Смогу ли я полюбить тебя так же, как ты полюбила меня?

- ты слабачка. Он раз за разом повторял ей эти слова. Так давно, насколько он мог вспомнить. Кажется, с того момента, когда поступил в колледж и первый раз увидел её - ещё только на четвертом курсе. Ещё тогда он понял, по проклятой ли энергии, исходящей от нее и так ярко горящей в его глазах, или же просто по выражению ее лица, хотя он никогда не мог правильно определить людские эмоции - она слабая. Он не рассуждал на эту тему сам с собой, слабая она духом или же телом. Для него она просто была такой. Тем человеком, тем магом, до уровня которого ему никогда нельзя было упасть. До уровня, на который он крайний раз с брезгливостью и презрением бросал косой взгляд. До тех, кто никогда не достиг бы его высот. - хей, Годжо, пошли с нами, отметим очередной день... а собственно, какой день? Мей-Мей слегка пристукнула Годжо по плечу, другой рукой держа стопку денег и боковым зрением пересчитывая количество и значение купюр. Сатору слегка усмехнулся, накренившись в ее сторону: - ты же снова пытаешься выпросить у меня деньги, Мей. Девушка довольно оскалилась, ее коса сдвинулась с загоревшегося карего глаза: - возможно прошу. А возможно, что и не возможно, а точно прошу. Годжо хмыкнул, после чего, пнув камушек, мешавшийся только ему одному под ногами, уточнил: - с кем "с нами"? Мей благополучно ушла от вопроса, задав ответный: - зависит от того, кого ты сам хочешь там увидеть.. Сильнейший снова хмыкнул, и в этот раз даже за повязкой нельзя было не увидеть искорку смеха в скрытых глазах: - да кого я могу ХОТЕТЬ там увидеть? - он зевнул, прикрыв рот ладонью, - ну разве что если Секо будет, с ней хотя бы не скучно. Девушка драматично откинулась назад, доверившись удерживающей ее руке Годжо: - прости, я же совершенно забыла.. ты же сильнейший, никто из них тебе не ровня... После этого она ядовито рассмеялась - это давно вошло у нее в привычку. Сатору тоже не смог сдержать смешка. В конце концов, откажись он, то пропустит все веселье. Вернее, его не создаст. Он фыркнул, делая вид, что ему все равно: - лааадно, приду я на этот ваш детский утренник. Мей-Мей отвесила ему воздушный поцелуй, на котором они и распрощались. Дождавшись, пока маг скроется с поля его зрения, Годжо скептически поднял голову вверх: - Нанами конечно же не придёт - ему это попросту не надо. - на его лице скользнула кошачья усмешка, - да и если там буду я, то он точно наотрез откажется куда-либо идти.. Он даже и не мог подумать, не мог представить, в его голове не могла отразиться мысль - маленькая, простая: что там не будет её. Ведь... она же слабачка. И ей никогда не было и будет места в его окружении. Лицо Утахиме горело красным, фиолетовым и розовым, иногда с лёгкими оттенками оранжевого, как светодиодная лампа, висевшая у барной стойки. Ее румянец от переизбытка алкоголя за вечер переливался, словно парящая в небе звезда. Глаза были едва приоткрыты, уши словно заложила вата, ноги и руки потрясывались от неконтроля их сбитой нервной системой, и все без конца скользила глупая улыбка, вместе с которой звучали столь же глупые необдуманные мысли. Секо едва могла придерживать подругу, облокотив ее на свое плечо, сидя на соседнем стуле. Мей-Мей сидела тут же, посмеиваясь с Годжо над очередной лажей окон на одном из заданий. Сам Сатору за вечер не выпил ни одной рюмки, спихнув причину на работу, что отчасти было некой правдой. Однако, даже на подсознательном уровне все было совершенно иначе. Несмотря на громкий шум музыки из близстоящих колонок в баре и непрестанный смех Мей рядом с ним, маг, хоть и не снимая уже за много лет выученную улыбку интереса к разговору, не сводил взгляда только с одного человека. Здесь темные очки, которые в обычное время могли бы кого-то напрячь, только спасали сложившуюся ситуацию - направление его взгляда оставалось неизвестным всем, кроме него самого. Утахиме Иори. За все время, с самого первого момента, когда она только зашла и тут же закатила глаза, увидев Годжо, он, постоянно кивая на одновременно точные, но в то же время обидные заявления Мей-Мей по различным темам и поводам, смотрел только на нее одну. Можно было бы подумать, что он ощущал в этом какую-то потребность, однако это не было бы настоящим ответом. Сейчас он задавался внутри себя лишь одним вопросом: Почему я не чувствую себя сильнейшим рядом с ней? И даже когда он видел и осознавал, что ее разум сейчас гораздо туманнее его, он все равно не чувствовал своего превосходства над ней. Его жег изнутри лишь появившийся по совершенно непонятным ему причинам интерес, дать характеристику которому он не мог на протяжении уже нескольких часов. Мей-Мей же только делала вид, что не замечает равнодушия товарища как к ней самой, так и к сегодняшнему времяпровождению, и так же незаметно усыпляла бдительность мага, будто бы не замечая его светящегося взгляда в сторону Утахиме. Поэтому сейчас, когда был и подходящий момент, и подходящее время, она деловито вздохнула, вызвав дрожь не только у ещё трезвых, но и у одной едва находящейся в сознании девушки, после чего с силой ткнула Сатору под лопатку: - друг мой любезный, уже ведь тааак поздно, а девушке.. - ее глаз метнулся на повисшей на враче Иори, - особенно ВЫПИВШЕЙ, даже немного, девушке.. - здесь она сделала театральную паузу - ей нравились столь раздражающие, но в то же время зажигающие интерес к ее личности интриги при монологах, - совершенно не пристало идти домой одной... Мей задумалась, дотронулась кончиком пальца до виднеющейся части подбородка: - Секо одна ее не дотащит.. - маг подмигнула Ийери, которая скептически приподняла бровь, - а вот ты вполне мог бы. Тогда Годжо словно очнулся, выбравшись из темной дрёмы. Бар вокруг перестал быть клубящимся туманом серых фигур, окружавших для него лишь ее одну, и тогда он обратил взгляд из-под спущенных очков на подругу. Из-за руки, прикрывавшей нижнюю часть лица мага, раздался едва различимый "пф", после чего Сатору махнул рукой в сторону Мей-Мей: - ещё что придумаешь? У нее каждый день так, как-нибудь сама доберется. - он закатил глаза, - я спасаю людей, а не магов. Тогда Секо неожиданно подскочила, слегка подтолкнув практически находящееся в отключке тело Утахиме в его сторону. Годжо автоматически потянулся вперёд, подхватив ее под вялые мягкие руки. Мей тихо хихикнула: - а говоришь, что магов не спасаешь. Сильнейший ничего не ответил - на его лице даже не показалась тень улыбки на этот комментарий. Он только привстал, облокотив Иори на свою спину, положив ее руки себе на плечи и придерживая ее под колени для большей опоры. В его голове все беспрестанно металась мысль: для чего я это делаю? Но он не мог дать себе полный и развернутый ответ. Это было для него как данность - вещь, которую не надо объяснять. И он просто беспрекословно шел по велению собственной идеи, собственного интереса. Ведомый неизвестностью. Мей-Мей ухнула от неожиданности. Секо подсела на два стула ближе к ней, так же не сводя темных и давно уже опустевших глаз, в которых сейчас кружились искры разноцветных лампочек и фонариков помещения, с Сатору. Тот ничего не ответил на их общий безмолвный вопрос, лишь кивнул и, негромко напомнив, что завтра они от него таким способом точно не отвяжутся, направился к выходу. Он нес ее по улице, едва дышащую, обхватившую его за шею ослабевшими тонкими руками, белая кожа которых казалась ещё белее при свете ночных фонарей в опустевшем переулке. Ее сбитый голос наполовину бормотал и шептал что-то невнятное ему на ухо. Он не вникал в ее слова. Он ни разу не расцепил ладоней, чтобы спустить её с затекшей спины. Он молчал. Ни улыбки, ни смешка не было слышно, когда она брякнула что-то о его очках. Его глаза смотрели прямо вперёд, он не опускал головы, пока перед носками его ботинок не показался подъезд ее дома. Лишь только он едва дотронулся ими до подъема бетона, как опущенная Утахиме осталась стоять, опершись на его плечо. - дальше сама пойдешь. Мне своя спина себе дороже. Его ледяные и наполненные серьёзностью, не приставшей ему, глаза глядели на ее пораженное и ничего не понимающее лицо. Выпитые рюмки давали о себе знать - координация то и дело покидала ее тело, ноги подкашивались. И Годжо, несмотря на свои слова, все ещё крепко поддерживал её за талию. Почему я не могу просто оставить все на произвол? Почему не могу отказать, я же сильнейший.. - ладно. Сатору обхватил Иори за спину, поддерживая под коленями. Ее холодные ладони едва заметно коснулись его шеи - он даже не вздрогнул, лишь мотнул головой в ее сторону: - глупая ты, Утахиме. Ни здесь не учишься на собственных ошибках, ни.. Продолжения не последовало. Маг просто замолчал, звук его голоса растворился в стенах лестничного проема подъезда. Ни в обычной жизни не учишься, ни в магической. Так ты хотел сказать? Годжо осторожно донес девушку до нужного этажа - она сама как-то упомянула о нем, в очередной раз забывшись в алкоголе - и, остановившись, тихо, но четко спросил: - где ключи? Иори не ответила. Тогда маг быстро запустил руку в карман ее объемных прогулочных джинс, вытащив оттуда связку с одним единственным ключом от двери - второй нужен был ей для доступа в собственный кабинет в Киотском колледже. Он не стал включать свет. Лишь прикрыл за собой выход в матовый сероватый мир и понес Утахиме в сторону одной из комнат. Интуиция, или же просто свойства и способности глаз - нашлась нужная. Одеяло на кровати валялось в полном ажиотаже, а вокруг царил такой беспорядок, словно здесь и не жили вовсе. Хотя действительно, для них, магов, совмещать две жизни было практически невозможно. Ты либо посвящал себя одной из двух, либо оставался ни с чем. Никчёмный маг - ненужный маг. Так он мог думать ещё совсем недавно. Недавно, но только не сейчас, когда осторожно уложил и по совершенно непонятной причине укрыл сверху краешком одеяла, которое она тут же сжала в кулаке. Он собирался уйти. Но остался. Улицу за окном уже практически не освещали даже фонари - едва заметные лучики проникали сквозь стекло, отражаясь от его поверхности и падая на пол маленькими и нежными капельками, освещая тьму - тьму для всех, кто не мог видеть его глазами. Сатору не спеша подобрал с пола разбросанную одежду, разложив ее по полкам комода и стульям - чувство вкуса все же у него не отсутствовало. Как обычно - пара лёгких движений его руки, и весь мир словно переворачивался, его баланс вертелся несколько кругов, делая ускоряющиеся обороты, после чего замирал в совершенно новом положении. Положении идеала. Годжо даже не оглядел свою работу. Он сделал шаг к выходу.. - Годжо?.. Замер. - да? За его ответным вопросом последовала тишина, такая сильная и глубокая, что заглушала внутренний слух. Маг понял, что его не будет и позже - Иори просто обессилела и уснула. Так же, как всегда бывало в подобные вечера, когда они все сидели вместе чуть ли не до самого утра, отмечая совершенно незначимые, даже для них, дела. Потому что кроме этих дел, даже столь незначительных и уродливых, у них не было причин собираться вместе. Им бы просто не о чем было поговорить. Носки повернулись в противоположном направлении - Годжо разве что не проскользил, настолько он сделал это незаметно, обратно к ее кровати. Его тень возвышалась над ней, перекрывая маленькие лучики золотистого оттенка. Тогда комната на секунду озарилась блеснувшим аквамариновым - маг снял с невероятно уставших и - он знал это наверняка - покрасневших глаз темные очки, которые тут же пропали в бездонном кармане его пиджака, после чего неслышно присел на самый край, чуть поодаль от Утахиме. Он не позволил себе ни единого движения - он лишь просто неотрывно смотрел на неё, следил за каждым вздохом, каждым подрагиванием ее рук. И среди его черных, словно клубы дыма, никогда не уходящих в открытое небо, мыслей, ярко, как переливающаяся всеми цветами звезда, возникла та одна, от которой - он понял это сразу - он не избавится. Так ли сильно я могу быть уверен в том, что я лучше всех абсолютно во всем? Он ушел ранним утром - ещё даже не встало солнце на горизонте, не ответило землю и небо вокруг в нежно-кремовый, молочный оттенок. Ему даже не пришлось оборачиваться - он знал, что сейчас она в полной безопасности. По крайней мере, пока его не будет рядом. Сатору спустился по лестнице и будто на кошачьих лапах, шороха которых не было слышно даже в опустевшем коридоре, направился к своему кабинету. Масамичи обещал выдать пару-тройку документов по начинающим первым и предпервым уровням, в надежде их оценки от сильнейшего. Годжо лишь боковым зрением взглянул на бумаги, пролистнув пару страниц, не уделив вниманием никого из предложенных, а затем снова вышел, крутя на указательном пальце связку ключей. - Годжо! Лицо в повязке обернулось на голос. Перед ним стояла Утахиме, с слегка покачивающимися от летнего ветерка, исходившего от окна в коридоре, волосами. На мага потянуло лёгким ароматом сирени и утренней свежести. Он поправил забившиеся под ткань волосы, отливающие при дневном свете и тенях пурпурным и весело произнес: - о, сама Утахиме явилась! Он театрально махнул ей и улыбнулся, обнажив заострённые к концам клыки. В таком состоянии он спокойно мог напомнить любому готовящегося к нападению барса, который в одну секунду казался мягким и пушистым сугробом, а в другой - убийцей, не разбирающимся в собственных жертвах, шедший на поводу своих инстинктов. Ни это ли была причина, по которой он так часто замечал на чужих лицах, говорящих тебе о том, что ты действительно тот, кто заслуживает беспрекословного уважения, смесь отвращения и лизоблюдства, когда поворачивался к ним спиной? Иори слегка дрогнула - от неожиданности, или же от чего-то иного - и поморщилась. В грудь Сатору с силой ткнулись несколько файлов и довольно тяжелыми бумагами. - идиот. - она бросила в него этим словом, будто не знала о существовании бесконечности, которая не принимала любые удары, - Гакуганджи просил разобраться в отчётах и передать о результатах Масамичи. - она фыркнула и, даже не удостоив его прощанием, кинув напоследок фразу, - надеюсь, хоть с этим ты сможешь справиться адекватно. Он неотрывно смотрел ей вслед, и все вокруг сливалось в один бессмысленный и серый туман - все, кроме нее. Ее белый бант как самый яркий луч горел среди этой мглы. Даже издалека он видел её уверенно поднятый подбородок и ощущал прямой взгляд карих глаз. Что он там говорил о своей бесконечности? Что ее - его - невозможно сломать, разбить? Тогда почему он чувствовал, даже практически слышал, как она трескается и беззвучно для чужого уха бьётся на крошечные осколки каждый раз, когда она проходила мимо него, либо удостоив его взглядом презрения, либо просто делая вид, что его не существует? Его - сильнейшего. Но был ли он действительно сильнейшим рядом с ней? - сказал же - никуда я ее не потащу! Мей-Мей нависла над головой Годжо, пытаясь пропустить свой цепкий взгляд сквозь его темные очки, которые он только что натянул до самого лба. Утахиме снова напилась - сегодня они отмечали даже вместе с Масамичи, который при первой возможности тут же дал деру, ведь сам Сатору все же выделил время на выбор, хоть и одного, действительно честного кандидата на первый уровень. Его сообщение об этом событии было встречено восхищенным (по причине того, что он наконец-то смог переступить через собственную лень и эгоизм) улюлюканьем, и даже Секо отвесила, хоть и вместе с ударом по щеке, довольно достойную похвалу. Ну и конечно, Мей не могла не воспользоваться возможностью, чтобы в очередной раз вытащить Годжо в мир алкогольной продукции и индустрии взрослых развлечений. Они сидели в том же самом баре, что и вчера, по составу человек тоже не отличающегося от прошлого раза. Разница заключалась разве что в том, что Иори на этот раз отключило намного раньше, чем могло бы быть, и сейчас она металась беспорядочными словами в адрес товарищей и окружающей ее атмосферы. И неизменным оставался постоянный взгляд на девушку Сатору, который, казалось, прожигал ее изнутри, если бы не темные стекла, перекрывающие его. Секо едва удерживала беспрестанно хохочущую подругу, которая не сказать, что несильно, ударяла ее по плечу от переизбытка адреналина вперемешку со спиртом, в то время как Мей-Мей, не понять, ради ли подкола самого мага, или же действительно из благих побуждений ко врачу, в прямом и переносном смысле стучала Годжо по белой макушке: - господин сильнейший, будьте уж добры, соблаговолите оказать некую поддержку в лице переносчика выпившего товарища.. - она с натянутой тревогой повернулась к Ийери, - а то в наших рядах пойдут физические потери.. Сатору же в ответ активно отмахивался от ее руки, недовольно шипя, чтобы не привлекать к их компании и без того уже привлеченное внимание народа: - я же тебе ещё вчера сказал, что больше я ее таскать на себе не стану! Это ее проблемы, что она не умеет пить, и даже не пытается что-то сделать, чтобы от этой проблемы избавиться. Это ее выбор - вот и пускай она одна тут сидит всю ночь, а если даже и захочет потом до дома добраться - пускай сама добирается, а как и с каким результатом - меня уже не волнует. Я ей не.. - Годжо!.. Он мгновенно отвёл взгляд горящих нарастающей злобой глаз от Мей, тут же переведя их на источник голоса. Утахиме весело смеялась, помахивая ладонью, как веером, в его сторону. Сатору почувствовал, как мышцы внутри живота сжались - удивительное ощущение, и когда он вообще испытывал его в последний раз? Мей-Мей сложила руки на груди и с протяжным хмыком удовлетворения уточнила: - а теперь понесешь? Годжо медленно встал со стула у барной стойки и, поровнявшись с блондинкой, положил руку ей на плечо: - ты прекрасно знаешь, что я делаю это не по той причине, о которой ты думаешь. Мей-Мей активно закивала, надув губы, делая вид, что она точно все понимает, незаметно поглядывая на мага сквозь прикрытое веко и словно невзначай подталкивая его в нужную сторону. Сам Сатору так же неторопливо, даже будто в находясь в заморозке, подошёл к Секо, протянув руки к Иори, покачивающейся на ее коленях. Врач хотела было оставить это как должное, но все же довольно холодно кивнула другу, осторожно передав ему Утахиме. Ему пришлось наклониться, чтобы подхватить ее, когда она, не удержавшись на прошлом месте, практически упала лицом вниз. И едва только ему стоило встать прямо и чуть крепче обхватить ее за талию, как Иори тут же уткнулась вдруг успокоившимся лицом ему в шею. Годжо почувствовал ее теплое дыхание, совершенно не соответствующее дико колотящемуся сердцу. Ноги его будто приросли к полу, продолжая тянуться проклятой энергией, проходящей и вихрящейся по его телу, к центру земли. Для него невероятно медленно - несмотря на всего лишь 0,2 секунды для остальных - он снял с себя неожиданное оцепенение и, привычно для себя, чтобы вернуться из состояния транса и заодно перекричать гудение баса музыки из колонок, крикнул язвительное "пока" девочкам, которые тут же потянулись за новыми бокалами. Та же самая улица. Те же самые слабо моргающие фонари. Лишь жара казалась чуть более раздражающей. Но он чувствовал, что что-то поменялось. Едва им стоило выйти из шумного бара, настолько, что казалось, ещё немного, и кровь из ушей пошла бы алеющим водопадом, как Утахиме мгновенно погрузилась в лёгкую дрёму. Сатору не давал себе дышать, его шаги еле стучали по раскрошенному асфальту, настолько сильно он пытался слушать. Слушать биение её сердца. Он будто попал в дежавю вчерашнего дня: те же движения, та же дорога.. Но он - вовсе не тот, каким был вчера. Рядом с ней, и только наедине с ней он ощущал, как внутри его тела загорается маленькая искорка, приятно щекотавшая его под ребрами и заставлявшая улыбаться. По-настоящему. Дверь - замок - щелчок. Едва ему стоило коснуться пола, как он снова услышал ее голос возле своего уха: - Годжо?.. Голос звучал так тихо, так ненавязчиво, однако в его голове он промчался как буря, как шторм, как циклон. Все внутри встрепенулось, гортань комом передвинулась к самому верху. Он не смотрел на неё. Пытался не смотреть, отчего его грудь сковывало железными обручами, прожигавшими до самого сердца. - да?.. Его обычный тенор прозвучал, даже прошелестел, совсем иначе. От подхрипывания заболело горло, он замер, не дыша, ожидая ее ответа. Тогда она вдруг повернулась к нему. Он не смог удержаться и мгновенно, за долю секунды перевел на нее бирюзовые, в перемешку с ледяным синим, глаза, в которых, следуя за темпом его сердцебиения, подрагивали увеличенные от темноты - только ли от нее? - зрачки. Иори смотрела прямо ему в душу, будто проникая в нее иглами, тут же растворяющимися внутри. Тогда он понял, что ни разу не смотрел прямо в ее глаза, которые сейчас прожигали его зарытое за бетонной стеной ядро жизни. Она смотрела, и он не находил в ее взгляде ни следа алкоголя. Но разве могло это быть реальностью? Проходили всего лишь считанные мгновения, но для Сатору за них будто пролетала вся жизнь, которую он.. Так не хотел упускать. Поэтому он не стал дожидаться ответа, лишь сам сипло спросил: - спать хочешь? Она не кивнула, не покачала головой. Но под ее взглядом, хоть и скрытом ночной мглой и тяжестью стен, но для него казавшимся самым ярким лучом света, он словно понял ее желание. Даже абсолютно безмолвное. Годжо аккуратно и медленно, не доверяя собственным рукам, опустил ее на пол. Ее голова упала вниз, связь с только что существовавшим миром для нее точно разорвалась, но он по-прежнему чувствовал эту связь между ними. Поэтому он по памяти направился в комнату, где оставил ее вчера. Надеясь, что без него ей будет только лучше. Он не успел даже добраться до двери, как почувствовал прикосновение к своему рукаву. Сатору обернулся. Утахиме вцепилась в него, насколько могла, трясущимися руками. - Годжо.. Сцена с этой репликой прокручивалась в его голове раз за разом, слово за словом. И тогда он наконец спросил: - да, Утахиме? Ее лицо рванулось к его глазам. Темные очки закрывали сейчас их лишь наполовину. Он был беззащитен перед ней, словно открывал частичку его мира. Открывал только ей, и больше никому. Он не запомнил следующую секунду. Но точно почувствовал, как она прижалась к нему, как ее руки обвили его за плечи, как он ощутил жар от ее прикосновений даже сквозь чересчур теплый для летней погоды пиджак... А в следующее мгновение в его мозгу, окутанном пеленой проклятой энергии, как лучом света, как клеймом, как пурпурным прожглись всего три слова: - я тебя люблю.. Он неосознанно приблизился к ней. И сейчас, сквозь тьму, освещённую для него ее светом, он смог разглядеть на ее лице едва заметные линии шрама, протянувшегося до правой щеки, запутавшиеся прядки волос, упавшие ей на лоб, подрагивающий заострённый носик.. Она вдруг потянулась к нему. Он вновь ощутил, как мимо него промчался, на этот раз более крепкий, аромат сирени и новый запах лёгкой ночной влажности. Он хотел остановить её. Слегка отодвинуться, сказать, что это лишь ошибка, что она спутала его с кем-то другим, попросить прощения и уйти.. Сдаться и сбежать? Ее ладони, казавшиеся ему горячее, чем самая сильная проклятая энергия, льдом скользнули по его шее, задевая вставшие дыбом волосы на затылке. Он зажмурился, уже не в силах сдерживать взволнованное дыхание. Она нежно коснулась его губ своими. Тишину в воздухе резко прекратил ворвавшийся в комнату ветер, единственный поблизости фонарь моргнул, оставив пару мгновений в кромешной тьме. Ее волосы касались его лица, ласково щекоча щеки; действия стали чуть напористее и смелее: он ощущал неопредолимое притяжение к ней, не мог оторваться от неё, словно стал зависим. Тогда Годжо понял, что бессознательно всегда желал этого, с самого первого дня их встречи. Его душа сейчас практически кричала, что без неё, без Утахиме, его жизнь не имеет смысла. Что без нее у него просто нет жизни. Все то время, когда он злился на ее равнодушие, на ее агрессивные заявления по поводу его поведения, его душа взмывала в небо, беспамятно кружась в облачных вихрях, загораясь все новыми красками, лучами света, звуками нового мира, природы, человечества... Сатору, тяжело дыша от переполняющих его эмоций, отпрянул от Иори. Его дрожащие и похолодевшие ладони потянулись было чуть выше ее талии, но он остановил себя. Не позволил. Это был не его выбор. Не его решение. Не его судьба. А его жизнью могла управлять только она одна. Он не мог дать столь длительной борьбе внутри него самого, которая шла для него большую часть осознанной жизни, отброситься назад, на произвол судьбы, в то самое далёкое прошлое, когда он потерял умение любить, забыл о существовании настоящих чувств. Потерялся внутри самого себя, погрузился в болото горечи и отчаяния, где его единственной верой стала боль, крылья надежды которой ему так рано обрезали. Слыша лишь пульсацию собственного сердца, заполонившую все его мысли, точно забив ватой голову, он вдруг содрогнулся от касания ее оледеневших пальцев, которые медленно начали отодвигать воротник его пиджака, вызывая по его телу стаю мурашек. Годжо жаждал поддаться этому секундному порыву, сорвать одежду, расцеловать все её податливое к его чувствам тело... Он легко, но только снаружи, отодвинул ее руки. Он видел, как ее глаза скользнули по его скрытому торсу, когда он сделал маленький шаг назад. Он еле держал равновесие на ослабевших ногах. Его рука отдернулась от ее талии, такой тонкой, что, казалось, ещё мгновение, и она разобьётся, как хрустальный шарик. Всего за пару мгновений в его голове сплыли, даже взорвались связанные, придавленные его больной душой чувства, будто обдав мозг туманом, пеленой, которую он сам с себя снял, обвинив себя в смертях, физических и моральных всех, кого не смог спасти. Всех, кого любил больше всего на свете. Сейчас внутри него проигрались все муки и боль любви, какие ему не суждено было почувствовать хотя бы немного раньше, какие он так часто пытался открыть самому себе, проводя время с другими девушками. Сатору оказался сейчас в безысходности, в которой его жизнь без нее - выживание в собственной, его сердечной привязанности. Но любила ли она его так же, как он полюбил её? И сейчас он наконец вспомнил, заметил, как неуверенно содрогались ее хрупкие ладони, как она трепетала перед ним, как говорила ему те слова, в которых он нуждался уже столько лет... Но были ли они настоящие? Слова, сказанные столь внезапно, сквозь стену ливня переживаний и вспышки аффекта, вдохновения, возбуждения.. В состоянии опьянения. Утахиме смотрела на него блестящими глазами, на ее ресницах точно светились маленькие глянцевые бусинки росы.. или слез? Годжо отошёл ещё на пару шагов назад. Винил ли он себя, чувствовал ли стыд за собственные мысли, слова, безвыходные идеи?.. Он отдался размышлениям, ступая по намокшему от успевшего накрапать дождя. Единственный фонарь в нескольких метрах был словно овит витками тумана. Изо рта вырвалось облачко пара. Сатору остановился. Рука неосознанно потянулась к груди. Он резко и нервно вцепился в пиджак, казавшийся черной дырой, клубящимя дымом, окружившим тело мага. Сердце колотилось, отбивая барабанный ритм по будто окаменевшим, или укреплённым плавящимся металлом ребрам. Утих свет его воспарившей радости под гнетом сомнений, тревоги.. и едва ли окрыленной вновь надежды. В одно мгновение он снова завязал себе на шее петлю - неразрывную, сотканную из мириадов тончайших, но крепких нитей. Таких же, на каких висела над пропастью сейчас его душа. Утахиме шла по коридору. От стен эхом отражались ее поспешные шаги, в которых чувствовалось крайнее недовольство. Голова слегка гудела после вчерашнего вечера, но она все равно сердито, даже с осуждением, ворчала себе под нос: - Утахиме то, Утахиме сё.. - она скорчила лицо и выпалила следующую фразу ещё более язвительным тоном, - а самое главное, Утахиме, иди сходи к Годжо за документами! В ее привычки не входили разговоры с самой собой, но сегодня эти принципы все же решили быть нарушенными. Она со злостью прокрутила в руке пустые файлы и стукнула ими по колену: - да будто он хоть когда-то что-то делал вовремя! - она горестно усмехнулась, - да это же просто смешно! Дойдя до нужной двери, она слегка выдержала промежуток времени, чтобы при первом взгляде на мага не выпилить совокупность оскорблений, после чего сделала глубокий вдох и постучалась. - войдите! Иори фыркнула, услышав изнутри этот, хоть и глухой, но раздражающий ее голос, и нехотя открыла дверь. Комната, которая обычно была озарена довольно ярким и веселым светом с лёгкими оттенками синевы от стоящих в вазе глициний, сейчас была будто залегала под слоем сгустившегося тумана. Обыкновенно открытые жалюзи были задвинуты, скрывая темноту и прохладу, исходившую от окна. Утахиме заранее встала в закрытую позу - ее боевую стойку при любом взгляде на Сатору. По телу от небольшого мороза, неожиданного для лета, пробежали мурашки. На деле же, их причина заключалась и не только в этом. Едва девушке только стоило зайти, обратив на себя внимание единственного присутствующего, как она мгновенно заметила небольшую странность в его стабильной реакции на ее появление: он словно вздрогнул; Иори всем телом ощутила его проклятую энергию, бушевавшую внутри и будто норовившую протянуться к ней. Но, возможно, ей это могло только показаться: раздражительное настроение - та ещё морока. Годжо чуть опустился обратно в кресло - сокращённые мышцы позволили себя расслабиться, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Утахиме неловко поежилась от столь неясного ей момента и молча указала глазами на файлы в руке. Сатору так же, не промолвив ни слова, поднялся, взяв с тумбочки оформленные (неужели такое вообще возможно?) документы и, подойдя практически вплотную к девушке, протянул их ей. Она на секунду опустила взгляд и не смогла не заметить лёгкую дрожь его ладони; но, не подав вида, просто забрала бумаги, практически с фантастической скоростью вставила их в обложку и, легко приобняв, притянула к себе. Их взгляды на мгновение встретились. Сквозь образовавшуюся тишину неловкого молчания Иори почувствовала, как что-то внутри нее сжалось, как сократились мышцы рук, обхватившие злосчастные документы. Время словно замерло, ожидая чего-то. Девушка нахмурилась, отчего шрам, покрывшийся тенью от ее челки, стал слегка темнее, а линии исполосований проступили чуть чётче. Годжо стоял, и даже сквозь его маску Утахиме чувствовала на себе его пристальный взгляд. Взгляд, ожидающий от нее слов. Иори попятилась, пальцы ее неуверенно скользнули по файлу. - спасибо... За бумаги. Она торопливо повернулась к выходу. В окно подул лёгкий ветерок, но дышать стало только тяжелее, будто лёгкие охватило серой дымкой тяжёлого металла. - это всё? Утахиме оглянулась. Словно капающее с дыры в крыше безмолвие. Затишье перед тем неизведанным, что должно произойти. Она внезапно порывисто вгляделась в его лицо: за пару дней он будто похудел, его всегда горящие белым огнем снега волосы потускнели, лишь изредка покачиваясь и отдавая оттенком сизого; губы сжались, точно удерживая всю его волю и решительность, с которой он стоял сейчас перед ней. Даже сквозь маску она чувствовала тяжесть его нахмуренных бровей, и словно бы внутри него сейчас собрался неразрешимый узел глубокой печали, который он не мог разорвать без нее. Иори судорожно вздохнула и отрывисто бросила: - да, всё. Он будто ещё больше сжался, собираясь с мыслями. Она молчала. - ты... Совсем ничего не помнишь? Тень от стены скрыла половину его лица. Он сунул руки в карманы и лихорадочно выдохнул. Утахиме ощутила, как у нее, будто в лихорадке, сжалось горло. Она поспешно, как могла, сложила руки на груди. - а что я должна помнить? Она сама едва слышала свой голос, настолько тихим был ее ответ. Его мышцы сократились, он крепче сжал ладони в кулаки внутри карманов. - нет. Ничего. Ничего. То слово, от которого, казалось бы, должно было стать легче, съеженное тело смогло бы снова расправиться. Но Утахиме испытала лишь ещё большее давление, которое, подобно верёвке, сдушило ее изнутри, продавливая все глубже. Пелена смятения не только не разошлась, но и точно стала ещё более концентрированной возле них. - знаешь... Она неотрывно следила за его движениями. Сатору слегка качнулся, оперевшись на правую ногу и немного подогнув левую. - говорят, что человек в состоянии опьянения способен рассказать все свои самые сокровенные тайны, желания, мысли. Он говорит то, что думает и то, что действительно чувствует. Последнюю фразу он прибавил после глубокого вдоха, и в голосе его слышалась такая грусть, что у Иори сжалось сердце, едва стоило ему закончить. В это же время Годжо, устав ли стоять в выбранной позе, или же он ощущал то же, что и девушка, задумчиво подошёл к своему креслу и оперся на его спинку, отвернув голову от Утахиме. Но она все равно понимала, что не сможет избежать его пристального взгляда, как бы сильно он не пытался его скрыть. - так скажи мне, Утахиме.. Ее глаза загорелись в ожидании вопроса. - ты меня любишь?... Он произнес это чуть слышным шепотом. Даже тише, чем было сейчас вокруг, когда они оба могли слышать биение своих сердец. Иори замерла. Руки ее дрогнули, и без того белое лицо побелело ещё больше, и щеки словно впали в одну секунду. В ее голове всплыли, как, хоть и не яркая, вспышка, воспоминания, заполонившие ее голову калейдоскопом слов и моментов.. Я тебя люблю. Девушка с трудом подняла упавшую голову. Челка закрывала глаза, зрачки в которых колебались так же бешено, как колотилось сердце. А Сатору все стоял, и она буквально видела за его плечами крылья надежды. Утахиме закрыла глаза и стала слушать. Слушать собственные чувства. Секунда... Две.. три.. Ее брови горестно приподнялись. Она протянула к нему руку... Которую тут же сжала в кулак и отдернула. Она сцепила зубы, раздалось наполненное невыходимой злостью цыканье. Она взглянула на него. И в этом взгляде он увидел... Только жалость. Насколько же низко он мог пасть, когда доверился своей практически детской любви.. когда посчитал возможным выйти из хаоса, тьмы, окружившей его. Тьмы, в которую он сам себя погрузил под грузом нескончаемой вины. Годжо выпрямился. Он не опустил головы, не достал руки из карманов. Не издал ни единого звука, так, что было слышно, как ветер шевелит снаружи листья деревьев. Утахиме поняла, что он даже не взглянул на нее. Ее волосы колыхнулись - он просто прошел мимо. Ни взгляда. Ни слова. Ни единого вздоха. Она не почувствовала от него ничего. Он не закрыл за собой дверь. Лишь ушел из комнаты, туда, где его единственным выходом оставался только побег. Пока ещё не стало слишком поздно. Иори осталась наедине со своими мыслями. В памяти ее бесконечно прокручивались лишь две сцены: та, которая дала ему шанс.. И та, которая этот шанс отняла раз и навсегда. Эхом раздался глухой стук - папка с бумагами упала на деревянный пол, покрытый темной тенью сожалений. Утахиме не закрыла глаза. Не прикрыла уши, чтобы ещё раз вслушаться в зов собственных чувств. Потому что сейчас, глядя вслед ему, остаткам его неисчезаемой проклятой энергии, она вдруг почувствовала внутри маленький, едва колющий ее под грудью огонек. За окном капнула первая капля дождя. И на под упала первая бусинка слез. Потому что она лишила надежды уже лишённого ее человека. Надежды, которую она сама скрыла от себя. Уходить было уже поздно. Потому что он больше не сможет полюбить ее так же, как она полюбила его. - Утахиме! Секо быстро махнула подруге рукой. Утахиме, побледневшее за несколько недель лицо которой тут же окрасилось светлым румянцем, торопливо спустилась от дверей Киотского колледжа навстречу врачу, несильно обняв ее: сама Ийери не сильно фанатела от нежностей - она была человеком твердости и порядка, которого сама порой не придерживалась. Девушки шли по парку, непринужденно болтая о повседневных делах и работе: как и всегда, у занятых магов никогда не было особого времени на создание и развитие личной жизни. Она попросту была им не нужна. Единственное, в чем они нуждались - признание тех, на чей уровень они хотят взойти, чьи высоты они хотят покорить. В компании Секо Иори не могла не забыть о всех своих проблемах, стараясь наслаждаться любой свободной минутой. Ее слова открывала словно невидимая сила, вынуждая рассказывать все точно и напрямик. Врач же одаривала каждую новую информацию тяжёлой, довольно пустой и искусственной улыбкой, будто мысли ее находились сейчас совершенно в ином месте, где молчание и обдумывание конкретного и волнующего вопроса поощрялось бы куда больше. Утахиме, несмотря на всю свою резвость, не могла не заметить равнодушие подруги и товарища, подобное состояние которой всегда сменялось на хоть небольшую, но заинтересованность в Иори, когда им удавалось найти время для перебрасывания парой словечек друг с другом. Поэтому когда Ийери никак не отреагировала на столь неожиданно заполонившее воздух молчание, которое точно удушало Утахиме, она не была удивлена, но не могла скрыть проявившегося разочарования. Когда же Секо вскоре очнулась от собственного состояния транса, то странно пониженным голосом продолжила разговор с совершенно другой темы, точно и не слыша прошлой болтовни подруги: - слышала про Годжо? От этих слов Иори ощутила какую-то мрачную досаду, из-за чего довольно резко и однозначно дала отрицательный ответ. Врач усмехнулась и медленно подхватила: - вот и я без понятия. Дети в недоумении, он даже с ними сам не свой, ходит, как убитый. - она вздохнула и проговорила, сложив оголённые, не скрытые рукавами халата, руки на груди, - таким угрюмым я не видела его ещё с того года.. Сердце Утахиме словно обдало холодными льдинками. Обе девушки, как и все остальные маги, участвующие в прошлогодней битве в Синдзюку, не могли не запомнить ту масштабную резню, которую устроил Сугуру Гето - особый уровень, мастер проклятий, перешедший на сторону отрицания их моральных принципов и установленных норм; тот, кто своими руками перерезал деревню в 112 человек, будучи ещё на 3 курсе обучения. И лучший друг Годжо Сатору. Иори нахмурилась и убрала руки в карманы юбки. Самого Годжо она не видела уже около трёх недель. Однако, словосочетание "не видела" к сложившейся ситуации абсолютно не подходило. Они виделись, и не раз, но в его глазах она будто стала невидимкой - он предпочитал не замечать ее присутствие, обходить стороной. Держаться поодаль. Сохранять молчание и ничего не отвечать, когда она обращала на себя его внимание. Как всегда делала она. - слушай, Секо.. Утахиме вдруг неподвижно остановилась. Над ее головой повисли ветки дерева, переливаясь синеватой тенью, скользившей по искрящемуся свету солнца. Ийери прошла ещё пару шагов по инерции, после чего лениво повернула голову к подруге: - ты чего? Иори сильно стиснула в кулаках подол юбки, казавшейся горящей алым на весело и энергично разливавшихся лучах. - можешь передать Годжо, чтобы он зашёл сегодня в мой кабинет? - глухо проговорила она. Непослушная порядка ее челки упала ей на лоб, наполовину распущенные, отливающие глубоким фиолетовым, волосы шелохнулись от прохладного в тусклой тени ветра. Сейчас Утахиме выглядела больше чем недоступной, она словно скрылась за неприступной, печальной и глухой стеной, даже игривый воздух подле нее был наполнен суровой мерзлотой. - нужно документы передать. - продолжала она тем же потрескавшимся голосом. Секо не подошла к ней, не положила руку на плечо, дружески подбадривая: она знала, что дело совершенно не в каких-то никчёмный бумажках. И ее собственный опыт с одним человеком показал ей, что слова в неразрешимых с ее стороны ситуациях никак не смогут помочь. Поэтому врач лишь свободно кивнула, открыв погруженному в непостижимые вершины небу свои некогда яркие, опустевшие глаза. Утахиме кругами проходила по комнате, повторяя раз за разом одни и те же действия. На ее просьбу Секо согласилась, но по реакции самого Годжо дать конкретного ответа не смогла. Теперь Иори приходилось довольствоваться лишь туманными понятиями и предположениями. Уши ее словно были наглухо забиты собственными, уже до боли сжимающими ее сердце переживаниями, поэтому она даже не сразу услышала, как в коридоре, отбрасывая от бетонных стен эхо, приблизились шаги, и как раздался глухой стук в дверь. Сердце Утахиме затрепетало, она едва смогла неуверенно спросить дрожащим голосом: - кто там? Входите. - это я. - раздался такой же глухой голос. Иори подскочила на месте, стоило ему войти. Она сразу же не могла не заметить его мрачности, серьезности и презрительности в каждой части лица, в каждом его движении. Душа девушки будто съежилась, сомкнулась в маленький и зажатый комочек, который не давал ей дышать всей грудью, вынуждал с болью вздрагивать от каждого нового действия. Мышцы рук ее сократились, когда она заторможенно, не моргая и не поднимая глаз, взяла со стола папку с документами. Не успела она протянуть их, как Годжо уже практически вырвал ее из рук Утахиме. Она тут же отпрянула, но взгляд ее все так же держался пола. Она точно боялась любой вещи, фразы с его стороны. Но фразы не последовало. Она рывком подняла голову, челка взвилась вверх, открыв солнцу перепуганные и взволнованные глаза, зрачки которых в то же мгновение исчезли, и потухшие карие озера содрогнулись в осознании.. Он едва приоткрыл дверь.. - подожди! Он будто не слышал ее, безмолвно сделав шаг к выходу.. - Сатору! Она сорвалась с места, подбежав к нему, чувствуя, как ей все больше не хватает воздуха.. Ее крик, расколовшись в ее сознании, упал, растворясь, как вспышка света, как дождевые капли, коснувшись и отдавшись эхом в звуке бесконечной тишины. Она вцепилась в его рукав. Глаза ее наполнились слезами, вокруг она не видела ничего, единственным образом для нее была мутная фигура мага, который повернулся к ней... И остановился у двери. Но лицо его все так же выражало только холод и незнакомую ему ранее суровость. Они замерли, как листья, подгоняемые силой притяжения и резким дуновением сильного морозного воздуха. Тишина оглушала, словно гудя и пронзая мозг крошечными иглами, но в то же время обволакивая сонным туманом. - не уходи.. пожалуйста.. - ее голос отдался в собственной голове низким шорохом, слегка подхрипывая от длительного молчания. - а зачем мне оставаться? - сухо произнес он в ответ. Иори промолчала. Комок в горле не давал ей сказать ни слова. По щеке потекла слеза, открывая ее уже более четкому взору Сатору, отвернувшегося от неё. Как она отвернулась тогда от него. - я не собираюсь быть твоим утешительным призом, твоей игрушкой или марионеткой, с которой ты можешь поступать так, как повелит тебе твое желание. И ты должна понимать это. Он произнес это пусто, но голос его выдавал в нем не только злость и обиду, но и то, что было неподвластно пониманию взъерошенного, точно воробья, сердцу Утахиме. Она закусила губу, внутри нее сбивчиво бились глубокая, мрачная тоска, горе и грусть, которые она больше не могла от него скрывать. - я знаю.. знаю, что потеряла свой шанс.. - ее голос напряженно колебался, когда она пыталась сделать вид, что все в порядке, - мой мир перевернулся с ног на голову, я не понимаю, как мне быть, что мне делать.. - звук ее голоса постепенно возрастал от невнятного шёпота до почти срывающегося на истерику крика, когда его вдруг словно поймали в сжатый кулак, задушили. Недолго пробыв в барьере безмолвия, она продолжила, едва слышно, - но я припособлюсь. Правда, все снова будет в порядке... Правда. Она повторила это каким-то странным голосом, наполненным в одно мгновение испугом, а в другое - окровавленной надеждой, которая всеми силами пыталась не зайти за линию безграничной пустоты... Он не сразу ответил ей, но когда она услышала сквозь беспрестанное гудение его слова, то в них не было ни презрения, ни злости. Лишь неугасающая горечь и упрек, но будто бы не к ней.. а к самому себе: - в очередной раз думаю, что ты родилась под счастливой звездой, Утахиме. - он тоскливо усмехнулся, наклонив голову и запустив руку в свои потускневшие волосы, - не каждый может высказать то, что хранится у него на душе. По-настоящему. Девушка всхлипнула и, потянувшись к нему, ещё крепче схватила его за руку: его ладонь была холодная, как у мертвеца. Мурашки пробежали по коже Утахиме, волосы встали дыбом и комок придвинулся ещё ближе к горлу, но она неизвестными ей самой силами смогла побороть в себе желание кричать от боли и сипло сказала: - я знаю, что у меня нет на это права, но раз это наш последний разговор.. - здесь слезы вновь наполнили ее и без того покрасневшие глаза, - то моей последней просьбой стало бы узнать, что с тобой происходит. Он стоял к ней спиной, и она чувствовала, как сильно, практически до судорог, сжались его мышцы в этот момент. - хочешь узнать? - он снова усмехнулся, на этот раз ещё больнее, так, что Иори будто почувствовала в каждой частичке своего тела порез от лезвия ножа, - мне больше нет никакого смысла скрывать. Я люблю тебя, до безумия, до абсурда!.. - его тело сжалось в комок, уголки губ скривились, как от невыносимых мучений, - но эта любовь.. это полнейший бред, дикость, связывающий меня по рукам и ногам, заставляющий думать о тебе каждую секунду жизни, вынуждая понимать, что ты никогда не будешь моей, что ты никогда не полюбишь меня!.. За окном начал накрапывать дождь. Капли громко, насколько можно было в звуках окружавшей их тишины, со стуком капали по стеклу, тяжестью отражаясь на душе Иори. Годжо задыхался, на лбу, скрытом копной непослушных волос, выступила испарина, сердце его колотилось, будто одичавшее, не в силах успокоиться.. - но эта любовь - лишь глупая детская мечта. Не более. Он резко отвернулся от нее, вырвав руку и оперевшись на дверь. Его тело, казавшееся сейчас раза в два меньше, чем на самом деле, дрожало от каждой новой капли усиливающегося с каждой секундой дождя. - я знаю, что ты не поймёшь.. вернее, не поверишь мне, ведь я бы сама не поверила себе, ведь я сама себя не понимаю.. Она начала это неожиданно уверенно, и было это так неожиданно и вызвало такое потрясение, что Сатору не мог не повернуться к ней с озабоченным и трепещущим лицом. Душа Утахиме горела, на щеках проступил лёгкий, оживший румянец. - я не могу знать, насколько глубоко внутри тебя остаётся мое "нет" тогда, и я бесконечно думала о нем.. но это было вовсе не "нет". Годжо побледнел, а Иори лишь опустила голову, вцепившись похолодевшими руками в подол своей неизменной красной юбки. - если бы я могла тогда побороть свои спутанные мысли и эмоции, вовремя понять свои чувства... "Всего этого можно было бы избежать.." - она хотела добавить эту мысль, но замолчала. Губы ее потрясывались, сдерживая слезы. - если бы я могла надеяться на то, что ты поверишь мне .. то я бы сказала тебе только одно: что я тоже люблю тебя. Безмерно, глупо, как никого и никогда до этого. - она прикусила губу, до крови, так, что было больно до крика, - прошу... Поверь мне... Она не успела договорить. Он рванулся к ней и разрешил себе обнять ее - так сильно, как ему позволяли силы и здравый смысл. В этот момент ее потухшие глаза загорелись всеми на свете красками, она с безмерным счастьем в хриплом голосе вскрикнула и обхватила его за шею, прижавшись мокрым лицом к его груди. - да. Да. Годжо повторял это слово раз за разом, и Утахиме слышала бесконечную нежность, когда он ещё больше привлек ее к себе и дотронулся до ее сверкающих глубоким фиолетовым волос. Они оба едва могли держаться на ногах, настолько их почти разбитые сердца наполнялись бесконечной и совершенно живой, вовсе не глупой любовью, отчего их души сияли, загорались и трепетали неоновым светом, огнем... А Иори лишь только плакала, ещё больше прижимаясь к Сатору, и лицо ее пылало от новой, беспечной радости... Утахиме проснулась от звука будильника. Тело приятно ласкали лучи раннего утреннего солнца. Девушка не без труда открыла глаза. По сжатым за ночь мышцам пробежались мурашки. Зрачки несколько раз периодически расширялись и сужались, оставляя пространство кашемировым, с лёгким оттенком янтарного, озёрам. Иори с негромким мурлыканьем потянулась, разминая придерживающие одеяло руки. И в этот же момент почувствовала прикосновение мягких, шелковистых волос и крепкие, но ещё сонные, объятия. Утахиме не смогла удержаться от искусственного недовольного фырканья, которое, как и прочие проявления ее бывшего раздражения, начинало проскальзывать чуть чаще среди искренной и трепещущей нежности. - Годжо, мы опоздаем на занятия. Она ощутила на своей шее и ключице, слегка приоткрытой из-под ночной сорочки, теплое и приятно пронизывающее изнутри дыхание. - ещё пару минуточек, Химе... Девушка все так же игриво-скептически посмотрела на мага, который едва ли не урчал от удовольствия и глухого стука её сердца. Едва заметив на себе её взгляд, Сатору тут же приподнял голову и потянулся к ней за поцелуем, но его постоянная мгновенная реакция подвела сильнейшего: ему удалось коснуться губами лишь ее порозовевшей за несколько недель щеки. Иори аккуратно сбросила с себя его руки и, сев на краешек кровати, поправила сползшую на плечо лямку сорочки и завела за уши распущенные и расстрепанные прядки, под светом солнца казавшиеся багровыми, непослушных волос. Годжо нехотя повернулся к лучам, отражающихся разноцветными, радужными бликами от его прикрытых кристально-белыми ресницами ледяных морей. Но взгляд его был направлен только в одном направлении - на его единственный лучик света. Утахиме прикрыла глаза и зевнула, когда сзади нее вдруг послышался шорох, его теплые, почти горячие ладони приобняли ее за талию, нежно касаясь мятой ткани. По телу пробежала дрожь, она не смогла сдержать инстинктивный вдох и глоток. - Годжо... - сдержанно пробормотала девушка, - мы точно опоздаем.. Вместо ответа его руки мягким, аккуратным движением придвинулись чуть ближе к ее груди, от чего пробегающие мурашки только усилились.. Лёгкий укус в шею, прикосновение его заостренных, точно у кота, клыков к ее белой, практически снежной, коже... - какая вы строгая, Утахиме-сенсей.. - вкрадчивым шепотом, напомнившим ей шорох осенних листьев, приблизившись к ее уху и тяжело дыша от накативших чувств и возбуждения, проговорил Сатору. Иори не смогла сдержать длительного выдоха. Сердце колотилось, словно одичавшее, разум заполнялся тяжёлым, благоухающим туманом. Покрасневшее пятнышко на шее слегка увеличилось и теперь приятно покалывало изнутри, вынуждая резко дышать. Годжо уронил голову на ее плечо. Она чувствовала, как часто подрагивает его тело, как отбивает сбитый ритм его сердце, слышала его тяжёлое дыхание, согревающее ее открытые участки кожи. - я не думаю, что даже твои ребята будут довольны... - начала была снова Утахиме. Новый накал страстей, новый прилив загоревшихся эмоций. Ещё один укус в шею.. его пальцы, скользнувшие по ее шее... Его ладонь, ласково, сдерживая грубые порывы, поглаживающие ее талию... Она сидела между его колен, на самом краю... Но он держал ее - не в прямом смысле - словно небо свою единственную, самую яркую, блестящую звёздочку. Шея горела. Иори неосознанно коснулась руки Сатору, вынудив его слегка ее опустить. "Пожалуйста... Сохраняй здравый смысл, Утахиме!.." - Годжо... Больно ... Ее голос выдавал ее с головой. Ей не было больно, с точностью наоборот - ей хотелось чувствовать эти покалывания, мгновенные, будто уколы, укусы.. воспарение собственной души. Годжо вдруг отпрянул от нее. Его тело горело, он вздрагивал от каждого нового вдоха, на лбу выступили блестящие капельки. Когда же он снова приблизился, голос его изменился, будто стал глубже, проникал в самое ядро души; лёгкий подхрип придавал его словам загадочности... Мечты. - прости... Но когда я вижу тебя такой... - его ладонь, едва касаясь, поглаживала плечо Утахиме, - я не могу устоять... Девушка вздрогнула, зрачки задрожали от предвкушения, щеки залила краска, вызывавшая невероятный жар, который так же шел и от Сатору, лицо которого находилось буквально в паре сантиметров от нее. Она не смотрела на него - лишь боковым взглядом, не моргая и едва слышно прерывисто дыша. Их тяжёлое дыхание, практически видимый пар от пламени страсти, горящие помутненные глаза, в одно мгновение словно сливающиеся в один ярчайший свет всех фонарей... Он слегка коснулся ее ноги своей - она встрепенулась и тут же ощутила воздушный, нежный укус за ухо и отодвигающие ее волосы любимые руки. Она не смотрела - просто знала каждую непослушную прядку, неловко упавшую на его лицо, каждый случайный взгляд, каждое его движение, которое он продумывал множество раз заранее.. Только чтобы последовать каждому ее желанию, каждому велению ее - его? - сердца. Она ещё долго повторяла себе, велела не терять самообладание, следить за ситуацией... Но все эти слова становились все тише.. мелькали все дальше и дальше, словно маленькие лампочки... Пока до конца не затихли внутри ее сознания, окутанного туманом. "Всё-таки... Не привыкну.." Ее глаза закрылись, и душа отдалась навстречу открытому лазурному небу.. - и все же.. жизнь прекрасна. - потому что в ней есть прекрасная ты. - снова заигрываешь со мной, Годжо! Утахиме усмехнулась и игриво пристукнула мага по плечу, пока он отвёл полуприкрытый взгляд морского льда своих глаз и скрыл проявившуюся вдруг ласковую улыбку. Он не позволял себе многого. Даже целовал ее только пару раз, когда она позволяла. Все остальное время, когда они могли провести его наедине, вдали от чужих глаз, он придерживался только лёгких, непринужденных объятий, на которые она тоже порой, недовольная большим количеством нежностей, реагировала значимыми намеками. Однако, ему было достаточно и этого. Провести время с любовью всей его жизни, остаться ещё на один день в воспоминаниях её сердца. И сейчас, переведя на нее все свое внимание, он вдруг спросил, так неожиданно, что ее румянец на щеках принял белесый оттенок: - слушай, Химе.. как давно ты перестала бояться монстров? Проклятий.. Иори с невинным удивлением взглянула на мага из-под слегка отросшей челки: - о чем это ты? И к чему вообще этот вопрос? Он улыбнулся. Но в улыбке его ощущалась нотка тоски.. слегка притуплявшей чувства. - да так. Просто подумал, что с того момента, как ты встретила меня. Но она не заметила. Лишь после недолгого молчания и осознания в эти пару мгновений рассмеялась - тем своим хрустальным смехом, который, словно бусинки, растекался по его душе, когда ему удавалось его достичь: - именно за это я тебя и люблю. Она прислонилась к его плечу и ткнулась в него головой. Сатору лишь слегка чмокнул ее в макушку и вздохнул - и словно морозный воздух, мгновенно исчезнув, обвил территорию вокруг. "Ты перестала бояться, когда увидела их внутри меня, не так ли?.." Он открыл глаза. Непривыкшие к сгустившейся темноте зрачки задрожали, адаптируясь. Он слегка помотал головой. Практически чёрное пространство приобрело глубокие тёмно-синие оттенки, среди которых стало возможным разглядеть мебель в комнате. Со стороны наполовину скрытого занавесками окна дул лёгкий ветерок, виднелись незначительно горящие фонари. Утахиме рядом с ним негромко вздохнула во сне и, слегка пошевелившись, снова замерла, мирно посапывая. Он неосознанно потянулся к ней, коснулся ее серебристого от блестящего света луны плеча, нежно и тепло проведя по нему рукой. Взгляд его переместился с ее спящего, покрытого нетронутым сиянием румянца лица на стену. Темная, словно с зияющей внутри нее черной дырой, бескрайним, клубящимся космосом, она точно погружала в себя все бушующее сознание. Его пустые глаза все без конца окидывали мрачную точку, пока он тихо, едва заметно, что не расслышало даже окружившее его сгустившееся пространство, не прошептал: - смогу ли я полюбить тебя так же, как ты полюбила меня?...