Никогда ночь не была такой тихой. Словно весь город погрузился в безмолвие. И улочки Петербурга, днем полные народу и шумных ребятишек, теперь пустуют.
И только невысокие каблучки стучат по мощенным мостовым. Руки девушки лежали у нее на груди: одна мягко держалась пальчиками за ткань, а другая легонько, почти невесомо, лежала на мужской ладони. Нежными пальцами мелко бьёт по ней, заставляя тепло раздеваться по крови.
Мечтатель, все так же внимательно слушая рассказы спутницы, влюбленно рассматривал ее. Красота пленила его, а сладкие речи девушки, он мог слушать часами. Даже если они были про жильца ее бабушки.
— Ах, знали бы, каков он в разговоре. Не такой как вы. Речи его сухи и холодны, а лицо… лицо совершенно не выдает эмоций, — она говорила о нем с таким трепетом, что не верилось, будто он забыт ею.
— Настенька, да что же вы вспоминаете этого невежественного господина. Он же причинил вам боль, а вы говорите о нем каждую минуту, — проговорил молодой юноша, сжимая бледную ладонь.
— Пожалуй, вы правы.
И прекратился ностальгически-радостный монолог. Засвистел летний ночной ветер, окутывал лицо, мягко обдавая его своими порывами.
Тихая белая ночь полностью соответствовала прогулке. Никаких темных, грустных туч, закрывающих сияющее небо. Ни единой капли моросящего дождика, так осторожно капающего на мостовые. Даже обычно холодный, режущий ветер, сейчас был теплее. И руки тоже были горячее чем обычно. Мечтатель, незаметно улыбаясь, чувствовал горячие пальцы, даже через шёлковые перчатки. Так и шли они в тишине. Настенька наслаждалась прекрасной Питерской ночью, а юноша наслаждался ей.
Серая, почти черная, мостовая внезапно закончилась, перекрытая стенками моста. Ее маленькие трещинки практически не были видны, но для юноши они были различимы за сотню метров. Ведь именно эти потрескавшиеся стенки он обводил руками перед тем, как встретить свою любовь. Здесь, на этом месте она явилась, как будто из песен, из книг, из снов. Такая прекрасная, неизвестная и грустная. Настолько чудесны и дороги эти воспоминания, что каждая деталь того вечера помнилась Мечтателю, словно он смотрит на неё сейчас.
Глаза, сами по себе, прыгнули на прекрасную фигуру, идущую рядом. Все так же мила и хороша, улыбается своей чудесной, теплой улыбкой. Чисто белая юбка, словно небесная звезда, мерцала. Переливалась перламутровыми оттенками. Следовала тихому ветру, раздувая свои концы. А глаза… Глаза её смотрели куда-то в даль и были они ясны, как солнце, и одновременно задумчивы и грустны. Но о чем думает в этот момент девушка угадать просто невозможно.
— Ах, Настенька, посмотрите на Неву, она так сверкает в эту светлую пору. Словно сотни звезд сверкают в ней. Но это лишь подражание вашим глазам, — разрезая повисшую тишину, сказал Мечтатель. Высвободив руку из ладони девушки, он взмахнул обеими, тростью указывая на водную гладь. Но ответа не последовало. Прекрасная все так же задумчиво смотрела в чернеющие дома, бродя в своих размышлениях, — Все ли с вами хорошо, моя Настенька?
— А? Да-да, все прекрасно. Просто…просто сегодня мне не здоровится. Думаю мне лучше пойти домой, а то и вас зарожу своим настроением.
И с этих слов повисла над ними туча молчания. Шла за ними до самого переулка к дому девушки. Так и распрощались в молчании.
***
Но нездоровое настроение так и не ушло. И все прошедшие недели, Настенька так и ходила тучная. Лишь изредка смеялась и то совершенно беззвучным смехом. Ладошки её были холоднее с каждым днем, словно любовь не грела более её сердце. Взгляд свой она не обращала на Мечтателя, словно больно ей было смотреть на него. И внезапно голову юноши осенила болезненная мысль, оказавшаяся правдой. Она не любит его, так как он, и боится признаться в этом. Открытие свое Мечтатель решил изъявить в тот же день, чтоб не мучить более её.
Но встретившись с ее глазами, которые он любил и знал больше своих, растерял все слова. Чуть бледноватое лицо стало еще белее, худее, но не переставало быть прекраснее. И звуки встали в горле болезненным комом, но пришлось говорить, даже если голос не слушается и садиться все более и более.
— Знаете, Настенька, хоть вы и согласились быть со мной по своей воле, но я вижу, что это вам в тягость. Мы друг другу не подходим, я обязательно вас брошу. Сейчас наберусь сил и брошу вас. А сейчас у меня плохо со словами, — говорил Мечтатель, крепко держась руками об трость, чтоб в порыве эмоций не схватить ее руку.
— Я люблю вас,
друг мой.
— Я люблю вас больше… — произнес юноша и слова его слились с шумом начавшегося дождя. Смыл он и проступившие мужские слезы, скрыл позорные чувства, приносящие боль сильнее, чем пули.
Ответить она не успела. Мелкие капли дождя участились, стирая контуры их лиц совсем. Девушка еле слышно распрощалась и убежала в дождевую стену. Через мгновение ее перестало быть видно совсем. С того момента они более не видели друг друга. А Мечтатель так и остался на этой мостовой, несущей с собой историю любви, длинною в несколько недель.
Верю в тебя, в дорогую подругу мою
Эта вера от пули меня, белой ночью хранила.
«Темная ночь. Марк Бернес».
