Вопреки

Первое, что понимает Эмбер в отношениях с Сарой, — любить её сложно. Как любить внезапный дождь, когда в прогнозе только солнечно и ясно. Как любить отмену встречи, которую ждёшь всю неделю. Как любить вставать по утрам, камни в ботинках, остывший чай, ошибки в контрольной, вечно проигрывающую команду футболистов. Как любить сквозную рану. Рану от пули, прошедшей прямиком через сердце. Любить Сару — это всегда вопреки и никогда не из-за. Но Эмбер любит сложности, Эмбер любит любить, Сару в особенности. Эмбер понимает, что и Сара, вопреки всему, её любит, когда она домашней кошкой подходит к ней в школьном коридоре, спиной упирается в чужой шкафчик и с ласковой, ластящейся улыбкой произносит: — Милая, где же ты купила эти старомодные шмотки? Сара говорит громко ровно настолько, чтобы привлечь внимание пары зевак и не казаться при этом пытающейся привлечь чужое внимание. Ей для этого и не нужно так стараться, если честно. Эмбер вспоминает, как ещё вчера, на выходных, они вместе с Сарой обошли все магазины в их торговом центре, как направились в маленькое кафе, где денег хватило лишь на две порции мороженого, а потом, как в темноте кинозала, под крайне банальный фильм они крайне банально целовались. Эмбер до сих пор чувствует шоколадно-клубничный привкус их поцелуя и невольно облизывается. Сара глазами провожает неприметный для других жест. Вчера они решили подшутить друг над другом, устроить несерьёзное пари, поменяться: Сара выбрала одежду для Эмбер, а Эмбер — для Сары. И, посмотрите… она правда пришла в этом: клетчатая юбка, белая майка, чёрная рубашка. Непривычно видеть Сару столь лаконичной, столь сдержанной, но ей правда не нужно стараться, чтобы все взгляды обращались в её сторону. По крайней мере, взгляд Эмбер всегда прикован только к ней. От себя Сара добавила разве что тонкое жемчужное ожерелье на шею и нежную, белоснежную улыбку. Конечно, жемчужины, в отличие от улыбки, были ненастоящими. — Это называется винтаж, дорогая, — драматично закатывает глаза Эмбер, поправляя рукава кремового свитера. Свитера, который выбрала для неё Сара. Эмбер на самом деле чувствует себя актрисой — все постоянно наблюдают за ней, она постоянно отыгрывает роль. Вот только акт затянулся, финальных аплодисментов всё нет. Но Эмбер даже нравится: знать чуть больше, чем остальные, делить эту тайну на двоих. И ни с кем, больше ни с кем не делить Сару. Улыбка Сары становится шире, и Эмбер думает — зачем. Зачем-зачем-зачем, ну зачем тебе эти дурацкие фальшивые бусы, которые меркнут на фоне жемчуга зубов. А зачем тебе я? Обычная девочка, которая меркнет на фоне других. Сара мягко подбирается ближе, и её смех щекочет шею лёгким дыханием, её ладонь опускается на запястье и куда-то тянет, её присутствие сводит с ума. Бедная Эмбер, разве может она сопротивляться? Вопреки глупым школьным правилам, они запираются в туалете. Сара прижимает Эмбер к серой плиточной стене и сама прижимается к Эмбер следом. Её тёплые губы больше не клубничные — это горький эспрессо из кофейного автомата. Но Эмбер всё равно вспоминает вчерашний вечер: пустые ряды кинозала, глупые диалоги на фоне и плохую актёрскую игру. Пальцы Сары забираются под чужой свитер, и Эмбер чувствует жар на пояснице. Она смеётся в поцелуй: — Что с тобой такое сегодня? — Ничего, — вздыхает Сара. — Ничего, просто свитер на тебе смотрится по-дурацки. Хочу его снять. — Да ну? Мне он тоже не особо нравится, — усмехается Эмбер. Прежде чем она успевает снова прильнуть к губам Сары, слышится торопливое подёргивание дверной ручки, а затем неуверенный стук. Они его игнорируют, конечно. Вопреки здравому смыслу, прикосновения становятся всё горячей, поцелуи глубже, объятия крепче. Им приходится оторваться друг от друга лишь тогда, когда настойчивый стук в дверь сменяется недовольными криками: — Эй! Кто там? Откройте! Сколько можно торчать в туалете? Сара раздражённо отодвигается, вскидывая бровь: — Занято. Найди себе другой. — Там уборка! — А нам какое дело? — вклинивается Эмбер. Ну почему именно сейчас? — Подожди следующей перемены, — улыбается Сара. — Да что вы там делаете вообще?! — злобный стук возобновляется. — Откройте! Или я расскажу… — Ладно-ладно, — Сара закатывает глаза и раздосадованно открывает дверь. — Боже, даже макияж нельзя подправить. Что за варварство в этой школе? В дверном проёме стоит разгневанная девочка, которая тут же теряется, увидев, кто перед ней. Эмбер выдавливает ухмылку. — И не говори, — она обращается к девочке. — На этот раз прощаем, но в следующий будь аккуратнее с угрозами. Они выходят из туалета. Кино продолжается.