в цветке увидеть небеса

1. Шифу обхватил пальцы Чжоу Цзышу своей рукой. Вместе они обмакнули кисть в воду, затем в чернила и коснулись бумаги. Чжоу Цзышу зачарованно наблюдал, как у него на глазах распускается цветок. Шифу отпустил его руку. — Твоя очередь. Чжоу Цзышу повторил движения шифу и осторожно коснулся кистью бумаги. Но под кистью расцвёл не цветок, а клякса, и Чжоу разочарованно зашипел. — Ещё раз, — сказал шифу точно так же, как тогда, когда Чжоу Цзышу отрабатывал новое движение и ошибался. Чжоу Цзышу выдохнул, расслабился и попробовал снова. Со временем он овладеет и этим. 2. — Мама, смотри! — Вэнь Кэсин указал на сливовое дерево, растущее рядом с их домом. — Распускается. Она с улыбкой проследила за его рукой. — Это значит, что весна почти наступила. — Как только оно зацветёт, я возьму несколько веток и сделаю букет для тебя, — Вэнь Кэсин мог уже представить его в центре обеденного стола. — Они будут почти таким же красивыми, как ты! Мама со смехом взъерошила ему волосы. — Пусть они цветут на дереве, А-Син. Тогда мы увидим пчёл и птиц, а позже в этом году сможем насладиться фруктами. — Хорошо, — согласился Вэнь Кэсин и прижался к боку матери, довольным тем будущим, что она ему нарисовала. 3. Восемьдесят один цветок на ветке и у каждого было имя. Чжоу Цзышу выдохнул, почувствовав тяжесть всех этих жизней, и пожалел, что наставник покинул их так рано. — Цветы цветут все четыре времени года, — пробормотал он, отступая от картины. — Но даже год подходит к концу. Он осторожно обмакнул кисть в красную краску. В Тяньчуан, возможно, и знали всё на свете, но он был всё ещё молод и подвержен ошибкам. Чжоу Цзышу обвёл первый цветок красным и пообещал себе, что больше никогда не повторит ту же ошибку. 4. Поместье бывшего Хозяина Долины горело, и Вэнь Кэсин наблюдал за пламенем. Те, кого он оставил внутри, чтобы слышать их крики, давно уже замолчали. — Думаю, там будет фруктовый сад, — он лениво обмахивался веером. — Почва будет плодородной. — Что вы хотите посадить? — спросила Гу Сян. Любой другой мог умереть за такой вопрос. Ей же Вэнь Кэсин просто ответил: — Сливу, клён и грецкий орех. — Можно я посажу цветы? Вэнь Кэсин рассмеялся и обернулся, чтобы погладить её волосы окровавленной рукой. — Да, А-Сян. Конечно, ты можешь посадить цветы. Он не мог вернуть детство ни ей, ни себе, но он мог дать ей это. 5. Чжоу Цзышу зло уставился на Вэнь Кэсина и заявил, что всё потому, что Вэнь Кэсин раздражал его. Он знал, что лжёт, защищаясь от того, как замирало его сердце, когда Вэнь Кэсин останавливался, чтобы продекламировать стихи или просто улыбался от радости из-за вкусной еды. Чжоу Цзышу откровенно восхищался боевыми искусствами Вэнь Кэсина. Он был более великолепен, чем кто-либо другой, кого Чжоу Цзышу доводилось видеть, он был наполнен диким сиянием, он не шёл ни по одному пути, известному Чжоу Цзышу. (У него была догадка, где мог быть взращен Вэнь Кэсин, чтобы так буйно цвести. Он не хотел выяснять, верно ли его предположение.) 6. — А-Сюй, какой красивее? — Вэнь Кэсин продемонстрировал два веера — по одному в каждой руке — Чжоу Цзышу. Поскольку Чжоу Цзышу проигнорировал его, Вэнь Кэсин вернул оба веера на прилавок. — Или, возможно, А-Сюй хочет сам украсить мои веера. Он благородный человек, конечно, он мог бы нарисовать для меня изящные цветы персика. Чжоу Цзышу усмехнулся и отошёл в сторону. — Ты и сам по себе достаточное украшение. Вэнь Кэсин рассмеялся и бросился за ним. — Что я украшаю, А-Сюй? Тебя? Чжоу Цзышу не ответил, но замедлил шаг, чтобы Вэнь Кэсин мог догнать его и пойти рядом. 7. — У него твой стиль, — заявил Чжоу Цзышу, когда они наблюдали за Чэнлином. Вэнь Кэсин стукнулся коленом о колено Чжоу Цзышу. — Мне кажется, что всё же ближе к твоему. Чжан Чэнлин споткнулся о воздух, превращая движение в почти изящное сальто, удержав равновесие и оттолкнувшись руками. Чжоу Цзышу рассмеялся и покачал головой. — А вот это — его собственный. — Он хорошо растёт, распускаясь в такие трудные времена. — А это откуда? — больше интересуясь тем, как это было сказано, чем ответом. — От нас обоих, — Вэнь Кэсин улыбнулся. — Но больше всего от него самого. Чжоу Цзышу промычал что-то в знак согласия и прислонился к Вэнь Кэсину, наслаждаясь редким моментом умиротворения. 8. — Он действительно тебе нравится? — Вэнь Кэсин был настроен скептически, несмотря на то, что он видел, как росли увлечение и преданность между его Гу Сян и Цао Вэйнином. — Тебе не станет скучно и ты не передумаешь? Гу Сян покачала головой, отчего её косички затряслись, разлетаясь в стороны. — Точно так же, как тебе не надоест Чжоу Сюй. С этим сравнением было несколько проблем, но Вэнь Кэсин решил отмахнуться от них. — Если ты уверена, — сказал он. — Тогда я приготовлю приданое. Он был застигнут врасплох, как и её объятиями, так и печалью, проникшей в его сердце: пришло время позволить ей расцвести под солнцем. 9. — Ты дурак, — прошипел Чжоу Цзышу, быстро нажимая на акупунктурные точки Вэнь Кэсина, чтобы остановить кровотечение. — Ты раскрылся сейчас? Вэнь Кэсин не ответил — раньше Чжоу Цзышу обрадовался бы этому, сейчас — ненавидел сверх всякой меры. Он поднял обмякшее тело Вэнь Кэсина и оглядел Долину Призраков. Теперь это и правда было место для призраков: здесь больше не цвела жизнь, остались лишь беспокойные души тех, кого планы Вэнь Кэсина привели к резне. Чжоу Цзышу вздохнул и унёс Вэнь Кэсина, чтобы исцелить его раны. Новая и неожиданная весна его жизни была бы бессмысленной без Вэнь Кэсина рядом с ним. 10. Вэнь Кэсин наблюдал за тем, как Чжоу Цзышу кружится на снегу, его одежды раскрывались вокруг него прекрасными разноцветными брызгами. Их шрамы на груди не совпадали, но они перекликались друг с другом, и они проводили долгие ночи, заново изучая эти тела, преждевременно возрождённые для второй жизни. Он не знал ни одного любовного стихотворения, которого было бы достаточно для описания того, что расцвело между ними, и Вэнь Кэсин с нетерпением ждал возможности написать свои собственные стихи, чтобы заполнить эту пустоту, пока они будут странствовать по миру, счастливые и свободные. И, самое главное, вместе. — А-Сюй! — позвал он просто для того, чтобы увидеть, как Чжоу Цзышу улыбается ему. — Иди сюда! И он идёт.