23:41
Юнги
канун нового года в этом году сосёт я даже не пьян и я скучаю по тебе
Я тоже по тебе скучаю Сейчас найду, где потише, и наберу тебя, окей?ок
[конец скриншота чата] Чонгук вздыхает и поднимает взгляд со своего телефона. Народ уже запустил фейерверк, даже если до начала нового года ещё около двадцати минут. Красивые цвета озаряют тёмное ночное небо, а взрывы петард по-прежнему звучат невероятно громко внутри. Несмотря на красоту всего этого — ну, если честно, за исключением шума, — Чонгук не чувствует особого восторга. Это его первый новый год с тех пор, как они с Юнги сошлись, но это не первый, который они могут отпраздновать вместе. Чонгук по-прежнему в Пусане, а Юнги в Сеуле — не такое уж большое расстояние, на самом деле, но из-за обязательств Юнги не смог приехать в Пусан сегодня вечером, а родители Чонгука сочли, что для него слишком опасно ехать в Сеул самостоятельно, хотя технически он уже взрослый. Честно говоря, Чонгук не так уж расстроен из-за того, что они не могут провести новогоднюю ночь вместе. На самом деле его не так уж сильно волнуют торжества. Но он не видел Юнги несколько недель и скучает по нему, и, возможно, Чонгук давно мечтал о поцелуе с Юнги в полночь. По крайней мере, они собираются поболтать по телефону и встретить новый год, слыша голоса друг друга. Если, конечно, у него не пропадёт связь в процессе, что случается с ним регулярно, потому что его родители живут чёрт знает где. Когда он снова смотрит на свой телефон, то видит, что уже без восьми полночь и что его сигнал очень плохой — сюрприз, сюрприз, — поэтому он решает выйти на улицу. Там будет громче, но он надеется, что, по крайней мере, связь будет лучше, чем внутри. Раздвижная дверь не поддаётся с первого раза, когда он пытается открыть её, но затем он прикладывает немного больше усилий, и ему удаётся открыть её рывком. Он едва помнит, что нужно накинуть кожаную куртку, прежде чем выйти на холод. Медленно он пробирается в середину сада, откуда ему лучше всего видно небо, без нагромождения каких-либо деревьев, загораживающих обзор. Просто когда ещё один фейерверк озаряет ночное небо, телефон в его руке начинает вибрировать. До начала нового года осталось всего шесть минут, и Чонгук поспешно проводит пальцем вправо, чтобы ответить. — Алло? — говорит он, как будто не знает, кто на другой стороне, несмотря на то, что отчаянно ждал этого звонка последние несколько минут. — Привет, Кук. Чонгук шумно выдыхает и на автомате не может сдержать улыбки. — Привет. Юнги смеётся на другом конце провода. — Извини, что это заняло у меня так много времени. Возникли некоторые отягощающие обстоятельства. — Отягощающие обстоятельства? — спрашивает Чонгук, неосознанно приподнимая бровь. — Вроде когда Чимин-хён снова вцепился в твою ногу и не отпускал? Юнги хихикает. — Вообще-то, это был Тэхён, и нет. — Нет? — Нет. — Хён, — скулит Чонгук, растягивая слово и заставляя Юнги снова рассмеяться. Он одновременно любит и ненавидит, когда Юнги становится таким, потому что это означает, что он ничего не скажет Чонгуку, даже если Чонгук задаст правильные вопросы. Обычно это происходит потому, что Юнги хранит какой-то сюрприз в секрете, поэтому он полагает, что оно того стоит. Однако это не делает его менее раздражающим. — Сам скоро увидишь, — говорит Юнги, и, честно говоря, это именно то, чего ожидал Чонгук, но всё равно раздражает его. — Конечно. После короткого молчания Юнги меняет тему. — Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Чонгук усмехается, непрошенный образ того, как он лежит один в своей большой кровати, всплывает у него в голове. — Ты имеешь в виду, помимо разговора с тобой? Посмотреть на фейерверк, поесть что-нибудь из того, что осталось с вечера, а потом, надеюсь, пойти спать. — Звучит заманчиво, — говорит Юнги, и обычно Чонгук соглашается, но он скучает по нему, и чем дольше он с ним разговаривает, тем больше осознаёт дистанцию между ними, которая чудесным образом не сократится по его лишь хотению. Он начинает расхаживать по небольшому участку травы. — Конечно, если тебе, блядь, восемьдесят. Юнги фыркает в ответ. — Почему ты сегодня такой сердитый, а? — затем спрашивает он мягко, хотя Чонгук уверен, что Юнги уже понял, почему он ведёт себя так странно. Чонгук останавливается как вкопанный, тяжело вздыхая. Несмотря на нарастающий фейерверк, он отчётливо слышит дыхание Юнги по телефону. — Прости. Я просто… Я скучаю по тебе, — говорит он, и произнести эти слова труднее, чем писать их раннее. — Я бы хотел, чтобы ты был здесь. Юнги просто мычит, ничего не говоря в течение нескольких долгих секунд. Чонгук не уверен, что уже полночь, и, если быть до конца честным, ему всё равно. — Что бы ты сделал, если бы я был там? — наконец спрашивает Юнги, застигая Чонгука врасплох. — Гм, — красноречиво произносит он, и на ум сразу приходят несколько вещей. Но даже при том, что они едва ли являются откровенными, ему невероятно неловко произносить их вслух. — Обнял бы тебя, — шепчет он, и слова звучат скорее как вопрос, чем утверждение. Юнги, несмотря на то, что ему нравится дразнить Чонгука, всё же не смеётся и не высмеивает его. — Хм, звучит неплохо. Что ещё? — Я-я, э-э, — начинает Чонгук, а потом думает: «Нахуй всё, он разговаривает со своим парнем. — Поцеловал бы тебя в полночь. — Да? Чонгук угукает, его рука поднимается почесать шею. — Что, если бы я сказал тебе, что ты можешь, — говорит Юнги, и Чонгук практически слышит ухмылку в его голосе. — Юнги, — предостерегающе начинает он, но не успевает сказать ничего больше, ведь Юнги обрывает его. — Повернись. Первым побуждением Чонгука было спросить почему, но он знал, что это бесполезно. Юнги ему не скажет. Поэтому он делает в точности так, как велит Юнги, поворачиваясь лицом к дому. Вот только сейчас он видит не только дом. Он не может не разинуть рот при виде Юнги, стоящего в нескольких метрах перед ним, с милой улыбкой на губах и мятными волосами, взъерошенными ветром. Прежде чем он осознаёт, что делает, Чонгук уже приходит в движение, бросаясь на Юнги, который со смехом ловит его. Они обнимаются, как им кажется, целую вечность. Чонгук не уверен, происходит ли это на самом деле или ему снится чрезвычайно яркий сон, но дыхание Юнги на его шее кажется знакомым, и он по-прежнему пользуется тем же одеколоном, что и всегда, и, возможно, Чонгук влюбляется в него немного глубже прямо в этот момент. В конце концов, они отпускают друг друга ровно настолько, чтобы посмотреть друг другу в глаза, их холодные носы — в основном у Юнги, потому что у Чонгука всегда тёплый — соприкасаются, когда Чонгук прижимает их лбы друг к другу. — С Новым годом, Чонгук-а, — говорит Юнги и, прежде чем Чонгук успевает ответить, наклоняется и целует его. Губы Юнги немного пересохли, и Чонгук, вероятно, слишком крепко держит его за талию, но всё же нет ничего более совершенного. Когда они отстраняются, Чонгук не может удержаться и наклоняется для ещё одного короткого поцелуя. Он чувствует, как Юнги улыбается ему в губы, и целует его снова, просто потому, что может. — С Новым годом, хён, — отвечает он в конце концов, как только они отходят достаточно далеко, чтобы Чонгук мог заговорить. Он не знает, как ещё выразить словами, насколько он невероятно счастлив прямо сейчас, насколько переполненным эмоциями он себя чувствует, как ему повезло, что он может называть такого удивительного человека, как Мин Юнги, своим парнем. Кого-то, кто ехал более трёх часов только для того, чтобы увидеть его, только потому, что Чонгук, вероятно, слишком часто упоминал, что хотел бы провести с ним новогоднюю ночь. — Я люблю тебя, — шепчет он в губы Юнги, надеясь выразить всё, что чувствует, в этих трёх простых словах. — Даже несмотря на то, что на самом деле мы не поцеловались в полночь? — спрашивает Юнги с дразнящей ухмылкой. Только сейчас Чонгук понимает, что количество фейерверков в небе увеличилось. Он даже не знает, в какой момент начался новый год и сколько сейчас времени. Он закатывает глаза. — Да, даже тогда. Юнги хмыкает. — Хорошо, — говорит он, продолжая улыбаться. Он притягивает Чонгука чуть ближе, кладя руки на шею своего парня, его пальцы скользят по его волосам. Из-за фейерверков и бешено бьющегося сердца Чонгука почти ничего не слышно, но по тёплому взгляду Юнги он понимает, что прошёптанное «Я тоже тебя люблю» не было в его воображении. Как только он чувствует, как губы Юнги снова прижимаются к его губам, Чонгук думает, что это, вероятно, — нет, определённо, лучшая новогодняя ночь, которую он когда-либо переживал, и он надеется, что впереди будут только лучше, с Юнги в его объятиях и фейерверками в небе, будто отражением того, что Чонгук чувствует к нему. [скриншот экрана с совместной фотографией и надписью «наконец-то воссоединились»]