начинает вращать бедрами, все еще насаженный на его член. — о, малыш, — он ухмыляется. — хочешь кончить? — сначала ты, — рычит старший в отчаянии. — хочу почувствовать тебя. чимин хватает галстук намджуна и наматывает на руку, грубо тянет его, наклоняется вперед и дарит ему еще одну соблазнительную улыбку. намджун стонет, чувствуя, как галстук впивается в его шею, слегка сужая дыхательные пути. в немом благоговении он наблюдает за чимином, который снова набирает темп с удовлетворенным выражением лица, абсолютно наслаждаясь тем, как он, задыхаясь, разваливается под ним. его стоны эхом разносятся по комнате, пока он держит галстук яростной хваткой, а звук хлюпанья его киски и шлепанья кожи становится громче, как оглушающая мелодия. чимин близко, так близко, что намджун практически может ощутить его вкус. он чувствует, как его дырочка трепещет вокруг него, с каждым разом все быстрее и иступленнее, влияя на него так же губительно, как его сила. это заставляет намджуна почувствовать себя совершенно незащищенным. младший нависает над ним и дергает его за волосы свободной рукой. — еще, — выдыхает он. — скажи мне, черт возьми, скажи мне, чего ты хочешь. ноги намджуна начинают дрожать, темп прыжков увеличивается, пульс выходит из-под контроля. — хочу почувствовать, как ты кончаешь, боже мой, чимин, кончи на мой член, пожалуйста, — бормочет он, сморщив лицо от удовольствия и отчаяния. пальцы на его клиторе, мольбы и растяжка, которая по-прежнему так мучительно приятна, внезапно всего оказывается слишком много. чимин становится грубым и требовательным, двигаясь с головокружительной скоростью, и его киска разрывается. он едва может держать глаза открытыми и кричит, когда кончает, царапая грудь любовника. намджун дрожит от смеси боли и удовольствия, но вены наполняются теплой негой, когда потное тело падает на него. он по-идиотски улыбается, чувствуя чужое горячее дыхание и липкость кожи, но в этот момент он пьяный, точно где-то в невесомости. он врезается в пульсирующую киску еще несколько раз, пока чимин, тяжело дыша, утыкается в его шею и оставляет там грязные поцелуи с открытым ртом. когда намджун наконец перестает двигаться, младший приподнимается, довольно ухмыляясь ему. — трахни меня еще, — шепчет чимин и быстро скатывается вбок, ложась на спину. он приподнимает ноги и подхватывает их под коленями, предлагая себя. намджун подчиняется, поднимаясь, и пристраивается к манящему входу, блестящему от следов оргазма. он совсем не соображает, но приказы чимина — единственное, что еще держит его в сознании. — давай, малыш, — подталкивает его младший и кусает губу. он толкается в растраханную дырочку и наклоняется, упираясь руками в матрас. он проникает медленно, по самое основание, зная все слабости чимина. младший обхватывает его ногами и обнимает за шею, прижимая ближе. он всхлипывает ему на ухо, цепляясь зубами за мочку, спускается одной рукой ниже, маленькой, но сильной ладонью хватая шею над адамовым яблоком намджуна, и слегка сжимает. — я люблю, когда ты меня трахаешь, джуни, так глубоко наполняешь мою киску. такой хороший мальчик, сделаешь все что угодно для меня, не так ли? — мурлычет он и широко лижет от линии челюсти до виска, собирая языком пот. намджун с трудом сглатывает. — люблю твой член. двигайся, малыш, я хочу, чтобы ты кончил в меня. чимин говорит прямо в губы и целует. глубоко, крепко, он глотает хрипы намджуна и душит его собственным языком. на этот раз намджуна охватывает легкая паника, он начинает плавно качать бедрами, жмурится, но не разрывает опасный поцелуй. другой рукой младший сжимает волосы на его затылке и бесстыдно стонет, когда головка задевает его нежные чувствительные стеночки. намджун вздыхает в губы чимина, напряжение в его теле спадает, и он позволяет своим рукам скользить по бокам любовника, пальцами впиваясь в мягкие контуры младшего сквозь тонкий материал его рубашки. он мягко толкается, удерживая чимина в горячем поцелуе, легкие вздохи и глубокие стоны приглушаются его языком. даже несмотря на медленный темп, младший все еще может чувствовать каждый удар. их жадные поцелуи приобретают больше отчаяния, кажутся гораздо более... интимными. эта мысль заставляет чимина хныкнуть в рот намджуна. если бы не тот факт, что старший прямо сейчас буквально трахает его, поцелуй мог бы быть почти невинным. когда он рвется, за ним следует еще один, потом еще... и даже когда намджун начинает набирать скорость и терять ритм, явно приближаясь к оргазму, поцелуи остаются такими трепетными. просто их накрывает неспособность держать губы подальше друг от друга, и чимин блаженно стонет, чувствуя, как что-то нарастает глубоко внутри него, не только внизу, но и где-то в груди... ему почти кажется, что он не может дышать, но он не хочет прекращать целовать намджуна. так что он этого не делает. и когда его оргазм обрушивается на него, как приливная волна, внезапно забирая те остатки воздуха, которые у него остались, он не сожалеет об этом, хныча под намджуном, зрение которого тускнеет, когда киска чимина снова сжимается и ошеломляюще горячо брызгает между их телами. он точно погубит его. намджун не может спрятаться или уклониться от этого жестокого порыва, тянущего его прямо к чимину. он рычит, следом изливаясь в его дрожащий жар. кажется, это продолжается вечно. они оба тяжело дышат, и намджун остается внутри него еще несколько мгновений, пока его член внутри смягчается. никто из них ничего не говорит, они просто... остаются так и дышат, их обоих немного потрясывает. в конце концов, старший выскальзывает из натруженной дырочки, когда чрезмерная стимуляция доящих его мышц вытягивает из него все силы. он остается между разведенных ног, чтобы просто сохранить в памяти этот вид, как чимин особенно прекрасен, позволяя ему увидеть свою уязвимую сторону. его взгляд скользит по телу любовника, слабому отпечатку своей руки на его бедре, его розовому холмику, своей сперме, вытекающей из его киски. глаза намджуна темнеют, он чувствует вспышку в животе — желание. эта внутренняя потребность неожиданно поглощает его. его глаза, наконец, встречаются с расслабленным лицом чимина. он тихо вздыхает, понимающая улыбка трогает его зацелованные губы. и намджун ничего не может с собой поделать, он не может сдержаться. чимин мягкий и насытившийся после траха, так что не нужно много времени, чтобы устроиться между его бедрами и зарыться лицом в его киску. он вдыхает мускусный аромат, влажность киски смешивается с его освобождением. он мог бы жить между его ног, существуя исключительно для того, чтобы лизать, сосать и трахать его. — о, джуни… хороший мальчик, такой хороший, — вздыхает чимин, его рука запутывается в локонах на его затылке, когда он начинает ласкать нежные складочки, опуская язык к его входу, чтобы слизать собственную сперму. намджун стонет, пораженный их смешанным вкусом и их безумной близостью. сильные бедра чимина сжимают его голову, пока его капающая киска не становится единственным, что он может ощущать. он высасывает последние капли спермы, прежде чем обвести языком вокруг его сверхчувствительного бугорка. после нескольких оргазмов тело чимина отзывается на ласки острее, он не может контролировать свой голос и дрожь в ногах от каждого движения языка намджуна, который заставляет его извиваться и скулить. большими пальцами старший раздвигает складочки чимина, сразу погружая их в мягкое влагалище, и добавляет к ним язык. он трахает его, толкаясь так глубоко, как только может, лакая каждый дюйм его киски, до которого может дотянуться. — о боже, да, да, трахни меня! не останавливайся, — скулит младший с неприсущими ему капризными нотками в голосе. его киска не перестает течь от стимуляции, он практически плачет от удовольствия и восхитительной наполненности. — я снова кончу, джуни, пожалуйста... намджун знает его крики, как свое собственное сердцебиение, и с силой сосет его клитор. он мычит, подталкивая его к краю, а чимин стонет. громче, чем следовало бы, но это его не волнует, когда давление так чудовищно нарастает в его теле и все заставляет его бедра дрожать. он мяукает и дергается в спазмах, вжимаясь киской в лицо любовника. струя вырывается из него прямо в рот намджуна, и от интенсивности этого его тело содрогается — как и всегда. когда слюна остается единственными следами на пухлых розовых складках, намджун с удовлетворенным причмокиванием отрывается от пульсирующей киски. он ползет выше и обнимает его, переплетая их ноги между простыней. чимин втягивает намджуна в горько-сладкий поцелуй, чувствуя его прикосновения на своей разгоряченной коже, невесомые и наполненные невысказанными обещаниями. они на мгновение отстраняются, хватая ртом воздух, их горячее дыхание смешивается в маленьком пространстве между ними. нарушая тишину, намджун шепчет, его голос едва громче хриплого шепота: — чимин... чимин... — повторяет он, прерывисто дыша в губы любовника. — да, джуни? — младший сладко откликается на этот призыв. руки намджуна теперь скользят под рубашку, щекоча его шелковистую спину, и он снова нарушает тишину откровением, настолько ошеломляющим, что воздух в комнате становится тяжелее. — я... ты нужен мне. улыбка расцветает на лице чимина, искренняя и ласковая. он неторопливо проводит большим пальцем по губам старшего, шепча в ответ: — я прямо здесь, малыш... и я никуда не уйду. то, как чимин непоколебимо заявляет об этом, с такой открытостью отдаваясь намджуну, трогает его в неизведанных местах. он хочет верить ему. хочет знать, что он сделал правильный выбор. вторя своим тихим обещаниям, их губы снова притягиваются друг к другу, время на мгновение останавливается, когда они теряются в моменте, одержимые и зависимые.