Excuses

У Дью болят суставы. «— Очень неприятный побочный эффект от превращения в огненного гуля», — думает он. Он шипит про себя, чувствуя, как его руку сводит судорога и она сгибается в неестественной позе, когда он пытается ослабить гитарную струну, широко растягивая тонкие пальцы, а затем снова сжимая их в кулак, желая, чтобы чувствительность вернулась к его пальцам, чтобы он мог закончить замену струн. Сейчас ему гораздо лучше, после ритуала по переходу, но он не восстановился на все 100%. На нынешний момент он вообще не уверен, что когда-то восстановиться на все 100%. Но он бы был рад, если бы пальцы сработались вместе, все-таки ведущий гитарист и все такое. Его лицо изобразило гримасу боли, прилагая усилия к его руке, чтобы вернуться к настраиванию гитары. Он делает еще несколько поворотов, прежде чем боль пронзает его запястье, заставляя его выпустить гладкую металлическую пластину. Он чувствует, как вспыхивает его гнев, и он закрывает глаза, пытаясь успокоиться. Он пытается еще раз, дрожащими движениями поворачивая колышек так быстро, как только может, надеясь, что струна ослабится настолько, чтобы ее можно было разрезать. Затем он понимает, что в тумане боли, паники и гнева он повернул колышек не в ту сторону. Его глаза вспыхивают красным, а когти выдвигаются, разрезая тонкую струну и разрывая ее с резким металлическим звуком. Рейн и Свисс посмотрели прямо на него с широко раскрытыми и глазами, нервно осматривая огненного гуля, который хмуро пялился в пол. Грудь его тяжело вздымалась от попытки сдержать гнев. Рейн медленно встаёт на ноги и подходит к Дью с вытянутой рукой, будто тот слишком агрессивный кот. — Хей. — успокаивающе начал Рейн, — Давай я тебе помогу закончить менять струны? — Мне не нужна помощь. — выплёвывает Дью. Рейн хмуриться и с неодобрением смотрит на маленького гуля. — Все в порядке. — говорит Рейн, нерешительно беря белую гитару. Дью злобно смотрит на него. — Ты же в курсе, что я знаю, как это сделать. — ворчит он, поднимая гитару и отдавая ее в ожидающие руки Рейна. — Я просто… все мое тело до сих пор болит с тех пор, как меня заживо сожгли. — Я знаю, — тихо отвечает Рейн. — Скоро ты восстановишься. Но я рад пока что помогать тебе. — Спасибо, — шепчет Дью, пристально и хмуро глядя в пол, когда Рейн садится, скрестив ноги, с гитарой Дью, аккуратно положенной ему на колени, и приступает к работе, ослабляя струны. Огненный гуль через несколько минут поднимает свои медные глаза и сужает их, наблюдая за Рейном, который возиться с его инструментом. Он готов вмешаться, указать на какое-то неуловимое пренебрежение, заявить о своем опыте в своей области и успокоить свое уязвленное эго, но вместо этого он обнаруживает, что наблюдает за руками Рейна. Пальцы водяного гуля длинные и изящные, вены и сухожилия переплетаются на тыльной стороне его ладоней и вниз по тонким запястьям, когда он ловко распутывает и снимает струны с гитары Дью. Дью молча передает ему пачку свежих струн. Рейн улыбается, довольный тем, что ему доверили завершить работу, но с некоторым подозрением относится к нехарактерной тишине обычно громкоговорящего огненного гуля, внимательно наблюдающего за работой Рейна. " — Возможно ожидает, когда я ошибусь…» — думает про себя Рейн, нервозно поглядывая на то как Дью смотрит своими янтарными глазами как тот вставляет новые струны через бридж. Дью лениво покусывает нижнюю губу, его лицо нейтрально, но глаза не отрываются от рук Рейна. Рейн нервно смотрит на него, изо всех сил стараясь работать быстро и осторожно. А Дью продолжает молча смотреть. Рейн наконец-то закончил менять струны и даёт себе последний раз осмотреть всё, поворачивая колышки еще несколько раз, он осторожно щипает инструмент и слушает, как резонируют ноты. Довольный своей работой, он возвращает ее Дью. Дью принимает это, его пальцы касаются пальцев Рейна, и он кладет гитару обратно на колени. — Спасибо, — говорит Дью, его щеки краснеют, когда он смотрит на водяного гуля. Рейн улыбается. — В любое время, друг. — говорит он, вставая на ноги и быстро хлопая Дью по плечу, прежде чем уйти, чтобы заняться своим инструментом. Дью смотрит на его плечо, призрачное прикосновение Рейна остается на его коже. Он наблюдает, как Рейн возвращается к Свиссу, его пальцы касаются руки мульти-гуля, когда он проходит, и смеется над тем, что он только что сказал. Дью щурит глаза. В течение следующих нескольких дней Дью не может отвести взгляд от рук Рейна. Раньше он их особо не замечал, но теперь, когда заметил, не может остановиться — одержимо наблюдает, как Рейн играет на басу, проводит пальцами по волнистым волосам, застегивает рубашку, зашнуровывает туфли — и, что хуже всего, трогает все, других гулей. Проводит кончиками пальцев по нижней части спины Маунтина, когда тот проходит позади него, взволнованно сжимает руки Кумулуса, когда они шутят, взъерошивает кудри Свисса после того, как он снимает маску. Его выразительные пальцы всегда готовы помочь, поделиться, дразнить, полюбить. Дью тоже хочет, чтобы Рейн прикоснулся к нему. Но в последний раз, когда Рейн прикоснулся к нему, положив руки на плечи меньшего гуля, стоящего позади него на собрании группы, Дью крикнул ему, чтобы он отвалил. Теперь Дью сожалеет. Поэтому он начинает придумывать причины, чтобы пригласить Рейна в свое личное пространство. Чтобы дать ему разрешение помочь, прикоснуться. Чтобы дать ему понять, что он сожалеет о том, что так резко поступил раньше. Что он не знает, почему иногда так злится. Что он ценит его и хочет, чтобы он был рядом. Но, конечно, без разговоров о своих чувствах. Дью, возможно, преувеличивает судорогу рук, когда однажды вечером он пытался заплести волосы перед выступлением и повернулся к Рейну с умоляющими глазами. — Ты умеешь заплетать косы? — он спрашивает. — Мне нужно заправить волосы под балаклаву, но мои чертовы руки не помогают. — Конечно, — с улыбкой отвечает Рейн, подходя к меньшему гулю и беря его длинные светлые локоны в руки. Дью позволяет себе мурлыкать, чувствуя, как его волосы выскальзывают из пальцев Рейна, ухмыляясь от восторга, когда водяной гуль мягко тянет его за голову, отчаянно желая иметь возможность наблюдать, но, тем не менее, наслаждаясь ощущениями. Рейн умело заплетает волосы Дью и в конце концов закрепив длинную косу на голове несколькими невидимками. — Ты действительно хорош в этом. — бормочет Дью, рассматривая работу Рейна в зеркале, а водяной упырь ухмыляется. — Маунтин научил меня, что я мог помочь ему. Ему трудно дотянуться до спины, ведь он такой мускулистый и крупный, и все в таком духе. Дью ухмыляется. — Спасибо. Рейн нерешительно кладет руки на плечи Дью, успокаивающе сжимая его — его прикосновения смягчаются, когда он понимает, что Дью не собирается сбросить его руки. — В любое время. — говорит он с улыбкой. Дью доволен новой договоренностью о заплетении волос, предложенной ему Рейном, почти каждый день принимая предложение водного гуля, но вскоре ему захочется большего. Однажды вечером после шоу он замечает, как Рейн помогает Свиссу стирать остатки краски с лица, а на следующий день Дью обнаруживает, что «случайно» прикасается к открытой палетке, а затем тайком проводит кончиками пальцев по щеке. — Как тебе вообще удалось это сделать? — Рейн посмеивается, инстинктивно облизывая большой палец, прежде чем прижать его к коже Дью, и хмурится, поскольку его усилия ничего не дают, кроме как размазать черную краску вокруг. — На этом столике слишком много дерьма. — отвечает Дью, нахмурившись, чувствуя, как у него покалывает щеки, когда Рейн хватает его за лицо и нахмуривает брови, пытаясь стереть оскорбительное пятно. Несколько дней спустя Дью замечает Рейн с Кумулус за кулисами перед концертом — водяной гуль держит ногу гулетты на коленях, протыкая иголкой и ниткой ткань ее штанов, зашивая дыру в колене, которую она заметила прямо сейчас. Перед выходом на сцену. — Ты мое спасение, Рейни. — мурлычет она, взъерошивая его волнистые иссиня-черные волосы. Рейн усмехается, перерезая нить клыками. — Рад помочь. — отвечает он, целуя тыльную сторону руки Кумулус и подмигивая. На следующий день прямо перед выходом на сцену в штанах Дью загадочным образом образовалась дыра на колене. — На этой неделе ты прям в ударе. — говорит Рейн, осматривая поврежденную ткань с ошеломленной улыбкой. — Как ты вообще умудрился? Похоже, что ты взял с собой канцелярский нож. — Без понятия. — ворчит Дью, удостоверяясь, что канцелярский нож в заднем кармане надежно спрятан от глаз. — Просто надел их, и они были такими. — Кумулус вчера тоже порвала штаны, вам, ребята, повезло, что у меня есть швейный набор. — размышляет Рейн, щурясь на игольное ушко, пытаясь заправить его. — Да неужели? Может, кто-то портит наш гардероб? — уклончиво отвечает Дью, внимательно изучая Рейна, одной рукой придерживая ткань, а другой протягивая сквозь нее нить. Язык Дью скользит по его губам, когда он рассматривает выпирающее сухожилие на запястье Рейна. — Возможно, — мычит в ответ Рейн, ухмыляясь Дью, пока тот шьет. К сожалению, в течение следующих нескольких дней Дью просит о более искренней помощи, поскольку его больные суставы сильно воспаляются. Это заставляет его чувствовать себя разочарованным и смущенным — он предпочитает быть в состоянии знать, что он способен реализовать свои собственные навыки мелкой моторики, но вместо этого убеждает Рейна прикоснуться к нему для удовольствия, вместо того, чтобы признать реальную потребность в помощи. Но Рейн не возражает — заботливо заплетая Дью волосы, шнуруя его туфли, застегивая рубашку — осознавая боль, которую испытывает маленький упырь, даже если он не хочет в этом признаваться. И он польщен тем, что Дью обратился за помощью именно к нему. Однажды вечером разочарование Дью взяло над ним верх: то, что началось с одной неудачной ноты во время разминки за кулисами, вскоре переросло в полноценный кризис, поскольку его ноющие пальцы отказываются следовать командам мозга. Все с ужасом и жалостью наблюдают, как упырь бросает свою гитару на стол и выходит за дверь в коридор, а от его тела так агрессивно исходит тепло, что его можно почувствовать через всю комнату. Они все смотрят друг на друга. Они слышат, как хлопает дверь. Они все смотрят на Рейна. Рейн, зная, что именно он по какой-то причине выбрал Дью, чтобы продемонстрировать редкую уязвимость в последние несколько недель, молча выходит из комнаты, преследуя его. Он слышит приглушенный хлопок из-за закрытой двери и подходит к ней, тихо постучит, прижимая ухо к дереву, чтобы прислушаться. — Дью? Ты в порядке? — зовёт огненного гуля Рейн. — Я в порядке, — выплевывает в ответ Дью. Рейн слышит глухой пластиковый стук, словно тот пинает мусорное ведро. Он делает паузу на мгновение. — Могу ли я войти? — он спрашивает. Дью не отвечает. — Я вхожу. — сообщает ему Рейн, распахивая дверь. Дью сидит на столе, рядом с ним на полу стоят два перевернутых стула, он смотрит в пол, гневно нахмурив брови, а слезы катятся по его розовым щекам. Не раздумывая, Рейн тянется к нему — запрокидывает голову Дью и мягко вытирает слезу большим пальцем, с беспокойством глядя в большие медные глаза огненного гуля. Брови Дью удивленно взлетают вверх, он вспыхивает под прикосновением Рейна, а глаза загораются. Рейн отдергивает руку, как будто его обожгли, показывая ладони в жесте мира и отходит прочь. — Прости. — извиняющимся тоном произносит он. — Я не подумал заранее… Я знаю, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются… — Нет, — шепчет Дью, протягивая руку Рейну. Рейн удивленно смотрит вниз, останавливается на мгновение, прежде чем нерешительно потянуться назад, позволяя огненному гулю сплести свои пальцы между собой. Рейн нежно сжимает руку Дью. — Мне нравится… я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — хрипло говорит Дью, пристально глядя мимо Рейна и избегая его взгляда. Щеки Рейна покраснели, он ухмыльнулся и сделал шаг к другу. — Ты серьезно? — спрашивает он, поднося руку к лицу Дью, нежно проводя большим пальцем по линии подбородка, позволяя пальцам снова погрузиться в нерачесаные светлые волосы. — Мне нравятся твои руки. — сердито бормочет он, его лицо горит алым от попытки признаться в своих чувствах. Рейн смеется, обнимая Дью, и Дью не может не позволить улыбке скользнуть по его губам. — Ты специально порезал штаны, чтобы дать мне повод зашить тебе их? Дью ухмыляется, его глаза мерцают, чтобы встретиться с Рейном, когда он отстраняется. — Канцелярский нож все еще был у меня в кармане, пока ты зашивал штанину. Рейн ухмыляется, два гуля смотрят друг другу в глаза, пока Рейн вытирает последнюю сбежавшую слезу с лица Дью. Рейн видит, как хвост Дью кружит в воздухе позади него. — Что ж, в следующий раз, когда ты захочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, просто скажи мне. — мурлычет Рейн, поднося обе руки к лицу Дью и заправляя его волосы назад за заостренные уши. — Это утомляет — сшивать штаны обратно. — А что, если мне нравится быть занозой в твоей заднице? — Дью усмехается, сверкая клыками. Дождь улыбается. — Ну, если ты настаиваешь. Но я могу придумать гораздо более забавные вещи, которые я могу сделать своими руками, чем зашить тебе штаны. — говорит он, наклоняя лицо Дью вверх, чтобы встретиться со своим, и наклоняется, нежно сжимая их губы вместе.