Счастье не нужно заслуживать

Ван Ибо мечется по квартире уже больше часа. «Неужели все опять так закончилось? Ну, почему?» Вокруг битая посуда и разбросанные вещи. Бардак полнейший. Его снова бросили, ушли, собрав вещи и закатив скандал напоследок. Его отношения вновь потерпели крах. И он не понимает почему. Он старался сделать все для человека, хотел быть ближе, выполнял любую просьбу, предугадывал любое желание. И его принимали, отвечали взаимностью, а потом нашелся кто-то, кто лучше и все: «Прости, Ибо, мне душно от твоей любви, я хочу свободы». Ибо злится, он устал от таких финалов. Ему надо подумать, наверное, дело действительно в нем. Они встречались с Чэнь Каем больше года, им было хорошо вместе: одно место работы, похожие увлечения, горячий секс, одинаковое желание совершать безумства. Любил ли он его… да, по-своему, им было хорошо вместе, комфортно, весело. Но все закончилось словами: «Ты слишком близко. Мне нужно пространство. Я нашел того, кто меня не контролирует». Контроль. Нет, скорее, это была забота. Может, он перегнул? Но это не от того, что хочется держать и не отпускать, знать все и даже больше, а от того что он беспокоится за своего человека, хочет оберегать от неприятностей и «подстелить соломку», там где нужно. Ему всегда вбивали в голову, что просто так ничего не бывает, что все только заслужено, что поработаешь — получишь вознаграждение, и если приложить силы, то получишь вдвое больше. Так и получалось везде, кроме отношений. Ибо много работал и получал двойную отдачу. Он знал, чего заслуживает, знал цену себе и своей работе. Почему же в отношениях так не получалось? Ван Ибо решил, что пора менять свою жизнь, и начать стоит с отпуска. Он уже три года как не отдыхал, и никуда не ездил не по работе. Решено: «К черту Кая, к черту работу, пора в отпуск!» *** Краби встречает жарким солнцем. Ибо вздыхает, отдых на островах был отличным решением. Он еще смутно беспокоится о работе, но четко знает, ему есть на кого положиться. Его друг Ван Чжочен серьезный человек, надежный партнер и просто хороший друг. Он обещал позаботиться о делах компании, пока Ван Ибо приходит в себя. А сейчас в распоряжении Ибо белоснежные пески пляжей, утесы с пальмовыми рощами, известняковые скалы и пещеры, омываемые кристально чистыми водами Андаманского моря. И он намерен взять от этого по полной. На время отпуска парень берет мотобайк в прокате, это, пожалуй, самый удобный вид транспорта в Тайланде, чтобы добраться до места, где он будет жить. Он специально снял дом вдалеке от цивилизации, чтобы побыть в тишине и подумать. Получив ключи у владельца, Ван Ибо заходит внутрь и осматривается. Это небольшой домик с гостиной, спальней и кухней. Тот необходимый минимум, что ему нужен. Самым удобным и понравившимся местом становится веранда с плетеными креслами, гамаком и маленьким столиком. Здесь он сможет даже поработать, если захочет. Кинув сумку с вещами в спальне и помыв руки, Ибо решается на обследование территории. Здесь он никогда не был, и такой вид отдыха ему незнаком. Да и вообще, он всегда среди людей, нынешнее положение нельзя назвать обычным. Под ногами шелестит песок, жар от которого чувствуется даже через подошву обуви. Пейзаж радует глаз и заставляет мысли течь неторопливо и размерено. Прохлада с моря притягивает, стоит пройти несколько метров, и море, вот оно, готово принять тебя в свои объятия. Пляж пустынен, это радует, все как он хотел. Тишина, покой и природа. Ибо медленно бредёт по песку, привыкая к тишине, забывая о времени. Вдруг взгляд выцепляет одинокую фигуру в шляпе. Лица за полями не видно. Человек кажется нереальным, он стоит над мольбертом в задумчивости, не шевелясь, как будто является частью этого мироздания. Ибо смотрит на художника, но решает не нарушать покой, он разворачивается и идёт обратно к домику. Ему ещё предстоит разобрать вещи и подумать над ужином. Вернувшись в дом, Ибо быстро справляется с вещами, ужинает тем, что находит в холодильнике, он просил заполнить его перед приездом, и ложится спать. Обо всем случившимся он подумает утром, может быть. Солнечный свет бьёт прямо в глаза: «Черт, я забыл закрыть жалюзи», — мелькает в мыслях. Вставать не хочется, но он уже проснулся, а валяться просто так в постели Ван Ибо не привык. Он встаёт и идёт в душ, а потом, покончив с утренними процедурами, выходит на веранду. Его опять поражает тишина и звуки природы. В городе такого не услышишь. Ещё достаточно рано и солнце не сильно палит, можно прогуляться. Парень закрывает домик и идёт к пляжу, тому, что он навещал вчера. Он вдыхает аромат моря, на несколько секунд закрывая глаза, а потом идет дальше. Подходя ближе к берегу, Ибо вновь видит человека с мольбертом. Только сегодня на нем кепка с козырьком и видно, что у того длинные волосы, которые треплет ветер. Не давая себе раздумывать, Ибо приближается к художнику. — Доброе утро! Ещё так рано, а вы уже пишете свои картины? — Ибо сам не понимает причину своего дружелюбия и желания познакомиться. Он улыбается незнакомцу и замирает, глядя в приподнятое к нему лицо. Оно невозможно красивое, а еще глаза, темные и задумчивые. Незнакомец молчит пару секунд, моргает, а потом улыбается в ответ. И это самая красивая улыбка, что Ибо видел в своей жизни. — И вам доброе утро! Море вдохновляет в любое время суток, так почему бы этому не случиться утром? — художник склоняет голову к плечу и рассматривает человека, стоящего напротив. — Я видел вас вчера, — произносит Ибо, — я только въехал и осматривался. А вы тут живёте? Или приехали в отпуск? — Я тоже вас видел, но вы так быстро ушли, что я думал, мне показалось. Я, можно сказать, и живу, и работаю, и в длительном отпуске одновременно, — произносит мужчина и протягивает руку, — Сяо Чжань, приятно познакомиться. — Ван Ибо, — его руку крепко сжимают в рукопожатии, теплая сухая кисть полностью пропадает в ладони Ибо, но это не мешает почувствовать силу человека напротив. — Можно посмотреть, что вы рисуете? — Пожалуйста, — Сяо Чжань вновь улыбается и отходит от мольберта, давая возможность взглянуть на картину. — Ух, ты, оно как живое… — Ибо действительно впечатлен. Он поднимает удивленный взгляд на художника и тонет в его темных глазах. — Но ваше море, оно как будто таит угрозу… Я… Простите. — Вдруг его охватывает смущение, он моргает и опускает взгляд. — Ну… Не буду вам мешать… — Ибо не хочется уходить, но он и не знает, как поступить дальше. Парень медлит, как будто ждёт, что его остановят. — Вы мне не мешаете, тем более становится жарко, и я собирался уходить. Вы уже завтракали? Вопрос заставляет замереть на миг. — Н-нет… А вы? О, простите, наверное это неуместный вопрос, наверняка завтракали, раз вы тут с раннего утра, — Ибо смущается ещё больше и чувствует, как начинают гореть уши. — Я не против второго завтрака, — смеётся Сяо Чжань, — его смех успокаивает, и Ибо усмехается а ответ. — Вы покажите мне, где здесь можно вкусно и сытно позавтракать? — Конечно, следуйте за мной! Они идут в тишине, Ибо обдумывает, почему он так отреагировал. Нет, Сяо Чжань ему, безусловно, понравился, но почему он так смущен? Обычно это последнее чувство, что его посещает при знакомстве с красивыми людьми. Ибо знает, что хорош собой, что он интересен людям. У него нет ложного чувства неуверенности в себе. Но… Эти глаза, в которых, кажется, сотня вселенных. Сяо Чжань тоже молчит, но эта тишина не напрягает, они просто идут рядом и думают каждый о своем. Так, незаметно, они подходят к небольшому пляжному кафе, Сяо Чжань поворачиваясь к Ибо, указывает рукой и широко улыбается: — Это кафе моего друга, здесь самый вкусный джок, вот увидите! Ибо лишь кивает, они проходят вглубь кафе, в самое уединённое местечко и садятся за столик. — Так, что ты здесь делаешь, Ван Ибо, — интересуется Сяо Чжань, переходя на «ты» — отдыхаешь, работаешь, прячешься? Ты не похож на жителя островов. — Все понемногу, — усмехается Ибо, — но в основном пытаюсь понять, как жить дальше. Это было спонтанное решение, но я не жалею. А, ты? Давно ты здесь живешь? — Пару лет. У меня творческий отпуск, он же и работа. Я готовлюсь к выставке, которая будет… неизвестно когда, — на этих словах Сяо Чжань грустно улыбается. Ибо хочет что-то сказать, но тут подходит официант, и они делают заказ. Джок действительно оказывается выше всяких похвал, Ибо с удовольствием съедает свою порцию. Они переговариваются о всяких незначительных мелочах типа погоды, вкуса еды и аромата кофе. Последний, кстати они пьют, заедая фруктами, что странно, но вкусно. Ибо смотрит на художника и замечает россыпь родинок у него на лице, морщинки в уголках глаз и грусть, затаившуюся там, где живет сотня вселенных. Их неторопливую беседу, неожиданно прерывает громкий возглас: — О, Сяо-лаоши, ты тут! Сто лет тебя не видел! Не заходишь к старому другу, не делишься жизненным опытом! — Сяо Чжаня увлекают в крепкие объятия, и яростно стучат по плечу. Тот смеется и отпихивает друга. — Вот так придешь к тебе, а ты задушишь, и некому будет опытом делиться, жизненным! Они вновь обнимаются и смеются. Тут, подошедший замечает, что его друг не один и удивленно приподнимает брови. — Лао-Сяо, ты всегда один, ни с кем не общаешься. Мне кажется, или я вижу первого человека с тобой рядом? Кто ты, о, чудесный друг, что вытащил моего друга из плена одиночества? Ван Ибо непонимающе моргает, а Сяо Чжань делает большие глаза и шипит: — Чжан Исин, ты чего меня позоришь! Ван Ибо, не обращай внимание, это человек не в себе, но еда у него отменная. Знакомьтесь, это Чжан Исин, мой друг, товарищ и головная боль. А это Ван Ибо, мы познакомились сегодня, он тут в отпуске. — С каких это пор, ты мой друг, Сяо Чжань, просто так знакомишься? — удивление на лице Исина так очевидно, что Ибо теряется еще больше. — Ван Ибо, ты, видимо, не человек, раз сумел найти ключик к этому затворнику. Ибо переводит взгляд с одного на другого, недоуменно хмуря брови. Сяо Чжань садится, берет Ибо за руку, и поглаживая ладонь, произносит: — Все в порядке Ван Ибо, я расскажу тебе потом, если захочешь, — у Ибо бегут мурашки от прикосновения, а кожу на ладони начинает покалывать. Он смотрит на Сяо Чжаня и кивает. Ему ужасно не хочется отнимать руку, но взгляд Чжан Исина столь ошеломленно красноречив, что он забирает свою ладонь и встает. — Спасибо за завтрак, Сяо Чжань, был рад знакомству господин Чжан, мне пора. — Ты найдешь меня на том же месте, где мы встретились, если захочешь, — глаза Сяо Чжаня все так же хранят сотню вселенных. И Ибо не может сопротивляться этому взгляду. — До встречи, Чжань-гэ… Ибо уходит не замечает ни направленного в его спину взгляда, ни чуть дрогнувших уголков губ. — Что с тобой, Чжань-Чжань? Ты удивил меня сегодня. Почему ты познакомился с этим мальчишкой? — Чжан Исин обеспокоенно заглядывает в глаза друга. — Он настоящий, он мне понравился, когда он подошел ко мне, я почувствовал, что мое сердце билось чаще, а мои щеки горели огнем. Ты помнишь, когда я последний раз что-то чувствовал? — Сяо Чжань прикрывает глаза, — два года назад, я перестал чувствовать. Два года назад, когда море забрало всю мою семью. А еще он увидел то, я скрываю в своих картинах. Чжан Исин порывисто встает и обнимает друга: «Возможно этот мальчик твое спасение», — думает он. Он очень хочет, чтобы Сяо Чжань перестал рисовать море. Ван Ибо возвращается к домику тем же путем. Он прокручивает в голове встречу с Сяо Чжанем, свои ощущения, эмоции, реакции, и понимает, что это все ему не свойственно. От этого немного некомфортно, жжет в груди и хочется что-то сделать, но что непонятно. Хочется бежать, чтобы избавиться от тягостного чувства, хочется вернуться в кафе и вновь почувствовать теплое прикосновение и поглаживающие пальцы. Хочется смотреть-смотреть-смотреть, не отрываясь, и тонуть в темных омутах глаз. Ван Ибо трясет головой, пытаясь избавиться от мыслей. Смотрит по сторонам, ища, на чем зацепить взгляд. Он видит рекламу дайвинга и берет листовку с мыслью, что надо бы попробовать. «Это будет здорово, и может отвлечь», — думает парень. Он всегда любил экстремальные виды спорта, и почему бы ни спуститься на глубину? Обдумывая новый вид развлечения, он доходит до дома. Солнце уже печет во всю, Ибо скрывается в доме и включает кондиционер. Он падает прямо на пол и распластывается в виде звёзды. Жарко. Муторно. Непривычно и одиноко. Он берет телефон и набирает номер. — Привет, Ибо-ди, уже соскучился и летишь обратно? — голос с другой стороны трубки одновременно насмешливый и встревоженный. — Как устроился? Ты вчера не позвонил, я переживал. — Привет, Чэн-Чэн, все нормально, извини, я как-то растерялся от непривычной обстановки. Дом комфортный, соседей нет, вокруг только природа, море и скалы, все как я хотел. Как там дела в компании? Помощь нужна? Я могу отсюда… — Э-э, нет, брат, — его прерывают на полуслове, — ты в отпуске, вот и отдыхай. Ты доверил мне работу, а теперь проверяешь? — шутит Чжочэн, — не думай об этом, повеселить лучше. Нашел уже что-то интересное? — Сегодня увидел школу дайвинга, решил, что стоит попробовать, ты как считаешь? — Я считаю, что это отличная идея! И как раз для тебя, ты же любишь адреналин, — Ван Ибо слышит смех в трубке, — хорошего отдыха, дружище! — И тебе, А-Чэн. Пока. Разговор с другом поднял настроение, комната комфортно охладилась, и Ибо решает посмотреть какой-нибудь из фильмов, которые он откладывал все то время, пока работал, а потом пока жил с Каем. Единственное, что у них не совпадало, так это вкусы на жанры кино. Так что приходилось смотреть мелодрамы. Ну а сейчас ему ничто не мешает посмотреть нового Человека-паука, например, ну, или пересмотреть старого. За одним фильмом последовал другой, Ибо так увлекается, что время пролетает незаметно. Он понимает, что уже поздно, только когда его желудок урчит в знак протеста. Значит, время проводить ревизию холодильника и смотреть, чем его заполнили. Ибо обнаруживает очень даже приличный набор холостяка. Замороженные вонтоны, пельмени, булочки с начинкой, с голоду он точно не умрет. Он варит вонтоны, приправляя их большим количеством кинзы, и с аппетитом ужинает на веранде, наблюдая, как вечер спускается на остров. Что ж, это был странный день. *** Ибо снова просыпается рано. Утро встречает влажностью, видимо ночью шел дождь. Небо затянуто тучами, как будто ещё вчера не было жары и яркого солнца. «Интересно, Сяо Чжань… Чжань-гэ, да, так определенно лучше. Он сегодня будет на берегу или нет? Будет ли писать что-то новое?» — думает Ибо вставая с постели и потягиваясь. Это имя, произнесённое пусть даже в мыслях, заставляет снова тревожиться и переживать. «Да, что же это! Как один человек может настолько действовать на эмоции?» — Я хочу его увидеть, — произносит парень в пустоту комнаты, и приняв решение, уходит в ванную. Выйдя из душа, Ибо готовит бутерброды, заваривает чай в термос, нарезает фрукты в контейнер, складывает все это добро в шопер и выходит на улицу. Он решает, что даже если Чжаня там не будет, то он один позавтракает у моря. Но ему кажется, что все же завтрак с ним разделят. Ещё издалека Ибо видит, что художник на берегу, он так же стоит у мольберта, в руке у него кисть, но лицо обращено к морю, плечи опущены, руки висят плетьми, и вся его фигура отражает напряжение. Ибо беспокойно вздрагивает и ускоряет шаг. — Чжань-гэ! — он не успевает контролировать язык и получается то, что получается, — Сяо Чжань! Привет! — Привет, Бо-ди, — Сяо Чжань улыбается, виновато пожимает плечами, — не думал, что ты придешь. Сегодня море неспокойно, — и за этой фразой слышится боль. А ещё это его «Бо-ди» звучит так интимно, так нежно, что Ибо давится воздухом и беспомощно открывает и закрывает рот, не в силах что-то сказать. — Все, в порядке, Бо-ди? — Да-да, конечно да, я нам завтрак принес, Чжань-гэ, — Ибо произносит свое «Чжань-гэ» и млеет от того, что мужчина тепло улыбается в ответ. — Хорошо, давай позавтракаем, Бо-ди, ты же не против, что я так тебя называю? Я вот не против «Чжань-гэ». — Н-нет, нет конечно, это… Мне очень нравится. У меня тут фрукты и сэндвичи, и чай, — Ибо суетится, доставая контейнеры, он снова нервничает, он снова смущён. Сяо Чжань в это время расстилает плед, который оказывается в его рюкзаке, и слегка подталкивая, усаживает Ибо на него. — Все хорошо, Бо-ди, не волнуйся, все замечательно, давай сюда свои контейнеры, — он улыбается так тепло и открыто, что Ибо кажется, он может разглядеть каждую из сотен вселенных в его глазах. — Знаешь, я сегодня не завтракал, спасибо, ты очень своевременно, — плед небольшой, и Сяо Чжань садится так близко, что они соприкасаются плечами и коленями. Ибо тепло от этой близости. — Я подумал, что ты будешь не против совместного завтрака, — он откусывает кусочек манго, но получается неаккуратно и сок течет по подбородку. Ибо хочет его вытереть, но его опережают. Сяо Чжань, даже не замечает, как проводит пальцами по его подбородку, а потом облизывает их. — Мм, сладко. Пожалуй, я тоже съем кусочек. Ибо давится фруктом и закашливается. Это прикосновение, как огонь, неожиданное и горячее. — Ох, прости, Бо-ди, я не подумал… — художник понимает, что сделал что-то выходящее за рамки двухдневного знакомства, — кажется, это старые привычки. Я… Мне с тобой так комфортно, что я не подумал, что тебе может быть неприятно, — в его глазах плещется грусть. — Все хорошо, Чжань-гэ, мне не неприятно, просто неожиданно. Если хочешь, можешь касаться меня, — его лицо освещает хитрая улыбка, — но взамен, я тоже буду, так и знай! — Что это, Бо-ди, ты флиртуешь, что ли? Ибо закрывает лицо руками, а потом смотрит в щель между пальцами: — Просто ты мне так нравишься, что я не успеваю контролировать то, что делаю и говорю. И тут Ибо становится страшно. «Он, что, признался? Вот так быстро, не задумываясь? На второй день знакомства? Сейчас его точно пошлют куда подальше и конец совместным завтракам и встречам». Видимо, эти мысли отражаются на его лице, потому что Сяо Чжань придвигается ещё ближе, берет его за руку, и поглаживая ладонь большим пальцем произносит: — Не надо, Бо-ди… Ты тоже мне нравишься. Мне так хорошо, когда ты рядом, что я тоже перестаю контролировать свои действия, — Сяо Чжань приобнимает Ибо за плечи и мягко улыбается. — И мне тоже страшно. Давай бояться вместе, м? Ибо выдыхает с облегчением и осмеливается положить голову на соседнее плечо. Он чувствует, как Сяо Чжань поворачивает голову и целует его волосы. Они сидят так некоторое время, но ветер усиливается, теребя края пледа, еще чуть-чуть и начнется дождь. — Пора собираться, Чжань-гэ, скоро начнется дождь, ты успеешь дойти до своего дома? — он собирает контейнеры и плед, пока Сяо Чжань складывает кисти, краски и мольберт, — ты покажешь, какое сегодня у тебя море? — Почему ты уверен, что это море? — Сяо Чжань уже сложил свои вещи и подошел к Ибо. — Не знаю, Чжань-гэ, мне кажется тебя с ним что-то связывает, что-то тревожное… — произносит Ибо и сам пугается своих слов, потому что боль в глазах Сяо Чжаня настолько огромна, что кажется одному человеку это сложно вынести. — Прости-прости, Чжань-гэ, я не подумал! Я не хотел! Я… Прости… — он в один шаг приближается к художнику и сжимает его в объятиях. Утыкается тому куда-то в шею и шепчет: — Я рядом, Чжань-гэ, я буду рядом, я так хочу быть рядом. Пойдем домой, у меня есть пиво, снеки и много фильмов. Хочешь посмотреть со мной фильм? Это свидание, так и знай! Сяо Чжань фыркает ему в волосы и обнимает крепче: — Конечно, Бо-ди, я хочу, я все это хочу с тобой. Едва они забегают в дом, подгоняя друг друга, как начинается дождь. Парни разуваются у порога и проходят в гостиную. — Располагайся, Чжань-гэ, руки можно помыть вон там, в ванной. А я пока принесу все для киносеанса. Ибо идет на кухню, разбирает шопер. Тянется к верхним шкафчикам за снеками и замирает в таком положении. На его талию ложатся руки, а к спине прижимаются. — Давай, помогу, Бо-ди, — ухо обжигает чужое дыхание, и по позвоночнику начинают бежать мурашки. — Чжань-гэ, — выдыхает Ибо, разворачиваясь — нельзя так подкрадываться, а вдруг у меня больное сердце? Они стоят друг напротив друга, вселенные в глазах Сяо Чжаня мерцают и норовят захватить полностью, забрать себе и не возвращать назад. Ибо смотрит и понимает, что этот момент такой правильный, и он только их. Стоит только шагнуть вперед, и… Сяо Чжань отмирает первым и отодвигается, он смущенно улыбается и потирает шею, как будто не он несколькими секундами назад бесстыдно прижимался и шептал на ухо. — Я хотел помочь, вон, ты не дотягиваешься, — стреляет глазами и смеется. — Кто тут еще не дотягивается?! — возмущенно шипит Ибо, — я сейчас покажу кто тут ростом не вышел, — и они наперегонки бегут в гостиную. Там они возятся, пытаясь доказать, кто выше, и в этот момент раздается оглушительный грохот грома и сверкает молния. Сяо Чжань вздрагивает, сжимается и замирает, в его глазах мечется страх. И он как будто уже не здесь. — Чжань-гэ! Чжань-гэ, слышишь меня, это всего лишь гроза, мы дома, все в порядке, — говорит Ибо и понимает, что нет, не в порядке. Он обнимает Сяо Чжаня, ведет к дивану и усаживает, не размыкая объятий. Сильнее прижимая художника к себе, он укладывает его голову к себе на грудь и гладит по волосам. — Я здесь, я с тобой, Чжань-гэ, все будет хорошо. Я буду рядом. Сяо Чжань потихоньку отмирает, и как будто отогревается в крепких объятиях. Он тяжело вздыхает и возится, пытаясь устроиться поудобней. — Прости, я напугал тебя… — говорит Сяо Чжань куда-то в плечо парню, — это… — Ну, вообще-то я тоже немного боюсь грозы. Ты можешь рассказать, если хочешь. А можешь не говорить. Но мы можем остаться вот так смотреть фильм. — А давай «Ходячий замок», а? Так давно его не смотрел, — Сяо Чжань прижимается губами к плечу, и отстраняясь, смотрит в глаза. Они смотрят, на отчаяние Софи, на то, как она сбегает и справляется с трудностями, и в какой-то момент Сяо Чжань начинает говорить. «Это случилось два года назад, моя семья часто выходила в море на своей яхте. Мой отец яхтсмен, и брат тоже, они очень любили море. В тот раз мы вышли всей семьёй. У меня, знаешь, такие замечательные брат и сестра. Были…» Сяо Чжань замолкает, переводит дыхание и продолжает: «Мама так радовалась, это был ее день рождения. Был такой солнечный-солнечный день, ничего не предвещало плохой погоды, поэтому мы ушли далеко от берега, в открытое море. Мы загорали, плавали, звучала веселая музыка. Когда мама задувала свечи на праздничном торте и загадывала желание, она сказала: «Мне нечего загадывать, у меня уже все есть, главное чтобы наша семья была счастлива и вместе». А потом нам было штормовое предупреждение, и мы спешно пытались вернуться. Но… Что-то случилось с двигателем, папа и брат пытались разобраться, но все было тщетно. Мы тогда вызвали спасателей, нам оставалось только ждать помощи. Мы предполагали, что спасатели могут не успеть, поэтому подготовились. Надели спасательные жилеты, проверили всё крепления, убрали лишнее с палубы. Мама и сестра спустились в трюм, отец сказал, что там безопаснее». Сяо Чжань замолкает, в его глазах стоят слезы, видно, что ему тяжело даётся рассказ. Ибо прижимает его к себе, держа его руки в своих. — Чжань-гэ, если тебе трудно… — Нет, Бо-ди, я должен это пережить, я должен об этом, наконец, рассказать кому-то. «Ветер усиливался, пошел дождь, капли вонзались в кожу словно иглы. Казалось, что сила ветра достигла какой-то запредельной скорости. Яхту стало сильно мотать из стороны в строну. Волна накатила неожиданно. Всего за какие-то секунды мы промокли до нитки… А потом еще одна, и еще. Вдруг мы услышали крики из трюма. Я спустился вниз. Оказалось, что дверь в трюм заклинило, и они не могли выйти. Я пытался ее открыть. Но тут судно так мотануло, что я не удержался на ногах. Когда я поднялся и заглянул в иллюминатор на двери, то увидел, что мама и сестра лежат в крови, придавленные металлическими ящиками». Сяо Чжаня трясет, слезы льются по его щекам, он находится весь там, в том дне, в той трагедии. Ибо может лишь обнимать его, показывая, что рядом. «А потом я поднялся наверх за помощью, и в этот момент судно перевернулось. Я видел, как отца накрыла волна. Меня чем-то сильно ударило по голове. Я не знал где отец, где брат, мама и сестра остались в трюме, вокруг была вода. Тело перестало меня слушаться, последнее, что я помню, это невозможность дышать, я стал захлебываться, и наступила темнота…» Голос Сяо Чжаня срывается на крик, он сгибается пополам, пряча лицо в коленях, и просто воет на одной ноте. Руки крепко вцепились в волосы, как будто он хочет вырвать их все разом. — Почему я остался? Почему выжил только я? Мама же хотела, чтобы вместе. А они, они теперь вместе, а я здесь один, с этим проклятым чувством вины! — Чжань-гэ, Чжань-гэ, пожалуйста! — Ибо сползает на пол, падая на колени перед Сяо Чжанем. Он не умеет, не умеет в слова утешения, он не знает, как унять такую боль и отчаяние. Ибо притягивает голову Сяо Чжаня к себе, вынимая его руки из волос, держит его лицо и почти кричит. — Чжань-гэ, посмотри на меня, это все в прошлом, понимаешь, ты не виноват, ты остался, чтобы что-то сделать, ради них, ради твоей семьи. Я здесь, я с тобой, я обещаю, что не оставлю тебя. Сяо Чжань съезжает с дивана на пол, и они так и стоят на коленях друг перед другом, а потом срываются в объятия, практически тиски, сдавливающие, мешающие дышать, но дающие чувство защиты, чувство надёжности и прогоняющие липкое чувство одиночества. Сяо Чжань, утомленный, рассказом и пережитыми эмоциями начинает клевать носом, поэтому Ибо отводит его в спальню и укладывает спать. Ждет, пока тот уснет, гладя его по голове и целуя в висок. Сам он уснуть не может, еще рано, он сидит на кухне, пьет пиво, прокручивая в голове рассказанную трагедию. «Значит, Чжань-гэ живет здесь все время после случившегося. Чжан Исин сказал, что он ни с кем не общается и живет затворником. Но со мной-то он познакомился», — думает Ибо, и внутри разливается тепло от мысли, что Сяо Чжань его выбрал, что с ним он захотел общаться. Он так же думает над словами, вырвавшимися в момент отчаяния, что он будет рядом, что он не оставит этого мужчину. И понимает, что это правда, что за такой короткий срок этот человек стал ему дорог, и что он действительно хочет быть рядом. Вдруг в гостиной раздается телефонный звонок, это телефон Сяо Чжаня, Ибо берет трубку и его просто сносит взволнованной волной говорящего. — Чжань-Чжань, где ты? Я уже весь остров избегал, ты же не бываешь в грозу один! Какого черта ты не пришел ко мне? Я стою у тебя под дверью, открой мне сейчас же! — в голосе Чжан Исина слышится волнение и нотки паники. — Ты там как? Я уже думал, гроза настигла тебя у моря… — Привет, это не Чжань-гэ… — Ибо?! Где он? Где вы? Почему он не взял трубку? — Все в порядке, он у меня, спит сейчас… — Где вы? Я сейчас приеду, заберу его, — Ибо начинает раздражать забота Исина, сразу возникают мысли о том, почему тот так настойчив, да еще и забрать хочет. — Уже поздно, Чжань-гэ останется у меня, не волнуйся, я о нем позабочусь, — голос звучит немного раздраженно, и на другой стороне трубки хмыкают. Видимо, Чжан Исин уже взял себя в руки, узнав, что все в порядке. — Не ревнуй, господин Ван, если Сяо Чжань эту грозу захотел пережить с тобой, то тебе не стоит ревновать, ты и так уже вне конкуренции. — А если бы не, то мне стоит ревновать? — в голосе Ибо к раздражению прибавляется настороженность, Исин в ответ смеется, — и тогда не стоит. Мы с Сяо Чжанем братья, какая уж тут ревность, да и по девочкам я. Я просто переживаю за него, он не должен быть один в такую погоду, у него… — Не надо, я знаю. В трубке повисает гробовая тишина, слышно только дыхание. — Он рассказал? Он наконец-то заговорил об этом… Хорошо, но я приеду утром. Скинь мне адрес, — и отключается. Ибо отправляет геолокацию и идет в душ, смыть это день и его переживания. Он возвращается из душа, ложится рядом с Сяо Чжанем и листает ленту вэйбо, Ибо не знает, сколько времени прошло, Сяо Чжань у его бока начинает ворочаться, Ибо откладывает телефон и смотрит на мужчину, он мягкий и теплый со сна, на щеке отпечатался след от подушки. Ресницы дрожат, но глаза открываться не торопятся. Ибо улыбается, ему хочется заобнимать такого Чжань-гэ, перецеловать все родинки на его лице, уткнуться в шею. — Привет, — голос слегка хрипловатый, на лице появляется застенчивая улыбка, — я уснул… — Уже вечер, дождь кончился, как ты себя чувствуешь? — Нормально, в душ хочу и есть. — Ну, тогда в таком порядке и поступим, ты в душ, а я готовить ужин. Вещи я тебе положу в ванной. Они встречаются уже на кухне, с аппетитом поедая, сваренные, Ван Ибо цзяоцзы. Ужин проходит в спокойной беседе об увлечениях Ибо, о любимых играх и видах спорта. Ибо рассказывает о звонке Чжан Исина, и том, что тот приедет утром, «а это значит, Чжань-гэ, что ты остаешься у меня ночевать», — говорит Ибо с хитрой улыбкой. О произошедшем они пока молчат. Ибо думает, что Сяо Чжань сам заговорит, когда будет готов. — Где я буду спать? — спрашивает Чжань, лукаво улыбаясь, — ты положишь гостя в спальню, или на диван? — А где Чжань-гэ хочет? — с такой же улыбкой спрашивает Ибо. — О, ну, я в гостях, соглашусь на все, что предложит хозяин. — А если хозяин захочет положить этого гэ с собой рядом? — Этот гэ, вероятней всего согласится… Они смеются, глядя в глаза друг другу, и Ибо кажется, что сотни вселенных снова оживают в глазах его художника. Они укладываются спать, немного смущаясь близости друг друга, Ибо лежит на спине, не в силах думать о чем-то кроме Сяо Чжаня рядом. Он ощущает тепло, исходящее от него, слышит его дыхание и пытается понять, как быстро ему удастся уснуть, если вообще удастся, учитывая обстоятельства. Он был смелый, когда предлагал лечь вместе, но смелость куда-то исчезла, стоило им это сделать. Близость Сяо Чжаня заставляет мысли путаться, лёгкие качать воздух быстрее, а сердце громыхать так, что кажется, его слышно на всем острове. — Чжань-гэ, ты спишь? — ответа не следует, и Ибо, придвинувшись ближе, проводит рукой по плечу, слегка толкая. — Ибо-о-о, пожалуйста… — Что, Чжань-гэ? Что слу… Но не успевает он сказать, как его губы накрывает поцелуем. Это просто касание, такое лёгкое, как щекочущее прикосновение травинки к коже. Ибо резко выдыхает, замерев на мгновение, смотрит в темные глаза Сяо Чжаня, а потом ловит губы напротив, в другой, более откровенный поцелуй. Он скользит языком по губам, ныряет во влажность приоткрытого рта, обнимает за шею. Кожа под пальцами горячая, влажная, руки дрожат от желания коснуться сразу везде, воздуха в лёгких не хватает. — Чжань-гэ, — выдыхает он, отрываясь от таких желанных губ, — Чжань-гэ, я хочу ещё… Пожалуйста… — он плавится от ощущений, Сяо Чжань такой податливый, мягкий, такой горячий. — Бо-ди… — звучит где-то у уха, и на его мочке смыкаются губы, посасывая ее, — мой Бо-ди… Губы Сяо Чжаня перемещаются на шею, оставляя влажную дорожку из поцелуев, зубы дразнят кадык, слегка прикусывая, и Ибо не сдерживает тихий стон. Ему хорошо, так хорошо, что он ощущает себя вне времени и пространства. Жар охватывает их тела, заставляя желать большего. Они касаются друг друга, как в исступлении, беспорядочно водя руками по коже, оставляя следы, выцеловывают каждый сантиметр желанного тела, рисуя невидимые иероглифы. Воздух кажется таким горячим, что невозможно вздохнуть, стоны становятся всё громче, а трение тел все отчётливее. Тягучее желание разливается по венам, подгоняя достичь пика удовольствия. Финал, яркий и опустошающий, настигает их почти одновременно, они замирают в объятиях друг друга, переживая мгновение единения. Ибо мягко целует Чжаня в подбородок, касается языком родинки под губой: — Чжань-гэ такой страстный, такой непредсказуемый, так нравится мне, — и наблюдает, как щеки того наливается румянцем, как он опускает взгляд в смущении. — Бо-ди, ты человек, вообще, как можно говорить такие смущающие вещи? — Только что мы делали более смущающие вещи, — ухмыляется Ибо, — и они мне тоже понравились. Сяо Чжань кусает его за нос, и слетает с постели, защищаясь подушкой, Ибо срывается следом, они смеются, и толкая друг друга, скрываются в ванной. Немного позже они утомленные и счастливые засыпают в объятиях друг друга. Их будит стук в дверь и приглушенный бубнеж. — Вы, что там, все ещё спите что ли? День на дворе, открывайте! Ван Ибо нехотя сползает с кровати, вороша волосы и зевая. Сяо Чжань потирая глаза, садится на кровати. — Ну, что ты кричишь, не видишь, люди спят? Чего в такую рань припёрся? — ворчит Ибо, открытая дверь. — Да какая рань, уже одиннадцать часов утра, я вам завтрак привез, — улыбается Чжан Исин во все тридцать два, и светит ямочками. Он отодвигает Ибо и проходит в дом. — Э-э, друг, да ты наглый, — Ибо удивленно хлопает глазами и идёт следом. Чжан Исин идет на кухню, ставит пакеты на стол, а потом прямо в спальню, и вообще чувствует себя как дома. — Привет, лао Сяо, ну и напугал ты меня вчера, почему не предупредил, что будешь у Ибо? Сяо Чжань, все ещё сонный, очаровательно наклонив голову к плечу, чуть улыбается и молчит. — Ну, чего ты к нему пристал, видишь, спит ещё, — умиляется Ибо, и плюхаясь рядом со своим Чжань-гэ, обнимает его. — Да и не планировали мы. Просто так получилось. — Ага, получилось у них. Ну и как получилось? Огонь? — ухмыляется Чжан Исин. — Да, ну тебя, — наконец отмирает Чжань, целуя Ибо в щеку, — не твое дело, вообще. Чжан Исин смотрит на них с немым удивлением, и едва скрываемой радостью, он давно не видел друга таким умиротворенным и счастливым. Они отправляют Исина на кухню, а сами идут в душ, чистят зубы, толкая друг друга локтями, и закончив утренние процедуры, вваливаются на кухню. Завтракают принесенными Исином булочками и лепешками, запивая кофе и планируя сегодняшний день. — Для начала вам просто необходимо зайти ко мне в кафе, у меня всегда вкусное мороженое с фруктами и топпингом, пальчики оближешь! Чжань-Чжань, ты же любишь! — Исин смеется и размахивает руками, — Ван Ибо, этот мужчина обожает мороженое, и тебе нужно его им накормить! — Ибо поднимает вверх руки, сдаваясь. Надо, значит надо. — А что еще есть на островах? Я видел школу дайвинга, даже листовку их взял… — тут он видит замершего гэгэ и осекается, — … еще я читал, тут есть красивые бухты, и можно подняться в горы, посмотреть пещеры. — Все в порядке, Бо-ди, из-за меня тебе не стоит пренебрегать своим отдыхом. — Ну, что ты такое говорить, Чжань-гэ, я же хочу вместе, уверен, что тут куча мест, чтобы провести время вместе, да, Исин? — Ну конечно, но сначала мороженное! Они, безусловно, едят мороженое, а потом находят экскурсию по гротам и пещерам острова и отправляются туда. Они наслаждаются присутствием друг друга и окружающей их красотой каждую минуту. Одна из пещер представляет собой туннель промытый потоками воды в известняковой скале, они проплывают ее насквозь и любуются разнообразием сталактитов, украшающих пещеру, держась за руки. Другая пещера разукрашена наскальной живописью, глядя на эти рисунки, они приходят к выводу, что здесь описывается нашествие инопланетян, и поражаются фантазии древних людей. Потом они спускаются в деревню и обедают в местном пляжном баре. День клонится к вечеру и Сяо Чжаню нужно поехать домой. Прощаясь, он нежно целует своего диди, и обещает скорую встречу. *** — Чжань-Чжань, что между вами произошло? Ибо сказал, что знает… — Вчера… Мы встретились на берегу, он принес завтрак, потом спросил какое море у меня будет сегодня… предположил, что оно всегда у меня тревожное, а иногда пугает, что с ним связано что-то… А потом начался дождь, и мы пошли к нему смотреть фильм. Потом гроза, я как всегда… — Он видел твое состояние, — утвердительно кивает Чжан Исин. — Он успокоил меня. А потом я рассказал все с самого начала, тот день… до самого конца, — Сяо Чжань трет лицо руками, — знаешь, он не испугался, не оттолкнул меня. И он сказал такую фразу… Что я остался, чтобы что-то сделать ради них. Я теперь знаю что это. Я, наконец, понял. Я открою выставку их памяти, и каждая, написанная за эти два года картина будет олицетворять не только мою утрату, но и мою бесконечную любовь. А средства от выставки пойдут в фонд пострадавшим в море. — Чжань-Чжань, ты молодец, ты, наконец, готов идти дальше? — Да, наверное… Ибо, он дал мне силы жить дальше. Мы, правда, ничего не обсуждали, но он обещал быть рядом. И я ему верю. Мы решим это, в любом случае мне нужно вернуться в Шанхай. *** Их встреча случается на следующий день, когда Ибо не выдержав, позвонил Чжаню и выпросил его адрес. Сяо Чжань встречает его на пороге своего домика, держа в руках кисть. — Привет, гэгэ, ты пишешь? — он сгребает мужчину в объятия и целует, — я та-а-ак соскучится! — Бо-ди, мы не виделись всего ночь, — смеется Чжань, — но, ты натолкнул меня на одну мысль. — Ну и что? Это не мешает мне хотеть видеть тебя каждую минуту. Какую мысль? — Ибо зацеловывает лицо Сяо Чжаня, не давая тому отстраниться. — О выставке, посвященной моей семье. Я собираю ее открыть в Шанхае. — Я могу помочь, — тут же откликается Ибо, — найти место, пригласить спонсоров… –Я, вообще-то, достаточно известен в художественных кругах, — говорит смущенно Сяо Чжань, — у меня есть своя галерея, ну, и спонсоры тоже, — он трет шею и опускает взгляд. — Просто исчез на два года… Но мою выставку все еще ждут. — Чжань-гэ известен! Вау, то есть я встречаюсь со знаменитым художником! — восклицает Ибо, — и этот гэ молчал? — он подхватывает его на руки кружит. — То есть, мы можем вернуться вместе? Гэ, мы можем быть вместе, ведь, да? Мы будем вместе? — он опускает Сяо Чжаня на землю, и в его голосе слышится беспокойство и неуверенность. Они так и не обсудили то, что между ними происходит. — Да, Бо-ди, мы можем вернуться вместе, и мы можем быть вместе, и конечно, мы будем вместе. Потому что я люблю тебя. — Сяо Чжань обнимает его за плечи и чмокает в нос. — Я тоже люблю тебя, гэ, так, как никого в жизни. Я не заслужил тебя, гэ… — Счастье не нужно заслуживать, Бо-ди, оно приходит к тем, кто в нем нуждается. Обнявшись, они скрываются в доме, чтобы с этого момента больше никогда не расставаться. *** Спустя несколько месяцев выставка художника Сяо Чжаня прогремела на весь Шанхай и даже за его пределами. Ее ждали целых два года. И ожидание стоило того, море нарисованное художником, было насколько живым, манящим и прекрасным, настолько и пугающим, опасным и таящим смерть. Картины впечатляли с первого взгляда и не оставляли ни одного равнодушного.