'till my chest is on fire and my head just won't die i guess i'm lying 'cause i wanna i guess i'm lying 'cause i don't
Девушка сидит на полу в ванной, и если бы кто-то рискнул заглянуть туда в этот момент, то перед их глазами предстало бы ужасное зрелище: она, обхватит голову руками, зажимает ее так крепко, будто вокруг нее находится пара сотен маленьких человечков, которые кричат «Тереза!» и пытаются оторвать ей голову. Никто не знает, что именно это она и видит. Она хочет закричать, хочет подняться и убежать оттуда, но ее словно приковало к полу. Все, что она ощущает — страх. Сердце стучит так резво, громко, и Тереза решает сосредоточиться на этом звуке, так как это единственное, что не дает ей улететь. Она пытается сосчитать удары сердца, пытается остановить это головокружение, эту тяжесть в теле, но она не может, и ее просто тянет куда-то вниз. Откуда-то извне слышится бренчание и стук, и тогда человечки начинают разбегаться в разные стороны. Девушка думает о том, как хорошо бы было, если бы она могла хотя бы подняться с пола. Ее не волнует то, что сейчас в ее доме может запросто кто-то находиться, она просто хочет остановить это. Ей становится еще страшнее. Боковым зрением она видит, что рядом с ней на корточки присаживается кто-то, и ее сознание резко начинает прояснятся. Больше нет головокружения, больше нет шума, нет человечков, нет боли. И она чувствует себя спокойно. В мире больше ничего не имеет значения. **** В комнате слишком светло, когда распахиваются ярко-голубые глаза с до ужаса расширенным зрачком. Сначала она пытается понять, где находится и почему, черт возьми, в этом помещении так светло. Ей в голову приходит мысль, что она опять заснула в туалете клуба, и никому не было особого дела до того, что она могла быть мертва. Затем она видит силуэт, и ей нужно десять секунд, чтобы разобрать, что это девушка, и что она стоит возле комода. Ей не очень хочется знать, кто это, ей просто хочется дозы. Хотя бы немного. Она не замечает, как девушка оказывается возле потрепанного матраца, на котором она лежит. — Эй, — шепчет она, — тебя нехило накрыло вчера. Выпей это, давай, — девушка помогает Терезе поднять голову и поддержать ее в таком состоянии, пока она пьет. Жидкость безвкусная, но на языке слегка отдает горечью, и она чуть ли не захлебывается. Через некоторое время ее голова вновь касается матраца, и она находит в себе силы спросить: — А где..? — ее подводит чрезмерная уверенность в себе, и голос срывается. Тереза не оставляет попыток спросить про то, что сейчас важно для нее, но ее резко начинает клонить в сон, и она забывает о том, что вообще делала до этого момента. Она не замечает, как засыпает. **** На часах три ночи, и Тереза просыпается от того, что все тело сводит судорогой, словно ее пытаются из него вырвать. Она немного двигает ногами, пытаясь почувствовать их, но ей кажется, будто они у нее из ваты. Ее больше не клонит в сон, наоборот, появилось желание проснуться, встать. Ей нужна эта доза. Сейчас или никогда. После таких долгих трех минут, проведенных в попытках почувствовать собственное тело, она кое-как встает и плетется в ванную. Зеркало, за которым спрятано как раз то, в чем она нуждается, разбито, от него уже понемногу отваливаются кусочки, но это не имеет для нее особого значения. Главное то, что за ним. Мимолетно Тереза видит в зеркале свое отражение, и ей становится тошно. Черные волосы все спутанные и грязные, под глазами, которые уже давно потеряли свой натуральный блеск, серые мешки, губы потрескавшиеся. Лицо у нее тонкое и худое, как у скелета, на который не надели кожу. В такие моменты девушке кажется, будто ее как-то подменили, потому что в зеркале явно не то, что она привыкла видеть. Именно поэтому она больше не протирает зеркала от пыли, поэтому она в ванной горит всего одна тусклая лампочка, которую пора бы поменять, но все никак не получается. Ее это особо не волнует. Шкафчик заполнен разными баночками и пакетиками, многие из которых уже давно опустели, и Тереза мысленно подмечает, что скоро ей надо будет опять звонить Дженсену. Она вытаскивает первый попавшийся пакетик, в котором осталась небольшая, но все же доза белого порошка. Девушка не уверена, что это, но надеется, что все же ей станет немного полегче. Она знает, что ей станет полегче. Затем она быстро выгребает небольшую ложку со специально деформированной ручкой, зажигалку, которой уже сотня лет, а она все равно продолжает гореть, и шриц. Действия, произведенные ей, уже выработаны до автомата. Самое главное — просто сварить то, что на ложке, остальное — не так уж важно. За эти полгода она привыкла делать это, привыкла к тому, что ее каждое утро, день, вечер, ночь, проходят именно так, стоя над раковиной с ложкой и зажигалкой в руках. После закипания остается добавить только воды и дать всему раствориться. Затем дрожащими руками набрать нужное количество в шприц, а дальше дело за хирургией. Когда-то давно, если Терезе не изменяет память, она хотела стать врачом, хотела помогать людям. Тогда мечты имели для нее немного иное значение, чем сейчас. Но стоит отдать должное ее мечтам, ведь из-за них руки у нее не исколоты в различных местах, как у всех тех, что тыкают на глаз. Тереза же с хирургической точностью определяет, в какое место ей нужно вставить иглу сейчас, и это постоянно работает для нее. Наркотик разливается по венам, и ее губы невольно расплываются в улыбке. Она наконец чувствует успокоение, блаженство, и не замечает, как в помещение входит кто-то еще. Та самая девушка, чье лицо Тереза может полноценно разглядеть сейчас. Хоть темнота и рассредоточенное зрение не помогают, но у этой девушки приятные внешние черты. Волосы каштанового цвета, короткие, слегка завитые к концам. Глаза темные-темные, что даже не видно, где зрачок. И все бы ничего, но Тереза больше не чувствует той эйфории, а только раздражение и чувство униженности, ведь девушка выглядит абсолютно здоровой и живой, в сравнении с ней. Но та лишь мягко улыбается, словно не замечая шприц, торчащий из вены Терезы, не замечая, насколько ужасно и разбито она выглядит. Словно читая ее мысли, она говорит: — Мне все равно кажется, что ты красивая, — шатенка протягивает руку, и пытается исправить ситуацию на голове Терезы. — Тебе бы не помешало что-нибудь сделать с этим. Могу ли я помочь? И она настолько спокойно это произносит, что Терезе тяжело отказать. Она может только кивнуть. Вытащив шприц из вены, она откладывает его на раковину, а другая девушка проходит мимо нее к ванне, еще недостаточно грязной, чтобы там мыться. Сама бы Тереза этого не сделала, ей тяжело понять себя в данный момент, но она постепенно раздевается, и, когда ванна наполнена водой, залазит в нее. Шатенка просто растирает мыло по ее спине, шее, рукам, успокаивающими движениями проводит куском мыла по коже, что заставляет забыть о том, насколько оно старое. Тереза прикрывает глаза на секунду, и в ее голове появляется имя, которое тут же слетает с губ: — Бренда. И она вспоминает. Девушка перед ней — Бренда, и она влюблена в нее. А может, это просто иллюзия, ведь как кто-либо может иметь чувства к Терезе? Она отвратительная. Она ужасная. Но она принимает это. Бренда принимает тоже. Терезе не нужно открывать глаза, чтобы видеть, как Бренда улыбается. Ей становится тепло и спокойно. **** Терезу всю потряхивает от перевозбуждения внутри, сердце вот-вот готово выпрыгнуть из грудной клетки, а яркие огни, окружающие ее повсюду, гонящиеся за ней, переливаются синими, зелеными, красными цветами. Действия наркотика оказались именно такими, как их описал Дженсен, перед тем как продать ей их, только они были гораздо сильнее, чем Тереза ожидала. Она чувствует такую легкость, а руки, обвивающие ее талию, являются единственным, что удерживает ее на земле. Она хочет отодрать эти руки от себя, хочет взобраться на самую высь, но все же не отталкивает ту девушку, с которой выбрала танцевать. У девушки темного цвета волосы, глаза постоянно прикрыты, как будто она боится ослепнуть, если откроет их полностью. Тереза рада, ведь тогда ей не придется видеть ее лицо, смотреть ей в глаза, ведь там она ничего не найдет в любом случае. Ничего, кроме эйфории. Они целуются. Это происходит неожиданно, их просто притянуло друг к другу. На короткий момент Тереза забывается. Она чувствует, как что-то взорвалось у нее в груди, выталкивая напряжение, и непонимание происходящего. В какой-то момент ничего будто не имело значения. Будто ничего не будет иметь значения. Здесь и сейчас существуют только она и Бренда, посреди танцпола какого-то клуба. Когда они отстраняются, перед ней стоит незнакомый человек, и это заставляет ее отойти на шаг назад. Тряхнув головой, она еле слышно произносит: — Ты — не она. Тошнота подкатывает к горлу, все вокруг начинает превращаться в карусель, которая идет сто километров в час. Девушке срочно нужно выйти на воздух, потому что если она проведет еще минуту внутри, то ее внутренности вылезут наружу. Они не вылазят, но у Терезы такое ощущение, будто так и произошло. Ее рвет возле входа в клуб прямо себе на обувь. Желудок будто горит, ноги подкашиваются, и она может поклясться, что начала падать, но сзади ее подхватили чьи-то руки, не давая приземлится на землю. Она еле поворачивает голову, чтобы разглядеть того человека, которому приспичило помогать блюющей девушке возле клуба. Ее немного повергает шок, и она неуверенно спрашивает: — Том? Тот только кивает, что-то говорит, но Тереза уже не слышит. Бессилие накатывает на нее, и она просто хочет лечь. **** Следующее, что она помнит — она на пороге своей комнаты. Это место она узнала бы везде. Проведя здесь столько времени, каждый уголок, каждая давно не протертая пылинка на мебели, этот старый матрац, являющийся одной из самых раритетных вещей в ее квартире. Сейчас она может стоять на ногах, но Томас все равно придерживает ее под локти, предохраняя от падения. Она уже и не помнит, когда виделась с этим парнем в последний раз. Она не помнит, когда вообще виделась с кем-то из их группы, ведь ее круг общения составлял Дженсена, незнакомых людей и, в последнее время, Бренды. Мысль о ней заставляет тепло разлиться внутри, заставляет задуматься, где она сейчас, чем занимается, думает ли о Терезе? — Господи, Тереза, — выдыхает парень, когда они доходят до матраца. Девушку больше не клонит в сон, так что она просто ходит по комнате, обхватив себя руками, не зная, куда бы спрятаться от его осуждающего взгляда. Опять, — Что за хрень ты делаешь с собой? Ты вообще видела себя? Если нет, то советую этим заняться. Неужели тебе настолько плевать на все? Без обид, но ты выглядишь отвратительно, и твой «дом», — он делает кавычки в воздухе, — выглядит точно так же… Он продолжает говорить, повышая голос и задавая вопросы, как строгий родитель. Тереза видит красное и ее накрывает приступ гнева. Она хочет врезать ему, хочет бить по его лицу до того момента, пока из его головы не потечет кровь и он не перестанет дышать. Такая мысль даже не пугает ее, и она просто произносит: — Убирайся, — ее нос немножко чешется, а руки сжимаются крепче вокруг собственного тела, словно она уже не под контролем над собой. — Вали, сейчас же! — она хватает первую попавшуюся под руку вещь и швыряет ее где-то в район головы Томаса. Эта вещь разбивается в дребезги о стену, и он наконец замолкает. Просто смотрит на нее шокированными глазами, и вот-вот хочет что-то сказать, но передумывает и уходит. Девушка стоит до того момента, как за парнем захлопывается дверь. Затем она падает на пол и плачет. **** Комната, в которой возле дальней стены на полу лежит свернутая в клубок девушка, выглядит так, будто она прошла через бомбежку. Все вещи опрокинуты, все стены разодраны, на полу осколки от зеркала и разбитый вдребезги сотовый телефон. Любой вошедший внутрь подумал бы, что тут выискивали какое-то сокровище, стоящее миллиарды долларов, и им пришлось разрушить всю комнату в его поисках. Частично правда, ведь у девушки на полу не осталось ни грамма, и она чувствует себя настолько пустой, будто из нее вытащили все органы. Она понимает безысходность своей ситуации, а смерть кажется ей сейчас наилучшим вариантом. Какое-то время назад, после того как знакомый ей парень покинул квартиру, она провела около часа лежа на полу, рыдая так сильно, словно слезы из нее выходят в первый и последний раз. Затем подкатила паника, и она провела еще пятнадцать минут в поисках своего телефона, так как ей срочно нужно было позвонить единственному нужному человеку на данный момент — Бренде. Ее контакт был сохранен в телефоне еще с того времени, как они впервые встретились пару лет назад. По крайней мере, так кажется Терезе, но она всегда звонит ей, когда больше нет никакого иного варианта. Но Бренда долго не поднимала трубку, чем вызвала у Терезы неконтролируемый гнева. Она разбила телефон о стену и просто начала швырять все вещи куда попало. На это время она забыла о том, что наркотики в ее доме закончились, и когда зашла в ванную, ее охватил ужас. Она разгромила шкафчик над раковиной, и нормального человека бы удивила сила, находящаяся внутри этого безжизненного костлявого тела. Что же, зависимость делает с людьми ужасные вещи, а если перемешать ее с гневом, то наверняка можно было бы получить оружие массового уничтожения. Так она и оказалась на полу. Ее тело трясется, все чешется, так что она просто слегка раскачивается, создавая при этом контакт с поверхностью пола. Тереза чувствует, словно у нее в голове пожар. Все мысли, которые приходят в голову, сгорают в этом пожаре и не доходят до нее самой. Девушка резко ощущает чье-то присутствие рядом, и через пару секунд перед своими глазами она видит пару темных глаз, уставленных прямо в ее. Бренда. Она здесь. — Я пыталась позвонить тебе, — жалко произносит Тереза с хрипотой в голосе. Это естественно, ведь она не проронила ни слова с момента ухода Томаса. Были только крики. — Просто… Не хотелось быть одной, — и она чувствует слезы на своих щеках, но не до конца понимает, что она плачет сейчас. Бренда мягко улыбается ей. — Ты и не одна, — она берет ее руки в свои и кладет между их головами, — Я ведь с тобой. Прикосновение едва ощутимо, но Терезе достаточно и этого, чтобы на долю секунды забыть обо всех наркотиках на Земле. Перед тем, как она закрывает глаза, она слышит воду, и ей кажется, что ее накрывает волной. Все хорошо. **** Тереза просыпается от слишком громкого стука кулаком по входной двери. Бренды больше с ней нет, а стук не прекращается, он наоборот усиливается, и Тереза невольно задумывается о том, как у этого гостя еще не отвалились руки. — Живо открой дверь, ты, сука, а то я ее выломаю, — грубый мужской голос выводит ее из полумертвого состояния. Она знает, что без этого человека шанс выжить еще один день равен нулю, а ей очень хочется снова увидеть Бренду. — Я не люблю эти игры, ты же меня знаешь. В этот раз стук по двери выходит достаточно резким и тяжелым. Какие-то неведомые силы тащат ее к двери, и она даже не боится того, что этот мужчина пришел вымогать из нее денег. Ей нужна доза, пусть даже самая маленькая. Когда она открывает дверь, внутрь вваливается здоровенный мужик, хватая ее за горло и прижимая к соседней стене. Он злится, об этом ей говорит рука, крепко сжимающаяся на шее. «Он тебя просто запугивает,» — говорит ей внутренний голос. — «Он не сможет убить тебя, отделаешься максимум переломанной шеей.» Но Терезу не устраивает такой вариант, так что она пытается сказать ему, что ей нужно совсем чуть-чуть времени, и деньги будут у него. — Сука, где деньги? Тереза пытается еще раз, но Дженсен просто не дает ей шанса и поднимает ее в воздух, окончательно оборвав все шансы на то, что она заговорит. — Ты мне знатно потрепала нервы за время нашего знакомства, так что я спрашиваю последний раз: где, мать твою, деньги? Она смотрит ему в глаза, в которых плескается ярость, и, собирая все силы в кулак, хрипит: — Брен… Бренда. — Что-что ты там хрипишь? Я плохо расслышал. — От… Отпусти… На пол… Поставь меня на пол… — быстро прохрипывает она, и Дженсен, не заботясь о том, нормально ли она приземлится, отпускает ее. Тереза падает на пол, и по помещению раздается звук стука костей. Она пытается набрать в легкие достаточно воздуха, прийти в чувство, но мужчина снова хватает ее за горло и на этот раз тащит по полу. Она ударяется головой о поверхность, в глазах плывет, но она хватает его за руку, чтобы хоть как-то ослабить напор. — Мне нужна е… Еще доза… Бренда. Мне нужно… — Бренда? — говорит он, смотря на нее с непониманием. — Да о чем ты вообще, ненормальная сука? Бренда уже как полгода лежит погребенная в земле, где скоро окажешься и ты, если не оплатишь долг! Терезу словно окатывают ледяной водой. До нее не совсем доходит то, что только что сказал Дженсен, ведь она видела Бренду, та была с ней здесь, в этом же помещении, столько раз. Так каким образом она может быть… Дженсен резко поднимает ее над полом и также резко опускает, и она ударяется головой о пол. Ей тяжело дышать, а еще ей больно, и не совсем понятно какая боль превосходит какую — физическая или психологическая. В следующую секунду Тереза понимает, что пинает диллера куда-то в район голени. Он опускает руку, явно не ожидая таких действий от девушки, и она кидается на него, сбивая с ног. Тереза уже не под контролем, ее тело не слушается, а просто делает. Дженсен падает назад, ударяясь головой о тумбочку, стоящую в коридоре. Происходит какая-то возня и шум прекращается. Дженсен лежит на полу, глаза его стеклянные и не выражают ничего, а из головы течет кровь. Проходит пара секунд, и Тереза понимает, что мужчина мертв. Она убила его. И это чувство, чувство паники, страха, возвращается к ней с новой силой. Она чувствует, как оно проникает в нее через нос, рот, уши, и она просто ложится рядом с мертвым телом, не зная, что ей делать дальше. **** Через несколько дней один из бывших друзей девушки, Томас Эдисон, нашел девушку мертвой в холодной ванне. Вода, заполняющая ванну до краев, была ледяная, как и сама девушка. Сердце ее уже давно перестало биться. ****'cause i just feel so tired like i need something to come alive she said, «you ain't you when you're like this this ain't you, what you doing?» and I said, «that's the point»