Тело — ЛСП
— Умираю я, сынок, — старческий голос прозвучал в тихой палате. Лишь тиканье наручных часов на руке молодого человека, меняющегося капельницу, звучало, отсчитывая секунды. Белокурый медбрат с небесными глазами взглянул на старика, состояние которого резко ухадшалось с каждым днем. Молодой человек не мог посмотреть в глаза пациента без сожаления. И Азирафаэль правда не был в силах соврать, как и сказать жестокую правду. Правду, которую знали они оба, но смелости сказать об этом хватило лишь седовласому мужчине. — Мне позвонить вашим близким? — спросил Фелл у старика, тот вымученно улыбнулся в ответ. Казалось, они вели немую беседу глазами, без слов понимая друг друга Они оба знали, что звонить было поздно. Азирафаэль это понял, когда на экране появилась одинокая полоса и надоедливый писк, звенящий в ушах и оглушающий с каждым мгновением всё больше. В палату прошел лечащий врач, послышался тихий вздох и шелест бумаг. Документы заполнялись размашистым подчерком врача, пока медбрат глядел на безмятежное лицо пациента, больше не выражающее боль и мучения. — Время смерти 17:43. Иди, Фелл, твоя работа на этом закончена, — спокойно произнёс врач, взглянув в сторону молодого медбрата. Тот уже пару лет работал в их больнице, но все еще не мог привыкнуть к тому, что люди смертны. Особенно в таком месте, как больница. Парень кивнул и мельком взглянул на тело старика в последний раз перед тем, как выйти из тихой палаты. Лучи солнца едва проникали внутрь, стекая по стене алыми красками заката. Азирафаэль подошел к стойке главной медсестры, она с сожалением посмотрела на него, видя бледный и потерянный вид молодого человека. Тот не знал куда себя деть и что ему делать. — Ты как? — спросила женщина и мягко улыбнулась ему, от чего на лице, черты которого обрамляли седые пряди, проявились глубокие морщины. — Всё нормально, миссис Грин, — ответил он, решив пролистать историю болезни кого-то из пациентов, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей. — Сегодня сумасшедший день, — со вздохом произнесла она, переведя карие глаза на заваленную бумагами стойку. — Не могу не согласиться, — этим Фелл поставил точку в разговоре и обернулся, уловив краем глаза цвет ярко рыжих волос. Он удивился тому, что такая копна принадлежала молодому мужчине, стоявшего возле лифта и держащего стакан кофе в руках. Он скучающе глядел на циферблат сверху сквозь темные линзы очков, засунув свободную руку в карман черных джинс. — О, это кажется мистер Энтони Кроули, — послышался голос главной медсестры, которая проследила за взглядом медбрата. — Откуда вы… — Это этаж онкологии, сынок, всех пациентов я знаю если не лично, то хотя бы визуально, — произнесла миссис Грин, перебирая истории болезней пациентов. — Оу, так у него… — неуверенно пробормотал Фелл, понимая, что мужчина был пациентом их больницы. — К сожалению, лейкемия, — произнесла подошедшая женщина, являющейся онкологом и передавшая папку с именем мужчины миссис Грин. — Ему осталось по прогнозам пару лет. Смотря на то, как стремительно все развивается, то я бы дала намного меньше… — её голос звучал отдалённо в сознании Азирафаэля. Азирафаэль замер, ощущая как подступает тошнота. Он не понимал, каково людям, знающим, что им осталось так мало времени. Он вновь взглянул в сторону лифта, мужчины уже там не было. Фелл пропустил половину разговора двух женщин, уйдя в собственные мысли. Осознание было тяжелой штукой, Азирафаэль мог поставить себя на место другого человека, и от этого ему становилось еще хуже. Ему бы не хватило силы воли, чтобы смочь доживать последние дни с пониманием того, что скоро покинет этот мир.***
Ночная смена зачастую проходит терпимо, если не вдаваться в подробности форс-мажорных обстоятельств или желания уснуть на любой поверхности от изнеможения. Фелл уложил женщину на кровать после водных процедур и заботливо поправил одеяло. Она благодарно посмотрела на него уставшим взглядом серых глаз, в которых не было ничего, кроме смирения её ситуации. — Ещё раз простите, — проговорила она, в очередной раз извиняясь перед работником больницы. Она сама не ожидала, что недержание случится так внезапно и ей было стыдно за это. Стыд — частая эмоция у больных, которые ещё не смирились с тем, что с ними происходит. Только потом приходит понимание, что иначе быть не может и помощь им необходима. Возможно, после этого между врачами и пациентами устанавливается некая связь и доверие. Фелл мягко улыбнулся, заверяя её, что нет ничего страшного в том, что случилось, чтобы не смущать её ещё больше. — Нет ничего страшного, всё вполне естественно и моя работа помочь вам. Не переживайте по этому поводу. Отдыхайте, постель свежая и я поменял одеяло на более теплое, — сказал Азирафаэль и вышел из палаты, приглушив свет. Он тихо вздохнул, вновь погружаясь в мысли о том, что его окружает. Изо дня в день пациенты приходят в его жизнь и уходят. По двум простым причинам: выздоровление или смерть. Он знал на что шел, когда выбрал свою профессию. Азирафаэль хотел помочь тем, кто нуждался в этом и кому это было необходимо. Уничтожалось ли ешо это изнутри? Скорее да, чем нет. Каждый раз был как первый. И даже опыт не мог перекрыть это. Рабочий день и правда был сумасшедшим. Фелл прошел мимо последней палаты и замер. Пришло некоторое осознание, в голове будто прозвучал щелчок. Он остановился и сделал шаг назад, взглянув в проем двери. На кровати лежал мужчина, спокойно читающий книгу. Тусклое освещение падало на яркую копну волос, завязанную в хвостик. Азирафаэль сразу же узнал его. Энтони Кроули. Сразу пришло понимание, что мужчину оставили на госпитализацию. И он вспомнил слова врача о том, что мужчине осталось не так много, как предполагалось. Значит, время и правда начало свой обратный отсчёт. Фелл помешкал и постучал в дверь палаты. Он сразу же попал под пристальный взгляд янтарных глаз. Кроули положил книгу на колени, смотря на того, кто пришел в его логово, скрывающее от огромного мира за стенами больницы. — Прошу прощения за беспокойство. Я медбрат Азирафаэль, Вам что-нибудь нужно? — спросил парень, поняв, что застыл в проёме, не ожидая того, что на него будут смотреть таким взглядом. Взгляд полный смирения и стойкости. Что-то в этом взгляде заставляло его замереть и не отрывать глаз от глядящих на него. — Нет, спасибо, — прозвучал глубокий и спокойный голос мужчины, довольно приятный по звучанию. В нем проскальзывал британский акцент. Фелл растерянно кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь и ощущая, как сердце отбивает чечётку в его грудной клетке. В голове звучал гул, мысли смешались в кучу. Он тряхнул головой и направился дальше, проверяя остальных пациентов. Однако он поймал себя на мысли, что его внимание теперь будет зациклено на одном определенном человеке.***
— К нему так никто и не приходил, — произнесла миссис Грин, глядя в сторону последней палаты по коридору. Мысль была озвучена невзначай, но Азирафаэль взглянул в ту же сторону, понимая, о ком шла речь. Кроули. Так он и называл его мысленно, когда начинал думать о рыжеволосом мужчине, одиноко лежащего в палате, куда обычно не проникало солнце. Он лежал у них в больнице уже неделю и за все время его не навещали. — У него нет родственников? — спросил Фелл, взглянув на главную медсестру, стоя возле стойки, подперев голову рукой. — Они не были указаны в документах. Видимо, никого и правда нет. Эти слова прозвучали сокрушенно в светлой голове молодого человека. Мужчина не проходил лечение, скорее только то, которое могла позволить больница по страховке. Кроули доживал отведенное ему время в одиночестве, зная, что болезнь заберёт его жизнь беспощадно. По вестибюлю прозвучало оповещение, Азирафаэль быстро кинулся в сторону последней палаты вместе с остальными работниками. Кроули лежал бледный на кровати без каких-либо признаков жизни. Фелл быстро опустил кровать, меняя положение мужчины и начав действовать, видя как в палату забегает врач. Поднялась паника, в которой нужно было действовать быстро и без эмоций. Но Азирафаэль ощущал, как сердце бешено колотилось внутри, но руки были тверды. Все шло по заученной схеме, пока сердце вновь не забилось. Однако в голове крутилась лишь одна мысль. Ему осталось недолго.***
Отделение интенсивной терапии была более оживлённым местом, где в каждое мгновение могла оборваться чья-то жизнь или наоборот, кто-то откроет глаза после тяжелой операции. Азирафаэль сидел в палате, задумчиво смотря в окно и перевел взгляд на книгу. Теперь он мог прочитать название и автора. Божественная комедия Данте. Фелл взглянул на мужчину без сознания, понимая иронию в прочтении данного произведения. Янтарные глаза медленно открылись, и Азирафаэль перевел взгляд на пациента своими голубыми глазами, напоминающие небесную синеву в солнечную пору. — Мистер Кроули?.. Как Вы себя чувствуете? — голос парня мягко обволакивал слух Кроули. — Будто меня переехал поезд, — прозвучал хриплый и слабый голос. Кроули осмотрел себя скептически, видя много проводов и даже раздраженно скривился от такой картины. — Сомневаюсь, что у Вас имелся такой опыт, — вырвалось у Фелла, но в ответ услышал лишь смешок. — Беспокоит ли Вас что-то? — Кроме того, что я умираю? По сути ничего, — нотки сарказма прозвучали в голосе. На это Азирафаэлю нечего было ответить. Бессилие в таких моментах давило на него. — Вам что-нибудь нужно? — Я все еще удивляюсь, как Вы не предложили мне стакан воды, — сказал Кроули, глядя на медбрата с легкой ухмылкой. Азирафаэль поднялся, понимая, что немного сглупил и налил воду в стакан. — Так что со мной случилось? — Энтони взял протянутый стакан воды, понимая, что может и сам отпить, без помощи медбрата. — На Ваши вопросы ответит лечащий врач, боюсь, подробности Вашей истории болезни мне неизвестны, — проговорил парень, следя за мужчиной, который сам справился с задачей. Кроули промолчал и отдал пустой стакан медбрату. Тишина между ними не была неловкой, скорее более правильной. Будто они оба и без слов все понимали.***
Дни тянулись, наступил холодный ноябрь. Дожди стали лить чаще, добавляя хандры в место, где её хватало с головой. Больница была переполнена с утра. Чаще всего все жаловались на простуду, ведь в такую пору заболеть было проще простого. Фелл поднялся на лифте на нужный этаж, неся в руках поднос с едой. Это было уже целым ритуалом. В определенное время и каждый день он нес обед в палату интенсивной терапии. Азирафаэль прошел внутрь и увидел сидяшего в кровати мужчину, перечитывавшего Данте уже в третий раз. — Прошу к столу, — проговорил Фелл, подготавливая все к обеду и поставив поднос на небольшой столик. — Надо же, как многообещающе. Сегодня рыбный день? — прозвучал саркастический голос и на губах Азирафаэля проскользнула слабая улыбка. — Угадали, но не у Вас. — Спасибо и на этом. — Медсестра давала Вам препараты? — Да, где-то полчаса назад. Фелл кивнул и сел на стул, наблюдая за тем, как мужчина обедал, а затем отвел взгляд, мельком взглянув на потрепанную книгу. Он предлагал Кроули принести какие-то другие книги, но тот отказался с некоторой ухмылкой. Словно мужчина хотел запечатать каждое слово Божественной комедии в голове до того как покинет мир. Ложка упала на поднос, и Фелл посмотрел в сторону мужчины, которого в тотчас стошнило. Азирафаэль мигом оказался рядом, помогая ему и вытирая рот уже испачканной постелью. Энтони тяжело дышал и не знал, за что схватиться. Фелл сжал его руку, позволяя взяться за нее. В палату вбежала медсестра и вызвала врача. Азирафаэль все понимал. Кроули тоже. Лишь тяжелое дыхание и рвотные позывы звучали в палате, как и шаги медсестры, убирающая хаос вокруг.***
Он стал намного худее, чем был раньше. До этого он постепенно терял вес, но сейчас более стремительно, не имея возможности есть твердую пищу. Щеки Кроули впали, а мешки под глазами стали более заметными, чем раньше. Органы еле держались, и Фелл понимал, что скоро они начнут отказывать. Один за другим. Голос Азирафаэля звучал в тихой палате, он зачитывал строчки Данте под размеренное дыхание мужчины, который недавно уснул. Фелл закрыл кнмгу и подожил на тумбочку, чтобы поправить одеяло и укрыть едва дрожащее тело мужчины. — Я ещё не сплю, — прозвучал тихий голос Кроули, который приоткрыл глаза и посмотрел на молодого человека устало. — А пора бы. Не холодно? — Немного. Азирафаэль осторожно коснулся руки мужчины, ощущая ее легкую прохладу, и спрятал его руки под одеялом. — Думаешь, я выгляжу жалко? — Нет. Ужасно, но не жалко. — Удружил. Фелл слегка посмеялся, покачав головой, словно пытаясь отогнать ненужные мысли в сторону. Кроули тоже издал смешок. Азирафаэль молча сидел рядом на краю кровати и глядел на мужчину, медленно засыпающего на кровати. Тиканье часов на руке молодого человека звучало неумолимо, напоминая о том, что время идёт вперёд, оставляя позади жизнь.***
— Знаешь… Лучше бы я видел в твоих глазах жалость, чем испытывал твое сожаление, — проговорил Кроули, пока Азирафаэль укладывал его на кровать после водных процедур, которые на этот раз дались тяжелее обычного. Мужчина уже не мог двигаться самостоятельно. Феллу показалось, что в словах звучала доля отчаяния. И его глаза заглянули в янтарные, смотрящие прямо на него. — Потому что ты не жалок, Энтони. — Разве это так? Я умираю, Азирафаэль… Азирафаэль помог мужчине лечь и укрыл его одеялом, словно пытаясь избежать жестокой правды. Кроули и правда слабел на глазах, орган начинали предавать своё тело. — Я не испытываю жалость лишь потому, что мне искренне жаль, что такое происходит. — Со всеми во всем чертовом мире? — С тобой. Они лишь молча глядели друг на друга. Происходящее и в правду было несправедливым концом. Теперь уже для обоих.***
Секундная стрелка перемещалась по циферблату, остальные же показывали час дня. Фелл сидел на краю кровати, читая Данте и сам не понимал, в который раз Божественная комедия звучала в стенах палаты. Кроули смотрел на молодого парня, янтарные глаза рассматривали светлую кудрявую копну волос, пока небесные глаза проходились по строчкам. — И вновь мы подошли к очередному концу, — Азирафаэль закрыл книгу и посмотрел на лежащего мужчину, что выглядел совсем слабо. — Конец всегда неизбежен. Обычно Фелл уходил выполнять остальную работу в это время, но в этот раз всё было совсем по другому. — Побудь со мной ещё немного… — проговорил Кроули, смотря на молодого человека. — Конечно, как скажешь, — рука Фелла поправила пряди волос на голове мужчины. — Я и подумать не мог, что мой ангел-хранитель появится лишь тогда, чтобы проводить меня в последний путь. — Энтони… На сухих губах мужчины появилась слабая улыбка. Будто он пытался ею облегчить страданиях двоих. — Разве это не достойная награда для одинокого человека, как я?.. Я о таком даже просить… Не мог… Азирафаэль держался, слегка сжав руку мужчины и ощутил, как тот слабо сжал его в ответ. — Давай встретимся в следующей жизни и проживем её достойно… Пообещай мне, ангел. — Обещаю… — дрожащим голосом произнес молодой человек и по щекам скатились слезы, когда он глядел на улыбку мужчины, что навсегда замерла на бледном лице, и на спокойно закрытые глаза в полном умиротворении. — До встречи, Кроули… В палату проникли лучи солнца, вырвавшиеся от покрова грозовых туч на мгновение.