Всего лишь в обмен на Электро энергию

      — Краснее тебя только перчики переспелые.       Вот уж у кого рот даже во время секса не закрывается.       Преимущество Скарамуччи как робота - его голосовой модуль работает отдельно от челюстей, языка, зубов - теоретически, он даже с закрытым ртом может разговаривать. И поэтому, даже когда его очаровательный узкий ротик занят членом Чайлда, тот все равно находит возможность вставить свои язвительные пять копеек. Такой уж у шестого предвестника характер.       Чайлд только усмехается, грубо насадив фиолетовую макушку глубже.        Прекрасная глотка, которая не знала рвотного рефлекса, язык, который мог завязываться узлами, зубы, которые Скарамучча мог частично убирать внутрь челюсти - вместе с очаровательными лампочками-глазами это делало голову шестого предвестника незаменимой в хозяйстве вещью. Скарамучча уже давно смирился с мыслью, что у его любовника иногда встает от одного взгляда на его лицо. Что ж, в обмен на регулярный минет Чайлд позволял ему полакомиться сырой энергией Электро от своего Глаза Порчи. Синтетическое электричество моментально расстилалось по проводам божественной куклы, принося облегчение и умиротворение. А может, это было потому, что после этого они засыпали на одной кровати, и потому, что вечнохолодную руку с гладкой ненастоящей кожей накрывала горячая ладошка одиннадцатого предвестника?       Чайлд нетерпеливо мычит, ввивая руку в фиолетовые вихры. Скарамучча поднимает на него глаза и демонстративно закатывает их, щекоча своим языком головку члена прямо у себя во рту. В его глазах проглядывается усмешка, когда он слегка приглушенно говорит: — Мог бы и постонать для приличия.        — Тебе нравится, что ли? — Чайлд усмехается в ответ, невольно выгибаясь на кровати, когда Скарамучча снова вытворяет с его членом что-то нечеловеческое. Шестой предвестник выпускает наконец измученный орган из своего рта, обвив его длинным языком напоследок. Он встречает своими светлыми лампочками мутный взгляд синих глаз и, не разрывая зрительного контакта, снова погружает член в свой рот с нарочито выделенным чмоком.        Прятать стоны от Скарамуччи бесполезно. Его сверхчувствительные датчики чувствуют вибрации по всему телу даже через слои одежды, и если похотливая кукла не услышит всхлипы и постанывания сама, она доведет Чайлда до состояния безвольного комка нервов, когда тот взмолится самой Селестии, чтобы ему позволили кончить. Понять практическое применение стонов Чайлда в роботической голове невозможно - Скарамучча не чувствует возбуждения или физического удовлетворения от пошлых активностей. Однако тот все равно требует, с каждым разом все суровее, грозясь пустить в дело зубы, если Чайлд вздумает своенравничать.        Скарамучча устраивает свои руки - нет, железные клещи - на мягких бедрах и вдавливает их в кровать, растягивая их и заставляя Чайлда натянуто простонать от боли ниже живота, в которой все так же голодно пульсирует удовольствие. Скарамучча знает грань, которую нельзя переходить: ту, где смертное тело рыжеволосого парня просто сломается, однако он хорошо контролирует себя, слушает его стоны и вздохи, вылавливая сигналы о боли или удовольствии. Человеческое тело вообще очень чувствительное, особенно разгоряченное тело Чайлда к его холодной неживой руке. Стоит коснуться впалого живота или груди, шеи, пояса, ноги - одиннадцатый предвестник вздрагивает, и Скарамучча не просто догадывается, он знает, что по его позвоночнику скатываются в копчик щекочущие мурашки.        Скарамучче не нужна запутанная в его волосах рука, чтобы насадиться ртом на подрагивающий член снова, выдавливая из приоткрытого рта сдавленный полустон.       Шестой предвестник снова поднимает свои невинные лампочки с совершенно не невинным подтекстом, поднимает голову, а потом издевательски-медленно опускает до самого основания.       — Какого это, Тарталья? Отдаваться своему военному товарищу, да еще и роботу.       — Какого это, Скарамучча, отсасывать своему военному товарищу? Еще и добровольно… — Чайлд дразнится, и за свою едкость тут же оказывается наказан, когда пальцы предвестника безжалостно впиваются в его бедра и оставляют болезненные красные следы. Чайлд вздрагивает и нетерпеливо стонет, пытаясь податься тазом вперед, навстречу теплому рту и дразнящему языку. Скарамучча все так же вжимает ноги предвестника, ограничивая его движения, и продолжает так же лениво лакомиться им, слизывая солоноватую выступающую смазку и считывая своим длинным языком каждую венку на его поверхности. Выгоняя воздух из ротовой полости через вентиляционные системы, Скарамучча обхватывает член прохладной внутренней стороной щек, чувствуя, как тот отчаянно дрожит в его рту, и как сверху доносится вымученное «Н-нгх…». Эти моменты, когда Чайлд был так слаб и неспособен даже разговаривать спокойно, доставляли Скарамучче непонятное удовлетворение. Он наслаждался своей властью, но почему-то никогда не злоупотреблял ей. Ведь он мог откусить член одиннадцатого предвестника в любой момент. Он мог убить его, такого открытого и беспомощного. И все же шестой предвестник этого не делал.        Скарамучча давит на бедра еще сильнее, насаживается ртом на член чуть быстрее, а Чайлд теряется в руках, без возможности решить, где их лучше устроить. Жар вспыхивает в его теле с каждым новым толчком, пальцы на руках и ногах безвольно сжимаются и разжимаются, и он мог лишь шумно выдыхать на каждом особенно чувственном толчке. Это походило на качели, которые толкали с каждым разом все сильнее. Острые волны удовольствия-боли раздаются от члена во все стороны, растапливая тело в мурашках и ощущении в мышцах приятного напряжение. Поскуливая более нетерпеливо, Чайлд слегка двигает бедрами, насколько это возможно, старается дотянуться глубже, получить больше и больше этого прекрасного рта.       — Ну, скажи это, Тарталья, — издевательски хмыкает Скарамучча, нарочно растягивая официальное имя, которое ударяет Чайлду в голову. — Скажи, какой ты извращенец. Трахаешь механическую куклу в рот.       — Ха-а… Ты был создан исключительно с этой целью. Ублажать меня своим незатыкающимся ртом, — Чайлд сжимает руку в волосах предвестника, любовно смотря в его нежно-фиолетовые глаза. Те смотрят на него скептически. — Может, однажды перед сексом я вырву тебе твой голосовой модуль, чтобы наконец- мммх!       Как подло. Скарамучча накрывает его член полностью, упираясь губами в лобок и сжимая глотку вокруг пропихнутой в нее головки. Шестому неинтересно, что там наконец Чайлд хочет с ним сделать, все равно свои угрозы он в жизнь не воплотит. Скарамучча не настолько щедр, чтобы позволять копаться в своих системах всего лишь чтобы ублажить чьи-то хотелки. Даже если это были хотелки Чайлда.       С напускной лаской Скарамучча похлопывает внутреннюю сторону бедра одиннадцатого предвестника и говорит, почти урчит: — Ну, ну, не стесняйся. Ты можешь стонать так громко, как только захочешь.        Было ли это его желание снова потешить свою гордость и почувствовать власть над извивающимся под его руками предвестником? Скарамучча не мог сформировать четкой причины в своей голове. Однако он чувствовал, что эти звуки были ему необходимы. Почему-то очень-очень важны.       Чайлд усмехнулся, словно принимая состязание. Он гладит робота по голове и отвечает в таком же тоне: — А ты заставь.        Скарамучча выпускает член изо рта и игриво проходится пальцами от его живота до груди, самодовольно ухмыляясь.       — Ты во мне сомневаешься?       — А ты время пытаешься потянуть? — Чайлд давит в себе желание потянуться за поцелуем. Они договаривались - никаких поцелуев, укусов, засосов, зализов… Скарамучча сосет его член. И иногда, в качестве исключения - впивается пальцами в его бедра. О, Чайлд очень хорошо помнит, как это случилось в первый раз. Они сидели в холле, ожидая приема у Царицы. И как-то, слово за слово, неожиданно вышли на тему удовольствий. Чайлд заявил, что любит хорошенько подраться, желательно с тем, кто сильнее. Скарамучча, повредничав, поделился, что любит пускать по проводам сырую элементальную энергию. Вот только со всеми стихиями, кроме Электро, происходят неприятные элементальные реакции - прямо внутри проводов. Тогда же шестой предвестник раздраженно пожаловался, что найти концентрированную Электро энергию не в виде надоевших кристаллов становится практически невозможным. И тогда Чайлд впервые использовал на нем Глаз Порчи…       Уже после приема они обсудили часть контракта шестого предвестника. Тот сначала нахмурился, выискивая подвох, а Чайлд уже начинал продумывать тактичные пути отступления, когда Скарамучча закатил глаза и сказал: «Ладно».        Он сидел на коленях между его ног, неуверенно положив руки на бедра. Чайлд пробовал объяснить на словах, что именно от него требуется, но по туманному взгляду было понятно, что тот не понял. И все же, жадный до Электро энергии предвестник аккуратно высвободил теплый член из плена узкой одежды и прикоснулся к ему сухим холодным языком.        Сухим и холодным. Языки явно не должны так ощущаться?       В дело пошел Гидро Глаз Бога и повышение напряжения на проводах, обеспечивающих лицевой и челюстной отделы. Рот стал горячим и влажным - все еще не человеским, но и теперь уже хотя бы не роботическим. Скарамучча учился быстро и не забывал ни единой детали. И вот, теперь уже он не тянется осторожно к полуставшему члену, а с нахальной усмешкой нависает над одиннадцатым предвестником и похотливо проводит по своим губам языком. И откуда в бездушном механизме может быть столько запретного желания?       Ах да. Чайлд же сам его всему научил.       Следующее движение оказывается для одиннадцатого предвестника неожиданным: Скарамучча тыкает его в нос. Как-то так по-детски и совсем не сексуально.        — Тебе стоит наслаждаться этим потянутым временем сейчас, а не когда я буду тянуть его, не позволяя его высочеству Тарталье кончить.        На его лице расползается широкая обнажающая белоснежные зубы усмешка, та, от которой у врагов стынет кровь в жилах. Но вот у Чайлда от нее кровь лишь активнее приливает к члену, заставляя предвестника нетерпеливо вздрогнуть.        — Хорош языком чесать, давай ближе к делу, — торопит он, закусывая губу. Резко оставленный без внимания, его орган неприятно зудит, как будто чешется, так и требуя прикосновений.        Скарамучча смеется и отодвигается назад, снова устраиваясь между разведенных ног и укладывая голову на бедро, лениво тыкая член пальцем. В его глазах танцуют озорные искорки, когда он кладет холодную руку на член полностью, заставляя Чайлда шумно вдохнуть и напрячься, инстинктивно пытаясь увести таз от неприятной прохлады.        — Я голоден. — безапелляционно заявляет предвестник, все же проводя по стволу вверх-вниз и не отводя равнодушного взгляда.        Голоден в понятии Скарамуччи — значит, хочет своей элементальной энергии. Но контролировать Глаз Порчи, когда собственный член истекает смазкой, а по нему снова и снова проходит дразняще гладкая и холодная ладонь?       Чайлд запрокидывает голову с отчаянным стоном, однако дрожащей рукой цепляет запястье робота и активирует Электро. Он чувствует, как зверь внутри него, по телу которого пробегают фиолетовые заряды, просыпается мгновенно, распахивая голодные глаза. Волк встает быстро, и Чайлду приходится приложить серьезные усилия, чтобы перехватить за ним контроль. Несколько секунд концентрации, которая в обычных условиях не занимала и доли секунды, и волк послушно вгрызается в неестественно-белую кожу, импульсами посылая по ней заряд. Именно в этот момент Скарамучча, облизнувшись, снова насаживает свой рот на член полностью, позволяя почувствовать, как с каждым поступающим импульсом поджимается его горло. Давление со всех сторон увеличивалось, а предвестник, кажется, нарочно повышал напряжение на проводах, чтобы сделать свой рот еще горячее. Кажется, еще немного — и температура для нежного органа станет просто обжигающей.       Когда Скарамучча вдобавок ко всему начинает двигать головой, методично обхватывая член своим длинным языком, Чайлд прогоняет изображение Глаза Порчи, опасаясь потерять над ним контроль. Еще немного, шестой предвестник знает, как правильно ускоряться…       И, как бы ему ни хотелось прижать послушную голову к себе еще ближе, заставить проглотить себя до последней капли, Чайлд не сопротивляется, когда Скарамучча делает быстрое движение назад, почувствовав, что рыжий скоро закончит. Всего пары быстрых движений его рукой достаточно, чтобы одиннадцатый предвестник со стоном излился на тыльную сторону его ладони. Все его тело легонько подрагивает.       Скарамучча небрежно обтирает руку о простыню и седлает измученные бедра, гордо посматривая на младшего предвестника сверху вниз. Усмехнувшись, Чайлд кладет руку на его талию и с хитрым прищуром говорит: — Не наелся?       Шестой предвестник протягивает руку, и это означает «нет». Одиннадцатый со вздохом, прикрыв глаза тыльной стороной ладони, другой рукой снова начинает перекачку Электро. Скарамучча умиротворенно жмурится, почти как ребенок, и это будит в Чайлде что-то родное, теплое. Спустя какое-то время, решив, что жадному предвестнику хватит, он кладет руку на его спину и бесцеременно валит на себя, устраивая фиолетовую макушку на своем плече. Скарамучча фыркает и наверняка закатывает глаза, однако устраивается слегка поудобнее, не думая слезать.