Ловушка

“Кто бы что не говорил, моё сердце способно полюбить женщину. Я думаю, это может случиться с каждым. Любовь – не более чем ловушка. Вы не знаете, когда или в кого влюбитесь. И если Ваше сердце кричит о любви, несмотря на мнение всех остальных, прислушайтесь к нему.”

Это то, что Сакура написала в своей рецензии на фильм «Сплочённые», открыто выражая поддержку однополой любви. Фанаты сошли с ума, отправляя айдолке всех женщин, попадавшихся им на глаза, после подобного откровения их кумира. Сакура, однако, по-прежнему ничего не знала о любви. Она не имела представления на что это может быть похоже. “Любовь – не более чем ловушка” – то, что она написала, но если честно, кто такая Мияваки Сакура, чтобы говорить подобное? Она занята выступлениями, интверью и ещё раз выступлениями настолько, что в её расписании просто-напросто нет места для любви. Тем не менее, бывало, Сакура задавалась вопросом. Интересно, встретит ли она когда-нибудь человека, способного заставить её сердце трепетать? Временами её душа тосковала по этому. Посмотреть в чужие глаза и увидеть в них себя. Иметь кого-то, кто заботится о тебе в этом бренном мире. Она мечтала испытать на себе все клише, о которых слышала в книгах и фильмах, но никогда до конца не понимала всей сути. Всё изменилось, когда девушка с тёмными волосами, одетая в кожанную куртку, вошла в зал пратики HYBE ENTERTAINMENT. Сакура пожалела, что когда-либо мечтала о любви. Она знала Юнджин ранее, на Produce48, но встречаясь с ней во второй раз, всё ощущается по-другому, иначе. Сама Юнджин – другая, хоть Сакура и не может понять, что конкретно в ней изменилось. Она всегда была симпатичной, но за четыре года, прошедшие с тех пор, как Сакура видела её в последний раз, она стала такой красивой, что у неё на секунду-другую теряется возможность дышать, когда она понимает, что их взгляды встречаются. Это разрастающееся чувство в груди, чувство, которого Сакура прежде никогда не испытывала, пугает её до боли. Что-то вроде крика, но не того детского и радостного, а неприятно незнакомого, вызывающего дрожь в теле. Нет... Нет-нет-нет! Не сейчас. Не здесь. Любовь может быть не более чем ловушкой, но она не готова в ней оказаться. Не когда ей нужно сосредоточиться на практике, пока каждое движение не станет совершенным. Не когда она потратила одиннадцать лет на построение своей карьеры. Не когда они дебютируют и мир познакомиться с LE SSERAFIM. Не сейчас. Сакура делает последний вывод и оставляет собственные чувства на дальних полках. Однако по мере того как они тренируются вместе и узнают друг друга, становится всё сложнее и сложнее игнорировать чувства, которые вызывает в ней младшая. Юнджин из тех людей, кто проникает в твоё сердце раньше, чем ты успеваешь вспомнить, что нужно быть настороже. Быть может, Сакура думает про себя, она не похожа ни на кого, кого ей доводилось встречать ранее. В ней всё открыто и непринуждённо. Её глаза смотрят прямо в глаза старшей, без отвода, её улыбка сияет естественно, а её уверенные руки касаются плеч, волос и лица Сакуры, когда они разговаривают. Она хвалит её каждый раз, пытается заверить, что та отлично справилась. Говорит, что она красивая, талантливая и достойная. И беседы с ней пугают Сакуру больше всего на свете. Всё это – слишком волнительно: то, как тёмные глаза Юнджин не отрываются от неё, то, как они прищуриваются, когда она улыбается. Это заставляет Сакуру чувствовать себя слишком уязвимой, словно бы ей отчаянно нужно скрыться, защититься от этого странного чувства. Не здесь, не сейчас, напоминает она себе. Когда приходит время их дебютного выступления, Сакура встречает совершенно другую Юнджин. За сценой она – простая девушка, отпускающая такие шутки, которые вызывают не смех, а стоны. Она громкая и раздражающая, но Сакура обожает в ней это. Однако на сцене Юнджин иная. Идеальная, знающая свои задачи на все сто, как и все остальные, но в ней есть преимущество, отсутствующие во всех других участницах. В то время как девочки просматривают собственные фанкамы, выискивая какие выражения и жесты выглядят лучше всего, и восхищаясь своими же выступлениями, Сакура снова и снова просматривает фанкам Юнджин. Юнджин в галстуке и плиссированной юбке. Юнджин, откидывающая волосы назад. Юнджин, проводящая руками по телу. Юнджин, сверкающая своей ослепительной улыбкой. Юнджин, поющая так чертовски красиво. И однажды Юнджин застаёт Сакуру за просмотром её фанкама и безастенчиво смеётся, опрокидывая голову, и дразняще шутя: ”Тебе так это нравится?“. Сердце Сакуры пропускает удар. Не здесь, не сейчас. Первая победа группы оканчивается слезами Юнджин за кулисами. Доведение её до такого состояния должно быть уголовно наказуемо, думает Сакура. И несмотря на то, что это слёзы счастья, она видит боль в глазах младшей. Видит, через что ей пришлось пройти, чтобы оказаться здесь и сейчас. Видит и чувствует себя абсолютно беспомощной. Всё, что она хочет сделать – это заключить Юнджин в ласковые объятия, успокоить, погладить по шёлковым волосам, похвалить, но есть камеры и остальные участницы. И это не похоже на Сакуру – такое поведение. Всё, что она может сделать – погладить Юнджин по руке, надеясь, что в этом мимолётном прикосновении ей передастся всё, что она чувствует, всё, что хочет сказать. Но Сакура снова себе напоминает. Не здесь, не сейчас. Следующая трансляция с Юнджин и Ынчэ оказывется вирусной. Пускай и половина просмотров того самого момента исходят непосредственно от Сакуры. Она смотрит снова и снова, отчасти от удовольствия, отчасти от унижения, потому что это почему-то самое неловкое видео, которое она когда-либо видела, за исключением, наверное, её попыток читать рэп на Produce48. Она всего лишь пытается сесть поудобнее, чтобы сфотографировать Манчэ, но не видит, как Юнджин пододвигает стул для неё, из-за чего неловко нависает над коленями младшей, пока та мягко не опускает её бёдра вниз. Конечно, Сакура паникует и смотрит прямо в камеру, прежде чем застыть в воздухе, уставившись вникуда. Она так благодарна судьбе за то, что стоит спиной к Юнджин, спокойной и собранной Юнджин, которая выглядит так ангельски-непринуждённо этим июльским днём. Сакура прокручивает это чёртово видео больше десятка раз, наблюдая за руками Юнджин на своей талии. Что она чувствовала? Нет... Не здесь, не сейчас. Официальное объявление о том, что Гарам покидает группу, воспринимается Юнджин тяжелее, чем кем-либо другим. Сакура поначалу не совсем понимает, почему. Все они, само собой, ужасно переживают из-за сложившейся ситуации, но разве Юнджин и Гарам были настолько близки? Они слишком разные. Юнджин громкая, буйная и взбаламошенная, в то время как Гарам тихая и застенчивая. И Юнджин однажды объясняет это, бормоча так тихо, что Сакура почти не слышит: ”Я знаю, каково это, когда тебя отправляют домой“. Юнджин проходила через нечто подобное, пускай и её опыт не настолько плачевный, как в случае с Гарам. После того как она забрала главную вокальную партию у Нако на Produce48, нетизены отвернулись от неё, и она была исключена. Ей казалось, что она навсегда потеряла свою мечту. Сакура внезапно понимает, почему Юнджин плачет по ночам, почему так расстраивается, когда всплывает имя Гарам. В груди снова поселяется та самая боль, умоляющая её крепко обнять Юнджин и оставить нежные поцелуи в её волосах. Боль, усиливающаяся с каждым мгновением, когда она видит этот разбитый взгляд Юнджин. Но Сакура не может. Не здесь, не сейчас. Когда Юнджин поёт свою сольную песню «Raise your glass» для участниц, Сакура думает, что умерла и попала на небеса. Она всегда видела эту мягкость в глазах Юнджин, нежную силу человека, который оставляет своё сердце без защиты даже перед лицом мира, что причинил ей боль. Но совсем другое дело видеть, как эта самая сторона Юнджин вещает на весь мир о своих чувствах, поёт песню, которую сама же написала, тем голосом, который, кажется, обволакивает Сакуру и поднимает её над усталостью, беспокойством и страхом. Она слушает эту песню каждую ночь, заперевшись в своей комнате, где можно не скрывать слёзы. Она ненавидит себя. Ненавидит себя за то, что не была честной, ненавидит за то, что не была храброй, ненавидит за то, что не могла просто подойти к Юнджин и сказать ей... Сказать что? Что любит её? Сакура всё ещё не уверена, что это значит. Её сердце кричит, трепещет, но его так переполняют сомнения, что она не может разобрать, чего именно оно хочет. Поэтому она молчит. Продолжает повторять. Не здесь, не сейчас, пусть её невыносимо тошнит от этих слов. «Antifragile» пользуется невообразимым успехом. Их график настолько плотный, что Сакура едва ли находит время на еду и сон. Каждый день они репетируют для новой сцены, выступают в очередном шоу, на другом фестивале. Сакура знает, что это вредно для здоровья – настолько перегружать себя, но на этот раз это кажется лучшим вариантом из возможных. Каждый момент бодроствования она борется с усталостью и работает на чистом адреналине, что позволяет забыть обо всём, что творится у неё в душе. У неё словно сняли тяжесть с груди, крепко сидевшую там с самого первого дня в репетиционном зале, благодаря чему она, наконец, может дышать, не чувствуя уколов сожаления при каждом выдохе. Однако промоушен заканчивается также быстро как начался, и группа оказывается на Чеджу в одинаковых пижамах. И Юнджин. Юнджин, Юнджин, Юнджин. Каждый раз, когда Сакура думает, что всё прошло, оно возвращается с новой силой, с новой болью. Она не может, не может продолжать и дальше издеваться над собой, но цепляется за Чэвон и Казуху, заменяющих необходимую её сердцу Юнджин, избегает её нежных глаз и отклоняется от каждого прикосновения. Сколько ещё она будет мучить себя? В день распространения слухов Юнджин ни с кем не разговаривает. Она запирается в своей комнате, не открывая дверь даже Ынчэ. Сакура не ложится спать до раннего утра, ожидая, что Юнджин выйдет, чтобы почистить зубы, перекусить что-нибудь или просто снова явиться перед ними, но Юнджин этого не делает. И даже после возвращения Сакуры в своё общежитие, уснуть у неё так и не выходит. Это заставляет в последний раз заглянуть обратно, проверить комнату Юнджин, обнаружить её незапертой и пустующей. Сакура не понимает, куда идёт, ноги сами несут её в неизвестном направлении, однако она не противится. Крыша жилого дома плоская и грязная, без перил, чтобы они не падали вниз брызгами по улице. Юнджин сидит на выступе, свесив ноги над городом, и этого достаточно, чтобы у Сакуры случился сердечный приступ. Делая всё возможное, чтобы не напугать младшую и не отправить её на тот свет, она медленно проскальзывает в сторону Юнджин, чтобы сесть рядом с ней. Та не реагирует, не смотрит в её сторону. Она такая красивая. Даже с красным, опухшим от слёз лицом она чертовски красива. Огни города отражаются в её глазах, а холодный ветер развевает пряди её волос вокруг лица. Она выглядит как мираж, словно, если Сакура протянет руку, чтобы коснуться её, та пройдёт насквозь. И боже, неужели она так сильно хочет прикоснуться к ней? Не сейчас, не сейчас, не сейчас. Сакура не может думать так в данный момент, потому что Юнджин нуждается в старшей. Ей нужен кто-то, кто выслушает и утешит. И последнее, что ей нужно – эгоистичные мысли старшей и предательски неверные глаза, неспособные отвернуться от губ младшей. Не здесь, боже, Сакура, не сейчас. — Юнджин, — Сакура первой нарушает тишину, — Я хочу извиниться перед тобой. Впервые с тех пор, как она села рядом с Юнджин, та поворачивается на неё, и она настолько красивая, что Сакура снова не может дышать, потому что лицо Юнджин в жалких нескольких дюймах от её лица, и тёмные глубокие глаза смотрят прямо сквозь стену, которую Сакура самолично воздвигла. — Извиниться за что? — Я... — Сакура опускает взгляд на свои руки. Здесь? Сейчас? Когда она перестанет сжимать кулаки и позволит словам слетать с её губ? — Я была эгоисткой. Я отдалилась от тебя, когда должна была заботиться. Я была так напугана своими чувствами к тебе, что думала только о себе, а не о тебе. Зная, что я заставила тебя проживать всю боль в одиночестве и скрывать ото всех свою печаль, когда мне нужно было подставить плечо и всё исправить... — Она наконец находит в себе силы посмотреть Юнджин в глаза, не обращая внимание на душащий, переполняющий её грудь страх, — Я никогда не прощу себя. Лицо Юнджин сияет при холодном свете луны. Она не торопится, говорит медленно. — Что ты имеешь ввиду под чувствами ко мне? — Юнджин, я... — Здесь? Сейчас? — Я не знаю, есть ли для этого подходящее слово. Я чувствую... Я чувствую невероятную гордость. Я так горжусь тем, что сижу рядом с тобой прямо сейчас. Я чувствую что не заслуживаю тебя, но в то же время мне тебя не хватает. Я чувствую себя самой счастливой девушкой в мире, когда ты смотришь на меня, и полным лузером, когда ты отводишь взгляд. Я думала, что знаю, что такое любовь, но я понятия не имею, что это. И я хочу... Я хочу, чтобы ты любила меня. Я хочу этого так долго, как прятала все свои чувства, с того самого дня, как ты появилась в зале для практики. Это неловко, позорно и грязно, но я хочу этого так, как ничего не хотела прежде. Я не хочу терять тебя, но больше не могу скрывать своих чувств. Я не знаю, что делать, когда я рядом с тобой, Юнджин. Я хочу тебя. Я не могу думать ни о чём другом, кроме того, как сильно хочу тебя, и что я – последнее, что тебе нужно. — Сакура, — говорит Юнджин. Просто её имя. Никаких «Ккура». Никаких почтенных обращений. Только её имя. Юнджин целует её. Для Сакуры это почти чересчур. Ощущение губ Юнджин на её губах, мягких, сладких и горячих, вызывает дрожь во всём теле, и на секунду ей кажется, что она перегнётся слишком сильно и сорвётся с уступа. Руки Юнджин запутываются в волосах Сакуры, а её губы прижимаются к губам старшей, и Сакуре становится так жарко, её голова кружится так сильно, что она просто в ужасе. Она кладёт руки на плечи Юнджин, мягко отталкивая её, и брови младшей сходятся вместе, когда она видит, какой красной стала Сакура. — Прости, — Юнджин выглядит испуганной, — Боже мне так жаль, я думала, ты... — Нет, нет, — Сакура всё ещё переводит дыхание после сердечного приступа, который она перенесла несколько мгновений назад, — Это из-за меня. И мне понравилось. Но я пришла сюда, чтобы утешить тебя. Я не хотела, чтобы это закончилось так, чтобы я снова оказалась эгоисткой. Она опускает голову вниз, красная и смущённая, от переполняющих её эмоций и чувства стыда. Юнджин мягко касается её подбородка, чтобы перевести чужой взгляд вновь на себя. — Ты не эгоистична, — мягко говорит она, — Я тоже этого хочу. Это сон, решает Сакура. Должно быть, она видит самый прекрасный сон, пускай не позволяла себе ни в одном из них представлять нечто подобное. — Что ты имеешь ввиду? — Она снова забывает, как дышать. — Сакура, — Вздыхает Юнджин. Слышать своё имя из уст младшей подобным образом кажется более интимным, чем любое признание в любви, которое она могла представить, — Ты такая глупая. Сакура моргает, когда Юнджин говорит это, чтобы секундой позже снова поцеловать её. На этот раз настойчиво, словно бы из желания доказать, насколько велико её вожделение, насколько сильно она хочет Сакуру. И Сакура обвивает руками шею Юнджин, желая почувствовать как можно больше тепла младшей, пускай и не может поверить в то, что это происходит на самом деле. Здесь и сейчас она стремительно падает в эту ловушку, и спуск приятнее, чем она могла себе представить. Губы Юнджин отрываются от её губ, и Сакура немного следит за ними, приоткрывая глаза, чтобы увидеть, что отвлекло младшую. Юнджин указывает на что-то вдалеке, и Сакура поворачивается, замечая пылающие алые зачатки восходящего на горизонте солнца. Её руки всё ещё обвиты вокруг шеи Юнджин, в то время как сама Юнджин обнимает Сакуру за талию, прижимая её ближе к себе, пока они в тишине наблюдают за рассветом. Сакура понятия не имеет, что будет после этого, но впервые в жизни ей на это плевать. Она кладёт голову на плечо Юнджин, когда их ноги болтаются над Сеулом, и её сердце стучит так сильно, что она не может поверить в то, насколько прекрасна эта ловушка, под названием любовь.