кофейня

- 10 часов утра по Москве - бодро извещает динамик в автомобиле молодого темноволосого юноши, упрямо полюбившего эксперименты с родным цветом. по Москве. этот день настал. наконец-то этот день настал. обладатель этого легкого транспорта долгие годы сомневался в том, что сможет наяву и в полном сознании сказать эту фразу. в том, что его путь будет лежать на холодный ветреный северо-запад столицы. в том, что он впервые едет туда не как фанат, а полноценный игрок клуба. кстати, сейчас июль, и все температурные различия столицы забыты даже там. той зимой 20-го антону хочется чем-нибудь серьезно стукнуть этого барнаульского дурака с наисчастливейшей улыбкой. соболев не любит спартак так как он, но именно он уезжает в главную мечту зиньковского. его самого тоже вроде бы посматривали, но единственное реальное предложение, поступающее для полузащитника – вторая лига в следующем сезоне. и каждый день полный сомнений в том, что он выбрал правильное занятие в жизни. что папа и дедушка, возможно, слишком любят футбол, что разглядели что-то в своем чаде. с волнением он ступает на тренировочную базу тарасовки. парни обнимают нового тиммейта, соболев шутит, что антон ловко обманул руководство клуба. наконец ему предстоит знакомство с главным (пока лишь полузащитник имеет в виду лишь работу и спорт) для него человеком на ближайшие, дай Бог, годы. молодой, для тренерского возраста, испанец, внезапно выбравший россию для продолжения карьеры. они похожи в том, что проводят здесь первые дни и волнуются за каждый свой шаг. гильермо, видимо в силу возраста и происхождения, невероятно открыт. он обнимает нового игрока за спину, ладонями и пальцами касается его груди и улыбается. что-то родное и теплое простреливает внутри антона от такого внимания. он в ответ касается локтя тренера. позже полузащитник признаётся, что уже тогда почувствовал что-то. прежде всего спокойствие в объятиях своего тренера. мечта и цель всей его футбольной жизни осуществилась. теперь только работать и доказывать клубу то истинное, что он по настоящему любит спартак в себе, а не себя в спартаке. -завтра ты не будешь таким счастливым. - позже гильермо признаётся, что уже тогда начал влюбляться в его улыбку. работы действительно оказывается много. грустные мысли приходят на ум, когда вскрываются какие-то его ошибки и пробелы. но помогает семья, регулярно, после обмена всеми новостями дня, добавляющая слова про любовь и гордость своим ребенком. не веселит сидеть один на один и слушать, почему тренер считает, что антон пока заслуживает лишь замен. гильермо держит полузащитника за руки, и глядя в глаза тому, приводит свои аргументы. – пойми, это не ненависть. хотя решение о твоём трансфере принимал не я, но я бы сделал тоже самое. ты очень талантливый. ладони абаскаля тёплые. антон смотрит ему прямо в глаза. когда-то его учили этому способу. смотреть и согласно кивать. он вообще привык не показывать своей грусти. а глаза у гильермо красивые. и добрые. брр, вот про красивые было лишнее, зиньковский. антон действительно чувствует, что верит тренеру. что абаскаль будто бы действительно искренне лично заинтересован в том, чтобы ему помочь. гильермо вообще никак не стесняется общаться с игроками на какие-то более личные темы, проявлять тактильный контакт. это и радует и пугает антона. на его футбольном пути встречались такие тренеры. только они были старше, и всё их внимание и наставление воспринимались подобно отцовским. а здесь человек, кой запросто, мог бы быть его старшим тиммейтом. антон раз за разом ловит себя на том, что засматривается на него, его рыжие густые волосы, кои в хорошую погоду ещё лучше украшает солнце. проходится взглядом от лица до стройного, спортивного тела, из-за этого совершая те самые ошибки на тренировке. нельзя так думать о тренере. но и абаскаль не помогает своими индивидуальными беседами, при этом добавляя личные, порой очень внеконтекстные похвалы. например, недавно прическу зиньковского похвалил. а затем добавил, что с его рыжими волосами больше возни, а то тоже, может быть модничал. антон привык к строгости, поэтому теплота гили (в своей голове антон уже пробует на вкус это сокращение), его искреннее желание помочь и объяснить не могут не задеть тонкие струнки души такого же открытого восприимчивого к ласке полузащитника. как и не могут не задеть эти прикосновения. это паранойя, когда пальцы гильермо сжимают его мышцы рук тело антона одобрительно мурчит. антон готовится выйти на замену, команда забивает гол, он оказывается первым под счастливые объятия тренера. только бы положить голову в ответ, и никогда не выпутываться отсюда. пожалуй, это единственный плюс его замен. и не надо гильермо красить никак свои волосы, он уже получил самый красивый цвет. если для всех игроков попадание в старт – это профессиональная задача, то для антона теперь становится ещё и личной одержимостью. все вокруг не понимают, почему такой талантливый игрок получает так мало времени на игру. для него самого к тому же любой знак одобрения от абаскаля для него уже больше, чем плюсик для игрока от тренера. доказать этому барану на что способен полузащитник. может быть, и не только на поле. наверное, нельзя быть так долго одному в таком возрасте, вырабатываются нездоровые кинки. когда-то в крыльях зиньковский встречался с соболевым. тогда ещё его прикалывало это "особенное" чувство юмора. хорошо, что это продлилось недолго, и саша вскоре уехал. уютно устроившись под крыло капитана красно-белых. нравился ему и рома зобнин, но с первых дней он столкнулся с жестокой реальностью - зоба был крепко осупружен на своём илье, никого другого для него просто не существовало. у всех уже был кто-то в команде, или за её пределами. только непонятно что оставалось антону. точнее понятно, и вполне понятно не что, а кто. но почему судьба не пристроила его просто с ровесником, было бы проще... *** - я вижу в команде есть проблемы с дисциплиной. – после разминки все игроки стоят перед абаскалем, как дети перед провинившимся папой. - простите, это действительно был первый и последний... – антон протаптывает дырку в газоне, внимательно опустив на траву глаза. чертов миха с его стрелялками. его хоть ответственный руслан может поднять, а антон совсем один... ещё и пробки. - я ввожу следующее правило с сегодняшнего дня... игнатов, штраф ты будешь мне оплачивать. - опоздавший отвозит меня домой. антон зиньковский, сегодня это вы, и не вздумайте меня снова задерживать. блять, лучше бы штраф. *** - простите, я никогда не водил такую машину. – антон топчется возле внушительного автомобиля, на кой он как игрок, заработает только как раз в возрасте абаскаля. если его конечно, прямо сейчас не вышвырнут из клуба. ну, как минимум за аварию на бурной московской автостраде. - я подскажу. не переживай. – теплую улыбку сопровождает теплота ладони (кажется, руки абаскаля горячие в любую погоду), передающая ключи в его руку. как же он надоел со своей тактильностью, честно. они едут, как ученик и инструктор в автошколе. гильермо объясняет куда нажимать, как лучше маневрировать, постоянно подбадривая. как будто это и не наказание. если честно, антону и некуда было спешить. особенно, если сейчас он ехал с человеком, в которого влюблен. и не отказался бы быть его личным водителем. как в фильмах, возить его на стадион, и по всем делам. ждать возле каждой кафешки или магазина. а потом наблюдать, как в машину садится новый человек. как они болтают и смеются на заднем сиденье. как он получает уважительно-равнодушное "свободен" темным вечером возле чужого дома. так и оставаясь одному со своими никому не нужными чувствами. - останови, пожалуйста, и подожди меня здесь - просит гильермо возле какой-то стильной, недавно открытой кофейни, и вскоре исчезает за её дверями. в его отсутствие антон, смелее осматривает салон. но кроме всей заводской красоты, зацепиться не за что. внутри чисто, не валяется ничего провокативного, лишь пара необходимых вещей. интересно, он слушает музыку? наверное, в магнитолу загружен испанская попса или реп. хотел бы антон понимать этот язык. хотя бы ради гили. за этими мыслями проходит время, и через 20 минут он видит тренера с двумя стаканами кофе на подстаканнике и большим пакетом. такой забавный и милый. не думая ни секунду, антон открывает дверь, и помогает аккуратно положить содержимое внутрь. попутно думая, что это самый неожиданный поворот, кой он мог представить сегодня. - угощайся. у вас очень уютные кофейни – гильермо передает ему напиток и распаковывает пакет, откуда выглядывают вполне милые кремовые пирожные. такие полузащитник может видеть лишь на новый год, и день рождения, кои он проводит вместе с семьей. - спасииибоооо... – неуверенно тянет зиньковский. это точно совсем не похоже на наказание. и злость. вместе с температурой напитка всё происходящее топит сердце антона в теплоте. - какой-то фильм интересный ночью смотрел? - с друзьями по компьютеру катку гонял. простите, я буду ответственнее в следующий раз. я с детства мечтаю играть в спартаке, такое больше не повториться. - антон тупит взгляд. всё ещё неприятно, что он позволил себе такой косяк. точно надо раз и навсегда заблокировать литвиновых (этот секрет пока лишь знает только их геймерская туса – до одури влюбленный миха мечтает сменить фамилию). он уже старше, и лучше бы эти вечера он проводил с любимым человеком. смотреть фильм, и мурлыкать о своей бесконечной влюбленности. - антон... а если я тебя попрошу? – внезапно смущается сам абаскаль. - да? – прости, это звучит глупо, но... ты бы хотел, чтобы это повторилось? ну, всё вот это? - кажется антон впервые видит тренера таким смущенным. сидеть и есть запретные пирожные, рассказывая ещё больше личных подробностей любимому человеку? – ну, бегать по квартире, умирая от слипающихся глаз, проклинать всё в пробках, и краснеть на тренировке перед командой – не очень. а съесть ещё пирожное – с радостью. – я запрещаю тебе просыпать, и приезжать в плохом состоянии на тренировку. но ты можешь завтра снова приехать последним? – это уже точно не наказание. и не общение игрока и тренера. знал бы ты, на какие твои запретные просьбы я уже согласен. - я мечтаю играть в спартаке, поэтому я не могу ослушаться. - прости, у тебя свои дела есть, наверное... - кажется, гильермо даже начинает заикаться. - я же сказал, я хочу играть в спартаке. 19 лет своей жизни, я мог только мечтать об этом. я готов на всё, чтобы остаться здесь - в порыве эмоций антон хватает тренера за плечо, и тут же пугается своей резкости. - простите, испачкал. – на ворсинках свитера остаются белые крошки. - ерунда, здесь есть салфетки, я вытру сам. и ты возьми, умойся. сладкоежка - улыбается гильермо. зиньковский вытирает рот, не отрывая свой сосредоточенный и что-то ищущий взгляд от тренера. а затем они оба смеются. по правде говоря, в данном случае, не 19 лет, а всего два месяца. и не совсем ради спартака. - я согласен, только скажите, как я должен это сделать. бессонница всё-таки навредит мне как спортсмену. - я скину смску. - и кстати, если вы любите кофе, то я могу посоветовать одно место. в годы академии я его обожал. там попроще, но готовят качественно. и уютно. *** - зиньковский, вы опять опоздали. - прошу прощения, я действительно постараюсь исправиться. - полузащитник очень надеется, что за это изображение несуществующего чувства вины ему тут же вручат оскар. - правило помните. когда все расходятся, гильермо кидает ему быструю улыбку. и зиньковский бесстыдно улыбается ему в ответ. он хочет, чтобы это было началом их тайных игр. чтобы кидать друг другу тайные улыбки, обмениваться нескромными взглядами, только их словечками, а потом исчезать в подтрибунке долго целуясь. полузащитник врывается в тренировку, летя за мячом, смеясь и подхватывая все глупые шутки мейтов. сегодня будет первое свидание. кое они ещё не решаются назвать свиданием. когда антон рассказывает о себе, о детстве, о чертаново. о том как дедушка усаживал его с собой рядом, и не оставил шансов на симпатии к другой команде. - антон, у тебя крошка тут, можно? – и получив смущенный одобрительный кивок, абаскаль салфеткой стирает её. пользуясь тканевой текстурой, как защитой он задевает пальцем край губ зиньковского. смущённый румянец выглядывает на щеках антона. они оба постоянно улыбаются, им становится все более и более легко друг с другом. первое свидание - несвидание – это слишком рано. для всего. а второе как раз, чтобы сделать предложение антону отвезти его домой самому. а третье, чтобы предложить забрать утром на тренировку. подъезд танхауса антона. осенний ветер уже пощипливывает кожу. - а как же кофе? его получит вместо меня кто-то другой? - а тебе понравилось? шутливая атмосфера сменяется уже чем-то серьёзным, антон снова смущается. - да. очень. - тогда я могу пригласить тебя... без всего этого? - можете. тренер... - кстати, можно просто гильермо - просто гильермо - антон решается на эту шалость и целует его в щёку. - действительно спасибо. команда посмеивается на следующий день, о том, что такого сделал зиньковский, что суровое настроение тренера сменилось так скоро. *** забив долгожданный гол, антон уже не сомневается с кем будет его праздновать. кому он его дарит. игнорируя всю команду, он летит через все поле, навстречу лишь одному человеку. они прижимаются к другу другу лбами. они признаются друг другу в любви, и кажется, целуются глазами. затем они прижимаются друг другу в объятия, и чувствуют как команда напирает сзади, намеренно валя обоих на землю. антон благодарен дурачествам своих тиммейтов. за возможность лишний раз продлить их телесный контакт. обычно они прижимаются к друг другу лишь на несколько секунд, это ничем не отличается от мужского прощания тренера с любым из футболистов. обняться, похлопать по спине, свободен. сейчас у антона есть на несколько секунд дольше. чтобы насладиться его запахом, парфюмом, прощупать телом запретные рельефы (по коим, в своих мечтах, губами антон прошёлся уже с полной наглостью и откровенностью), распластать ноги вокруг его бедер (пока это не выглядит двусмысленно). он чувствует как всё ещё горячие (да,как он согревается?) пальцы гилермо касаются краев его футболки, там где начинается кожа. антон решается ещё раз прикоснуться лицом его к лицу со смертельною близостью. и ответ происходит мгновенно. - поцелуй меня - шепчет футболист. у них есть всего несколько секунд. и гиля выполняет просьбу, открывая рот для своего игрока. их губы соединяются вместе, как детали детского конструктора. какой же абаскаль охренительный. от этой короткой близости, прикосновений и поцелуя тело начинает накрывать слабость, тепло переливается по телу, как то самое кофе в закрытом термосе. зиньковский не знает как будет доигрывать матч – ему хорошо и плохо. он поднимается, спотыкаясь. хорошо, что всё можно списать на глупых счастливых мейтов. хорошо, что кто-то дает ему руку. хорошо, что есть повод протянуть свою руку, и коснуться ладонями самого абаскаля, коего помогают поднимать игроки сзади. у него слегка покрасневшее лицо, наверное, такое же у антона. а в глазах гили плещется безумная нежность. если у зини и были какие-то сомнения, то сейчас они растаяли, как капли дождя от отличного подогрева стадиона. жалко, что нельзя поцеловать его быстро ещё раз. - а я думал, что ты будешь пробиваться в старт другим способом. ну, знаешь, как все мы. - в реальность вырывает его всё такая же глупая, но приветливая ухмылка соболя. - не говорите, никто, об этом никому. пожалуйста. и спасибо за... за то что... помогли. за... хороший ассист. игроки хорошо укрыли их от любых камер. он ещё раз оборачивается на гильермо, чтобы получить его улыбку, и убедиться, что антону всё это только что не привиделось. антону кажется, что прямо сейчас он хочет побежать к гили. по животному схватить, и не выпускать никогда. вместо этого он терпеливо даёт послематчевое интервью, отвечает вопросы дотошных репортёров, принимает душ, кидает вещи в сумку, общается с фанатами на стоянке. кидает смску гилермо "жду тебя на нашем месте". для вездесущей публики, провожающей их машины по пятам была бы классная почвой для слухов. уезжающие вместе игрок и тренер. в кафе его хватает ненадолго. держать формальный диалог о трудной игре, о голе. о том, что лёгких матчей у команды и не бывает. в какой-то момент, антон уже не может просто видеть, насколько абаскаль, не пытается скрыть этого взаимного равнодушия к футбольным обсуждения. ещё хуже то, что глаза тренера буквально выдают "зиньковский, если ты сейчас предложишь поездку на край света, то я тут же начну составлять удобный маршрут". - можем, мы выйти. у меня к вам личный вопрос. не при всех. – антону даже ответа на вопроса не требуется, как абаскаль тут же встаёт. полузащитник тянет его в узкую одиночную туалетную кабинку, тут же совмещенную с раковиной. попутно они оба озираются. но в помещении немноголюдно, за одним столиком о чём то тихо смеётся небольшая компания молодежи, за другим с напряжённым видом за ноутбуком работает парень. работники наводят мелкий порядок за прилавком. антон толкает его в этот санузел, и ещё раз оглянувшись, спустя несколько секунд ныряет туда сам. - повтори, то что ты дела... антон конечно не успевает закончить фразу, как его слова гильермо закрывает своими губами. вместе они падают к стене. их уста неспешно, нежно принимают друг друга, они оба ловят удовольствие от смакования всего вкуса их поцелуя. но вот уже не только кончики пальцев тренера залезают под его футболку. антон обхватывает гили руками за шею, пальцами лаская мягкие волосы. - ты разрешаешь отвезти тебя домой? – спрашивает антон, когда они ненадолго прерывают поцелуй. они склоняются друг к другу лбами, наслаждаются моментом, но всё ещё смотря только на шепчащие губы. - только если ты обещаешь не проспать на тренировку. - завтра разве не выходной... я заслужил... - восстано... - антон прерывает диалог поцелуем. - думаю, под вашим личным руководством мое тело достаточно отдохнёт. им так хорошо быть рядом, просто прикасаться, обниматься, наслаждаясь нежностью, разделенной между ними. *** утром абаскалю действительно надо съездить на тренировку, прогнать игроков, получивших вчера меньше времени на поле. и антон действительно заслужил выходной. поэтому, сонно, он приподнимается из под одеяла, тянясь за поцелуями уже одетого гили. верхняя часть тела полузащитника очень заманчиво обнажается из под белья, он сидит на кровати, прикрытый лишь снизу, обнимая руками гильермо. зиньковский притягивает его к себе, и тот опускается рядом, прижимаясь к горячему телу. сам зиня максимально сочетается с его постелью, будто шёл комплектом. собирая необходимые силы, чтобы не распаковать эту часть комплекта из под тканей полностью, абаскаль решительно отстраняется и целует его в лоб. - тони – гиля признался, что знает только такое сокращение его имение. зиня улыбнулся и с удовольствием его принял. – спи. я люблю тебя. - абаскаль целует его в лоб и окончательно решительно отстраняется - и я тебя. люблю. – шепчет полузащитник, падая обратно на подушку. белая макушка и глаза антона хитро и влюбленно выглядывают из под одеяла. и гильермо держит этот зрительный контакт до последнего. *** по возвращении домой гили встречает вкусный запах. и антон, кой мгновенно оказывается на пороге, терпеливо ждет, пока абаскаль скинет верхнюю одежду, чтобы утянуть своего, теперь точно своего, любимого человека в новую порцию поцелуев. времени у них было катастрофически мало. ещё меньше, чем у спартака для гола в важные моменты. гили хватается руками за одежду полузащитника, и только спустя время понимает,что зиньковский надел его чёрную худи. - прости, оно на стуле валялось. я свои вещи уже стирать собирался, как-то не очень в них по квартире ходить. а домой ехать долго... - ты очень красивый. я найду тебе что-нибудь чтобы отвезти домой. но позже. - позже... – они продолжают целоваться прямо в коридоре. антон опускает абаскаля на пуф, и сам садится на его колени. для поцелуев им не только мало времени, но и места в большой квартире. *** в дороге они слушают тот самый испанский рэп, болтают, смеются. гильермо поднимается за ним, и в темноте квартиры, на пороге они снова целуются. антон смеется, что так он никогда не соберется. показывает ту самую свою игровую комнату - знаешь, а мне кажется, что я перестану опаздывать, если кто-то будет меня будить. вот игнатов постоянно жалуется, что руслан даже на выходных готов отправить его на пробежку. *** зима в севилье ощущается примерно как хороший конец сентября-октябрь в москве. они за руку идут по андалускому побережью. ещё полгода назад антон думал, что конечно в декабре будет греться в родном краснодарском крае. а теперь он, как принцесса увезённая своим принцем сюда. где ещё теплее не только от температуры, но и от бесконечной заботы гили. горячо от его касаний, от того как даже это зимнее солнце золотит его рыжие волосы, ласкает его кожу, когда они бегут вместе по утреннему побережью или готовят вместе завтрак. вместе они приходят на матч местной севильи. антон может наяву видеть сколько значит для гили это место. и что тем не менее он мужественно отказался возвращаться в домашний клуб в пользу спартака. хотя, дома у него теперь два. будет время, сложатся обстоятельства, может быть он и придет в севилью. и обязательно заберет антона с собой. – тони, я не мог в тебя не влюбиться. ты солнышко – всё время смеёшься, не показываешь плохих эмоций в трудные моменты. и твоя эта светлая макушка.и всё что я мог сказать – два коротких слова, коротких комплимент, когда я влюблялся в тебя всё больше каждую секунду. но я думал сначала, что шансов у меня вообще нет. как не испугать тебя, такого молодого парня? и тогда утром, пока ждал тебя, на ум всплыла эта идея про наказание. слышал в какой-то спортивной викторине этот факт. и решил приукрасить программу. они похожи, оба выросли среди солнца и моря. оба привыкли улыбаться, и не скрывать теплых эмоций. постоянно смеяться, влюбленно смотря друг на друга и целоваться. поэтому, им было несложно сойтись и быть друг с другом. и кстати, у них даже дни рождения почти в один день. в краях, откуда они родом, это уже лето. обнаружив этот факт, они набрасывают идеи для будущего праздника. антон до безумия любит спартак в себе. и с такой же силой нефутбольную любовь, кою подарил ему их красно-белый дом. p.s. крохотные детские ножки забавно мотают в воздухе. - смотри как ему хорошо подошли красно-белые пинетки. - произносит гильермо, ласково смотря на своего крестного тео. тео литвинова. несмотря на то, что молодые родители, выпускники академии и лучшие молодые игроки клуба, были спартаковцами с малых лет, они не стремились с подгузников вешать какие-то ярлыки на малыша. миха, заразившийся от мейтов, любовью к формуле-1, вообще почему-то фантазировал, что сынишка станет известным гонщиком. но абаскаль сразу скупил всё доступное для младенцев в клубном магазине, предложил принести малыша на матч и даже имя посоветовал, как у одного из лучших бомбардиров команды. чемпионское! литвиновы спорить не стали. благодаря, антону они когда-то внезапно узнали тренера с другой стороны и хорошо подружились. гили согласился узнать, что так увлекало зиню раньше по ночам. (пока абаскаль не нашел более интересное применение досугу полузащитника в тёмное время суток), и даже оказался хорошим игроком. "ну, между прочим, вы только таблицу умножения учили, когда я эту игру прошёл, умники". они стоят у входа в потрибунку после матча. руся играется с малышом, перекрещивая их пальцы. миха строит козу, приговаривая, приближает свою руку к шее сына и щекочет её. маленький тео литвинов таращит свои голубые глазки, и смеётся, а гильермо тут же добавляет, что ну вот даже смех ребенка напоминает хрюканье. в хорошем спартаковском смысле. абаскаль держит малыша в своих руках, где маленький всегда мгновенно успокаивается. за плечи абаскаля обнимает антон, положив туда же свою голову. он плывёт в улыбке, умиляясь по-родительски влюбленным в своего малыша папам. полузащитник робко думает, о том, что когда-нибудь их малыш тоже будет так легко успокаиваться в их руках. как находит покой антон рядом с гильермо.