Наверное это мой рай, но скорее мой ад

      Просыпаюсь от ярких лучей солнца, которые бликами скакали на моём лице, просачиваясь сквозь окно. Облака плывут по голубому небу, закрывая своими объемами солнце, погружая помещение в прохладу. Невольно провожу рукой по простыне, ощупывая соседнее место, на котором было пусто, и лишь чуть смятая ткань напоминала то, что ночью рядом кто-то спал.       Поднимаюсь на локтях оглядывая комнату, всё как прежде, только солнечный свет озаряет столь тёмное пространство.       Впопыхах ищу своё нижнее бельё и одежду, но нахожу только нижнюю часть комплекта, вспоминая слова о том, что лифчик мне вовсе можно не носить. На это я лишь гневно прыскаю, не собираясь поддаваться искушению комфорта, с мыслю найти верхнюю часть или соорудить её из подручных средств.       Краем глаза замечаю стопку вещей на стуле, попутно рассматриваю, что же мне приготовили. Чёрные шорты, которые еле закрывают ягодицы и тёмно-зелёная кофта, похожая на ту, которую носит Пэн, плащ, в котором ходят потеряшки, длиной почти до колена, с огромным капюшоном, который сползает на глаза.       Одеваюсь и расчёсываю свои запутанные после вчерашнего волосы, выхожу на улицу. Давно не носив ничего, кроме длинных штанов, удивляюсь белому цвету кожи на ногах и россыпью синяков.       Хоть солнце и яркое, на острове довольно прохладно. Вдалеке завывает ветер, шевеля кронами деревьев, создавая гул.       Мальчишки заняты своими делами, бегают из стороны в сторону, собирая орудия и переговариваясь о своём.       — Куда вы собираетесь? — выкрикиваю я, но никто не обращает на меня внимания.       — Сегодня охота, — непонятно откуда взявшийся Феликс подходит сзади и обнимает меня за талию, заставляя всё тело напрячься и покрыться мурашками. — Что-то случилось? — смотрит на меня таким нежным взглядом, явно переживая за меня. — Откуда царапины? — вскидывает брови, оглядывая меня с ног до головы.       — Русалки, — говорю шепотом, молясь, чтобы кроме царапин он больше ничего не заметил, сильнее укутываясь в плащ. Ведь я и забыла посмотреть на себя в зеркало, изучить повреждения этих чудовищ и хоть как-то обработать раны.       Он только хмыкает, знает, что не буду ему рассказывать всё в подробностях.       — Ты тоже идёшь на охоту, — целует нежно в щеку, засматриваясь на мои подрагивающие ресницы, и уходит, обняв напоследок.       А я стою, соображая, что же делать дальше, ведь я совершенно запуталась в этих двух парнях. Вчера я думала, что Феликс мне не нравиться, но как только он подходит ко мне, тело начинает дрожать, посылая мурашки по всему телу, а бабочки в животе порхают.       Я влюбилась в его голубые глаза, светлые брови и ресницы, немного завивающиеся волосы и косичку, которую он прячет за капюшоном. Его тонкие и розовые губы манят, манят сильные и худые руки, которые так нежно прикасаются ко мне. Его мелодичный и совершенно не грубый голос отдаётся в голове, заседая в сердце.       С Пэном всё иначе, ему хочется быть покорной и следовать всем указам, хочется подчиняться его грубому и чертовски сексуальному голосу с малой хрипотцой. Смотреть на его игру бровей, наблюдать за губами, которые вытягиваются в тонкую струнку или смотреть, как он улыбается, обнажая белые зубы и остренькие клыки по бокам. Чувствовать дикое желание спать с ним, быть под ним, подчиняться, но не любить.       — Обо мне думаешь? — как же этот чëрт прав со своими доводами, присаживаясь около меня на корточки и смотря в даль.       — Больно надо, — фыркаю, уводя взгляд и давя огромный ком желания быть прижатой к стене или дереву, пытаюсь не смотреть на него, унимая притяжение, которое тянет к нему.       — Собирайся, сейчас на охоту пойдёшь, — переводит на меня взгляд, словно читая мысли, ухмыляется и уходит.       Какая может быть охота, если я ни разу в своей руке не держала оружие больше ножа, не знала, как читать следы животных, как быть аккуратной и тихой, прислушиваясь к звукам природы.       Встречаю Девина, который помогает собраться, объясняя то, что я буду просто за ними наблюдать, учиться. Дает мне рюкзак, набитый едой, и копье, в случае того, если я увижу кабана.       — Я всё равно не смогу его убить.       — Придётся, если хочешь есть.       Идём мы довольно долго по неизвестной мне дороге. Деревья растут тут почти в плотную, преграждая путь. Лианы обпутывают их, как змеи, в ожидании, когда в них кто-то попадётся. Мальчишки попутно расставляют импровизированные ловушки для животных или нежеланных гостей, которых с момента моего пребывания не было.       — В эту пещеру не вздумай заходить, если не хочешь рассказать свой самый потаённый секрет, — проходим мимо ничем не примечательной пещеры, вокруг которой растут папоротники и большие деревья.       — Что в ней такого особенного? — задаю вопрос мальчишке, который представлялся при первой встречи, пытаюсь вспомнить имя, но на ум ничего не приходит.       — Я Алик, если ты забыла, — улыбается краешками губ, — это пещера-эхо, попадая туда, выбраться не сможешь, пока не расскажешь секрет, который никто не знает.       Задумываюсь над этим, бредя дальше за мальчишками. Можно было бы заманить туда Пэна, узнать, что же ему от меня надо, узнать всё, что он скрывает от меня.       Доходим до небольшой полянки, где растет маленькая зелёная трава, словно ковёр. Разноцветные цветы, словно звёзды на небе, украшают это место. Деревья из-за солнечного света переливаются разными цветами, открывая необычность Нетландии. Невысокие кусты выглядят как в книжках: ярко розовые, синие и зелёные.       Сердце замирает от такой красоты, что я не замечаю, как вся компания уходит вперёд, бросая меня.       — Что ты здесь делаешь? — оборачиваюсь, наблюдаю за темно-карими глазами, которые с удивлением смотрят на меня.       Подходит ближе, трясся за плечи, а я замечаю ужасно страшное, как будто змеиное, лицо в серых оттенках. Вижу его огромные складки на коже, будто этому человеку сотни тысяч лет. Чувствую, как острые ногти впиваются в мои плечи, явно оставляя следы на них.       Одежда его была страшная и чёрная, будто из крокодиловой кожи, переливалась, словно политая лаком. Этот монстр смеётся, отходя дальше и склоняется в реверансе:       — Я Румпельштильцхен, а ты кто?       — Я... Я Кира, — голос предательски дрожит от страха, а я потихоньку отхожу назад.       — Ты пленница Питера Пэна? Хотя стой, не отвечай, — машет перед моим лицом указательным пальцем, прикладывая острый ноготь к своим губам. — Ты потеряшка, но девчонка, — кривит губами, морщит брови, снова заливаясь смехом умалишённого. — Похоже Пэн изменяет своим традициям, хотя ты не первая из девочек на этом острове, — закрывает рот рукой, будто не специально сказал.       — Есть ещё?       Смеётся подходя ближе, шёпотом говорит на ухо.       — Были, дорогуша, — исчезает так же резко, как и появился, напоследок крикнув: «Мы ещё увидимся, Кира Милс!»       Страх, сковывающий тело, не давал двинуться с места, я обдумывала произошедшее. Почему все знают мою фамилию? Куда делись все девчонки, которые попадали на остров? Знала, что Пен никогда не расскажет правду, решаю обратиться к Алику, ещё давно зная, что этот мальчишка любит собирать информацию.       Страх отпускает, и я бегу со всех ног, прислушиваясь к шорохам и голосам, постоянно спотыкаясь и сдирая колени в кровь. Листья деревьев хлещут меня по лицу, но в конечном итоге я настигаю мальчишек, врезавшись в Девина со всех ног.       — Где Алик? — смотрит на меня изучающим и удивленным взглядом, заглядывает ко мне в горящие то ли от страха, то ли от желания получить как можно больше информации, глаза.       Кивает в сторону, показывая на парнишку, который устанавливал ловушку, натягивания трос на соседнее дерево.       — Нам нужно поговорить, — подбегаю резко, хватая за руку и утаскивая подальше от остальных ребят.       — Что случилось? — смотрит испуганно, освобождаясь из моей хватки.       — Скажи только честно, — в ответ кивает, — тут были девочки до меня?       Уводит взгляд подальше от моих глаз, закусывает нижнюю губу, обдумывая что-то.       — Я не должен тебе это говорить.       Собирается уходить, разворачиваясь на пятках, но я снова хватаю его за руку, смотрю умоляющим взглядом.       — Расскажи, это важно.       Алик молчит ещё с минуту, но после нехотя начинает:       — Было много девочек до тебя, но больше пары недель они не задерживались.       — И что с ними произошло?       — Они мертвы, — его губы вытягиваются в тонкую струнку, глаза смотрят на меня с сожалением.       — Что с ними произошло? — хочу узнать как можно больше информации, давя на парня с вопросами, который по видимому рассказывает всё через огромные усилия, боясь за что-то.       — Пэн притаскивал их для игр и развлечений, но ты же знаешь, какие развлечения нужны мальчиками шестнадцати-семнадцати лет. Они не выдерживали этих пыток, — шумно сглатывает продолжая рассказ. — Они для чего-то были нужны, но не подходили, Пэн отдавал их нам, а мы пользовались, как игрушками.       Смотрю на парня, не зная, что сказать, отхожу от него. Не могу даже представить мучения тех девочек, которые кончили со своей жизнью из-за издевательств этих идиотов. Начинаю бояться той же участи, бояться, что я тоже не подойду Пэну также, как и предыдущие. Страх захватывает, а дыхание учащается, подкидывая мысли о том, что скоро со мной произойдёт тоже самое.       — Стой, Алик, в книге было написано, что с вами на острове жила девочка, Венди. Она тоже…       — Нет! Пэн держит её на острове.       Замечает мой заинтересованный взгляд, перебивая весь ход мыслей:       — Ты всё равно её не найдёшь, а если и найдёшь, то около неё стоит самая надежная охрана, которая не подпустит.

***

      День проходит мучительно долго. Солнце, будто смеясь надо мной, еле-еле катиться за горизонт, а мальчишки всё глубже идут в лес. Будто волшебным образом нам не встретилась ни одна живность по дороге, а с пустыми руками им возвращаться точно не хотелось.       С Аликом мы больше не разговаривали, сторонясь друг друга. Он кидал мимолетные взгляды, наблюдая за мной, наверное боялся, что убегу искать ту девочку.       А во мне бушевал лишь гнев. Я хотела открыться Пэну, научиться у него всему, а сейчас хочу лишь вмазать по его самодовольной роже или убить, как он убивал тех девочек. Пытать и использовать, как использовал он их. Весь день чесались кулаки, а зубы скрипели от злости, которую хотелось выплеснуть всё скорее и скорее.       Наконец-то наступила ночь, а потеряшки, бросив попытки найти животинку, возвращаются домой.       В лагере тихо. Слышно лишь потрескивание костра и где-то вдалеке шум моря.       Пэн и Феликс сидят в самом центре, разговаривая о чём-то, а я давлю в себе желание накинуться сейчас же на этого эгоиста. Направляюсь высказать всё, что думаю о Пэне, но Феликс опережает, вставая у меня на пути.       — Кира... Нам нужно поговорить, — стесняясь, уводит взгляд в сторону, говоря с нежностью.       Киваю, смотря на Пэна, и под удивлённый взгляд ухожу с Феликсом. Он мнётся, щёлкая пальцами, а я заглядываю в его голубые глаза.       — Кира, — шумно глотает, — ты мне нравишься. — улыбаешься уголками губ, по-прежнему не смотря на меня. — Очень сильно нравишься.       Земля уходит из-под ног, унося далеко-далеко. Сотни бабочек пытаются вырваться наружу, подбираясь к горлу. Смотрю в ступоре на его лицо, не в силах что-либо сказать. К черту Пэна!       Всего лишь мимолетный поцелуй, которой заставляет поднять его взгляд на меня.       — Так это значит, что я тоже нравлюсь тебе?       С ним я не теряю остатки разума, контролируя каждое своё действие и эмоцию, что нравиться мне ещё больше. С ним я чувствую защищённой и окружённой заботой. Я чувствовала его симпатию ко мне, но не ожидала его признания.       Искренне улыбаюсь, откидывая в сторону всю злобу, которая съедала меня несколько минут назад, оставляя на второй план разговор с Пэном и поиски Венди, обнимаю Феликса, кутаюсь в его огромный капюшон, вдыхая аромат морского бриза и чего-то ещё. Чувствую его размеренное дыхание и тёплые руки, обвивающие мою талию. Парень прижимает меня к себе, обнимая, целует в висок.       Молчание с ним не казалось мучительным, скорее успокаивающем. Мы не говорим, лишь обнимаемся, кидая мимолетные взгляды.       Сколько мы простояли так, неизвестно. Вокруг нас время остановилось, мы не могли насладиться друг другом, прижимаясь всё ближе.       Феликс, как истинный джентльмен, проводил меня до домика, на прощание нежно поцеловав в губы. С ним я чувствовала себя маленькой и беззащитной девочкой, которая радуется приходу любимого друга или покупке красивой игрушки.       С идиотской улыбкой захожу к себе в комнату, видя на кровати Пэна. Вот только его тут видеть совсем не хотелось.       — Так значит, ты теперь с Феликсом? — злобно, с нотками гнева оглядывает меня с ног до головы, смотрит пронизывающим до костей взглядом.       — А тебе что? — выкрикиваю я, желая вывести на эмоции.       — У нас в Нетландии нельзя заводить отношения ни с кем, кроме меня, — подрывается с кровати, но не подходит, держа дистанцию.       — Не будь таким эгоистом, все заслуживают право любить и быть любимыми.       Смеётся так задорно, будто я только что рассказала ему анекдот.       — Думаешь, у вас любовь? — выгибает свои брови.       — Мы нравимся друг другу, — тихо бурчу под нос, смотря себе в ноги.       — Думай как хочешь, но я вам жизни не дам, — подходит ко мне вплотную. — Ты моя игрушка, Кира, и никто не смеет тебя брать, пока я не разрешу, — берёт грубо за подбородок, заставляя смотреть на него — А я пока что согласия не давал.       Отпускает и уходит. Всегда уходит. Пробуждает во мне ненависть к нему, которая притуплялась. Как будто была под гипнозом подчиняясь ему. Больше такого не будет, Пэн!       Ложусь спать укутываясь в тёплые одеяла, желая насолить ему и обдумывая план.