Общий интерес.

Твику всегда было страшно жить. Очевидно, подёргивания, крики, истерики и вечные боязни заговоров за столько лет надоели абсолютно всем, включая его окружение. В какой-то момент это дошло до расставания с Крейгом; Такер объяснил все причины ёмкой фразой: "Я не могу тебе помочь." И он был полностью прав. Кофе — хороший метод избегания проблем, но достаточно быстро Твик открыл для себя главный ингредиент, благодаря которому востребованность напитка в этой кофейне растёт с каждый днём. Наркотики. В силу импульсивности, он решил незамедлительно раскрыть тайну всей школе, но так как давно прослыл как главный паникёр, ни до кого не достучался, не добился даже слухов. Это никого не волнует. Кроме Кенни. Ещё моча кошек и чудесные жёлтые цветы в ребячестве дали понять, что к этому была тяга, завязывать с ней МакКормик не собирался. А потому, интересна ради, изъявил "искреннее удивление", услышав из уст Твика ту небылицу. И Твик был ему благодарен. Эти действия имели мотивы прекратить распространение загадочных синих кристаллов, однако же, всё пошло совсем не в то русло. Точнее, диаметрально наоборот. Неожиданно вокруг этого одного раза, одной попытки, одной пробы интереса ради, переросшей в нечто бо́льшее, сконцентрировалась вся жизнь Твика: в школе он думал только о дозе, на работе заливал в себя ужасающие порции кофе. И Кенни не собирался бросать его в таком состоянии. Как настоящий друг, он присоединился. Собираться в кладовой после закрытия кофейни стало экой традицией. Пустые коробки, на которые можно присесть, кафель с отпечатками подошвы и три пакетика со стаффом — отличное времяпровождения, тем более по выходным, ещё и в хорошей компании. Кенни всегда был мягким и смешным, добрым и ласковым. Особенно под метамфетамином. И Твик всё же до конца не мог понять, почему МакКормик намеренно проводит с ним время, а не просто забирает наркотик и уходит делить его с же Маршем, бизнес чьего отца строится на продаже дури. Но нет. Он, словно намеренно, из раза в раз сидел с Твиком, криво улыбался от его мыслей по поводу теории заговора и шутил, после мягко толкая в плечо, мол "не обижайся". — А вдруг тайное правительство всё-таки реально? — голос Твика перестал дрожать после принятия нужной дозы, но вот мысли в голове не рассосались сами по себе. — Да какое дело. Исход известен: мы все умрём из-за Северной Кореи. Но я раньше. — Кенни с задержкой засмеялся под напуганный вздох Твика, который прикрыл рот рукой от удивления. — Ты прав. Какой ужас... — Твик схватился пальцами за штаны и сжал их до складок, закусив и без того пересохшую нижнюю губу, с которой уже слезала корочка. По привычке он её оторвал и проглотил. — Есть вещи и похуже. — улыбка резко спала с вечнусчатого лица, и Твик в предвкушении самого страшного заключения заранее схватился за волосы. — Твоя рубашка. — Что? Твик опустил взгляд и окинул им собственную одежду. В первый раз он обратил внимание на обилие кофейных пятен и неправильно застёгнутые пуговицы. Кадык дёрнулся от накатившего, но несильного чувства неловкости. — Дай-ка мне помочь. — Руки Кенни кое-как подобрались к чёрным пуговицам, пока расширенные зрачки лениво бегали в попытке сосредоточиться на одной из них. МакКормик неспешно вновь сделал всё так, как должно быть, после чего заправил рубашку Твика в его же брюки, руками успевая — специально или случайно, — проскользнуть по чужим бёдрам. Твику потребовалось в районе минуты, чтобы понять, что же только что произошло, ведь выражение лица Кенни говорило о том, что ровным счётом ничего. — С... Спасибо? — Твик не был уверен в том, что сейчас произошло. Он с некой растерянностью глядел на Кенни ещё несколько секунд, улавливая его задумчивый взгляд. — И воротник выгнут. Вроде бедный я, но неряха последний точно ты. — МакКормик особо и не отодвигался, потому сократить расстояние было нетрудно. Он стал медленно выгибать ворот в нужную сторону, проделывая все манипуляции с приоткрытым ртом и одаривая шею Твика горячим дыханием, пока тот, замерев, покрывался мурашками. В животе что-то приятно заболело, и Твик был уверен, что его лицо полностью красное. Может, из-за долгого отсутствия тактильности происходила эта реакция, может, из-за наркотиков, но это определённо было. Он чувствовал. — Во-от. Так-то лучше. — тянет МакКормик, усмехаясь, перед тем, как засыпать ещё немного порошка себе в рот. Если он умрёт от передоза в ближайшие несколько минут, то это будет ожидаемо. Не впервой. Однако же для Твика это в новинку. Он с приоткрытым ртом глядел на Кенни, который, заметив на себе этот взгляд, только неловко улыбнулся. — Эй, ты чего? — МакКормик не успел сказать ничего более, ибо Твик прервал его. — Давай поцелуемся. — неожиданное предложение в свойственной для Твика форме. Его сердце колотилось быстрее, чем при панической атаке. Ведь он не влюблён в МакКормика, они даже не друзья. Всё оправдывалось действием мета... Твик надеялся на это. Кенни не из тех, для кого поцелуй — это что-то по искренней любви или подобной чуши. Он буквально учил целоваться Марша, на каждой тусовке находил новую жертву, чтобы поцеловать, но Твик... Это определённо что-то новое. Твик застыл в ожидании, поджав губы. Он уже понял, что выпалил абсолютную глупость и был готов начать извиняться и оправдываться. — П-прости, я... — А давай. — прервал его Кенни. Твик не успел как-либо удивиться, его во мгновение за щёки затянули в поцелуй. Он испуганно сжал зубы, случайно кусая губу Кенни. Во рту появился металлический привкус. Твик потерялся ещё больше, пытался отстраниться, но Кенни не давал. После фетиша на удушение, подобное только пробуждало интерес, если не узел в нижней части живота. Поцелуй вышел абсолютно несуразным, смазанным. Однако, под наркотическим опьянением перестаёшь различать, что сексуально, в что нет. Помнится та история, где в трипе Кенни за двадцать баксов отсосал бомжу. Впрочем, он и в трезвом рассудке за двадцать баксов отсосёт бомжу. — Ты смешной. — после поцелуя проговорил Кенни, легко улыбнувшись и языком проскользив по своей нижней губе, слизывая кровь. Теперь стало понятно, почему губы Твика всегда так разодраны. Острые у него зубки. Твик толком не понял, издёвка это или комплимент, но и разбираться в этом особо не хотел. Он тоже облизал губы, но лишь для того, чтобы почувствовать вкус Кенни. Его взгляд потупился на МакКормике в полном шоке, что не могло не позабавить МакКормика. — Хочешь ещё? — Кенни прищурился, раслывшись улыбке. Этот день стал отправной точкой. Никаких двусмысленных переглядок в школе, никаких разговоров, никакого пересечения. Ни ревности, ничего. Полностью игнорирование существования друг друга. Но каждые выходные в этой кладовке и с этими препаратами поцелуи становились всё слаще и ниже.